– А вы работаете вместе с Сережей? – мамин голос звучал как всегда ровно, ни одной капли волнения. Платон перевел взгляд на Наталью, инстинктивно придвинувшуюся к его отцу. Хоть девушка и старалась держаться уверенно, тело выдавало напряжение: движения ее были слишком суетливы, а на красивом лице за улыбкой пряталась тревога.
– Да, все верно, – ответила гостья максимально расслабленно. – Мы знакомы уже почти два года.
Наталья опустила вилку в тарелку и попыталась подцепить кусочек салатного листа из приготовленного мамой цезаря, тем самым показывая, что закончила отвечать. Движение вышло каким-то неуклюжим, и листик соскочил с зубчиков, после чего ей пришлось сгрести его вместе с гренкой и разом засунуть в свой накрашенный темно-бордовой помадой рот. Мама помадой не пользовалась. Ее губы всегда были светло-розового цвета.
– Мы работали вместе над одним проектом, – продолжил папа, приобнимая Наташу и как бы давая ей поддержку, в которой она, кажется, нуждалась. – И вот так все и завязалось.
– Что завязалось? – воскликнула Эля. Дурацкий вопрос, неужели она в свои девять не понимает этого слова?
– Ну, наши отношения… Так говорят, – чуть смутившись, пояснил он, – когда люди начинают общаться и понимают, что хотят быть вместе.
– Ааа, влюбились друг в друга? – Эля хитро прищурила свои большие голубые глаза, так похожие на мамины.
– Можно сказать и так, – ответил отец, чуть смутившись.
Платон посмотрел на маму, думая о том, как она отреагирует. Но та лишь спокойно произнесла:
– Понятно.
Обернувшись к Эле, она спросила:
– Ты хочешь еще курицу?
Сестра кивнула:
– Немножко.
Мама взяла ее тарелку и механическим движением положила два кусочка грудки в аппетитном гранатовом соусе. Сама она ничего не ела.
Платон наблюдал за происходящим, не понимая, для кого разыгрывается весь этот спектакль. В свои четырнадцать он понимал уже, что отец привел Наташу познакомиться с ним и с Элей, но зачем же с ними сидела мама? Или это какой-то его новый эксперимент?
– А чем вы сейчас занимаетесь у себя в «Заслоне»? – спросил Платон, попытавшись уйти от неприятной темы. – Нас ждут какие-то новые открытия?
– Да, – улыбнулась Наташа, видимо, в разговоре о работе почувствовав себя более свободной. – У нас новый проект по внедрению искусственного интеллекта в школах.
– Но он же и так используется при создании системы обучения, – Платон заканчивал сейчас восьмой класс с инженерным профилем и был в курсе многих новинок.
– Это будет экспериментальная система, – снисходительно ответил отец, хотя знал, что Платона раздражал подобный тон. – Мы уже договорились с одной из питерских школ поставить пробную партию учителей-андроидов по профильным предметам в старших классах. Они смогут делиться с детьми новейшими научными данными, и мы исключим человеческий фактор в формировании оценок. К сожалению, обычные учителя не всегда справедливы к детям.
– Это точно, – демонстративно вздохнула Эля. – Анжелика Владимировна постоянно ко мне придирается! То буквы ей неровные, то ошибки! Вот зачем мне этот красивый почерк? Как будто хоть кто-то сейчас на бумаге пишет! Все печатают. А планшет сам исправляет ошибки. Хорошо б на ее место робота поставили.
– Эля, – назидательно произнесла мама. – Я много раз тебе говорила, что нельзя так отзываться об учителях.
Сестра закатила глаза:
– Ой, подумаешь…
– Мама права, – ответил отец. – Анжелика Владимировна – прекрасный преподаватель. По крайней мере, пока мы не придумаем кого-то получше, – решил он пошутить.
Но никто не улыбнулся. Кажется, пора было заканчивать этот спектакль с ужином.
– Я уже поел, можно пойти в свою комнату? – спросил Платон.
Отец кивнул. Платон взял тарелку и, положив ее в посудомойку, направился к себе, едва сдерживая злость. Закрыв дверь комнаты, он, неожиданно для самого себя, бросился на кровать. Хотелось плакать. Такое происходило крайне редко – он же мужчина, какие слезы! Но здесь… Он смял подушку и, давясь от ярости, начал бить ее кулаками. Искусственный материал, призванный повторять изгибы головы для удобства спящего, лишь отталкивал – а хотелось, чтобы аж перья полетели. Он помнил: перьевые подушки были у бабушки на даче. Семь лет назад он также в ярости бил одну из них, отказываясь верить в то, что все это происходит в реальности. Надеясь, что это плохой сон. Отец тогда подошел к нему и обнял, Платон чувствовал, что и его лицо, покрытое щетиной, тоже было мокрым от слез. Отец сказал: «Мы можем ее вернуть».
Сейчас дверь комнаты отворилась. Платон слышал мягкие, почти бесшумные шаги. Ладонь, как всегда холодная, опустилась ему на плечо.
– Тебе не стоит так расстраиваться, – произнесла мама. – Жизнь идет вперед, и Наташа ему очень нравится, а он ей.
– Как ты это определила? – горько усмехнулся Платон.
– Я заметила, как они смотрят друг на друга, как реагируют на прикосновения, какие слова используют в общении. Все это говорит о том, что они испытывают друг к другу сильные положительные чувства и, вероятнее всего, Наталья сможет испытывать их и к вам с Элей. Не стоит ей мешать.
– Да пусть испытывают! – воскликнул Платон. – Пусть обнимаются на работе или еще что там делают! Зачем приводить ее сюда? Зачем все портить? У нас же и так все хорошо!
Мама спокойно смотрела на него, не зная, что ответить. Платон понимал, что это слишком сложно для нее.
– Обними меня, – тихо сказал он.
Мама протянула к нему руки, ладони прижались к его футболке, а Платон, в свою очередь, уткнулся в ткань ее домашней блузки. Голова прижалась к ее практически плоской груди и слезы потекли еще сильнее. Единственное, к чему он так и не смог привыкнуть за эти семь лет, что когда мама обнимала его, он не слышал стука ее сердца.
***
Семь лет назад.
Платон сидел в своей комнате за детским столом, выводя в прописи заглавные буквы «Т». Странно, но ему это нравилось, спокойное приятное действие – соединяешь точечки, и буквы выходят такие гладкие, красивые. Где-то за стенкой шумела маленькая Эля, она очень много плакала и плохо спала, уже месяц зовя маму – бабушка с ней едва справлялась.
Платон услышал поворот ключа входной двери – папа вернулся с работы. Привычные звуки – он разувается, идет в ванную мыть руки. Раньше они нередко приезжали вечером вместе с мамой – папа забирал ее с работы, когда успевал, и Платон выбегал их встречать, надеясь, что они принесли что-нибудь вкусненькое. А в один вечер месяц назад они не вернулись. Ни папа, ни мама. Приехала бабушка, и она была очень грустная. И только потом ему сказали: у мамы остановилось сердце. Неожиданно – он даже не знал, что она уже какое-то время болела. Мама все скрывала, не хотела их расстраивать. И просто в один момент ушла, а он даже не успел обнять ее напоследок, не успел услышать ее голос и сказать, как ее любит.
Дверь открылась, и отец, как обычно, зашел в комнату. Платон ждал его вопроса о том, как прошел день в школе, но вместо этого отец присел перед ним на корточки и завел другой разговор.