Книга Амадея

– Как вдруг слышу – стучится кто-то в дверь. Кого ветром принесло, спрашивается? Кликнула пса своего, и пошла посмотреть. Открываю дверь – а на пороге у меня мальчонка стоит, промокший насквозь, от холода трясется, а сам беленький весь, будто из первого снега слеплен. Я, признаться, поначалу его за хогмена приняла, они ведь затейники известные, могут и не так глаза отвести. Ну откуда посреди эдакой глуши ребенок мог взяться? Но пригляделась и вижу – нет, никакой он не холмовик, обычный человеческий сын, только белый не по-человечески. Спрашиваю его…

– Ты кто такой? Чего тебе надо? Откуда ты взялся? – Улыбаясь, повторил ее вопросы Амадей.

– А он мне отвечает, да так толково и честно, что сразу видно стало – будет из него толк. Вот так. И скажу я вам, мой господин, не было ни единого дня, чтобы я не порадовалась тому, что зажгла свет, и мальчик нашел дорогу к моему дому.

– А какими судьбами ты пришел сюда? – Спросил Дионин у Амадея.

– Такими же, какими и вы. Оказался один ночью в лесу, шел, куда глаза глядят – и вдруг увидел впереди свет. Если бы не бессонница ки Стафиды, к утру холод из меня всю жизнь бы выпил. Поэтому я этот день почитаю как день своего второго рождения… а первого я и не знаю.

– Получается, это твоя счастливая судьба привела меня сюда… – Дионин не удержался и сладко зевнул. Амадей только этого и ждал.

– Вечер всем хорош, особенно когда ведет в постель, – он встал и взял с окна светильник. – Позвольте, я провожу вас в вашу комнату.

– Да… пожалуй, неплохо бы и поспать… – Гость встал, поблагодарил хозяйку и старика, и пошел вслед за Амадеем, освещавшим ему дорогу.

В комнате Амадей помог Дионину снять сапоги, проверил ставни, взбил подушку.

– Спите спокойно, мой господин. Ставни крепко закрыты, дверь заприте изнутри. Вода в кувшине, свеча в изголовье. И вот вам компания, – с этими словами Амадей подпихнул ногой крутившегося рядом кота, – пустите его в ноги, он греет лучше любой грелки. Отдыхайте, мой господин, спите, сколько захотите, никто вас не потревожит, обещаю.

Дионин сидел на кровати, сонно щурясь на свечу. Было очевидно, что как только он разденется, зароется в одеяла и опустит голову на подушку – так тут же и уснет, сраженный наповал здоровым молодым сном.

– Доброй ночи, мой господин.

Амадей спускался вниз, в кухню, и сердце его пело. И снова он не просто встретил гостя, но смог дать ему именно то, чего жаждала его душа, о чем он мечтал втайне даже от себя самого. То, что Амадей мог чувствовать чужие мысли, понимал любого с полуслова, читал людей как яркие книги с картинками – это уже было для него осознаваемой силой. Как это получалось, объяснить было невозможно, но действовало безотказно.

В кухне, меж тем, кипела работа – Горча разделывал кролика, Стафида заливала теплой водой мясо в вечном котле.

– Не рановато ли? Еще пять дней до первых гостей, – спросил Амадей, вытягивая из-под лавки корзину с кореньями.

– За ним приедут, – пояснила хозяйка, кивнув в сторону комнат. – Скорее всего, уже завтра. Он потерялся ближе к вечеру, когда темнота льется как вода, вот они и потеряли его след в лесу. Но завтра точно найдут. К обеду и поспеют.

– Ах вот как… – Привычным жестом Амадей повязал передник, и нож так и замелькал в его руках. – Ну, тогда точно стоит приготовиться заранее. Голодные охотники – эти, я вам скажу, вечный котел ополовинят в один присест.

– Скажи, белыш, – Горча все еще называл так Амадея, – ты понял, кто к нам сегодня пожаловал?

– Ты хочешь сказать, что наш гость очень важная шишка в Шэлоте? Откуда же мне его знать, я к домам таких как он и подойти не мог.

– В Шэлоте… Это вряд ли. Засиделся ты в нашей глуши, мальчик. Тринакрия хоть и остров, но она очень большой остров. Лично я всегда предпочитал Аль-Джелу, потому как во Влихаде слишком шумно, Гринстон пропах рыбой, а Трискелион мне был не по чину. Впрочем, ты должен увидеть все своими глазами. А сейчас будет лучше, если ты займешься супом. Всему свое время.

На следующий день распогодилось: дождь прекратился, небо прояснилось до светло-серого, и даже земля просохла. Гость проснулся только после полудня; спустился в кухню, поздоровался со Стафидой и с охотой принялся за пирог с требухой. Пока он неторопливо ел и беседовал с хозяйкой, подошли Горча и Амадей.

– Доброго дня, – пожелал Дионин подошедшим.

– И вам, мессер. Выглядите против прежнего неплохо, – Горча протянул хозяйке взятый в коптильне окорок, – думаю, довольно будет.

Амадей свалил у очага дрова, присмотрелся к гостю – выспавшийся, умытый, сытый парень, и никакой скорби на лице. Ишь, как пирог уписывает. Такой довольный, что любо-дорого.

Уложив дрова, Амадей прислушался – в тишину осеннего дня вмешивались какие-то звуки… кажется, к ним скоро пожалуют еще гости.

– Ты тоже их слышишь? – Дионин встал из-за стола. – Это за мной. Пойду, встречу их самолично.

Через несколько минут во дворе «Копченого хвоста» остановились два всадника. Амадей был спокоен – он видел, что приехавшие были не просто почтительны с Дионином – они действительно были счастливы, что нашли его, они обнимали его, хлопали по спине, и на лицах их явственно читались облегчение и радость. И Дионин тоже явно был доволен тем, что его нашли. Накрыв на стол, Амадей помчался на кухню – гости намерзлись и наплутались по лесам, и накормить их было делом милосердия.

– Два камерани и один луковый.

– Почему так? – Стафида уже привыкла, что Амадей никогда не ошибается в выборе супа для гостя, но ей до сих пор было любопытно, как у него это получается.

– Они голодны, но разборчивы. Рыжий носом поводит что твоя гончая. Так что камерани, но запечем слегка – чтобы они свой аппетит не проглотили.

– А луковый?

– А луковый Дионину. Он недавно пирог с потрохами съел, ему плотного супа не надо. И поострее, ки Стафида, не жалейте перца.

В четыре руки они живо управились: обжарили пшеничные гренки, ломти ветчины, сладкую репу и маленькие луковички, ошпарили порей и сельдерей. Все это выкладывалось слоями в глиняные миски, заливалось бульоном из вечного котла, посыпалось самым острым сыром – и отправлялось в печь, ненадолго, только чтобы сыр расплавился.

Выбор оказался верен и на этот раз. Амадей следил, чтобы гости ни в чем не испытывали недостатка, рассматривал их и прислушивался к разговору.

Один из приехавших за Дионином был среднего роста, худощав и очень ярок: породистое тонкое лицо, крыжовенно зеленые глаза и рыжие волосы, обрамляющие высокий лоб. Одет он был почти так же, как и Дионин, двигался с изяществом кота, идущего по краю карниза, его длинные пальцы, унизанные кольцами, то и дело поглаживали холеную бородку. А еще он был изрядно лопоух, и при этом не пытался это скрыть, напротив – в его ушах поблескивали крупные бриллианты, а левое вдобавок было украшено массивным каффом. Получилось впечатляюще – ухо топорщилось и само по себе, и острыми шипами из черного золота.

Второй заметно отличался от спутника хотя бы тем, что человеком не был. Высокий, длиннорукий орк пригнулся, входя в дверь, иначе расцарапал бы свою лысую голову о притолоку. Тяжелый, подбитый медвежьим мехом плащ он небрежно свалил на скамью, уселся и вытянул к огню ноги в подкованных сапогах. Повадками орк напоминал сторожевого пса, причем неоднократно травленного. Живоглот, обычно не удостаивавший постояльцев и взглядом, к этому гостю подошел и поздоровался. Амадей успел заметить, как они показали друг другу клыки и, кажется, остались довольны знакомством.

– Ваше высочество, когда ты в следующий раз решишь на ночь глядя исчезнуть в глухом лесу, предупреди, что делаешь это по своей воле, чтобы я успел уговорить тебя передумать. – Лопоухий готов был с ногами залезть в камин и вполне отчетливо постукивал зубами. – Чтоб мне всю жизнь одну воду пить, мы с пяти утра тебя по лесам разыскиваем! Я в жизни так не мерз! Давай в следующий раз ты будешь теряться в садах Влихады, – и он подмигнул Дионину.

– Не уезжай один. – Орк ограничился этим советом и взялся за ложку.

– Бедный я, несчастный принц. – Дионин улыбнулся. – Захотел немного потосковать, погрустить в одиночестве, – так нет, и здесь вы меня настигли. Я думал, вы приедете ближе к вечеру. А вот и мой суп. О боги. Вот это благодать. Дайте поесть спокойно, потом все расскажу.

– Они называют его «ваше высочество», – сообщил Амадей на кухне. – Но при этом обращаются на ты.

– Принц Дионин, – покачал головой Горча. – Сын Гиласа, короля Тринакрии. Вот кого приманил твой свет, Амадей.

– Не запугивай его, Горча, – отозвалась хозяйка. – Нам без разницы, кто эти молодые господа, лишь бы расплатились. Ну, что еще?

– Ки Стафида, верзиле супа мало. Таких мясом задабривают.

– Твоя правда, белыш. – Хозяйка оглянулась на очаг. – Кролик готов. Забирай и тащи на стол.

Появление кролика орк воспринял более чем благосклонно, а вот рыжему хватило и камерани. Он откинулся на спинку стула, потягивал вино и с интересом оглядывался.

– Что за место, Дионин? Кухня здесь приятно удивляет, согласен. Я такого супа в жизни не ел, даже во дворце. А в остальном… куда тебя занесло?

– А лучше мне было замерзнуть в лесу, да, мой лопоухий друг? Чем осквернить себя соломенным тюфяком и шерстяным одеялом. Если бы не «Копченый хвост», я бы ночевал под деревом в мокром снегу. А уж какой подарок я здесь получил… – Дионин подмигнул Амадею, – Но ты не поймешь, поэтому я тебе ничего не расскажу. Амадей! Подойди сюда.

Амадей приблизился к гостям, поклонился.

– Знакомься, это мои лучшие друзья: Цатх – Пара Слов и Рейнар Бреттиноро. А это, друзья мои, Амадей, преемник мэтра Панфило, который превзойдет его во всем и станет славой нашего королевства.

Рыжий присвистнул, орк ограничился пристальным взглядом и пожатием плеч.

– Мессер Дионин, – Амадей постарался не выдавать своего волнения, – я бесконечно вам признателен за доброе слово, но я бы не прочь узнать, кто такой мэтр Панфило и что я должен сделать, чтобы не обмануть ваши надежды. Если он был придворным альбиносом, тогда, конечно, я вас не разочарую.

– Постой-ка, – названный Рейнаром Бреттиноро озадаченно смотрел на принца, – ты хочешь сказать, что трактирный слуга из глухомани способен заменить мэтра Панфило?

– Ага. – Дионин выглядел весьма довольным собой. – И погоди ты со своим высокомерием, успеешь еще начваниться. Пока этот парень утром трудился, хозяйка показала мне его книги. Амадей, умеешь ли ты читать и писать?

– Умею, мессер.

– А как насчет арифметики?

– Прошел «Начала» Аль-Джазира.

– Натурфилософия?

– Знаю «Великий флорарий», «Законы и установления природного царства», «Описания Тринакрии и материковых земель», «О светилах» Сорана эр-Риды.

– Парень, да кто тебя учил? – Изумился Рейнар. – Это же первая ступень университетского курса!

– Четыре года назад у нас остановился ученый из Аль-Джелы, мэтр Ибн Сина. Он сильно заболел в дороге и был вынужден задержаться: сначала долго выздоравливал, потом ждал лета, потому как в холода путешествовать не мог, а для него все, что холоднее кипятка, теплым называться недостойно. С сентября по июнь он у нас жил, я это хорошо помню. Читать и писать меня еще до того выучил ка Горча, я ему за то вечно благодарен буду. Но мэтр Ибн Сина так за меня принялся – я думал, не выживу. А уж как интересно было, милостивые государи, того и не передать.

– Тебя учил сам Ибн Сина? – Рейнар изумился еще сильнее. А потом вдруг перешел на шаммахитский язык. – Да хранит его Вседержитель! А по какой грамматике вы занимались?

– По его собственной. – Не замедлил с ответом Амадей. Он свободно говорил на шаммахитском; практиковаться получалось нечасто, но он никогда не упускал случая переговорить с тамошними купцами на их языке. – И он проследил, чтобы я выучил ее наизусть. И подарил мне все книги, что были у него с собой. Когда сам мэтр уехал, они продолжили его дело.

– Ну что, убедились? – Дионин торжествовал. – Парень образован не хуже любого придворного бездельника.

– Лучше многих. – Подал голос Цатх.

– Но Дионин, этого недостаточно, чтобы заменить мэтра Панфило!

– Милостивые государи! – Амадей был не в силах более терпеть неизвестность. – Да кто такой этот ваш мэтр?

– Мэтр Панфило был мастером ритуалов. – Ответил ему Дионин. – Амадей, кажется, я начал не с того конца. Позови-ка сюда твою хозяйку.

Они сидели за одним столом, на одном краю принц с друзьями, на другом – обитатели постоялого двора.

– Кирия Стафида, я, Дионин, принц Тринакрии, прошу вас отпустить Амадея в мою свиту – ежели он будет согласен за мной последовать. – Дионин старался придать своему голосу всю возможную официальность.

– Вы оказываете ему честь, ваше высочество. – Хозяйка была польщена, но головы не потеряла. – Я желаю Амадею только добра, поэтому позвольте спросить, на какую судьбу вы забираете его?

– На славную, вне всяких сомнений, – ответил Дионин. – Обещаю вам.

– Мессер Дионин, – Горча внимательно смотрел своим единственным глазом на принца, – мы не станем скрывать, что Амадей сирота…

– Я – сын старьевщика! – А вот «сирота» не считал нужным скрывать свое происхождение и прятать его за мнимым сиротством.

– А я – эльфийская принцесса! – Горча даже пристукнул по столу кулаком. – Амадей, если ты рос в семье старьевщика, это не делает тебя его сыном!

– Мой отец ни за что не взял бы в дом чужого ребенка, он и своих-то едва замечал. Не надо представлять меня лучше, чем я есть. Чего доброго, еще придумаете, что я сын знатной госпожи, которая ехала по лесу, да и обронила меня из седельной сумки.

– Сынок. Я был в Шэлоте спустя полгода после твоего появления у нас. Да-да, не делай таких глаз. Я не мог не посмотреть на того отца, что привел своего десятилетнего сына ноябрьской ночью на тракт и оставил там одного, с добрым напутствием. И я видел твою семью. Живы-здоровы, есть нечего, поэтому пьют и бездельничают. И разрази меня гром, мальчик, если в тебе есть хоть капля их крови! – Горча помолчал и добавил:

– Я лишь хочу сказать, что ты совсем одинок, Амадей. Здесь ты был под присмотром, как птенец в гнезде. Кто присмотрит за тобой там, где никому до тебя не будет дела?

– А знаете, ка Горча, я не вижу ничего плохого в легенде Амадея. – Рейнар Бреттиноро в задумчивости поглаживал рыжую бородку. – Мой дед говаривал – если хочешь спрятать что-то, прячь внизу и в грязи. Так что пусть остается пока сыном старьевщика. Воля нашего принца возвысит его и с таким происхождением.

– Ваша правда, господин, – кивнул старик. – Не будем торопить события. Пусть мальчик живет своей судьбой.

– Почему выгнали? – С интересом спросил Пара Слов, слегка наклонив голову в сторону Амадея.

– Совсем лишним стал, – пояснил Амадей. – Сколько себя помню, мессер, жил в Шэлоте, никому не мешал, разве что матери, когда есть просил. Мы с братьями как-то сами справлялись почти со всем, а с чем не могли – помогали друзья.

– Воровал небось? – Интерес Цатха к персоне Амадея явно возрос.

– А как же. – Хмыкнул парень. – И ни разу не попался, мессер. Улица и не захочешь – а научит. Раз померз, два поголодал, три поколотили – а на четвертый тебя уж не догонишь, и хлеб за пазухой припасешь, и теплый угол найдешь.

– Отличное воспитание, – засмеялся Рейнар. – В самый раз для дворца. Знаешь что, Дионин, я, пожалуй, присоединюсь к твоей просьбе. Кирия Стафида, отпустите парня с нами. Довольно ему в вашем гнезде сидеть. Не курицу же вы из него растили.

– Я-то отпущу… – Хозяйка все еще не была уверена. – Так ведь вы еще не растолковали ему, чего от него хотите. Чьим-то преемником стать…

Дионин помолчал, подбирая слова.

– Двор моего отца многолюден. Ему служат архитекторы и садовники, повара и декораторы, стражники и тьма всякого другого люда – одних министров с десяток наберется. Но есть одна придворная должность, на которую попасть почти невозможно, да никто и не стремится, ибо не человек ищет этого места, но оно само его находит. Я говорю о месте мастера ритуалов.

– Мэтр Панфило отвечал за устройство всех значимых событий в столице – будь то праздник, прием заморских гостей, похороны или свадьба первых лиц Тринакрии. – Продолжил Рейнар. – Его приглашал первосвященник, чтобы боги остались довольны и не пришибли его молнией. Его наперебой звали в свои дома спесивые придворные и до отвращения богатые купцы, чтобы их праздник затмил своим великолепием сияние солнца.

– Ни минуты покоя. – Цатх в очередной раз оправдал свое прозвище. Похоже, орк никогда не говорил больше двух слов кряду.

– Мессеры, – чуть севшим голосом спросил Амадей, – разве мыслимо одному человеку справиться с такой работой? Как удержать в одной руке столько

вожжей?

– Ну что ты, мастер ритуалов всегда набирал себе доверенных людей, – ответил ему Рейнар. – Музыканта, повара, декоратора. Им он поручал воплощать свой замысел. Понимаешь, дружок, испечь пятиярусный торт может любой кондитер, а вот сделать так, чтобы этот торт стал событием – такое редко кому под силу. Мастер ритуалов не стоял у плиты и не развешивал цветочные гирлянды – он создавал для нас праздник.

– Вы говорите о мэтре Панфило как о прошлом, – заметила хозяйка, – что с ним сталось?

– Мэтр был уже немолод, – помолчав, ответил сам Дионин. – Но он не стал дожидаться, когда немощь одолеет его, и ушел. Куда – никто не знает. Просто исчез из дворца на исходе лета. Он не оставил по себе преемника, только все свои книги и записи, все эскизы для прошлых празднеств. Еще он оставил письмо для того, кто придет на его место. И записку для меня – в ней он просил найти ему замену. Мэтр был мне добрым другом, и я не мог пренебречь его волей. Но никто не казался мне достойным взять оставленные им бразды правления – до вчерашнего вечера, Амадей. Сегодня у меня нет ни тени сомнения в том, что сама судьба привела меня сюда. Ты рожден стать мастером ритуалов. И ты им станешь, даю слово. Теперь твоя очередь, – и принц подмигнул оторопевшему слуге.

– Мессер Дионин… сначала я должен спросить позволения. – Амадей посмотрел сначала на хозяйку, потом на Горчу. – Ки Стафида, ка Горча! Вы вырастили меня. Вы были мне лучшей семьей, чем я заслуживал. Что скажете? Достоин ли я последовать за принцем Тринакрии? И… справитесь ли вы без меня? Вам нужен помощник, не спорьте, ка Горча!

– Мы справимся, белыш, добрый ты мальчик! – Хозяйка потрепала его по белоснежным волосам. – Сын мясника будет счастлив стать слугой в «Копченом хвосте». А тебе пришла пора развернуть крылья. Отправляйся с принцем и превзойди все его ожидания.

– Сынок, если я чего и хотел от жизни, так это увидеть тебя рядом с достойным господином. Но о такой удаче я и мечтать не смел. – Горча поклонился принцу. – И да будет дозволено мне сказать, мессер Дионин, что и вы о такой удаче не помышляли.

Все посмотрели на Амадея. Покраснеть он не мог, но в жар его все-таки бросило. Он встал.

– Мессер Дионин, я стану вашим мастером ритуалов, даю в том слово. Почту за честь служить вам, – и он склонил голову перед принцем.