Мотя
- -
- 100%
- +
Он прочертил на снегу носком ботинка направление, куда нужно идти, взял сороку двумя руками, поднес ее ко рту сначала одной стороной, потом другой, легонько дуя ей в глазницы, отчего птица вновь обрела глаза, потом резко подбросил ее в воздух. Сорока суматошно забила крыльями, сделала пару неуверенных кругов и улетела. Ходин отряхнул руки и сказал: Ну, вот, ребята, вам туда. Выйдете на дорогу, доберетесь на вахтовке до 47 куста, сразу за ним пойдут именные скважины, частные – Иосиф Кобзон, Алла Пугачева, много их упало в эту бездну …
– И что же, они прямо вот так и подписаны? «Скважина Аллы Пугачевой»?
– Нет, конечно, – засмеялся Ходин, – у охраны там поспрашиваете, они словоохотливые, любят похвастать. Еще и экскурсию проведут бесплатно. Но вам это не нужно. Вам нужно скважину Генона найти, она же Башня Сатаны. Обычным людям ее не видно, потому что человек видит только одно мгновение настоящего, а не сразу прошлое, настоящее и будущее. Вот представьте книгу. Вы ее видите всю, но можете читать только одну страницу. Другие страницы, хотя они и никуда не делись, вы читать одновременно с первой не можете. Если бы вы могли видеть и читать сразу все страницы книги, вы приблизился бы к её истинному восприятию. А теперь представьте, что кто-то на одной из страниц пробурил скважину, и установил вышку. Вы переворачиваете страницу книги, то есть, из прошлого перемещаетесь в будущее, и видите, как мы и говорили, только эту, новую страницу, не воспринимая все одновременно. А нефтевышка, установленная кем-то на вчерашней странице, никуда не исчезла, она работает в Вечном Теперь, просто вы ее уже не воспринимаете. Короче, дети, это слишком нудно…
– Кастанеда прямо какой-то… И как же мы ее увидим?
– А вот это уже другой вопрос, – усмехнулся Ходин. – У вас же сердце богоматери есть, разберетесь. Пойду я, детишки, устал.
Ходин, сгорбившись и шаркая ногами, побрел обратно на рынок.
– Пойдем? – спросил Кока.
– Да, – ответила Мотя, – все нужное у нас есть.
Они отправились по указанному Ходиным направлению. Кока взял у Моти банку с сердцем, а Мотя понесла пакет с зимнеликой и красным льдом. Скоро они вышли на дорогу, и пошли по ней вдоль полей с торчащим из-под снега багульником. Идти пришлось довольно долго, и Мотя, что-то напевавшая под нос, вдруг спросила: Слушай, а мы ведь умрем когда-нибудь окончательно? Ну, насовсем, не как сейчас?
– Наверное, да. Но, я думаю, мы что-нибудь придумаем, в Ушаково-то. У каждого из нас есть косточка луз, с помощью нее мы и вернемся.
– Что это?
– В Мидраше, древнем собрании комментариев, сделанных раввинами к Торе, упоминается одна неразрушимая кость, называемая луз. По форме она напоминает нут или миндаль, по-разному говорят. И находится не то на верхнем конце позвоночника, не то на нижнем – тоже кто как говорит. Косточка эта – вместилище духа, как бы установочная флешка, на которой ты записан. И по ней можно тебя восстановить. Говорят, что можно бросить луз в огонь, и он не сгорит, можно бросить в дробилку, и его не перемелет в пыль. Можно положить его на наковальню и ударить молотом – наковальня расколется, молот сломается, но с лузом ничего не случится.
– Ух ты! Слушай, но ведь, наверно, нам луз тоже понадобится? Для Кадмона?
– Не знаю, наверно…
Помолчали.
– Как думаешь, рай вообще есть? – снова спросила Мотя.
– Мне папа говорил, что рай – это такая очень простая штука. Это закольцованный в вечности первый глоток пива. Вот представь, говорил он, идешь ты после работы жарким днем в магазин купить ледяного пива, идешь долго по раскаленным улицам, потеешь, стоишь в очереди, покупаешь – и вот, наконец, ты делаешь первый глоток. Потом вот этот момент первого глотка вырезают, как из клипа, закольцовывают, и вечно тебе его прокручивают. Ты постоянно находишься в состоянии первого глотка. Это и есть рай.
– Да? – с сомнением спросила Мотя, оглядывая заснеженные поля. – Ну, не знаю…
И увидела едущую по дороге машину. Мотя вышла на середину дороги, поставила пакет на землю, и замахала руками. Машина подъехала и остановилась. Из кабины высунулся водитель и спросил: Вам куда, пионеры? Подбросить?
– Нам до сорок седьмого куста? Возьмете, дяденька?
– На экскурсию, поди? Ну, запрыгивайте.
Мотя и Кока забрались в теплую будку, и устроились там среди кучи разного непонятного оборудования.
– КРС, – прочла Мотя на табличке, привинченной к стене. – Крупный рогатый скот?
– Капитальный ремонт скважин, – улыбнулся Кока.
– Аа, теперь понятно, почему у Пелевина вот эти танцы с бубнами вокруг коровьего черепа. Читал «священную книгу»?
– Ну да, это же сразу заметно, – согласился Кока.
Вскоре машина остановилась. Водитель открыл дверь в будку и сказал: Все, пионеры, приехали. Это сорок седьмой куст, а вон там именные скважины начинаются. Их там немного осталось, сейчас почти все на Талакан перебрались. Вам же туда?
– Ну, почти, – ответила Мотя. – Спасибо вам большое.
Пионеры выбрались из машины, и пошли к стоявшим неподалеку качалкам. «Талакан, Кукулькан, Хуракан…», – бормотала Мотя. Так называемых «именных» было все еще довольно много, но вскоре они кончились, и пионеры вышли на пустырь, снег над которым словно и не шел никогда.
– Смотри, – сказал Кока и поставил банку с сердцем на землю. Видно было, как сердце мечется, ударяясь о стенки банки. – Как сердце Мухиной.
– Ага, чувствует, – сказала Мотя. – Почему тут снега нет?
Она стала осматриваться, даже не зная, что она хочет увидеть. Кока тоже разглядывал окрестности.
– Смотри, что это? – Мотя держала кость с куском плоти – человеческую лопатку; на сохранившейся коже виднелась татуировка, забавная танцующая фигурка с перьями на голове, играющая на дудочке.
– Это Кокопелли, бог такой. Слушай, а ведь это же Арев. Точно. У него такая татуировка была. Надеюсь, эту лопатку от него не живьем отдирали.
– Нет, он мертвый уже был, я чувствую. Это же правая лопатка. Жаль его. С другой стороны, зато свой, не соврет при гадании. И ему, глядишь, приятно будет, что мы как бы говорим с ним. Ему же не будет противно?
– Нет. Он говорил: мертвым телом хоть забор подпирай. Вроде поговорка такая русская.
– Ну и замечательно. Сейчас я все приготовлю, – Мотя взяла у Коки нож, срезала с лопатки мясо и выскоблила ее лезвием, затем промыла снегом. Потом принесла веток, кусков коры и всего, что горело, разожгла костер, зажгла кедровые ветки и окурила ими лопатку, три раза сказала «йе дхарма», раскатала костер и бросила кость на угли. Лопатка зашипела, края ее обуглились. Мотя ломала ветки и подбрасывала их по краям костра. Наконец, лопатка треснула, и трещина образовала стрелку, четко указывающую на север.
– Там, – сказала Мотя.
Кока взял банку и медленно пошел туда, куда показывала стрелка на лопатке.
Сердце в банке с каждым его шагом колотилось еще сильнее, и вдруг банка лопнула. Сердце, как показалось Моте, выпрыгнуло из рук Коки, упало на землю и неуклюже поползло обратно.
– Здесь! – закричала Мотя. – Я вижу!
Она показывала куда-то, где Кока, присмотревшись, увидел призрачную, еле мерцающую в морозном воздухе нефтяную вышку. Казалось, что вышка появляется на доли секунды, и тут же исчезает. Кока наступил на сердце ногой, чтобы оно не уползло, и вытащил из кармана рацию. Не успел он нажать тангенту, и сказать «прием», как послышался шум вертолетных винтов. Земля под ногами загудела, треснула, и Мотя увидела, как из разлома тянутся в небо огромные черные щупальца. Трещина становилась все больше, Мотю трясло, она увидела, как одна за другой, будто доминошки, валятся «именные» вышки, из-под снега проступают жирные нефтяные пятна. От рева, раздающегося из места, откуда бесконечно и бесконечно вились все новые щупальца, лезли какие-то мерзкие черные тварюшки, норовящие укусить ее за ноги, залезть под одежду, добраться до ее лица, у Моти заложило уши. Черный вертолет, зависший над разломом, снижался, его лопасти рубили щупальца, и лицо Моти заляпало мокрым нефтяным снегом, но она все равно смогла увидеть, как из вертолета прямо в центр разлома выпала человеческая фигура. На секунду все стихло, и Мотя успела подумать, что она оглохла, как сильный взрыв сбил ее с ног. Земля на месте разлома вспучилась, оттуда ударил фонтан нефти, постепенно из черного становящимся красным, и Мотю вырвало, потому что все вокруг оказалось залитым кровью, густой и пахнущей гноем.
– Сердце! – кричал Кока, пытаясь схватить скользкий черный сгусток у него под ногами. Наконец, он снял пиджак и смог ухватить сердце богородицы. На разъезжающихся в крови и нефти ногах, Кока добрался до разлома, откуда летели и летели стаи призрачных птиц – это души остяков и вогулов вырвались из плена – и бросил туда сердце. Мотя поднялась и, так же разъезжаясь на ногах, доковыляла до Коки и протянула ему пакет. Кока высыпал в разлом ягоды из банки, и бросил туда же кусок красного льда.
– Вот и все, – улыбнулся он, – теперь ждем.
– Ждем, – согласилась Мотя. – А что это было?
Мотя покрутила в воздухе пальцем, изображая вертолет.
– А, это девчонки. Девчонки-мамонты. По синему небу к зеленой земле лечу я на черном своем корабле.
– Ну да, понятно. Девчонки-мамонты, что ж тут непонятного. Я слышала, вот эти черные вертолеты и забирают гибнущие геологические партии?
– Ага, они самые. Тут, в Юдольске, улица Карамова есть. Он первый эти вертолеты вызвал, начпартом был. Их можно вызвать даже по сломанной рации. Даже вообще без рации, геологи знают, как. Геологов гибнущей партии забирают, и никто их больше никогда не видит, геологов этих. Только тот, кто вызвал вертолеты, к людям возвращается. Карамов вызвал, а сам не полетел, его потом самоеды подобрали.
– Мамонты, – сказала Мотя. – Понятно…
8
Прошел час.
Мотя уже привыкла к запаху, но кровь высохла, и кожу неприятно тянуло. Недалеко дымились бывшие «именные» скважины. В лужах крови, нефти и подтаявшего снега издыхали черные тварюшки, успевая доедать друг друга. Из разлома все еще летели птицы, похожие на струи дыма. Края разлома затягивало льдом.
Наконец, пионеры почувствовали сильный толчок, который чуть не сбил их с ног. Кока осторожно подошел к разлому, разгреб кристаллы льда и увидел пульсирующий, как ему показалось, сгусток нефти, отливающий красным – нефтяное сердце Кадмона. Сердце разума.
Примечания
1
Примечания
Мечетта никакой урыс сюзе булмасэн – со смешанного татарского-русского эту фразу можно перевести как "В мечети не должно быть ничего русского".
2
Бер курешу узе бер гомер, тугие паруса… я список кораблей прочел до середины – Бер курешу узе бер гомер – татарская поговорка, которую можно перевести как "такая встреча достойна целой жизни"; отталкиваясь от слова "гомер", Фарид перескакивает на строчку из стихотворения Мандельштама
3
Григорий Семенович Календаров – окончил гимназию в 1919 году, работал мастеровым, одновременно учился на историческом и филологическом факультетах Среднеазиатского университета, затем перевелся на социально-экономический факультет и, в конце концов, оказался на медицинском факультете.
Кроме этого, служил в продотрядах, участвовал в военном походе на Бухару. По личной рекомендации Фрунзе перевелся в Военно-медицинскую академию Петрограда.
После академии демобилизовался по состоянию здоровья и был избран членом Президиума Бухарского исполкома, а затем членом ЦИК Узбекистана. Одновременно проходил интернатуру на медицинском факультете и экстерном закончил физико-математический факультет.
Был зачислен ассистентом, а затем исполняющим обязанности ученого секретаря в Отдел экспериментальной биологии при Институте экспериментальной медицины (ВИЭМ), где занялся исследованием УКВ с целью создания нового оружия, погружающего врагов в сон или вызывающего состояние острого умопомешательства.
Для разработок этого оружия бюджет института был увеличен с 20 до 65 млн. рублей, кроме того, наркому внутренних дел Г. Ягоде, входившему в Комитет содействия ВИЭМ, было приказано начать строительство специальной лаборатории, для чего были так же отпущены средства НКВД.
Помимо спецлаборатории Календаров возглавил Отдел колебательной физики и биологии, и технической реконструкции советской медицины. При этом Ученый совет ВИЭМ не имел возможности проверить, чем занимается Календаров, поскольку его работы шли под грифом повышенной секретности, зато сам он был полностью в курсе исследований, проводившихся в институте, и умело пользовался чужими идеями и результатами. Эксперименты по изучению влияния УКВ на человека Календаров проводил на себе.
21 сентября 1937 года Календарова арестовали по обвинению в участии в антисоветской организации, якобы созданной Ягодой и Запорожцем. Календаров настаивал, что его отношения с указанными лицами носили чисто служебный характер, а отсутствие результатов в исследованиях объяснял недостаточной технической оснащенностью лаборатории.
На всех допросах Календаров утверждал, что действовал в интересах страны и лично товарища Сталина.
После передачи материалов прокурору дело решили прекратить за недостаточностью улик, и 29 декабря 1939 года Календаров покинул тюрьму.
Работал в московском Институте теоретической геофизики как специалист по физике, затем затем стал директором Института физиотерапии. Во время войны служил в госпиталях. После демобилизации переквалифицировался в патофизиолога, переходил с одного места на другое, нигде не задерживаясь больше чем на год. Что с ним стало дальше – неизвестно.
4
Копальхем – (копальхен, копальхын, копальгын, копальха, игунак) – своеобразная консерва народов Севера. Копальхем готовят из оленей, птиц, или морских животных. Для приготовления оленьего копальхема берется крупный здоровый олень, которого несколько дней не кормят (чтобы очистить кишечник), затем душат, не повреждая шкуры. После этого труп погружается в болото и присыпается торфом, закладывается ветками и камнями, и оставляется так на несколько месяцев. По истечении срока труп извлекается и употребляется в пищу. При употреблении копальхема человеком, не имеющим приобретенного иммунитета к трупному яду, возможно сильнейшее отравление, т. к. гнилое мясо в довольно большом количестве содержит трупный яд – кадаверин, путресцин и нейрин, вызывающий обильное слюнотечение, бронхорею, рвоту, понос, судороги и в большинстве случаев смерть от сильного отравления.
5
Курильщики Гопиуса – 5 мая 1921 года постановлением Малого Совнаркома была создана советская криптографическая служба в виде Спецотдела при ВЧК, начальником которого был назначен Г.Бокий (во время чистки аппарата НКВД в 1937 г. арестован, и по обвинению в предательстве и контрреволюционной деятельности, расстрелян).
В Спецотделе Бокия работал изобретатель-химик Е. Гопиус, перед которым была поставлена задача придумать что-либо для моментального уничтожения шифровальных книг в случае провала или другого форс-мажора. Например, морские шифровальные книги имели свинцовый переплет и в момент опасности их просто выбрасывали за борт. Гопиус придумал специальную бумагу, к которой стоило поднести малейший источник огня, например, тлеющую папиросу, как толстая шифровальная книга за секунду превращалась в пепел.
Опытным путем было установлено, что именно тлеющая папироса давала наиболее ошеломляющие результаты. Но она могла оказаться под рукой не всегда, раскаленная спираль становилась бесполезной в отсутствии электричества, спичка же давала большую задержку, могла сломаться, отсыреть, плюс срабатывал человеческий фактор. Тогда в штат отдела были введены специальные сотрудники, в обязанности которых входило постоянно находиться в непосредственной близости от шифровальных книг и курить. По результатам проведенного отбора среди молодых спортсменов, военных, пилотов были отобраны шесть человек, установивших непрерывное круглосуточное дежурство в шифровальной, попарно менявших друг друга чрез 12 часов. К группе курильщиков был прикомандирован врач, следивший за их здоровьем – именно он установил степень вреда, наносимого здоровью курением, но результаты его исследований были засекречены, как и само существование Курильщиков. Кроме того, по спецзаказу разрабатывались специальные фильтры в папиросы, выращивались опытные сорта табака, который мог долго тлеть в папиросе, содержал пониженное количество никотина и смол.
Все эти исследования и разработки были свернуты после ареста Бокия, личный состав спецподразделения выведен за штат. Позже все Курильщики и врач были арестованы и сгинули в недрах породившей их организации, хотя сведений о их расстреле нет. Возможно, позже они долго и плодотворно «перекуривали» в каком-то закрытом городе. Известно лишь, что врачу спецподразделения вменяли в вину попытку создания антисоветской либерально-демократической партячейки – поводом стали его контакты с потомками купца Ильи Пигита, основателя табачной фирмы Лигетт-Дукат (сокращение ЛД было расшифровано именно как либеральная демократия), но чем кончилось дело врача – неизвестно.
6
Калимулин – часовой третьего лагерного отделения Степлага в поселке Кенгир КазССР, действия которого стали одной из предпосылок Кенгирского восстания заключенных. Сообщается, что 15 мая 1954 г. часовой выпустил автоматную очередь по заключенным, в результате чего было убито 13 человек и ранено 33 (пятеро из которых скончались от ранений) – итого, поражено 46 человек. Даже если допустить, что часовой был вооружен ППШ не с не секторным (35 патронов), а с барабанным магазином на 71 патрон, то для одной очереди – это очень результативная стрельба – почти две трети пуль попали в цель.
7
Скрап (очевидно, от англ. Scrap metal – металлолом) – так называлось в послевоенной Магнитке место, куда свозился различный металлический лом для переплавки; говорят, там запросто можно было найти оружие. Откуда такое англоманство, и почему нельзя было просто называть это металлоломом – непонятно.
8
Русь махум (мансийск.) – русские
9
Лылытал (мансийск.) – мертвые
10
Пася олэн! (мансийск.) – здравствуйте!
11
Кась (мансийск.) – младший брат
12
Агирись (мансийск.) – девочка
13
Горн рохтан суил минэгыт (мансийск.) – они идут под звуки горна
14
Войкан витуп Ас (мансийск.) – беловодная Обь
15
Нэматыр, нэмхотпа, нэмхот, нэмхуньт (мансийск.) – ничто, никто, нигде, никогда
16
Псалом 143
17
Нефть ос газ киснэ разведка (мансийск.) – разведка нефти и газа
18
Псалом 55
19
Мотя, очевидно, имеет в виду теорию Гёрбигера-Носова.
В 1913 году австрийским инженером Гансом Гёрбигером была опубликована работа о доктрине вечного льда (Welteislehre), согласно которой Солнечная система образовалась в результате взрыва при столкновении сверхсолнца и космического льда. Кроме того, предполагалось, что у Земли было несколько последовательно сменивших друг друга лун, которые маркировали собой геологические эпохи. Три луны уже упали на Землю, обозначив три всемирных катаклизма. Незадолго до падения луна, приближаясь, своим гравитационным приливом якобы рождала расу гигантов. После смерти Гёрбигера в 1931 году оказалось, что в Советской России существуют его сторонники, пришедшие к похожим выводам независимо от австрийского инженера. Одним был инженер-металлург Г.И. Носов, директор Магнитогорского металлургического комбината им. Сталина (с 1940), который однажды во время литейных работ увидел, как раскаленная струя металла упала на покрытую льдом землю. Через короткое время от быстрого нагревания воды произошел взрыв. В этот момент Носов понял, что процессами во Вселенной движет извечное противоборство между льдом и огнем.
Вторым был, как ни странно, тоже Носов, но не металлург, а начинающий детский писатель, будущий автор книг о Незнайке. Писатель Носов, как химик, не поддерживал доктрину космического льда, но разрабатывал теорию падающих лун и привел ее в соответствие с последними археологическими находками.
Welteislehre негласно была запрещена в ученых кругах СССР по идеологическим причинам – руководство фашистской Германии считало Советскую Россию сосредоточием сил вечного льда в противовес солярному Третьему рейху. Поэтому писатель Носов часто в своих письмах призывал металлурга-однофамильца отказаться от теории гляциальной космологии.
После странной смерти металлурга Григория Носова на отдыхе в Кисловодске в 1951 году, писатель Николай Носов, казалось бы, совсем забыл о падающих лунах. И лишь в 1965 Носов, в то время уже лауреат Сталинской премии, выстреливает книгой «Незнайка на Луне», в которой в форме сказки зашифровывает предсказание падения тогдашней Луны на Советский Союз, позаимствовав персонажа из комиксов канадца Палмера Кокса, по которым писательница Анна Хвольсон написала книгу «Царство малюток», вышедшую в 1898 году. Через 11 лет после издания апокалипсического текста Николай Носов умер, так и не дождавшись подтверждения своей теории.
В 1991, уже после предсказанного им падения Луны на СССР, свидетелями которого все мы стали, московское издательство «Поликом» выпустило книгу Анны Хвольсон в репринтном издании, таким образом закольцевав историю.