Окутанные паутиной лампы в виде свечей на некогда пышных кованых люстрах то и дело мерцали тусклыми вспышками света, рисуя повсюду дрожащие тени от обломков узорного орнамента. На высоких купольных сводах кое-где еще сохранилась цветная мозаика, но осыпавшиеся изображения разобрать уже почти невозможно. Фрагменты дымчатых облаков и ярких мантий, вероятно, принадлежали образам древних богов, восседающих в небе на золотых тронах, – властных, с бурным нравом, но вместе с тем прекрасных и милосердных. По испещренным временем стенам тянутся рельефные фрески с профилями сложносочиненных фигур и вертикальными рядами замысловатых символов, в которых зашифрована целая система знаний удивительной эпохи, навеки уснувшей под песками пустыни. Тишина, пропитанная сакральными тайнами древности, казалось, была живой. С запыленного круглого алтаря, стоявшего в центре соседнего зала, пустым и невообразимо наполненным взглядом на меня смотрели человекоподобные каменные статуэтки, таинственно умалчивая, о чем повествуют клинописи на глиняных скрижалях. Наверное, о чем-то одухотворенном и светлом, иначе они оказались бы в горниле старой печи, грозно возвышающейся до самого потолка, превращенные догматами в пепел, как эмблема перевернутого пентакля на черном полотне, свечи того же цвета и свертки с мусором органического происхождения. Мне вовсе не хочется различать увиденное по времени, правильности и неправильности, пресловутому IQ стран и цивилизаций, поэтому со скромностью приглашенного гостя я выражаю лишь уважение и благодарность, и с интересом следую дальше.