Без пути назад

Глава 1. «La Última Hora» (Последний час)

Вода в ванне давно остыла, но Андреа не шевелилась. Телефон медленно погружался на дно, последние пузырьки воздуха цеплялись за экран с сообщением: «Я все знаю, скоро буду у тебя. – Сантьяго». Холод вернул ее в тот вечер, когда они с Винсентом сидели на скамейке в парке Цитадели, а ветер пробирал до костей.

– Я думаю, нам нужно расстаться, Андреа. Я устал. – Сказал Винсент дрожащим голосом, будто сам не верил в свои слова. Они ударили сильнее, чем ледяной воздух, но Андреа не ответила, просто встала и быстро зашагала прочь.

– Ты заслуживаешь лучшего! – Крикнул он ей вслед. Андреа не плакала, но внутри все оборвалось. Винсент хотел догнать ее, но она уже скрылась из виду.

Андреа вышла из ванной, завернувшись в полотенце. Капли воды стекают с ее лица, словно слезы, которые она не может пролить. Она прошла в спальню – точнее, в ту самую стильную однокомнатную квартиру на Carrer de Verdi, которую отец купил ей в попытке загладить двадцать лет отсутствия. Дорогой диван, стеклянный стол, белые стены. Все как из каталога – и все пустое, будто никто здесь не живет. Даже ее собственное отражение в зеркале казалось чужим.

Перед собой она видела девушку с красными от недосыпа глазами. Кожа была на тон бледнее обычного, а губы изодраны от постоянного покусывания. Ее взгляд сразу же зацепился за колечко, лежащее на тумбочке рядом с кроватью – подарок Винсента на их первую годовщину.

Раздался звонок в дверь. Она вздрогнула, вырвавшись из размышлений. Андреа, еле держась ногах, подошла к двери, чтобы посмотреть кто пришел – это Винсент? Но нет… Дверь распахнулась, впустив цветочный аромат – это была Даниэла с пакетом еды и бутылкой белого вина. Она стояла на пороге, ее бордовые волны волос растрепал вечерний ветер. Зеленые глаза, всегда такие живые, сейчас сузились от беспокойства. Пройдя через порог, первым делом она крепко обняла Андреа.

– Почему ты не отвечала? – Бутылка глухо стукнула о стеклянную столешницу. – Я уже начала волноваться, что ты… – Голос Даниэлы сорвался на шепот, – Что–то сделала с собой…

Андреа молча махнула подбородком в сторону ванной. Даниэла замерла на пороге – на дне пустой ванной тускло светился утонувший телефон. Она сжала зубы, но промолчала – все было и так понятно.

– Его еще можно спасти, – Даниэла выловила телефон из ванны. Взяв пакет риса, она насыпала зерна в глубокую тарелку, чтобы просушить. Андреа молча следила за ее действиями, обхватив себя за колени.

– Надевай что-нибудь, от чего ты почувствуешь себя богиней! – Даниэла ворвалась в комнату, швырнув на кровать черное бархатное платье. – Ты не можешь просто лежать и гнить здесь в одиночестве. Сегодня мы устроим тебе перезагрузку: ужин, вино, а потом – наш любимый бар.

Андреа уткнулась лицом в подушку, но Даниэла стащила ее за ноги с кровати.

– Я никуда не пойду, – наконец выдавила из себя Андреа. – У меня совсем нет сил и посмотри на эти круги под глазами. – Она показала на свое отражение в зеркале, которое напоминало изможденную незнакомку.

– Ты знала, что бутылочка белого творит чудеса? Ну же, давай начнем, а там –

посмотрим по обстановке. – Андреа закатила глаза, едва улыбнувшись.

– Сначала мне нужно кое-что набросать, – Андреа потянулась к блокноту на тумбочке, но Даниэла опередила ее.

– Твои стихи подождут. Или ты хочешь написать очередную поэму о чувствах к Винсенту? – Она прищурилась, листая страницы.

– Именно это и хочу, – Андреа попыталась выхватить блокнот, но споткнулась о разбросанные каблуки.

Даниэла рассмеялась. – Может, уже начнешь публиковать их в закрытый блог? Ты же знаешь, как я люблю подглядывать за чужими драмами.

– А если он увидит?

– Не увидит, Винсент читает только отчеты и контракты. Да вряд ли он поймет, что это ты. Придумай псевдоним, если переживаешь.

– Я подумаю над твоим предложением, – Андреа машинально убрала волосы вперед, чтобы Даниэла застегнула платье.

– За новую жизнь! – Даниэла ударила свой бокал так, что вино плеснулось на мраморный пол.

– Ты же знаешь… – Андреа провела пальцем по краю бокала, – Что мы так просто не забудем друг друга? Мы работаем в одном месте… и учимся в одном университете. – Она сделала глоток.

– Знаю. Но Андреа, ты же сама видела, что тебе нужен совершенно другой типаж. Винсент не мог дать того, чего ты так хотела. Он… – Губы Даниэлы искривились, – трудоголик. У него нет времени на романтику.

– Но раньше, – ее голос сорвался, – Все же было прекрасно.

– Раньше вы были детьми и забот у вас было намного меньше, – ответила Даниэла, делая большой глоток. – Тебе нужно разгрузить голову, успеешь еще пострадать.

– Я понимаю, Даниэла. Обидно то, что я так ему и ничего не ответила. Может, я могла что-то исправить?

– Думаю он еще напишет тебе. Все не могло закончиться так, – Даниэла покрутила бокал, наблюдая за оставшейся жидкостью.

Андреа кивнула, но взгляд ее скользнул мимо подруги, упершись в приоткрытую дверь спальни. Даниэла дождалась, пока Андреа окончательно соберется. Дверь за ними не успела захлопнуться, как Андреа резко остановилась.

– Подожди, – бросила она Даниэле и забежала обратно в квартиру. В спальне ее пальцы нащупали холодное металлическое колечко на тумбочке. Она на мгновение замерла, сжимая его в ладони, потом надела на указательный палец.

– Теперь, можем идти, – Андреа захлопнула дверь с такой силой, что звонко брякнула цепочка.

Она шла, уткнувшись взглядом в тротуар, пока Даниэла тащила ее за руку, как непослушного ребенка. Улицы Эшампле сузились, вытолкнув их к черному зеркальному фасаду с золотыми буквами «LUX NOCTIS». Андреа вздрогнула, когда ее каблук коснулся ковра с узором, похожий на ночное небо.

– Ты уверена, что хочешь именно сюда? – Спросила Даниэла, касаясь ручки-полумесяца.

– Здесь он не появится, – прошептала Андреа, будто убеждая себя.

Люстры «LUX NOCTIS» бросали блики на стены, как звезды, застрявшие в черном бархате ночи. Над барной стойкой – полки с бутылками, подсвеченные как алтарь. Воздух пахнул дорогим алкоголем, в сочетании с древесными нотами.

– Ну? – Даниэла ткнула ее в бок. – Хоть немного оживись.

Андреа скользнула взглядом по барной стойке из черного мрамора, где молодой парень ловко смешивал коктейли. Высокие плечи, широкая грудь, заполняющая белую рубашку с закатанными рукавами. Его руки ловко перемешивали шейкер, а приглушенный свет скрывал лицо.

– Пошли уже выпьем. Тебе нужно расслабиться, – Даниэла мягко подтолкнула Андреа к блестящей стойке. Андреа, покорно сделав шаг, опустилась на барный стул. Она машинально крутила кольцо на пальце, когда перед ней раздался голос.

– Для грустной красавицы, – голос был глубже, чем она ожидала. Андреа подняла взгляд.

Перед ней стоял парень с ярко-голубыми глазами, которые казались неестественными в полумраке. Его темные кудри слегка вились у висков, а аккуратная борода подчеркивала линию подбородка. На запястье поблескивали старые часы с потрескавшимся циферблатом – явно дорогие, но ношеные.

– Я не заказывала… – Начала Андреа.

– Midnight Sonata, – он поставил перед ней бокал с золотистой жидкостью, где плавали лепестки лаванды. – Джин, сироп бузины, лимонная цедра и… капля ностальгии.

Его губы растянулись в улыбке, слегка обнажив белые зубы. Тонкие усы шевелились, когда он говорил. Андреа заметила, как его взгляд задержался на ее губах, а затем скользнул к родинкам у ключицы и снова вернулся к глазам. Она невольно откинулась на спинку барного стула.

– Ты новенький? Раньше я тебя не видела, – солгала она. Правда была в том, что все это время она не видела никого вокруг себя, кроме Винсента.

– Работаю здесь два года, – он рассмеялся, и его голубые глаза сузились. – Просто некоторые гости слишком сосредоточены на… других вещах. – Его пальцы постучал по мрамору рядом с ее бокалом.

Когда он наклонился, чтобы вытереть стойку, Андреа уловила запах черного перца, смешанный с джином. Его рукав задрался, открывая татуировку – короткая надпись на латинском: «Nimis unique».

– Этот коктейль… – она сделала глоток, чувствуя, как холодная жидкость обжигает горло. – На вкус, как начало хорошего вечера.

– Все мои коктейли такие, – он подмигнул, поворачиваясь к новой партии бокалов. Его спина под рубашкой выглядела мощной, а движения были точными, выверенными.

За стойкой он казался уверенным, почти дерзким, но, когда думал, что его не видят, его пальцы нервно постукивали по крышке шейкера в определенном ритме – будто отбивая такт несуществующей мелодии.

– Ты обратила внимание? – Прошипела Даниэла, присаживаясь в угловой диван. – Он смотрел на тебя, как на самый удавшийся в его жизни коктейль.

Андреа пригубила напиток, оставляя след помады на стекле.

– Он просто вежлив.

– Может хватит притворяться слепой?

– Я даже не спросила его имени, – Андреа потерла переносицу.

– Смотри, он тебе подмигнул, – прошептала Даниэла, облизывая соль с края своего бокала. Ее зеленые глаза блестели хитро. – Два года здесь работает, а сегодня впервые ты обратила на него внимание. Забавно, да?

Андреа машинально потянулась к кольцу на пальце. Металл нагрелся от кожи.

– Мне не до…

– Знаю, знаю, – Даниэла перебила, хватая ее за плечо. Ее пальцы были липкими от маргариты. – Но посмотри вокруг. – Она резко развернула подругу к танцполу. Стробоскопы слепили, бас вбивался в грудную клетку. Толпа на паркете колыхалась, как одно горячее, кричащее тело.

– Пошли танцевать, – ее пальцы с зеленым лаком впились в запястье Андреа прежде, чем та успела моргнуть. Толпа расступилась перед бордовым вихрем – Даниэла прокладывала путь, увлекая за собой сопротивляющуюся подругу.

Очередной удар баса ударил в грудную клетку, заставив вибрировать сердце. Даниэла мгновенно преобразилась. Ее руки взметнулись вверх, пальцы щелкали в такт, а бедра выписывали восьмерки с предельной точностью. Каждое движение, доведенное до совершенства годами танцев в севильских клубах.

Андреа замерла, чувствуя, как ее бархатное платье прилипает к пояснице, а язык прилип к небу от внезапной сухости во рту.

– Ты не на похоронах, – прошипела Даниэла, обхватив ее руки своими. Ее ладони были удивительно холодными, несмотря на духоту зала. Она притянула Андреа ближе, заставив положить руки себе на талию.

Музыка нарастала. Фиолетовые стробоскопы выхватывали из темноты зеркальную стену за барной стойкой, где отражались их спутанные силуэты.

– Смотри на меня, – приказала Даниэла, когда Андреа попыталась отвернуться. Ее пальцы впились в бедра подруги, направляя движения. Постепенно позвоночник смягчился, позволив телу следовать за ритмом, а губы сами собой разжались, впуская воздух, пропитанный ароматами кожи, духов и алкоголя.

Внезапный визг синтезатора – и Даниэла резко развернула ее. Их лбы почти соприкоснулись. Голос певицы проник куда-то под кожу, заставив сердце биться в унисон с басами.

– Дыши, – шепнула Даниэла. Ее дыхание пахло мятной жвачкой вперемешку с дорогим алкоголем.

Андреа вдруг осознала, что ее руки теперь свободно двигаются над головой, а где–то внутри зажглась крошечная искра чего-то похожего на… радость?

Вдруг она почувствовала чей-то взгляд – за стойкой бармен протирал бокал, не сводя с нее глаз. В этот момент дверь распахнулась с порывом ветра. В проеме стоял Винсент, поправляя манжеты. Его высокую фигуру облегал темный костюм, слегка помятый после долгого дня. Свет люстры выхватывал резкие скулы, тень от длинных ресниц падала на серые глаза. Он мгновенно нашел Андреа в толпе.

Винсент замер, будто не ожидал встретить ее здесь – пальцы непроизвольно сжали телефон, на экране которого мерцало незаконченное сообщение. Их взгляды встретились через толпу. Винсент провел рукой по коротким темно-русым волосам – привычный жест, когда он нервничал. Его губы дрогнули, но он не произнес ни слова, только медленно опустил взгляд на ее руку, где поблескивало то самое кольцо. Даниэла резко сжала локоть Андреа.

– Мы уходим. Сейчас.

Но Винсент уже делал шаг вперед, его массивные плечи рассекали толпу. Внезапно между ними возник бармен с подносом бокалов – случайно или намеренно. Винсент остановился, его брови сдвинулись в знакомом выражении раздражения.

– Андреа… –  Его голос дрогнул ровно посередине ее имени.

– Идем, – прошептала Даниэла, уводя Андреа к главному ходу.

На улице она вдруг осознала, что забыла, как дышать. Воздух обжег легкие. Андреа автоматически поправила выбившуюся прядь русых волос – ее голубые глаза, обычно такие яркие, теперь казались выцветшими от усталости.

Глава 2. «Черновики чувств»

Даниэла поддерживала Андреа, чьи ноги подкашивались – не от алкоголя, а от адреналина, после встречи с Винсентом. Они брели по ночным улицам Эшампле, где даже погода подстроилась под их настроение: теплый дождь стекал по витринам, и только размытый свет фонарей отражался в лужах, как недописанные стихи на мокром асфальте. Молчание между ними стало таким густым, что Даниэла едва осмелилась его нарушить:

– Ты же понимаешь… ммм… что он не случайно оказался там? – Ее слова спотыкались так же, как ноги в слишком высоких каблуках, впивающихся в щели между плиткой.

– Я уже ничего не понимаю, – выдохнула Андреа и внезапно опустилась на корточки. Она свернулась посреди дороги, уткнувшись лицом в колени, будто пыталась спрятаться от окружающих ее проблем.

– Ну же, Андреа, вставай, до дома еще немного. – Даниэла потянула ее за руку, но та была тяжелее камня.

Андреа не слушала. Ее рыдания разрывали ночь – неприлично громкие, хриплые, как будто она плакала впервые за все годы. Даниэла медленно опустилась рядом и обвила ее мокрыми руками, прижав к себе так крепко, что их сердца бились в разном ритме, но против одного горя.

– Все будет хорошо, ириска. Мы со всем справимся. Вместе. – Даниэла погладила ее по влажным от дождя волосам, и ее ладони, как всегда, оказались обжигающе горячими – будто маленькие лучики солнца среди промозглой ночи. Андреа подняла на нее глаза. Бездушные и переполненные слезами. Но когда ее пальцы слабо сжали руку Даниэлы, та поняла: это единственное «спасибо», на которое она сейчас способна.

Когда они с трудом поднялись, аптечный свет витрины выставил Андреа напоказ: растрепанные волосы, прилипшие к щекам, маска из размазанной туши и помады. Ничего общего стой Андреа, чьи локоны волнились от смеха, а глаза сверкали, как море под ярким солнцем.

У подъезда на Carrer de Verdi они разошлись без слов. Андреа повалилась на кровать, даже не сняв промокшее платье. Липкая ткань прилипла к коже. Лишь когда сознание начало растворяться, ее пальцы нежно сжали подушку, как когда-то сжимали руку Винсента, когда они засыпали вместе. Тогда его ладонь была теплой и шероховатой. Теперь лишь шелковая наволочка впитывала ее слезы.

А внизу, этажом ниже… Экран MacBook осветил лицо Даниэлы синим светом. Курсор мигал на чистой странице с заголовком »Глава 3». Пальцы замерли над клавишами – она еще не решила, станет ли эта история предательством или исповедью.

Андреа проснулась от звона будильника – звук буквально вбивал гвозди в ее виски. Головная боль пульсировала не только от вчерашнего алкоголя, но и от мыслей. Она медленно села на кровати, ощущая, как мир вокруг плывет, словно ее сознание все еще застряло где-то между вчерашним баром и этим жестоким утром.

Пол был холодным под босыми ногами. Среди разбросанной одежды ее взгляд уловил смятый листок – тот самый, что выпал из блокнота, когда Даниэла листала его ночью. Андреа подняла бумагу и развернула. Стих, начатый несколько дней назад, теперь казался пророческим:

«Задолго до сверкающих огней,

Когда в душе смешались боль и грусть,

Пишу тебе, храня в себе все дни,

Все чувства, что не вычеркнуть из уст…»

Блокнот лежал на тумбочке, будто ждал продолжения. Андреа сунула листок внутрь, не решаясь ни дочитать, ни выбросить.

Ванная встретила ее отражением в зеркале – бледное лицо, тени под глазами глубокие, как трещины. Вода смыла остатки вчерашнего макияжа, но не смогла смыть усталость. Контрастный душ обжег кожу, заставив на мгновение забыть о душевной боли физической. Телефон завибрировал на раковине. Сообщение от Даниэлы:

– Как ты? Приходи ко мне завтракать, я сделала вкусные сэндвичи с песто. – Прилагалось фото – идеальные треугольники сэндвичей на тарелке с ярко–зеленым соусом.

Андреа потратила сорок минут, пытаясь привести себя в порядок – уложила волосы, нанесла макияж, достала чистое платье. Но когда дверь ее пустой квартиры захлопнулась за ней, она поняла: можно замаскировать лицо, но не душу.

Квартира Даниэлы этажом ниже была полной противоположностью пустому минимализму – там бушевала жизнь. Книжные полки вдоль стен, где томики Борхеса соседствовали с потрепанными детективами и современными dark-романами. Даниэла читала все, что только можно было достать.

Кактусы на подоконнике – одного из них звали Дейл, в честь ее любимого персонажа из мультфильма «Чип и Дейл». Андреа думала, что, будь воля Даниэлы, та завела бы настоящего бурундука. Андреа прошла на кухню, которую захлестнул запах облепихового чая и поджаренного хлеба.

– Выглядишь помятой… – Даниэла подсунула Андреа чашку с чаем, где на дне медленно растворялась ложка меда. – Ну что, мученица трудового фронта, готова к новому дню в цитадели капитализма?

Андреа лишь фыркнула, закатив глаза:

– Если бы ты знала, как мне противно каждый день заходить в это стеклянное чудовище…

– Ой, да ладно! – Даниэла щелкнула ее по носу засахаренной ложкой. – Не притворяйся, будто тебя не бесит, что ты обязана работой ему.

Андреа вскинула взгляд:

– Кому?

– Ну… – Даниэла сделала паузу, слизывая мед с ложки. – Дорогому папочке Серджио. Тому самому, кто подбросил тебе эту шикарную возможность… Или ты думаешь, без его кивка HR вообще рассмотрел бы твое резюме?

Комната затаила дыхание. Даже холодильник будто притих.

– Ты не права, – голос Андреа дрогнул. – Я прошла все этапы отбора…

– И все этапы в спальне его сына. – Даниэла резко замолчала, увидев ее взгляд. – Ой, извини… Я переступила черту…

Андреа впилась ногтями в колени. Правда была в том, что каждое утро, проходя через зеркальные двери Tisicor, она чувствовала себя не стажером, а живым напоминанием –себе, Винсенту, всему офису о том, что ее карьера началась с постели наследника компании.

– Он даже не скрывает, что следит за мной, – выдохнула она. – На прошлой неделе вызвал… спросил, не мешает ли мне Винсент работать.

Даниэла застыла с тостом наполовину у ее рта.

– И что ты ответила?

– Что моя работа и мое сердце – в параллельных мирах.

– И он повелся?

Андреа скривила губы:

– Он улыбнулся так, будто только что выиграл партию в шахматы.

Андреа попыталась сменить тему:

– Может, сначала сменишь футболку? – Указала она на пятно песто.

– А что не так? – Даниэла нарочито потянулась, подчеркивая глубокое декольте.

– Только не начинай снова про свои «проклятые формы»… – Но Даниэла была настойчива и вернула тему в прежнее русло:

– Сегодня тоже будешь пялиться в телефон и делать вид, что не замечаешь, как Винсент провожает тебя взглядом через весь офис?

Андреа сжала кружку так, что пальцы побелели.

– Уволюсь к черту из этой компании.

– Ой, да ладно тебе! – Даниэла шлепнула ладонью по столу, заставив ложки звенеть. – Вы же буквально выросли вместе! Помнишь, как вы познакомились? Ты, вся такая зажатая семиклассница, а он – старшеклассник с пафосной фамилией, который вдруг начал таскать за тобой рюкзак?

Андреа невольно улыбнулась:

– Он заявил, что у меня «слишком тяжелые книги для таких хрупких плеч». Самый нелепый пикап в истории.

– Зато сработало! – Даниэла подмигнула, и бордовые локоны качнулись. – А потом ваши побеги с уроков на заброшенную фабрику… До сих пор храню ту записку: «Встречаемся у старой акации» – прямо как в дешевом романтическом фильме.

Андреа закрыла глаза, позволив воспоминаниям нахлынуть:

– Помнишь, в семнадцать он украл у отца машину, чтобы отвезти меня к морю? И знаешь, что самое странное?

– Что?

– Серджио всегда… относился ко мне по-особенному тепло. Даже после того, когда застал нас голыми в доме Риццо.

– По-особенному? – Даниэла фыркнула. – Это тот самый человек, который заморозил целый отдел за опоздание в пять минут?

– Ты не понимаешь, – Андреа провела пальцем по краю чашки, оставляя липкий след.

– Когда мне было пятнадцать и отец снова исчез в море, Серджио присылал машину, чтобы отвезти меня на экзамены. – Даниэла наклонилась вперед, голос стал ниже:

– И тебя не смущает, что он проявлял заботу именно к тебе, зная, чем ты занимаешься с его сыном? – Андреа резко встала, задев край стола.

– Мы любили друг друга! А Серджио… – она замолчала, вспоминая тот день в доме Риццо: как Винсент прижал ее к столу, а его отец стоял в дверях с невыразимым взглядом.

– Подожди. Ты всерьез считаешь, что твоя должность в Tisicor – это… благословение? – Андреа горько усмехнулась.

– Возможно я…

– Черт! – Даниэла вскочила, хватая салфетки. – Мне через двадцать минут в надо быть «La Central», а я вся в соусе! – Она металась между кухней и ванной, собирая разбросанные по квартире книги. – Чертов «Роман о токсичных отношениях» нужно сегодня отдать редактору…

Андреа наблюдала, как подруга на ходу застегивает рубашку (третья пуговица снова не выдерживала) и запихивает в сумку блокнот и MacBook.

– Ты придешь сегодня вечером? – Даниэла уже стояла в дверях, прижимая к груди сумку. – Я закрою магазин в восемь.

– Если выживу в этом стеклянном аду, – Андреа слабо улыбнулась.

Дверь захлопнулась. Тишина. Только где-то на кухне капал кран – ритмично отсчитывающий время до неизбежного.

Андреа закрыла дверь и вышла на улицу. Солнце ударило в глаза, будто напоминая: мир не остановился из-за ее разбитого сердца. Она машинально подняла руку, заслоняясь от света, и этот жест поймал таксист – желтая машина тут же подкатила к тротуару.

– «Avinguda Pearson, 45», – бросила она, притворяясь, что не замечает, как водитель разглядывает в зеркале ее опухшие глаза.

Пятнадцать минут пути. Пятнадцать минут, чтобы собрать себя по кусочкам. Андреа прижала лоб к прохладному стеклу, наблюдая, как мелькают улицы. Но когда такси свернуло, она невольно сжала кулаки.

Tisicor S.A. возвышалось, как ледяная глыба – 25 этажей зеркального стекла, отражающего облака так, словно они тонули в его фасаде. Вечером оно светилось холодным синим, но сейчас под солнцем напоминало гигантскую ловушку для мух: блестящую, бездушную, идеально отполированную. Над входом серебрилась стрела логотипа.

Автоматические двери бесшумно разошлись, впустив ее в лобби с полами из черного мрамора. Воздух пахнул стерильным цитрусом и подавленными голосами. Где-то наверху, в своем стеклянном кабинете, Серджио Риццо наблюдал за тысячами таких, как она – маленьких рыбок в аквариуме, который он построил.

Андреа провела день в офисе как в вакууме – за стеклянными стенами, где каждое движение было на виду. В 18:30, когда сотрудники начали расходиться, ее телефон вспыхнул:

– Подземный паркинг, сектор С. Довезу тебя. Не спорь.

Сообщение было сухим, как будто отправлено начальником, а не человеком, который еще недавно целовал ее в шею в этом же здании.

Черный Range Rover стоял в самом углу парковки, будто прятался. Когда Андреа трясущимися руками открыла дверь, в салоне пахло кофе и его одеколоном – тем самым, что она выбирала ему на 20-летие.

– Пристегивайся, – сказал Винсент, не глядя на нее. Машина тронулась, выехав на ночную Diagonal.

– Я хочу уволиться, – бросила Андреа в тишину, прокручивая кольцо на пальце.

Руль дернулся в его руках.

– Нет.

– Это не твое решение.

– Тогда зачем сказала мне? – Он наконец повернул голову. Его профиль в свете фонарей казался вырезанным изо льда. – Чтобы я уговаривал? Умолял остаться?

– Чтобы ты понял.

Машина резко свернула на обочину у ее дома. Винсент выключил двигатель. Повернулся. Его глаза в темноте казались совсем не ледяными. – Просто уставшими.

– Я буду помогать тебе. Со всем, – он говорил ровно, как будто зачитывал договор. – Перевод в другой отдел. Повышение. Что угодно. Но мы…

– Не можем быть вместе, – закончила за него Андреа.

Он кивнул, – Я не хочу терять тебя, но быть вместе – значит сломать тебя еще сильнее. – Это прозвучало как издевка.