Лучший подарок солнца

От восторга и растерянности у меня все слова из головы вылетели. Осталось только:

– Ой!..

Птенец недовольно пискнул. Я его не услышала, я знала, что он пискнул, и знала, что недовольно. Сразу заговорила, взволновано и быстро, рассказывая малышу, какое он чудесное волшебство и волшебное чудо, как он мне нужен и как ему нельзя от меня улетать. Он внимательно слушал, чуть склонив набок золотистую головку, и ему нравилось то, что я говорю, я знала, что ему нравится.

– Дюш, он феникс! Представляешь? Самый-самый настоящий феникс!

Мне так не терпелось поделиться впечатлениями, что спокойно сидеть на месте никак не получалось, я вертелась, подпрыгивала, дёргала Дюшу за футболку. Дюша меня придерживал, выравнивал и вылавливал, чтобы совсем не свалилась. Общались мы в нашем секретном месте, на толстой ветке старого дерева, надёжно скрытой от посторонних глаз шатром веток поменьше. Сама я на неё забиралась с трудом, карабкалась по стволу, цепляясь за обломанные сучки, вползала животом и только потом занимала вертикальное положение. Вообще-то, проделывать это самостоятельно Дюша категорически запрещал, так что случалось такое редко, только когда очень хотелось побыть одной, но он каждый раз узнавал о моём непослушании по ободранным локтям и коленкам и устраивал такой разнос, что даже родителям было далеко. А вместе с ним всё получалось легко – сам он туда чуть ли не взлетал, меня иногда подсаживал, иногда, наоборот, затаскивал, в любом случае, колени и локти оставались в целости и сохранности.

– Мы правильно-правильно догадались!

«Мы» было преувеличением, в попытках выяснить вид огненной птицы преуспел именно Дюша, и книжки принёс с картинками. Картинки нас тогда и сбили: существа на них совсем не походили на виденного мной чудо-птица.

– Дюш, ты не представляешь! Гроза, а из неё – солнце. Не всё солнце, его тучи спрятали, а такой луч. Он из всех туч выбрался и меня искал. Понимаешь? Только совсем не говори, что мне в дождь нельзя было. Это очень-очень нужно! Он меня искал! А потом нашёл и стал пёрышком. Правда-правда. А ещё потом растаял. Луч растаял, который пёрышко. И я плакала, потому что оно растаяло, ну, я же так думала. А оно спряталось. Нет, не спряталось. Я не знаю, как это, пусть будет спряталось. Дюш, оно… Нет, он! Вот! Он в меня спрятался. Понимаешь? Я не понимаю, но как-то так. Дюш, ты чего молчишь? Скажи что-нибудь. Дюш, представляешь, все думали у меня температура, а это он, это от него у меня жар, а не от какой-то их температуры. А потом, ночью, у меня рука ка-а-ак засветилась… А ещё раньше, когда он только прилетел, я ему стихи придумала. Он, наверное, поэтому остался. Вот, слушай, какие…

Перескакивая с одного на другое, рассказывая одновременно о Принце, грозе и фениксе, я кое-как изложила всю историю.

– Дюш, он такой… Ты не представляешь какой! Лучший-лучший! Самый-самый! Солнечный-солнечный! И весь из огня! Что? Двоюсь, да?

За привычку дважды повторять слова Дюша меня обычно подначивал и передразнивал, хотя не так часто она у меня проявлялась, лишь от волнения. Правда, Дюшины поддразнивания и помогали справиться с волнением. Но сейчас он обошёлся без них, только спросил:

– Он с тобой разговаривает?

– Я с ним разговариваю. А он в меня думает… Мной думает… Дюш, я не знаю, как это объяснить, я просто, раз, и всё знаю. Кто он, что ему нравится, а что не нравится. Я его Пёрышком назвать хотела, нельзя же, чтобы без имени, ему очень-очень нужно имя. А он не хочет, совсем-совсем, ему такое не нравится, а у меня другое не придумывается, и он не подсказывает, а я…Дюш, куда ты смотришь? Я тебе рассказываю, а ты смотришь! Я его попросить хотела, чтобы тебе показался, а теперь обижусь и не попрошу! Вот!

Дюша совсем не испугался, продолжал смотреть куда-то в район моего плеча и улыбался. Этому плечу было теплее, чем другому, намного теплее, видимо, плотная крона нашего шатра оказалась не такой плотной, солнышко пробралось через неё и хорошо пригревало, почти припекало.

– Луч.

– Ну да, луч. Я же тебе рассказываю! Тучи все чёрные, а сквозь них… Ой, Дюша! Ты молодец! Лучик! Он будет… – и сама поняла, что погорячилась, если птенчик не согласится, то никакого «будет» не будет. – Ты будешь Лучик? Нет? Не нравится? Дюш, ему не нравится…

– Нравится. Только не Лучик, а Луч.

– Откуда ты знаешь?

– Вижу.

Против Луча феникс не возражал, очень даже соглашался. Такой довольный стал.

– Точно. Прямо, как ты! – против этого сравнения они оба не возражали и оба были довольны, а я сообразила то, что сразу не сообразила: – Дюша, ты его видишь? Где?

И сама поняла где. Плечо мне не солнце припекало, то есть, солнце, конечно, его лучик, мой Луч. Сидел себе на плече и расправлял крылышки.

– Дюш, скажи, он самый-самый…– я почему-то перешла на шёпот и замерла, ожидая ответа.

– Самый, – подтвердил Дюша.

Счастью не было предела, оно заполняло, переполняло и выплёскивалось смехом. Из Дюши тоже. Вдвоём смеяться намного лучше, чем одной.

– Дюш, смотри, что я придумала! Лучший, потому что Луч. Понимаешь? Ну, Дюш, легко же, Луч – луч-ший. Да? А я… я тогда… тогда я… Лучница! Вот. Правильно же? Он – Луч, я – Луч-ница, а…

– Дашка, заносит, – большинство моих «заносов» Дюша поддерживал, часть придерживал. – Лучница – от слова «лук». Робин Гуд – лучник, потому что у него лук.

С этим своим «заносом» я расставаться не хотела, он мне нравился.

– Если «лук», то должно быть «лукник», а Робин Гуд… А, может, у него свой Луч был, просто никто этого не знает. Вот. А всякие другие не поняли… или просто хотели, как он и тоже стали так называться. Дюш, ну что тебе жалко, что ли, что я буду Лучница?

– Будь, – подумав, разрешил Дюша. – Только никому не говори.

Луч считал так же. С плеча он перебрался на руку, чтобы я не выворачивалась посмотреть на него, просто исчез, так же как ночью, и появился на ладони, сразу горячо стало не плечу, а ей. Теперь маленький чудо-птиц сидел на пальце, слушал нас и чистил пёрышки. Пёрышки искрили, но не обжигали, а хвостик ещё и вспыхивал, но тоже не обжигал.

Второй подарок ждал меня дома. Окошко в сказку снова открылось. За всё время ни разу не случалось, чтобы оно открывалось столько раз подряд, я даже не надеялась, что получится. Принц шёл по какому-то светлому залу, полному людей. Наверное, куда-то уезжал, все вокруг были с чемоданами и сумками, как на нашем вокзале, когда мы прошлым летом путешествовали к морю. У него тоже была сумка, небольшая, на длинном ремне через плечо. А может, не уезжал, провожал или встречал кого-то. Остановился Принц у белой колонны, облокотился на неё, достал книгу и начал читать. А я сама не заметила, как начала ему рассказывать. Наверное, это было очень невежливо, мешать читать, но он всё равно меня не слышал, и я продолжала говорить. Обо всём. О нём, о Луче, о сказке, даже о Дюше. Только самое главное сказать не успела: как я его люблю. Прибежала Настя и окошко закрылось.

С этого дня заглянуть в сказку стало получаться намного чаще. В ком причина такого везения я догадывалась, а Луч этого и не скрывал, и благодарность за короткие свидания с Принцем принимал с удовольствием. Конечно, это были не совсем свидания, не такие, которые описывают в книжках или по секрету рассказывают девчонки постарше, но мне и так было хорошо. Просто видеть его, знать, что Принц где-то есть и с ним всё в порядке. И с каждым разом влюбляться ещё сильнее.

Принц теперь всегда был один. То есть, рядом с ним часто оказывались какие-то люди, но он был один. Принцесса и взрослый чудо-птиц больше не появлялись, по ним я скучала. Если бы перестал появляться Принц… О таком даже думать было страшно. Я, вообще, стала очень многого бояться. Теней, видела их несколько раз. К счастью, этих ужастиков было мало и близко к Принцу они не подползали. Того, что окошко в сказку перестанет открываться. Тогда я не смогу узнать, что там происходит, что с ним происходит. Того, что Луч расхочет жить у меня… во мне и улетит. Он ещё ни разу не летал, только подпрыгивал и махал крылышками, но я уже боялась. Того, что моё чудо почему-то не сможет летать, а это нельзя, неправильно, он ведь птица, а птицы должны летать. Того, что его кто-нибудь увидит. Мне этого совсем не хотелось. Вдруг обидят? Он же совсем маленький! За этот страх Луч обиделся сразу. За то, что посчитала его маленьким. И я узнала, что обжигать феникс очень даже умеет. Больно.

А страх, что его увидят, Луч развеял сам и очень скоро. Взял и выбрался на плечо во время обеда. Перед всей семьёй. Ничего не изменилось, родители спокойно продолжали есть, разговаривать и делать мне замечания, чтобы не сидела столбом с застывшей в воздухе ложкой. Только Настёна крутила головой, пыталась что-то рассмотреть, но так и не смогла, вернулась к своей каше.

Потом Луч проделал то же самое на улице, среди толпы девчонок и мальчишек. Несколько человек вели себя как Настя, и так же, как она через некоторое время бросали попытки разглядеть что-то непонятное, отмахиваясь общим: «Показалось», остальные совсем не реагировали. Так что на эту тему я успокоилась.

Мой двенадцатый День рождения принёс две неожиданности сразу. Нет, начался он, как и примерно четыре последние, с поздравлений, напоминаний, что я совсем взрослая и должна… В общем, всё как обычно. С обязательными практичными подарками, это я воспринимала нормально, особой роскоши в семье не водилось, побаловать нас родители старались, но в меру и по возможностям.

В этом году мера и возможности ещё уменьшились, у отца появилась другая семья в другом городе. То есть, началось всё раньше, а полгода назад он ушёл к ним насовсем. В чём-то я его понимала, характер у матери не из лёгких, в чём-то понимала её, у отца хватало своих прибабахов. Нас с Настей они оба ни понимать, ни спрашивать ни о чём не собирались. Возможно, это правильно, взрослым виднее. И лучше жить порознь, чем с тем, с кем нормально жить не получается, а у них не получалось уже давно. Только обещание, что для нас ничего не изменится, они зря давали, Настёна им поверила. А я убегала из дома при каждой возможности, в нём поселилось ощущение пустоты.

Убежала и в этот день. Туда, где пустоты не было, в наше секретное место. Пришла раньше Дюши, на ветку забралась сама, теперь это выходило без труда, я подросла и практика сказывалась. Кроме всего остального, мне требовалось побыть одной по очень важной причине. Не могла я сегодня не увидеть Принца, а дома шансов на это не было, мать затеяла ремонт и Настю временно переселили в мою комнату.

Принесённое с собой зеркальце отразило меня с Лучом на плече. Подросла не я одна, феникс тоже уже не был совсем крохой, хоть всё так же не походил на чудо-птица из сказки.

– Гадкий утёнок… Ай! Луч, не жгись! Знаешь же, что не про тебя, – планы вырасти красивой осуществляться не спешили, о чём безжалостно сообщало любое зеркало, загоняя меня в нытьё по поводу своей слишком обыкновенной внешности. – Ты из-за меня? Луч, ну это же правда! Вот сам скажи, посмотрит Принц на такую? Не посмотрит, даже не заметит. Принцесса – красавица, Он, вообще, самый-самый, а я… Луч, получится у меня стать такой, какую он увидит? Получится? Потому что ты Луч? По-лу-чи… по… луч… Понятно. Ладно, будем ждать. Заглянем? Ты поможешь?

За два года мы научились жить вместе, научились понимать друг друга. Я знала, на что феникс обижается, Луч знал, как мне это объяснить. Что-то говорить вслух было необязательно, все мои мысли он читал, как открытую книгу, мне просто нравилось с ним разговаривать. А ему нравилось, что я зову его всё делать вместе. И Дюша ему нравился, единственный из всех, остальных он игнорировал или терпел, как неизбежность, а для меня стало верной приметой, что от человека надо держаться подальше, если мой чудо-птиц прячется или обжигается. Следов от ожогов феникса не оставалось, но чувствовались они очень хорошо. Из всех моих занятий Лучу пришлось по вкусу чтение, не считая уроков литературы в школе, их мы на пару терпеть не могли, а самым любимым оставалось окошко в сказку, теперь в него мы всегда заглядывали вместе.

Принц будто знал, что у меня сегодня праздник, смотрел так же, как в тот день, когда на мою ладонь легло пёрышко чудо-птица. Время потеряло счёт и весь мир куда-то делся, только он и я, глаза в глаза, долго-долго и так мало. Пока снова не ушёл в мерцание воздуха. Сказку в этот раз никто не спугнул, без Принца она сама закрылась.

Я ещё посидела с опущенными ресницами, продлевая минуты встречи, не желая возвращаться в обыденность. Всё равно пришлось, шорох приближающихся шагов и радость Луча сообщили, что Дюша на подходе. Раздвинула ветки, выглянула и…

– Дюш… Дюша! Стой и не шевелись!

Закричала я не просто так, всё пространство вокруг пронизывали разноцветные нити. Они тянулись отовсюду, лежали на траве, оплетали деревья, плавали в воздухе. Какие-то из них светились ярко или слабо, какие-то оставались совсем тусклыми, одни казались натянутыми струнами, другие провисали и извивались… Всё это было необычно, непривычно, красиво и немного пугающе. А вот чего я испугалась больше, сама не понимала: того, что эти нити могут что-то сделать Дюше, или того, что он сам их нечаянно повредит.

– Даш, ты чего? – Дюша послушно остановился, но долго слушаться точно не собирался.

– Ещё не знаю. Тут такое… Ты сам ничего не видишь?

– А какое «ничего» я должен видеть?

– Такое… нитчатое. Дюш, подожди. Просто постой спокойно минутку. Луч, это что?

Знание, пришедшее от феникса, мягко говоря, шокировало.

– Дюша, это их сила. То, чем они живут. Все они. Дерево… все деревья. Трава. Даже у камня она есть. И её видно. Такую, как ниточки. Понимаешь? – понимал Дюша уже рядом со мной, Луч передал, что никакой опасности ни для кого нет. – А я не понимаю. Нет, я понимаю, но не понимаю. Они всегда были, только я их не видела, а теперь увидела, потому что пришло время. А какое время он не говорит. Вот. Может, то, что мне двенадцать стало? Оно, это число, такое, как особенное, что ли. Двенадцать часов, двенадцать месяцев, Светка гороскоп приносила, про годы, там их тоже двенадцать. Может такое быть? Наверное, может. Дюш, а тот, кто их видит, он не такой, как все, у него тоже есть сила, способности. Вот. И этого я не понимаю. У меня же их нет. У меня только Луч есть.

– Только? – этот вопросительно-язвительный Дюшин тон я хорошо знала, переходил он на него, когда умудрялась сморозить какую-то несусветную глупость.

– Ну да… Ой, Дюш, это он? Луч, это ты? Как это? Дюша, он говорит, что и он тоже, а кто ещё тоже?

Этот вопрос остался без ответа. Зато пришёл ответ про способности.

– Дюш, я колдунья… или ведьма… В общем, волшебница, только совсем слабенькая. Но если очень надо, можно у них попросить силу, не насовсем, потом вернуть нужно, а сразу что-то своё отдать. Только не вещь, а такое… Не знаю, не поняла. Луч, как можно отдать радость? Можно? Они сами знают, как взять? Ой! А можно не радость, а наоборот, печаль какую-нибудь? Можно? Здорово! Нельзя? Ясно. Дюш, если я что-то отдам, то у меня там, где оно было, будет пустота, пока не верну то, что взяла. А возвращать мне пока нечем, потому что я ещё слабая, своей силы почти нет. Жалко, правда? Мы бы сейчас попробовали. А может, попробуем? Немножечко. Отдам одну маленькую оби… Дюш, ты чего?!! – перед моим носом возник Дюшин кулак.

– Только попробуй попробовать! Тоже мне, додумалась! Дашка, выпросишь, забуду, что девочек не обижаю. Ясно? Нашлась тут, ведьма малолетняя! Колдунья самодельная!

Луч полностью поддержал такой подход к воспитанию, ещё и от себя добавил. Мне осталось смириться и обиженно пробурчать:

– Справились… двое на одну. И, вообще, у меня…

– С Днём рождения, Лучница! Держи, Даш, это тебе. Не потеряй.

От Дюшиного подарка я ахнула. Янтарная капелька с крошечным пёрышком внутри. Где только нашёл такую красоту? Не признался, но остался доволен, что мне понравилось. Луч подарок одобрил и стряхнул с крыла на него искорку, пёрышко в янтаре засветилось.

Домой мы примчались, опоздав к назначенному времени всего минут на десять. Праздничный стол был уже накрыт, родственники весело общались между собой, Настя страдальчески вздыхала на коробку с пирожными, мать выразительно поглядывала на часы. Ещё минут пять я потратила на переодевание и устройство Дюшиной капельки в потайной коробочке со своими «драгоценностями». Там уже хранились привезённая мной с моря ракушка и найденная Дюшей в другом море жемчужина, выигранное в Луна-парке колечко, семь узких цветных ленточек, подаренных опять же Дюшей, и самостоятельно сплетённый браслетик-фенечка. И ещё минутка ушла на изучение нитей силы в своей комнате. Опоздали мы тоже как раз из-за нитей, я то и дело останавливалась, не решаясь пройти через какое-нибудь особенно густое их скопление, хоть и знала от Луча, что ходила сквозь них множество раз, и что мне надо научиться правильно смотреть, чтобы не видеть лишнего, когда это не нужно. На дереве я немного поучилась концентрироваться на обычном мире, но за один раз не очень научилась.

Застолье протекало по привычному распорядку, с тостами и поздравлениями «новорождённой» под спиртное для взрослых и лимонад для детей, взрослые были довольны, дети дружно скучали и ждали момента сбежать из-за стола, аккомпанементом всему шла запись какого-то концерта. В общем, всё, как всегда. Пока в DVD-проигрывателе что-то не заскрежетало, и он не перестал работать. Сломавшуюся технику срочно отключили, в оставшемся без поддержки телевизоре нашли канал с музыкальными клипами, вся детская компания в составе шести человек под шумок перебралась ко мне. То есть, сначала туда сбежали Дина, Маришка и Олег, а нас с Дюшей на выходе перехватила мать:

– Настю заберите.

– Сама придёт, – с моей точки зрения сестрёнка была уже не настолько маленькой, чтобы заблудиться в трёх комнатах. Но это только с моей.

– Чтобы опять в краску влезла?

Пришлось задержаться и подождать, пока Настёна дожуёт пирожное. И самой застыть в полном шоке, зацепившись взглядом за картинку на экране.

– Даш, пойдём. Дашка, я всё, пойдём уже! – канючила сестра.

– Дарья, в чём дело? – выясняла мать.

– Ксеня, отстань от девочки. Песня ей понравилась, сама не видишь? Хорошая песня, кстати, – заступался дядя Стёпа.

Я их слышала и не слышала. То, что показывал телевизор, мне было очень хорошо знакомо. Так, хорошо, что…

– Дюша, это что? Это где?

Ответили мне сразу все и сразу всё. Назвали песню, её давнюю популярность и недавнюю забытость, исполнителей, а заодно город, где снимался клип. Только Луч промолчал, но он такое никогда и не подсказывал.

– Тёть Ксень, мы с Дашей ко мне за фотиком сбегаем? Мы быстро.

Что произошло нечто неординарное Дюша понял мгновенно и так же мгновенно изобрёл повод переговорить один на один.

– Настю с собой возьмите.

Разбираться, не расслышала нас моя мать или, действительно, хотела отправить Настёну с нами, мы не стали, отвели её к остальным и рванули на улицу.

– Дюш… Ой, Дюш! Это тот город. Понимаешь? Из сказки. Город Принца. Я его видела. Дюш, это точно-точно он! Всё, как там, только не такое яркое. Понимаешь? Когда он там, оно всё яркое-яркое, а сейчас нет. Но это всё оттуда, улицы, речка, и люди одеты так же, и машины такие же. Оно всё-всё такое же! Дюш, как это может быть? Что это значит? Моя сказка живёт там? Сказки могут жить тут? Не за тридевять земель, а прямо тут?

– А почему нет?

– Ну… Не знаю. Это же сказка, это совсем другой мир, волшебный и чудесный. И прекрасный. Как он может быть тут? Так не бывает! Ай, Луч, не жгись! Ой, да! Луч! Луч же может тут, значит, и сказка может, Луч сам сказочный. Да, Луч? Луч, а ты об этом знал? Ну да! Как ты мог не знать? Ты же оттуда прилетел! А почему не ска… Ой, Луч! Ой, Дюш! Это значит… Это значит, что он здесь. Принц здесь! И… Мы встретимся! Мы обязательно-обязательно встретимся! Если он меня не найдёт, я сама его найду. Я теперь знаю, где искать. А давай прямо сейчас поедем? Только билеты…

– Притормози, Даш, пока рановато. Зачем ему такая невзрослая? Давай ты ещё немного вырастешь, потом я тебя сам отвезу, если не передумаешь.

Луч придерживался Дюшиной точки зрения. В общем, они меня убедили. А я их убедила, что никогда не передумаю.

Ночь чуть не испортила всё радужное настроение. Заснуть не получалось долго – слишком взбудоражена я была после случившихся днём чудес. Лежала, мечтала, представляла всевозможные варианты встречи с Принцем. На палубе корабля, непременно парусника, они красивее других. На взлётной полосе… двух взлётных полосах – аэродрома и космодрома. В ракете и в самолёте, если разминёмся до взлёта. В башне злобного злодея, откуда он меня спасёт. На старой аллее, где мы нечаянно столкнёмся. На вершине снежной горы, куда мы взберёмся с разных сторон. В пустыне, куда… где… С пустыней что-то не складывалось, как и зачем мы в ней окажемся не придумывалось. Но, видимо, из-за бескрайних песков захотелось пить.

Свет я не включала, чтобы никого не разбудить, да и было не очень темно, полная луна и уличный фонарь подсвечивали кухонное окно и часть коридора. До цели добралась без приключений, ни обо что не споткнулась, ничего не уронила, а на обратном пути увидела её. Тень. В неясном дрожащем свете она колыхалась у двери родительской комнаты, расплываясь и сливаясь с полумраком. От неожиданности и испуга я закричала… Закричала бы, но дыхание перехватило так, что даже пискнуть не смогла. И двигаться не могла, страх сковал руки и ноги, только мороз свободно гулял по коже. А потом резко стало жарко и не страшно, выбравшийся на плечо Луч прогнал темноту. Никакой тени не было, просто со стены свисал не до конца оторванный кусок обоев и шевелился от сквозняка.