Лучший подарок солнца

– Дашка… Твою мать!

На этом наше одностороннее приветствие закончилось. Интересно, если тебя несут под мышкой, можно считать, что несли на руках? Если да, то это ни капельки не романтично. Зато через пять минут я уже дрожала с комфортом – на диване под мохнатым пледом – и аккомпанировала закипающему чайнику стучащими зубами. Дюше наш дуэт не понравился, и он перевёл его в трио – в ванной зашумела вода.

От транспортировки меня туда только что опробованным способом я гордо отказалась. Наверное, «гордо» получилось слишком тихим и услышано не было, но возмущение предложением помочь вытряхнуться из джинсов и свитера вышло достаточно громким. А после возмущения снова потребовалась передышка, и я присела на бортик ванны, ненадолго, только пока голова перестанет кружиться, и чудненько с этого бортика соскользнула в воду. Во всей одежде, исключая тапочки. Дюша, видимо, нечто подобное предчувствовал и материализовался почти одномоментно с моим плюхом. Все дальнейшие возмущения пресеклись в зародыше парой совсем не ласковых слов о моих умственных способностях. Единственной поблажкой стали полфлакона пены, вылитых в воду, в обмен на верхнюю одежду. За всё время, что я отогревалась, Дюша вышел всего раз, принёс полотенце, рубашку и спортивные штаны, и честно отвернулся, пока я в них влезала.

Потом я пила горячий чай с конфетами и рассказывала обо всём, что случилось после его ухода, параллельно выслушивая, что он обо всём этом и обо мне думает. Первая половина мне очень даже нравилась, вторая нравилась намного меньше. Начала я, естественно, с главного:

– Дюш, я Принца видела! Кажется…

– Решилась, наконец! Молодец! Стоять. Почему, кажется? Изменился или с окном что-то не то?

– Да нет, с окном нормально всё и он такой же, только я его ещё раз видела, не в окне, в городе. В смысле, здесь, у нас, на проспекте. Только не уверена, что не ошиблась. Ой, мне бы сейчас окно открыть и посмотреть. Вдруг покажет, что он, правда, здесь?

– И что? Побежишь к нему? Я могу отнести, если что, только, боюсь, поймёт неправильно.

– Нет, я только посмотрю и… А возможно, мне теперь и можно к нему. Если… Нет, надо сначала проверить. Дюш, я попробую?

– Ты выпьешь чай, поешь, поспишь, потом пробуй, сколько хочешь. До самой не дошло, что с тобой? Магическое истощение. Даш, эти вещи ты мне должна объяснять, а не я тебе. Ты сейчас не то что окно, форточку не откроешь, даже обычную. Так что угомонись и рассказывай, где тебя так угораздило.

Я бы ещё поспорила, настаивая на своём, но Луч Дюшу полностью поддержал, подтвердил, что ничего у меня не получится, осталось смириться и рассказывать всё по порядку.

– …Эльфы, представляешь? Самые настоящие. Можешь мне сказать, почему я их увидела? Ни разу никого, кроме Принца, и вдруг эльфы.

– Музыка? Как тебе вариант, что её автор – эльф? Может, именно это ты и видела?

– Тот момент, когда он её написал? Может быть, он с гитарой был. Но почему я их увидела, это всё равно не объясняет. Где я и где они?

– Ты здесь, они там, а музыка там и здесь, вот и связала вас. Красивая теория? Красивая. А если серьёзно, Даш, думаю, придёт время, узнаешь почему.

– …Понимаешь, у меня такая злость была… Такой вечер хороший, Принц, эльфы, концерт… А эта мерзота расползалась, ещё и оборзели до предела, чуть ли не вплотную подтянулись. Ну и вот. Мне сразу нормально было, вообще никак, а когда проснулась, эти мысли в голову полезли.

– Ну-ну, давай, развивай. Убеди меня, что обзавелась женской логикой. Могу ещё предложить свалить всё на девичью память, – ой, как я не любила, когда он таким тоном говорил, за ним обычно следовало, что-нибудь совсем неприятное. – Даш, что за бред? Тебе, по-моему, чётко и ясно объясняли, от тех, которые лезут к вам, можешь защищаться по полной программе. Что ты себе втемяшила? Особо опасное преступление? Луча в сообщники записала? Вместе же работали.

Феникс на такое предположение возмутился, и для лучшего донесения своего возмущения перелетел с моего плеча на Дюшино – отдалённо обжигаться у него получалось не так эффективно. Вообще, летал Луч редко, даже не летал, перепархивал на небольшие расстояния, иногда мог сделать круг надо мной, а в основном предпочитал сидеть на плече, если не было какой-то вот такой необходимости.

– Всё, Луч, извини, мир. Видела реакцию? Доходит? Думаешь, ему нравится, что всякое дерьмо постоянно рядом ошивается? Давно пора было избавиться от этой дряни, а не таскать за собой. Нужны домашние питомцы, кошку вон заведи. Всё, Луновая, чушь из головы вытряхни, и сама себе её не морочь. Добьёшь оставшихся…

– Да я, как бы, уже. Но это нечаянно. И, знаешь, что-то и не переживается больше, как будто всё нормально и правильно. Мы ещё когда с девчонками болтали, и они говорили…

– О, нет! Избавь меня от цитирования великих умодостижений всей этой троицы. В крайнем случае, тезисно и свои выводы, куда и почему тебя понесло.

Я постаралась сделать, как сказано, собственно, это было несложно, какое-то значение имели только Натахины высказывания.

– …Вот. Как-то так. Дюш, они, правда, меня выбесили. Понимаешь, сопляки какие-то и всё это. Я ни о чём не жалею. Может, хоть чуть задумаются, если есть чем, а нет, так испугаются хотя бы, тоже полезно в таких случаях. И я ещё подумала… Вот смотри, они же не одни такие в городе, а у меня есть сила, магия и…

Закипел он мгновенно:

– Супер-Лучница выходит на тропу войны? Костюмчик себе подобрала, герой-одиночка? Или не одиночка? А что? Выведешь всю свою банду, будете эскадрон гусынь бегучих. Так и вижу: Серова с Клюшевой наперевес под бодрый мат Лескиной сражается со злом. И над всем этим гордо реешь ты. Зло обречено погибнуть от нервного потрясения.

– Дюша!

– Что? Очень влипнуть хочется? На себя посмотри. Ты у нас, конечно, страшно сильная, только всей твоей магии хватило на два щита и десяток воздушных волн. А восстанавливать ты её сколько будешь? А что будешь делать, если пустотники к Лучу полезут? А кто тебе право дал судить и наказывать? Для этого специальные органы есть. Никогда не слышала? И, кстати, как скоро они тобой заинтересуются? И не только они. Тебе такие перспективы светят, закачаешься. Интереснейший опыт приобретёшь, поработаешь на благо отечественной науки уникальным биоматериалом. Давно об этом мечтаешь?

– Дюша!

– Что? Геройство зародилось, мозги атрофировались? Наглядный пример: сила есть, ума не надо? Кому сказано было не рисоваться? Дашка, впишешься во что-нибудь, лично башку откручу. Давай, пообижайся, поплачь, а я пока посмотрю, насколько эти сопляки оперативные.

Несколько минут он молча копался в планшете, пару раз потёр сжатыми в кулак пальцами лоб – верный признак, что задумался.

– Полная тишина. Странно. Даже если этим щенкам стыдно признаться, что отхватили от девушки, то та малолетка вряд ли могла удержаться и не растрепать, что видела, по всем соцсетям. Ладно, подождём ещё. Успокоилась? Рассказывай дальше.

Рассказа осталось немного – про непонятно откуда взявшуюся машину и про дороги-ленточки со звёздами. Звёздные дороги. Да, такое название им подходило. Дороги Дюше понравились, а машина встревожила, про неё он выспрашивал всё в малейших подробностях. Вот только не было у меня этих подробностей, практически, совсем. И Луч на рассказе про этот автомобиль явно волновался. Зато избавление от теней оба одобряли.

Проснулась я на Дюшином диване, укутанная в одеяло и плед, вспомнить, на каком этапе разговора заснула, так и не смогла. Выбираться из уютного тепла не хотелось, лежать бы и ни о чём не думать, но это у меня никогда не получалось. То есть, лежать-то – да, легко, а не думать уже никак, мысли пробирались в голову вне зависимости от моих желаний. Хорошо, если приятные, мечтательные, а не те, в которых понимаешь, где и как успела накосячить. Нет, во вчерашних похождениях я жалела далеко не обо всём. Собственно, только об одном – что сбежала, не выяснив, кто был в машине. С другой стороны, а как бы я это выясняла и чем выяснение могло закончиться? Голос был абсолютно не знаком, а в благородных рыцарей, спасающих попавших в беду девушек, я давно не верила. Ложь. Глупая и бессмысленная, себя обманывать трудно. Верила по сей день. Куда делась эта вера вчера? Ведь и мысли о тех самых рыцарях не мелькнуло. Паника всё перекрыла? Не знаю. Вроде бы, должно быть наоборот. Но вопрос: «Вы кто?» в любом случае не помешал бы и много времени не занял. Правда, где гарантия, что ответ был бы честным? А вдруг? Ой, всё! Теперь гадать можно бесконечно. Что сделано, то сделано, назад не отмотаешь.

А вот перед Дюшей нужно извиниться. Своим явлением я, скорее всего, испортила ему планы на вечер. Даже если планов не было, всё равно нехорошо вышло – он целый день работал, сам намёрзся, устал и вместо отдыха нянчился со мной, а с утра опять на работу. Ох! Вот же… За окном светло, значит…

– Дюша, мы проспали! – я прокричала на всей доступной громкости, срочно выпутываясь из одеяльного кокона.

Ответа не последовало. Не услышал? Благие намерения – разбудить, переодеться и мчаться на работу – закончились при попытке встать. Сил за ночь почти не прибавилось, голова кружилась, тело казалось ватным. Снова попробовала позвать и снова он не откликнулся. Это было уже хуже. Осторожно, не делая резких движений, я всё-таки встала и по стеночке добрела до спальни – Дюши там не было – а на обратном пути обнаружила на столе записку, весьма лаконичную: «Из квартиры – ни шагу», и уже заряженный телефон. Диалог, почти диалог, получился чуть более развёрнутым:

– Дюша…

– Проснулась? Топай поешь и продолжай спать, надоест дрыхнуть, комп в твоём распоряжении, без меня на улицу не суйся. Объяснять почему?

– Нет. А…

– У тебя отпуск за свой счёт, на неделю. Всё, давай, до вечера.

До вечера я честно выполняла его распоряжения, особенно одно – спать. Отвлеклась от этого занятия только чтобы пожарить картошки на ужин и от простейшего действия устала так, что в комнату возвращалась опять по стеночке.

Более-менее окрепла я на третий день, пару раз возникал соблазн восстановиться экстренными мерами, но перед глазами тут же вставала засохшая ветка и крамольные мысли мгновенно испарялись. Зато мысли о Дюшиной правоте утвердились прочно и надёжно. Обалденная защитница несчастных, валящаяся с ног хорошо, если после борьбы со злом, а не во время! Хотя, если подумать… Совсем ослабела я после звёздной дороги, а когда убегала, ничего такого ещё не чувствовала. Может, всё дело в ней? Дюшу эта версия не впечатлила, он склонялся к мнению, что непонятное перемещение из одного конца города в другой просто забрало остаток сил, как забрало бы его любое проявление магии. Причём склонялся так уверенно, что и у меня отпали последние сомнения.

Как относиться к ещё одной непонятности мы не понимали уже вдвоём, но подозревали, что в ней замешан неизвестный из машины. Никаких отголосков моего приключения нигде так и не осталось. Да, именно, не осталось, потому что появляться они появлялись. Та девчонка не поделиться впечатлениями не смогла. Сразу в трёх соцсетях не смогла. Но продержались они на сайтах не более минуты. Как это выяснялось, Дюша объяснил весьма пространно, сославшись на каких-то ребят, которые это проверили, и во всех технических подробностях расписав процесс сохранения кэша, принципы работы архивов и пользу резервного копирования. Я узнала много нового – до этого искренне считала, что всему удалённому можно сказать «прощай», а заодно пришла к выводу, что программирование – это не моё, как ни внимательно слушала, сама повторить не сумела. Ну да, на следующий же день попробовала посмотреть старые аккаунты Ленки, она их уже с десяток удалила, ничего не получилось.

Магия восстанавливалась медленнее, чем физическое состояние, но у меня терпения не хватало дождаться её полного возвращения, и почувствовав, что крохи уже не совсем крохи, я не удержалась. Между окном и зеркалом выбрала зеркало, оно у Дюши большое и ровное, без всяких финтифлюшек по бокам, которые раздражали меня на моём – заменить его я не первый год собиралась, но на новое пока не выкручивалась. Луч нарушением предписанного режима не возмущался и выбор одобрил.

Сперва я привычно пофыркала на собственную физиономию, она меня по-прежнему не устраивала – детские планы вырасти красавицей так и не осуществились, не в кого им было осуществляться, от генетики никуда не денешься. Ну, хоть не «невский крокодил» и то хорошо. «Невский крокодил» прижился в анжуйской среде из оговорки Клюшевой, быстро развитой Лескиной в стройную теорию об обитании в реке Неве таких страшнейших пресмыкающихся, что им самим стыдно показываться на поверхность, поэтому их никто не видел. В общем, до этой категории я не дотягивала так же, как и до принятых стандартов женской красоты. Не общепринятых, а моих личных, к формированию которых теперь добавились и увиденные эльфы. Вот быть бы на них похожей, хоть капельку, тогда появилась бы надежда, что…

Наверное, от расстройства я перестаралась и зеркало не просто запотело – расцвело льдистой вязью морозных узоров и оттаивало медленно, нехотя, и окно открылось как-то странно – я даже не сразу поняла, что открылось, думала не вышло. В зеркале отражалась комната и я. Нет, не так, мне показалось что… Опять нет, комната не показалась, она была, а вот я – показалась. Из-за рубашки. Дюшиной рубашки, которая была надета на мне. И точно такая же была на нём, на Принце. Чудо? Совпадение? Да, какая разница! Чем бы это ни было, мне это нравилось до невозможности, словно как-то соединяло, сближало нас. И у этого странно открывшегося окна был ещё один потрясающий эффект, нравившийся мне не меньше. Из-за отражения комнаты создавалось впечатление, что он здесь. Принц здесь, рядом со мной, так близко, что, если я протяну руку, смогу его коснуться.

Ладонь легла на гладкую поверхность, вместо живого тепла – холод стекла, закрывшееся окно и горькое разочарование. До вырвавшегося стона, до слёз. И горячая волна по щеке – успокаивание от феникса с приказным посылом: «Иди к нему!».

– Я пойду… Правда, Луч! Можно же попробовать. Хоть познакомиться. Да? Ты поможешь, подскажешь, куда идти? – феникс ответил согласием, я вытерла слёзы. – Мы пойдём, обяза… – и осеклась. – Только сначала проверим, что больше никто за нами не ползает, – Лучу это не очень понравилось, но сильно возмущаться он не стал.

Удержаться от звонка Дюше стало практически сверхзадачей, на балкон я бегала, проверяя, не идёт ли он, бессчётное количество раз. Добегалась. О том, что пора заканчивать злоупотреблять радушием хозяина, я уже сама задумывалась, теперь окончательно в этой мысли утвердилась. Пора и срочно. Даже если подвезла его случайная знакомая, на что было абсолютно не похоже – со случайными так долго не прощаются и свет в салоне для этого не выключают, а что за рулём девушка, рассмотреть до того, как выключили, я успела. Естественно, подглядывать не собиралась, сразу ушла в комнату, когда поняла, что к чему.

Пришёл Дюша где-то через полчаса в самом радужном настроении. Давно я его таким счастливым не видела, если, вообще, когда-то видела. И было это счастье таким заразительным, что остаться в стороне не получалось, оно цепляло, накрывало, отметало все разговоры и заставляло улыбаться.

– Ты чего сияешь? – кто бы говорил! Сам сиял так, что мне и не снилось.

– От тебя. Ты сейчас такой… Дюш, всё серьёзно?

– И ещё серьёзней, – он ответил, не задумываясь и не спрашивая, о чём я. – Дашка, пойдём на ночь смотреть?

– А уже ночь?

– Нет, но это мелочи. Идёшь?

На ночь, которая ещё не ночь, мы смотрели долго. Тёмное небо украшалось россыпями звёзд, луна успела выплыть из-за крыши и подбиралась к верхушке большого дерева, непонятно откуда начал сыпать тихий снег – ни одной тучки мимо не пролетало, но он сыпал, кружил редкими снежинками, тонкой кисеёй ложился на балконные перила, на наши куртки, а мы всё стояли. Просто так, без всяких разговоров, смотрели, улыбались и мечтали. Каждый своему и каждый о своём, но вместе. Как-то так это получалось. И странное дело, был всего лишь вечер, но на удивление тихий, словно всё и все вдруг исчезли. Не было слышно ни прохожих, ни проезжающих автомобилей… Да и были ли они? Такое ощущение, что нет. А потом так же вдруг появились, с разговорами, с шуршанием шин, с писком домофонов. Настроение осталось приподнятым, но в очарование ночи городской шум не вписывался, и мы вернулись в комнату, пить чай и выяснять, откуда у Дюши эта рубашка.

– Чему привет? Раннему склерозу или девичьей памяти? От тебя, забывчивое создание. Что ты мне в этом году подарила?

– Ой… Это эту? Дюш, ты не путаешь?

– Я? Нет, я таким не страдаю. Колись давай, чем и с чего ты настолько впечатлилась?

Сначала я бессовестно отомстила за склероз и девичью память:

– Скоро начнёшь, если всё серьёзно. От таких серьёзностей мозги в отпуск уходят. Не знал?

– С таким наглядным пособием? Верю на слово, экспертам не верить нельзя.

– Это я пособие? – возмутиться толком не вышло, всё равно тянуло улыбаться.

– Ну, не я же, – на моё неудавшееся возмущение он ответил своим, шутливо-нарочитым. – Ты рассказывать собираешься?

Я полдня собиралась, а теперь стало неудобно переводить стрелки на себя, когда у него самого что-то наметилось. Но разве он даст промолчать? Ещё и Луч поддержал, конечно же, не меня. Выложила я всё во всех подробностях, эмоциях и прочих впечатлениях. Реакцию получила неожиданную:

– Меняться не буду, оно не в моём стиле.

– Э-э-э?

– Твоё зеркало в мой интерьер не впишется, можешь не предлагать.

– Я и не…

– Не собиралась?

– Не догадалась…

– Скажи честнее: не успела. К утру бы додумалась. Даш, этот эффект, скорее всего, с любым зеркалом получится, не в нём дело, тут что-то другое. А с рубашкой, думаю, всё просто. Ты её уже видела на нём, может, в детстве. За эти годы, пока дурила, подзабыла, но в подсознании отложилось, вот и выбрала похожую, когда мне подарок искала. Забирай, конечно, но тапочки не отдам, они тебе не идут. А к Лучу прислушайся, опять в свою фигню не впадай.

Утром я вернулась в свою квартиру. На пару с Лучом убедить Дюшу, что я в порядке, ну, почти в порядке, мы смогли. Рубашку пообещала подарить новую, с этой расстаться не смогла, так и ушла в ней. Зеркало Дюша привёз вечером, я весело доказывала, что для обмена на моё ещё не поздно, и он многое теряет, отказываясь от такого шедевра неизвестных мастеров зеркального искусства. И очень надеялась, что под напускной весёлостью нельзя разглядеть настоящее настроение. Его я начала скрывать ещё по дороге домой, обнаружив ползущую следом новую партию теней. Теперь они таились по углам, а я ядовито гарантировала им самое горячее гостеприимство, когда полностью восстановлюсь. Луч, в полной солидарности со мной, воинственно поднимал хохолок и угрожающе щёлкал клювом. А на меня феникс, кажется, обиделся, данное ему обещание откладывалось на неопределённый срок.