Невероятно запутанное дело в деревне Иваново

Я в ответ лишь протяжённо мычал. Сказать по правде, меня это скорое отступление немного застала врасплох

– Спокойной ночи, – сказал Иван и на цыпочках вместе с табуретом вышел из комнаты.

Этот разговор ещё сильнее убедил меня в догадке, что братья что-то от меня скрывают. Какая-то одна тема явно заставляет их сердечки биться чаще. Не исключено, что они ругались из-за этого друг с другом, и, возможно, не без участия отца. Одно точно: братья рьяно желают покинуть эту деревню. Поскольку отца не стало, удерживать их здесь стало больше некому. Три Ивана представлялись мне эдакими псами, владелец которых их постоянно бьёт, но кормит и даже иногда гладит по шёрстке, отчего питомцы смотрят на своего хозяина одновременно с восхищением и ненавистью, но первое в любом случае должно преобладать сильнее, потому что кроме своего хозяина они больше никого не знали и другую жизнь без любимого тирана они для себя никак не представляют. Но возможно какой-то из пёсиков всё же не выдержал да и накинулся на хозяина, искусав его до смерти. А было ли это умышленно или пришло в голову спонтанно – на этот вопрос я отвечать не берусь. Хотя, если продолжать начатую аллегорию, то у пса – какой бы он ни был – не хватит ума задумать убийство, а потом его исполнить. Но поскольку Иваны всё же какие-никакие люди, то не будем пренебрегать этой версией. К тому же есть невероятно драгоценный – по крайней мере на словах – дублон, принадлежавший ранее отцу, а в будущем который, вполне возможно, достанется мне в качестве вознаграждения за раскрытие убийства. У меня закралось подозрение, что один из Иванов убил отца, чтобы завладеть этим самым дублоном и покинуть с ним деревню, но он это сделать пока не может, так как на его пути стоят братья. Не исключено, что в ближайшее время может произойти ещё одно убийство, а то и два.

С такими вот мыслями я неожиданно взял да и уснул.  Но длилось это недолго. Во сне я почувствовал, как Пухля уже переместился к моим ногам и свернулся возле них тугим калачиком. Я раскрыл глаза и вздрогнул: перед кроватью на табурете сидел Иван и пристально глядел прямо на меня.

– Не спите? – шёпотом спросил он меня.

– Иван? – произнёс я, пытаясь вернуть себе хладнокровие. Я приподнялся на локтях и включил светильник. – Что вы здесь делаете?

– Извините, я…

– Сколько вы здесь уже сидите?

– Минут десять, наверное.

Я всматривался в лицо Ивана и хотел было сделать ему строгий выговор – зачем он, видите ли, явился ко мне ещё раз, да ещё вот так, крадучись – но потом тут же сообразил, что возможно передо мной сейчас не тот самый Иван, а… другой. Я решил сразу это выяснить при помощи хитроумной уловки, которая нескладно зародилась в моей ещё не до конца проснувшейся голове:

– Скажите, Иван… – Я зажмурил глаза, а после с силой прошёлся по ним тыльными сторонами ладоней. – Я вот о чём подумал… а-а-а, – зевнул, – а гроб для вашего отца уже готов?

– Да, Иван его до вашего приезда уже сколотил.

– Угу… жалко вашего отца.

– Да, – сказал Иван и печально покивал головой.

– Хороший был человек.

– Кто, батька? (Ага, попался!) Да, батька был что надо… Жалко его.

Я глубоко выдохнул, кажется, от моей сонливости уже почти ничего не осталось. Иван молчал, печально разглядывая свои руки.

– Знаете что, Иван, раз уж вы здесь оказались, то… не могли бы просветить меня насчёт некоторых деталей? – Иван устремил на меня вопросительный взгляд. – Расскажите мне о последних часах жизни вашего отца. Что он делал, с кем разговаривал?

Иван без особой охоты приступил к допросу.

– Э-э… батька сидел как обычно, попивал чаёк.

– Угу. Вы тоже были за столом?

– Да, я и братья.

– И как шла ваша беседа? Скандалов никаких не было, ссор?

Иван брезгливо помотал головой.

– О чём вы разговаривали?

– Да так, о хозяйстве там, о куря́х, телятах…

– Угу… А обнаружил вашего отца мёртвым ваш старший брат, так?

– Да, он.

– А что было перед этим? Вы что-нибудь слышали странное?

– Да нет, тишина была. Мы с Иваном пошли по комнатам, а Иван ещё оставался с батькой…

– Угу.

– А потом грохот послышался, и Иван залаял. Я вышел посмотреть, что случилось, а там Иван кричит: «Батьку убили».

Я перевёл свой ласковый взгляд на главного свидетеля убийства. Ну почему, скажите, пожалуйста, собаки не разговаривают? Это избавило бы меня ото всех этих дурацких следственных процедур. Представьте, как бы всё удачно вышло, если бы я положил лапу Пухли на Библию и спросил его: «Клянётесь ли Вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды?» И Пухля бы ответил: «Гав!» Если уж я не могу отличить одного Ивана от другого, то для Пухли с его выдающимся собачьим носом это точно не составит особого труда.

Я вспомнил о подозреваемом:

– Получается, вы не можете точно сказать, ушёл ли ваш старший брат к себе в комнату в вечер убийства, оставив отца одного?

Иван не смог что-либо сказать по данному поводу, лишь в неведении пожал плечами и опустил уголки губ. Очень хорошая улика, подумал я. Вот и наметился явный подозреваемый.

– А ваш старший брат не ругался с отцом?

– Да так, может и бывало по мелочам когда-то.

– Например.

– Ну-у… коров отказывался доить, когда батька его просил.

– И что в итоге, доил?

– А как же. Попробуйте против батьки пойти.

– Угу. А насчёт младшего что вы можете сказать?

– А что я скажу? Брат как брат. Что один, что другой.

– Угу, – я всматривался в неспокойные глаза Ивана. – Скажите, а откуда у вашего отца дублон?

Ивана будто в задницу кто-то вилами запустил, и он весь выпрямился.

– Дублон?

– Да.

– Ну-у… э-э… он его нашёл давным-давно когда-то, когда ещё нас на свете не было.

– Где?

Иван очень не хотел говорить на эту тему. Я буквально клещами вытягивал из него слова.

– Ммм, не знаю, откуда я могу это знать, если меня на свете ещё не было. Где-то да нашёл, наверное.

– А где именно? Он же вам, наверное…

– Да если б я знал, где именно… – пылко проговорил Иван и тут же осёкся, явно коря себя за лишнее. – Но я не знаю, – сказал Иван и демонстративно отвернулся в сторону, показывая, что на этом тема дублона исчерпана и он не собирается её дальше мусолить.

– Угу.

Я принялся размышлять над сложившейся ситуацией. Нет сомнений, что дублон играет весомую роль во всём этом преступлении. Если применить аллегорию, то он мне представлялся эдаким актёром первого эшелона, который исполняет коротенькую – но краеугольнокаменную – роль в фильме, и, возможно даже, его имя не будет значиться в начальных титрах. Мне вспомнился «Se7en».