Костер неистовой любви (Марина Цветаева)

Думала: Что может быть нового о Марине Ивановне для меня, прочитавшей все, написанное ей и все, написанное о ней. Ан нет. Познавательная книжка вышла из-под пера Е. Арсеньевой, однако. Занимательнейшая из книжек. В частности узнала, что Надежда Ламанова была – кто б мог подумать..? – Натальей. Надя Иловайская вовсе не Надя, а Нина, Константин Родзевич стал Родзиевичем, а Александр Бахрах почему-то Бахраком. Неаккуратно, госпожа сочинительница, неаккуратно работать изволите.Дальше еще занятнее. Кн. Сергей Михайлович Волконский (чудны дела Твои, Господи!) предстает перед нами в качестве "историка из Тамбова". Дольняя любовь, как следует из книжки, является антонимом "ближней", а не горней вовсе, душа у мужчин – судя по тому же сочинению – находится в чреслах, причем чаще всего "именно в чреслах". Говорить о тоне (овертоне и унтертоне) вообще неприятно, бо разнузданный тон, пошлый и вульгарный. Невыносимо читать отвратительную отсебятину, которую сочинительница вкладывает в уста Марины Ивановны, особенно касательно "интимных переживаний". Создается впечатление, что Е. Арсеньева была третьей в постели Эфронов. Что же до финансового положения Марины Ивановны до 1917 года, то оно было весьма и весьма хорошим, чтобы не сказать больше, а потому авторесса звучит крайне неубедительно, называя безденежье и трудности быта в качестве причин, послуживших причиной семейных проблем Марины Ивановны – и это в 1914-то году! Сестры Цветаевы считались богатыми невестами, получив солидное наследство от деда, Александра Мейна, матери, отца и тетки, завещавшей, в частности, Марине Ивановне доходный дом на Полянке. Кстати, к моменту встречи с Мариной Ивановной, Софья Парнок никак не была "знаменитой поэтессой". Так уж вышло, что прочитала сочинение Е. Арсеньевой, посвященной Ольге Судейкиной, прежде, чем добралась до "Костра любви". Тон, естественно ровнехонько таков же, то есть, на уровне рыночной торговки. Мало того, что "Петербургская кукла.." есть не что иное, как дурной и тенденциозный перепев блистательных "Ахматовских зеркал" Аллы Демидовой, авторесса позволяет себе, видимо, чтобы не обвинили в плагиате, вопиющие ошибки, неоднократно перевирая фамилию Вечесловой, предлагая неискушенному читателю поверить в то, что у Ахматовой была короткая стрижка, как и у Судейкиной, и черные глаза. Вы портреты видели, госпожа сочинительница..? Извините за несколько резкий тон. Где, где, скажите на милость, был редактор? Непрофессионально.