Нимфоманка. Нескучный октябрь

Наспех задёрнутая штора закрывала лишь середину широкого окна, а в просветы с обеих её сторон солнце запустило прямые лучи, которые легли на стены длинными яркими полосами. В комнате ничего, кроме софы и нас двоих, лежащих на ней, не было. Лампочка, как и на кухне, не имела абажура. На двери висело несколько женских вещей. На стуле притулилась стопка белья. Постель была изрядно помята, особенно с моей стороны. Это нисколько не удивило: во сне я обычно кручусь и дрыгаю ногами, как паралитик, а одеяло зажимаю между ног.

Подняв с пола брошенные брюки, я вытащил из кармана телефон и посмотрел на время. Было два часа дня.

Смутные образы, лёгкие прикосновения, тёплый пряный запах, который и сейчас висел в воздухе, не покидали сознание. Этот сон, если это действительно сон, слишком яркий, слишком живой, чтобы быть просто моей фантазией. Я потрогал себя под одеялом. Трусы были на месте. Уже неплохо!

Я явственно помнил, как согревало меня её тело, как переплетались в темноте наши ноги. Но детали быстро исчезали, оставляя лишь проблески: тихий шёпот, дрожь на губах, короткие касания, словно кто-то невидимый рисовал на моей коже нежные узоры. Ощущение, что я летал между мирами, не покидало меня.

Я не мог сказать, где кончалась реальность и начиналась иллюзия, но одно было ясно – ночь оставила след, который не смыл рассвет.

В паху было легко и приятно. Я запустил руку в трусы, чтобы удостовериться, всё ли на месте. Хмыкнул про себя, не обнаружив пропажи, и попытался встать тихо, чтобы не разбудить спящую.

– Привет! – Она повернулась ко мне и улыбнулась. – У тебя была температура, Игорь.

– Доброе утро, – ответил я, ещё не осознавая до конца, доброе оно или не очень. – Похоже на то. Меня изрядно продуло на мосту.

– А я всегда держу голову в тепле! – заявила Вероника. – Голова – это самая важная часть. – Улыбнувшись, она пошарила рукой под подушкой, нашла резинку и собрала растрепавшиеся волосы в хвост.

– А мне говорили, что голову нужно держать в холоде, а ноги в тепле. – Не мог же я сказать, что моя фуражка свалилась в реку прежде, чем я собрался совершить прыжок в бездну. – У тебя много беретов. Бабушкины? – Я вспомнил о них, сложенных один на другой стопкой. Я был уверен в своём предположении на сто процентов и только поэтому задал такой вопрос.

– Что ты! Что ты! Я сама их вяжу! – В голосе прозвучала лёгкая обида и даже некоторое разочарование. Мол, как мне такое в голову могло прийти. – Бабушки у меня нет и не было.

Я не стал уточнять про бабушку: это было бы лишним. Встал и натянул брюки. Жакет не стал надевать, поднял его и положил на кровать.

– Сейчас закажу что-нибудь поесть, – сказал я, вспомнив о пустых полках её холодильника, и взял в руки сотовый. Нашёл номер доставки. – Какой у тебя адрес, Вероника?

Она посмотрела на меня удивлённым взглядом, будто увидела впервые, но адрес назвала:

– Красная, пятнадцать, квартира семнадцать.

Она быстро встала, набросила на себя что-то вроде сорочки или лёгкого сарафанчика алого цвета и оставила меня наедине с телефоном. Вскоре послышался шум воды. «Умывается, – решил я. – Мне тоже нужно поскорее привести себя в порядок. Молодым хорошо! Проснулся – и ты свеженький, как огурчик. А нам, возрастным, надо бы разгладить всё то, что помялось». – Я ещё раз посмотрел на смятую простыню и ужаснулся. Скорее всего, я выглядел примерно так же.

Заказал на доставку побольше продуктов и полуфабрикатов. Подошёл к окну. Открыл створку и глубоко вдохнул. Я всегда любил это время года – самое начало октября.

В Ангарске осень наступает уже в середине августа, а в октябре можно ждать зимы. Но несколько дней в начале месяца особенно прелестны: хрустальный воздух; чистое, почти прозрачное небо; яркое, но холодное солнце; редкие жёлтые и коричневые пятна ещё не успевшей облететь листвы. Этого момента перехода от осени к зиме, когда природа готовится к первому снегу, я обычно ждал с лёгким чувством умиротворения и надеждой на перемены.

«Придурок! – подумал я про себя. – Уже сегодня мог бы не увидеть всего этого. А жизнь-то, кажется, налаживается! – Заулыбался этой мысли, прислушиваясь к звукам, доносившимся с кухни. Вероника что-то опять бормотала: её голос слышался сквозь шум закипающего электрочайника. – Господи, а ведь и правда, хорошо! – Я посмотрел на высокое небо. – Лампочки без абажуров, пустой холодильник, сахар рафинад, смятая постель – что может быть проще и важнее!» – С этими мыслями отправился в ванную, надеясь, что в кране будет тёплая вода. От мысли об её отсутствии спина снова покрылась мурашками. Вновь вспомнились огромные красные раки в холодной реке. От омерзения я передёрнулся всем телом.

Вода была горячая. Умылся и посмотрел на себя в запотевшее зеркало. «Неплохо для утопленника, – усмехнулся и причесал шевелюру. Набрал в рот зубной пасты и тщательно прополоскал. – Так тоже можно!» – Удивился своим мыслям. Меня, педанта до мозга костей, который даже топиться отправился в дорогом пальто, ничто сегодня не раздражало.

Звонок в дверь отвлёк. Послышались Вероникины шаги и звук открываемого замка.

– Игорь, выходи! – Проходя мимо ванной, она легонько постучала в дверь. – Курьер приходил. Этого на неделю хватит. – Было слышно, как она разбирает пакеты, периодически открывая и закрывая шкафчики и холодильник. – Я яичницу пожарю! Ты как любишь?

– Без разницы, – ответил я, оставаясь за дверью.

Здесь, возле ванны и унитаза, в компании нескольких простых полотенец, мне вдруг стало очевидно, что в ближайшую неделю я останусь с ней.

«Не зря же перед запланированным утоплением я оформил очередной отпуск! Он сейчас как раз кстати. – С этой мыслью я шагнул в новый этап непонятной и странной жизни. – Пусть же со страшной силой долбанёт меня бес в ребро!» – взмолился я, выходя из ванной.

– Вероника! – Я привлёк её к себе и обнял сзади за плечи.

– Почему ты называешь меня Вероникой? – Она тряхнула головой. Волосы заплетены в тугую косу, перехваченную красной ленточкой. На губах красная помада в цвет сарафана-сорочки. Ресницы слегка накрашены.

– А кто же ты? – Я подхватил сковородку, на которой шкворчали яйца с кусочками бекона, спасая незамысловатое блюдо от подгорания.

– Я Анастасия! Разве ты не видишь?! – Она покрутилась передо мной. Рыжая коса заколыхалась на спине, как маятник.

– Вижу, вижу! – согласился я, усаживая её к себе на колени.

Сарафан задрался, и моему взору предстала её аппетитная попка. В эту же минуту к низу живота прилило что-то тёплое и вязкое, змей проснулся и зашевелился. «Только не сейчас!» – усмирил я усилием воли восставшую плоть.

Она соскользнула с колен, почувствовав моё возбуждение, и пересела на стул напротив.

– Ешь! – сказала коротко и выловила вилкой бекон. Желток не успел загустеть и каплями стекал с вилки.

Она намазала хлеб маслом и подала один кусок мне. На свой положила пластик огурца и откусила. Пережёвывала не спеша, оттопыривая нижнюю губу, и я сосредоточился на кончике её разгуливающего на пару с огурцом языка. Смотрел на её рот сквозь дурманящую пелену, от которой не мог избавиться.

Проглотив яичницу и хлеб с маслом, потянулся к банке растворимого кофе.

– Ты с молоком пьёшь? – спросила она.

– Чёрный, – ответил я, всыпая в чашку три ложки. Решил, что, возможно, крепкий напиток приведёт меня в чувство, и взгляд прояснится.

– А я с молоком люблю, – сказала, прищурившись. Прочитала название на упаковке. – Кажется, неплохой. – Это она про кофе.

Залила гранулы из чайника. В свою чашку выдавила немного сгущёнки из мягкого пакетика и размешала ложкой. И вновь кончик её языка вынырнул изо рта и застыл между красных губ. Она слизала оставшуюся каплю с упаковки и запила кофе. Я же залпом опустошил чашку, не замечая, что пью почти кипяток.

Уставился в телефон, чтобы снять напряжение и усмирить восставший член. Без разбора читал новости и смотрел блогера, который купил заброшенную избу в деревне и решил дать ей вторую жизнь.

Так прошло часа три.

– Может, немного погуляем перед сном? – спросила Настя, или как там её на самом деле…

«Имя одному богу известно, а мне всё равно, как её зовут! Прогулка – это единственное спасение от грехопадения», – подумал я, мысленно возвращаясь к началу нашей трапезы, когда моему взору предстала её оголённая задница, язык, разгуливающий с огурцом в полости рта, и капля слизанного молока. Вслух же сказал:

– Давай погуляем. День прошёл очень быстро, скоро стемнеет.

– Здесь неподалёку хорошее местечко. Я часто туда хожу. – Она соскочила со стула и пошла одеваться. – Отправимся на прогулку прямо сейчас, если ты не против.

– Надеюсь, это не река? – с осторожностью спросил я. – До сих пор не могу согреться, если честно.

– Это потому, что ты не носишь шапку. Но не переживай, у меня есть кое-что для тебя. – И она стала рыться в какой-то коробке.

– Берет я не надену! – Я был так категоричен, что она громко засмеялась.

– Я много чего вяжу. – Она продолжала искать. – Особенно зимой. Знаешь, иногда бывает так тоскливо, что только клубки пряжи могут согреть. – Вот она, нашлась наконец-то! – воскликнула, и я вздрогнул от неожиданности. – Она не очень подходит к твоему модному пальто, но так тоже сейчас носят. В темноте никто не заметит.

В руках у неё оказалась вязаная шапочка спортивного фасона. Удивительно, но цвет её полностью совпадал с цветом моего шарфа, как будто это был единый комплект. Даже вязка была такой же. Она натянула шапку мне на голову и отошла на шаг, чтобы полюбоваться.

– А ты красавчик! – Она явно осталась довольна.

– Согласен с твоим мнением, – пробормотал я, снимая с гвоздика пальто и наматывая на шею колючий шарф.

Один из беретов тоже дождался своей очереди. На этот раз она выбрала красный. «Кто бы сомневался! Цвет настроения красный!» – подумал я, стоя на пороге и глядя, как она застёгивает сапоги. Дверь захлопнулась, и мы шагнули в сумерки. Сегодня она держала меня под руку.

– Так теплее! – заявила она, прижимаясь ко мне.

Мы шли недолго и минут через пятнадцать оказались в небольшом лесочке. Слышно было, как с верхушек деревьев слетают и падают последние листья. За день солнце нагрело землю, и она не успела остыть. От неё вверх поднималось тепло, пахло прелым.

– Здесь бывает много грибов. – Анастасия поводила ногой по шуршащим листьям. – Но их быстро собирают. Посидим немного, тут хорошо дышится. Это полезно. – Она указала на поваленный толстый ствол берёзы.

Я сразу сел, потому что чувствовал себя неважнецки. Видимо, снова поднялась температура. А она подбросила вверх охапку сухой листвы и стала кружиться между деревьями сначала молча, а потом снова начала что-то бормотать с придыханием и подвывая.

Что это было? Песня, ворожба, заклинание? Я не успел понять. Да и не особо силился.

Очнулся я, лёжа на расстеленном на земле пальто, в ворохе сухих листьев. Ничего что оно очень дорогое! Сойдёт за подстилку.

Она лежала рядом, свернувшись клубочком и накрывшись своей курточкой. Сапоги стояли рядом. Над нами темнело фиолетовое небо с крупными скоплениями звёзд. Такие россыпи бывают только осенью.

– Настенька моя любимая, – прошептал я и испугался. По всей видимости, мой рот уже привык к этому имени и произносил его как само собой разумеющееся. Хотя в голове по-прежнему крутилось другое – Вероника. – Настенька, сучка маленькая, иди ко мне, ненасытная моя!

«Боже, что я говорю! – Я не верил тому, что слышал. Отказывался верить в то, что сам говорил. – Что со мной? – спрашивал я себя. – Однозначно, я в бреду! Я болен. При здравом рассудке это невозможно».

Нестерпимо болело горло. Знобило. Собрав силы, я поднялся и позвал её. Она встрепенулась, как птичка, быстро натянула сапоги и куртку, потом подняла пальто и с силой тряханула его. Листья слетели, не оставив следов.

– Пойдём домой, уже поздно, нагулялись, – сказала спокойно, как будто вовсе не было её сумасшедших плясок и песнопений.

Я вновь засомневался: может, это только наваждение на фоне высокой температуры. По всем признакам, ангина. А она, насколько мне известно, даёт осложнения. «По голове ударило», – решил я.

– Что-то мне нехорошо, – сказал, чувствуя, что не держат ноги.

Она приложила ладонь ко лбу, потом потянулась и прикоснулась к нему губами.

– У тебя сильный жар. Что болит? – спросила беспокойно и пристально посмотрела в глаза.

– Першит в горле, будто наждачкой прошли, и кости ломит, – признался я, размышляя, как бы добраться до кровати со смятой простынёй и не потерять сознание.

– Сейчас тебе станет легче. – И она зашептала что-то непонятное мне на ухо, одновременно массируя запястья и подушечки пальцев.

Это напомнило сцену из одного фильма, где ветеринар уговаривает лошадь встать и самостоятельно разродиться. Сцена, надо сказать, очень смешная, но сейчас было не до шуток.

После сеанса шептания мне действительно полегчало, и мы поторопились. Я очень обрадовался, увидев свет в окнах домов уже знакомой мне новостройки. А почувствовав запах краски и извести, расслабился: дошёл слава богу!

Пока я снимал пальто и старательно вешал его на ставший моим гвоздь, а также пытался скрутить длинный шарф в плотный моток, чтобы он не занимал много места на тумбочке, она метнулась к софе, застелила свежим бельём, достала из внутренностей тёплое одеяло и взбила подушки. Потом сама раздела меня до трусов и уложила. Что было дальше, я не помнил.

***

– Какой сегодня день? – Я открыл глаза и поискал взглядом телефон. Попытался подняться. – Настенька, ты здесь?

Услышав голос, она подошла, внимательно посмотрела на меня как на больного, потрогала рукой лоб и протянула сотовый.

– Я поставила его на зарядку, – сказала она. – Тебе кто-то несколько раз звонил. Я никому не ответила.

– Спасибо… – Я силился рассмотреть, от кого были звонки. Раз пять звонила секретарь Танечка и дважды мой заместитель Юрий. «Ведь предупреждал их, чтобы не звонили, – рассердился я, вспомнив, что накануне хотел утопиться. И тут же подумал: – Как хорошо, что они звонили, значит, я нужен!»

– Игорь, ты проспал ровно двое суток. Как себя чувствуешь? – спросила она, раздвигая шторы. Гардин чудесным образом стало две, а между ними на солнце переливался тонкий тюль из органзы.

– Кажется, живой… – ответил я и осмотрел комнату в свете нового дня.

За время моего долгого сна многое в ней изменилось. Откуда-то появилось кресло у окна. На двери не было лишних вещей. И число коробок как будто уменьшилось. Из кухни доносился аппетитный запах домашней пищи.

– Вероника не даст тебе умереть. Вероника живо поставит тебя на ноги! – Она поднесла глубокую миску с наваристым куриным бульоном прямо мне под нос, чтобы разбудить обоняние, а за ним и аппетит.

– А где же Настенька? – спросил я, рассматривая её высокий рыжий хвост и цветастый халатик.

– Какая Настенька? Никой Настеньки здесь нет. Только Вероника. Ишь ты, шустрый какой! Какую-то Настеньку захотел! Мало ему одной Ники… – Она кормила меня из ложки как своего ребёнка. Я послушно открывал рот, и мне почему-то не было стыдно. Остатки шурпы я выпил через край и почувствовал себя почти здоровым.

– Вероника, что со мной было? – спросил я, надеясь, что она расскажет о нашей ночной прогулке по лесу.

– Ангина, обычная катаральная ангина. Эта болезнь сопровождается очень высокой температурой. Я давала тебе жаропонижающее. – Она поправила одеяло и положила на него новые трусы и футболку. – Переоденься. Ты много пил и потел.

«А как же в туалет ходил?» – хотел спросить я, но передумал. Вдруг окажется, что она приносила мне для этих целей утку или, что ещё хуже, пятилитровую пластиковую бутылку. От подобных мыслей прошиб пот, и стало неловко.

– А как ты узнала мой размер? – Я посмотрел на этикетки, отгоняя неприличные мысли.

– Они безразмерные, Игорь, – пошутила Ника и приложила трусы к себе. На ней они выглядели как крылья дельтаплана, не меньше. – Я жду тебя на кухне. Будем пить чай с малиной.

И она покинула комнату, прикрыв за собой дверь и оставив меня наедине с не дающим покоя вопросом: кто такая Настенька, и что происходило на моём модном, расстеленном на земле пальто в ворохе осенних листьев? Или мне всё опять приснилось? Что бы это ни было на самом деле, теперь «маленькую сучку» с рыжей косой и вплетённой в неё алой ленточкой трудно будет вычеркнуть из памяти. И я не хотел этого делать.

«Пусть она снова вернётся, моя ненасытная блядь! Во сне или наяву, мне всё равно. – От этой внезапной мысли я сжался и покрылся мелкими мурашками, испугавшись, что она может услышать моё желание. Вслух я не произнёс ни слова, но ведь она такая странная, Вероника-Анастасия, или как там её на самом деле! Твою мать, я снова схожу с ума!»

В паху нестерпимо заныло, и я нащупал восставшую плоть. «Ничего себе! – Размеры „одноглазого змея“ поразили. – Утренний стояк! Срочно в туалет! Не приведи господи, Вероника увидит, что вытворяет мой больной организм!» Зажав под мышкой новое бельё и придерживая руками «змея», я рванул в ванную и сразу включил воду.

– Тебе нужно привезти свои вещи, – сказала Вероника, глядя на меня, сидящего за столом в майке, трусах и клетчатых тапках. – Хочешь, я поеду с тобой. – Она налила горячего чая и придвинула банку перетёртой с сахаром малины. – Пей. Ещё я купила мёд, имбирь и лимон. Будем чередовать. Говорят, всё это восстанавливает силы после болезни.

На подоконнике стояло несколько ёмкостей и пластиковых контейнеров, среди которых в обычной литровой банке алели и синели корзинками астры.

– Откуда цветы? – Я сделал вид, что удивился. По всему было понятно, что она ходила и в магазин, и в аптеку, разбирала вещи и обуючивала дом, пока я валялся в полузабытьи. «Обуючивала» – странное слово пришло на ум, что должно означать «создавала уют».

– Подарили… – загадочно ответила она. – Правда красивые? На звёзды похожи! – Она протянула руку и переставила букет на стол, поближе к себе. – Жаль совсем не пахнут, но я их очень люблю. Говорят, что на небе мы видим свет звёзд, которые давно погасли. Так бывает?

– Бывает… – задумчиво выдавил я. – Знаешь, никуда я не поеду, закажу вещи в интернет-магазине. У вас поблизости есть пункт выдачи? – Мне категорически не хотелось возвращаться домой. И не хотелось носить одежду, которая связывала с прошлым. «Новый этап – значит, всё новое и по-новому», – решил я про себя.

– Да, здесь недалеко. Ты закажи, а я получу. – Вероника как будто прочитала мои мысли и согласилась. – Тебе нужно больше спать. Ты иди, ложись, а я помою посуду и приду. Может, почитаем что-нибудь или посмотрим фильм.

– А давай! – согласился я. – Спасибо тебе за обед. – Поднявшись, я провёл рукой по её хвосту, а потом ни с того ни с сего резко намотал его на руку и притянул голову к себе, так что она уткнулась носом в низ моего живота.

– Ах ты какой… – протянула нараспев с придыханием. – Мой неистовый… – Возможно, она сказала что-то другое, но мне послышалось «неистовый». Я поймал себя на мысли, что действительно похож на безумного дикаря.

Её жаркое и частое дыхание вновь оживило меня: трусы в известном месте вздыбились. Она подняла голову и пристально посмотрела. В глазах загорелся плотский огонёк. От греха подальше я быстро вышел из кухни.

Постоял минут десять у окна, наблюдая через органзу за мальчишкой, бегающим по лужам в резиновых сапогах. Серые тяжёлые тучи висели низко и обещали осадки в самое ближайшее время. «Так и до снега недалеко», – подумал я, поёжившись. Быстро забрался под одеяло, блаженно вытянул ноги и пошевелил пальцами от удовольствия. Изучил ассортимент мужской одежды в интернет-магазинах. Заказал домашний костюм, джинсы, толстовку, упаковку трусов, пять пар носков, три футболки и пуховик. Вероникину шапку и колючий шарф решил не менять.