Проколы во времени

Он был громче, мощнее, с оглушающим хлопком и облаком буро-красного пара. Из его тела вырвался фонтан крови, перемешанный с дымом. От шеи до хвоста хлынуло яркое пламя, мгновенно погасшее, но оставившее после себя обугленные куски плоти. На этот раз до Фернанды ничего не долетело – она стояла в стороне, с широко раскрытым ртом, не в силах ни пошевелиться, ни моргнуть.

И лишь спустя несколько секунд, когда она приподнялась, всё стало ясно. Или, вернее, жутко ясно. Потому что то, что предстало её глазам, уже никак не относилось к земной истории.

На краю каменистой площадки стояли существа. Их было четверо, высокие – не меньше двух с половиной метров ростом. Отдалённо они напоминали людей, но только отдалённо. У каждого было четыре руки, длинные, гибкие, с суставами, которых было больше, чем у человека. Тела были обтянуты чёрными костюмами, похожими на живую ткань – поверхность то переливалась, то пульсировала, словно дышала. Шлемы без видимых отверстий полностью скрывали лица, но сквозь гладкую поверхность проступало слабое свечение – холодное, серебристо-синее, напоминающее глаза под водой.

И всё же Фернанда сразу поняла – это разумные. В их движениях не было хаоса, только холодная точность. Они держали в руках металлические устройства, вытянутые, гладкие, с мерцающими линиями по бокам – оружие, но не из человеческого арсенала. Из него не стреляли пули, не вырывались языки пламени. Это были лучевые пушки, способные испепелять цель изнутри – именно с их помощью чудовищные ящеры превратились в кровавые облака.

Похоже, людей они не замечали. Или, что хуже, не посчитали нужным замечать. Возможно, её просто не восприняли как существо, способное причинить вред – обычная часть пейзажа, примитивная биомасса. Один из пришельцев поднял оружие и выстрелил в сторону – туда, где, на опушке, пробегали орнифосус и дицинодон.

Орнифосус – быстрый, вертлявый, размером с крупного петуха, с длинным хлыстоподобным хвостом и перьями на морде, – успел лишь вскрикнуть, прежде чем его тело вспыхнуло и рассыпалось чёрным пеплом.

Дицинодон, тяжёлый, коренастый зверь с беззубым клювом и двумя клыками, похожими на бивни, только открыл пасть, как его плоть расплавилась, будто под ультраволновым излучением. Оба превратились в нечто вроде мясного пюре, которое мгновенно испарилось, оставив на траве только обугленные пятна.

Существа не проявили ни интереса, ни эмоций. Они просто повернулись, синхронно, как механизмы, и двинулись прочь – туда, где за деревьями тянулась горная тропа. Их шаги были бесшумны, но земля под ногами дрожала. Когда они скрылись за скалами, тишина вернулась, но уже не прежняя. Воздух остался пропитан гарью и страхом, и даже солнце будто поблекло.

Фернанда стояла, не двигаясь. В голове звучал только один вопрос: кто они? И, пожалуй, ещё один – зачем они здесь?

Девушка осторожно выглянула из-за скалы, стараясь не издать ни малейшего звука, и, пригибаясь, медленно пробралась к краю каменистой площадки. Камни под ногами были горячими и шероховатыми, кое-где осыпались под пальцами, но Фернанда двигалась с той осторожностью, которую вырабатывают инстинкты выжившего. Когда она, наконец, оказалась у кромки, открывшийся вид заставил её затаить дыхание.

Перед ней раскинулась грандиозная конструкция – нечто настолько чуждое, что в голове не находилось слов, чтобы это описать. Огромный многоугольный монолит возвышался над землёй, погружённый основанием в скальную породу. Он был абсолютно чёрным, но не матовым и не глянцевым – поверхность его мерцала мягким внутренним светом, как будто в глубине металла текли медленные волны энергии. Изредка по бокам пробегали тонкие линии голубоватого сияния, напоминая живые импульсы. Казалось, что эта штука дышит, излучая мощь и непостижимое спокойствие.

Фернанда не могла понять, что это – корабль, здание или механизм, но одно было ясно: это не творение человеческих рук. От монолита исходила вибрация, едва ощутимая, но постоянная, от неё дрожала почва. Камни под ногами слегка подрагивали, где-то рядом слышался тихий, сухой треск – то лопались породы, не выдерживая давления. Конструкция словно врастала в землю, занимая своё место в структуре планеты, как будто была не просто привезена сюда, а вживлялась в неё.

Установка происходила с помощью удивительных механизмов – летающих аппаратов, чем-то напоминавших гибрид кранов и вертолётов. Их формы были плавными, почти биологическими: овальные корпуса, вытянутые опоры, мягко изогнутые манипуляторы, которые двигались с ювелирной точностью. Они парили в воздухе бесшумно, без видимых пропеллеров или реактивных струй, а их движение сопровождалось лишь слабым мерцанием полей, словно воздух вокруг дрожал от электромагнитных колебаний. Один аппарат поднимал массивную плиту монолита, другой направлял её в нужное положение, третий «спаивал» стыки тонким, ослепительно-белым лучом. Всё происходило идеально слаженно, без жестов, без команд, словно каждый из них заранее знал, что должен делать.

Инопланетяне, которых она видела ранее, продолжали работать – их фигуры скользили между аппаратами, ловкие и точные, движения напоминали хореографию. Они не издавали ни звука. Не было ни команд, ни переговоров, ни технических сигналов – полная тишина. Только вибрация земли и лёгкий гул в воздухе. Фернанда поняла: они общаются телепатически или через какой-то энергетический канал, недоступный человеческому уху. И от этого зрелища становилось ещё страшнее. Это был не просто контакт с внеземным разумом – это была встреча с цивилизацией, настолько развитой, что человек рядом с ней выглядел насекомым.

И всё же в груди девушки вспыхнуло чувство – восторг. То, о чём человечество спорило веками, теперь стояло перед ней, живое, реальное, осязаемое. Они существуют. Они – есть. Космос, звёзды, другие миры – всё это не выдумка, не догадки, а факт. Она ощутила радость, почти детскую, и странную гордость за то, что стала свидетелем этого. Ведь сколько поколений мечтали увидеть внеземную жизнь, доказать, что человек не одинок.

Но радость длилась недолго. Внутренний холод быстро сменил восторг.

Братья ли они? – мелькнула мысль, и Фернанда, резко опомнившись, отступила за густые кусты, растущие между камней. Там, в тени, она замерла, стараясь не дышать громко. Ведь никто не знал, с какими намерениями эти существа прибыли. Если они способны вот так, играючи, испепелять динозавров, что мешает им сделать то же самое с человеком? Зачем им этот монолит? Что они строят? Для чего – или для кого?

«Нет, выходить к ним не стану. Лучше посмотрю», – решила она, придвигаясь ближе, чтобы не потерять из виду происходящее. Сожаление кольнуло её – в другой ситуации она бы сняла это, передала учёным, показала всему миру. Ей бы хватило обычного телефона, пусть и со старой камерой. Но телефон остался в сумке – в той, что выскользнула из руки в момент «падения».

Фернанда стиснула губы. В голове билась одна мысль: надо запомнить всё. Каждый контур, каждый звук, свет, движение. Это может быть самым важным, что она когда-либо видела.

А впереди, над площадкой, чёрный монолит продолжал расти, словно на глазах рождался новый бог.

Было видно, что существа явно торопились. Их движения, обычно выверенные и плавные, теперь стали резче, почти нервными – они словно спешили закончить монтаж, будто каждая секунда имела значение. Огромные механизмы, зависшие в воздухе, двигались быстрее, а монолит, казалось, всё сильнее вибрировал, излучая мощные, но ровные энергетические импульсы.

От поверхности черного многогранника исходило слабое голубое свечение, похожее на дыхание гигантского организма. Свет не был равномерным – он переливался волнами, пробегая по рёбрам монолита и утекая в глубину камня, будто внутренняя энергия стекала в землю. Вокруг монолита воздух дрожал, искрился, в нём появлялись тонкие серебристые линии – словно само пространство слегка изгибалось, реагируя на присутствие этого объекта. Иногда казалось, что свечение складывается в узоры, в нечто похожее на письмена, но стоило приглядеться – линии таяли, и оставалось только ощущение тайны.

Фернанда смотрела, затаив дыхание. Она ничего не понимала – всё это выходило далеко за пределы человеческого воображения. Какая-то технология, основанная, возможно, не на химии и электричестве, а на взаимодействии материи и энергии в формах, которые наука её времени даже не могла предположить. Она мысленно усмехнулась: да что там, я ведь переводчик, не физик. Если бы здесь оказался учёный – физик-ядерщик, инженер, математик – может, он и сумел бы предположить, как это всё работает, но не она. Всё, что оставалось девушке, – наблюдать и молчать, стараясь не выдать своего присутствия.

Она понимала, что если её заметят, то, возможно, просто сотрут с лица земли – не из злобы, а потому что человек здесь – ошибка, аномалия, пылинка. Пусть думают, что они единственные разумные в этой части Солнечной системы. И ведь так и было – на Земле пока властвовали динозавры, а человек ещё не существовал, даже в проектах эволюции.

Но Фернанда ошибалась.

Потому что небо внезапно раскололось. Прямо над площадкой, где кипела работа, появились огромные зелёно-жёлтые корабли, спускавшиеся из-за облаков. Воздух завибрировал, будто кто-то растянул струну планеты. Облака разорвались ослепительным светом, и на фоне солнца показались гигантские органические машины, похожие на морских кальмаров, только парящих в атмосфере. Их длинные гибкие отростки – словно щупальца – извивались, сверкали молниями, в них пробегали электрические разряды, соединяя элементы корпуса. Корабли выглядели живыми, будто дышали, то сокращаясь, то раздуваясь, испуская клубы зеленоватого пара. Их «кожа» переливалась биолюминесцентным светом, а на отдельных участках мелькали символы или сигналы, похожие на вспышки нервных импульсов.

«Боже мой… а это ещё кто?» – прошептала Фернанда и инстинктивно пригнулась, словно её могли заметить. Сердце бешено колотилось. Новые пришельцы выглядели угрожающе, и в них не было ничего технократического – они были как живые боевые организмы, сросшиеся с броней и металлом.

Монтажники у монолита мгновенно заволновались. Их стройные ряды нарушились, механизмы замерли, лучи перестали резать воздух. Видимо, появление этих существ стало неожиданностью даже для них. На корпусах зелёно-жёлтых кораблей открылись люки, и оттуда вниз, прямо в воздух, посыпались чудовищные паукообразные создания. Они спускались стремительно, используя прозрачные нити или энергетические потоки, и уже в полёте готовились к атаке.

Началась битва. С небес хлынули лучи – голубые и красные, они рассекали пространство, словно раскалённые клинки, разрывая на части и машины, и существ. Взрывы сотрясали воздух; камни дрожали, небо темнело, затянутое дымом и гарью. Падали горящие обломки, вспыхивали деревья. Лес загорелся мгновенно, вспыхнув, будто под ним разлили бензин. Пламя поднималось стеной, воздух заполнился звуками, от которых закладывало уши – грохот, рев, визг металла и что-то похожее на крики. Всё смешалось в хаос, в апокалиптический оркестр.

Даже древние динозавры – те, что паслись неподалёку, – почуяли опасность и в панике бросились бежать. Огромные ящеры с ревом ломали деревья, давили друг друга, лишь бы уйти от огня и света. Ужас не имел вида и формы – он просто был, везде.

Фернанда припала к земле, отползла к камням и спряталась за крупным валуном. Земля дрожала, воздух стал густым, горячим, пахло гарью, озоном и чем-то горьким – расплавленным металлом. Несколько ближайших камней буквально вскипели, когда по ним скользнул луч, оставив плавленые борозды. Воздух зашипел, волосы на руках встали дыбом. Было адски жарко, словно она сидела в духовке, и в то же время душно – кислорода не хватало, дышать становилось трудно.

Над её головой продолжался бой. Пауки прыгали, цепляясь за обломки, и из их тел выстреливали алые нити – то ли оружие, то ли электрические импульсы. Четверорукие отвечали голубыми разрядами, от которых вспыхивали вспышки, как при сварке. В небе кружили корабли, сталкивались, взрывались, сыпались вниз.

Это была война богов, и человек в ней не имел права даже быть свидетелем. Но Фернанда видела всё. И знала – этот день невозможно будет забыть, даже если она выживет.

Так продолжалось около получаса. Фернанда затаила дыхание, прислонившись к холодной скале, и, наконец, решилась приподнять голову, осторожно выглянув наружу. На площадке царила необычная, тревожно тихая тишина. Всё было закончено. Инопланетяне, прибывшие на гигантских кораблях-«кальмарах», полностью расправились с противником: тела четырёхруких валялись в беспорядке, иногда дымился расплавленный металл их механизмов, а от раздавленных и обугленных частей тел исходил странный фиолетово-коричневый запах, смешанный с озоном и гарью. Повсюду оставались пятна сгоревшей органики и искореженных материалов, свидетельства ожесточённой схватки.

Паукообразные, некогда разметавшие пространство боем, теперь слаженно работали возле монолита. Щупальца пяти кораблей обвили его со всех сторон, аккуратно закрепляли конструкции, перекладывали элементы, словно проверяли целостность или восстанавливали повреждения. Голубое свечение, исходившее от монолита, постепенно тускнело и наконец полностью исчезло. Машина, как поняла Фернанда, была отключена или повреждена, больше не представляла угрозы – ни для неё, ни для обитателей мезозойской эры.

Победители оставили многогранник нетронутым. Их гигантские «кальмары» лишь втянули в себя трупы поверженных врагов и подбитые аппараты, словно поглотив доказательства сражения, после чего исчезли в синеве. Их старт был невероятным: корабли, словно живые существа, втянулись в поток энергии, потянулись вверх, расправляя щупальца и переливаясь зелёно-жёлтым светом. В воздухе возник вихрь, клубы пара, электрические разряды, и затем они исчезли, растворившись в небесной синеве, оставив лишь лёгкое дрожание воздуха и слабый металлический запах.

Фернанда осталась одна, единственной разумной свидетельницей всего происшедшего. Она смотрела им вслед, пытаясь осмыслить случившееся. В её голове возникло необъяснимое, но отчетливо ощутимое чувство: между монолитом и загадочными «проколами» во времени существует какая-то связь. Интуиция шептала, что этот объект – не просто артефакт, а ключ к процессам, приводящим людей в прошлое. Но как именно – никто не мог сказать. Девушка хотела немедленно сообщить учёным, показать всё, объяснить: «Надо рассказать миру, что я видела, какой механизм остался на Земле и, возможно, сохранился до наших дней».

Но тут же она спохватилась: как указать местоположение монолита, если она сама не знает своих координат? Земля в мезозое была совсем другой. За сто-двести миллионов лет произошло серьёзное тектоническое преобразование: распад суперконтинента Пангея на северную Лавразию и южную Гондвану, формирование Атлантического океана, позднее разделение Лавразии на Северную Америку и Евразию, а Гондваны – на Южную Америку, Австралию, Африку, Антарктиду и Индийский субконтинент. Местность менялась кардинально, и, вероятно, монолит теперь мог находиться где угодно – под землёй, в океане, скрытый километрами льда в Антарктиде.

Взгляд Фернанды упал на индивидуальный индикатор, прикреплённый к её ремню. Если его зафиксировать на монолите, спутники могли бы принять сигнал, отражённый от поверхности, и определить координаты устройства. «А как быть со мной?» – мелькнула мысль. «Если окажусь на Крайнем Севере или в пустыне Сахара, как меня найдут?» Страх подступил, но девушка мгновенно подавила его. Она понимала: это шанс человечества, возможность изучить технологию инопланетян и понять её, открыть путь к другим мирам.

Будучи студенткой, она обладала максимализмом и ответственностью, присущими молодым умам, которые видят цель и готовы рискнуть ради её достижения. Каждый шаг теперь был не только для её собственной безопасности, но и для будущего человечества. Эта штука, за которую боролись две внеземные цивилизации, теперь могла стать ключом к разгадке величайшей тайны вселенной, и Фернанда знала: ради этого стоило идти на риск, даже если он был смертельно опасен.

Фернанда осторожно вышла из укрытия, прислушиваясь к каждому шороху. К счастью, крупных хищников поблизости не было, а мелкие, которые шныряли между камнями и кустами, не представляли серьёзной угрозы. Правда, пришлось пристрелить одного – полуметрового зухомима, зверька с длинным хвостом, покрытым чешуёй, с острыми когтями на лапах и узкой мордой с маленькими, но жадными глазами. Судя по размеру, это был детёныш, но уже подвижный, голодный, со всеми навыками охоты, способный схватить добычу и утащить её в кусты. Фернанда успела заметить его раньше, чем он прыгнул, и двумя выстрелами укладывает зверька на траву, чувствуя лёгкое дрожание от адреналина. После этого она продолжила осторожное движение к монолиту, минуя остатки сражения.

Вокруг всё ещё стояли горящие деревья и расплавленные камни, свидетельства недавней битвы. Инопланетяне не оставили после себя трупов – ни своих, ни врагов. Всё, что прибыло на Землю, они забрали с собой, кроме монолита. Для чего он здесь – непонятно. Фернанда шагала к конструкции, испытывая смесь страха и удивления, пытаясь осмыслить, что это за артефакт.

Когда она подошла близко и посмотрела вверх, то поняла масштаб монолита: сорок метров высотой, абсолютно черный, без единого шва, поверхность идеально гладкая. Она провела ладонью по холодному металлу, ощущая его плотность. Такой массив способен удерживать температуру значительно ниже окружающей, и чтобы монолит нагрелся до температуры воздуха, потребовались бы часы, если не дни. Материал был словно инопланетная сталь, одновременно тяжёлый и лёгкий на ощупь, плотный, почти живой в своей твердости.

Прикрепить индикатор оказалось невозможно обычным способом. Девушка вздохнула и решила действовать радикально: сняла браслет с устройства, насыпаа на его металлический корпус химическую взрывную смесь с пистолетного патрона и подожгла. Вспыхнув, смесь мгновенно расплавила металл на контактной поверхности, и индикатор впрессовался в монолит, прочно приклеившись. «Вот, теперь его найти будет несложно», – подумала она, делая три осторожных шага назад. «Главное, чтобы он не ушел под землю на сто метров или в глубины океана».

И тут всё пошло слишком быстро. Фернанда едва успела сделать шаг, как голова закружилась, мир закрутился, и тело словно упало в никуда. Прокол времени действовал не больше двух-трёх секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы перескочить через сотни миллионов лет.

Она шлёпнулась на землю не в привычном Винтертуре, а в совершенно неизвестной местности. Перед глазами стоял человек в современной одежде: сапоги, джинсы, теплая куртка, шапка-ушанка с красной звездой. Он был крупным, бородатым, с угловатым, грубым лицом, густо покрытым тёмными волосами, слегка седыми на висках. В руках у него была самодельная трубка – он курил что-то резкое и ужасное. Его взгляд был настороженным, пронзительным, будто он чувствовал чужаков сразу.

Позади него стояли две коровы, спокойно жующие траву. Воздух был свежий, ещё пахло недавним дождём: земля мокрая, трава блестела каплями, листья деревьев отсвечивали после дождя. На поляне метрах в ста виднелся деревянный дом, с покосившейся крышей, вокруг него запах сена и влажного дерева. На стене висел плакат: Владимир Ленин на броневике, выцветший, с облупившейся краской. Вдалеке доносились голоса петухов, лай собак, смешанные с запахом сырой земли и коровьего навоза.

Фернанда ощутила лёгкий холод – около восьми градусов по Цельсию. Дышать было свежо, но ноги прилипали к мягкой влажной траве, а запахи – горькая свежесть земли, дымка сена и дымка угля – резко контрастировали с жаркой, горящей землёй мезозоя. Всё вокруг выглядело одновременно мирно и чуждо, а девушка понимала: здесь она снова оказалась в пространстве между эпохами, и теперь нужно действовать осторожно.

– Ты кто? – встревоженно спросил бородач, закашлявшись и поперхнувшись табаком. Ядреный дым хлынул из его рта, оставляя густое облако запаха жжёного листа и чего-то горького, что цеплялось за ноздри и горло.

Язык Фернанде был знаком – русский. Она знала его, хотя слова выходили с заметным акцентом.

– Я – швейцарка, прокольщица, вернулась из мезозойской эры.

Мужчина успокоился, глубоко затянулся трубкой и вновь выпустил дым колечками в холодный воздух. Фернанда встала, стряхивая с себя траву и куски земли; часть осыпалась на брюки, размазываясь по тканям в тонкие влажные пятна. Её одежда была измята, слипшаяся, но функциональна – главное, что тело оставалось целым.

– Мне нужно домой, – сказала она, продолжая оглядываться, словно опасаясь, что где-то рядом снова появятся опасности прошлого. – Где я?

– Тогда вам нужно в сельсовет, оттуда доставят в город, а дальше, наверное, в Москву, – махнул рукой мужчина. – Меня зовут Фёдор, я сельчанин, тракторист. Если хотите, могу отвезти на своём тракторе?

Он указал на ржавый «Беларусь», стоящий на краю поля. Один бортовой колесо было заменено бочкой от мазута, подложенной деревянными клиньями. Кузов скрипел, мотор урчал как старый зверь, а рычаги управления были наполовину залеплены смазкой и грязью. Запчастей здесь явно не хватало, всё держалось на импровизации и смекалке Фёдора.

– Хочу, – кивнула Фернанда. – А где я конкретно?

– На Дальнем Востоке, Верхне-Буреитский район, город Чегдомын в двадцати километрах от нас.

Похоже провинциальный город Чегдомын для тракториста был некой Венецией, центром Вселенной.

«Бог ты мой, занесло меня куда – в Россию», – вздохнула девушка. В первый раз она попадала в Венгрию, второй – в Армению. Теперь путь домой казался длиннее, и её индикатор, который обычно был паспортом, отсутствовал. Для удостоверения личности придётся давать показания местной полиции, вызывать консула и так далее, ведь «прокольщиками» бывают не только простые граждане, но и террористы, бандиты, боевики, наркотрафикеры и так далее, то есть те, кто находится в розыске.. Природа или какие-то силы времени не делали различий: всех одинаково переносило в прошлое, независимо от их роли, правонарушений или профессии.

Так оно и произошло. Фернанде по приезду в Чегдомын пришлось сочинить, что индивидуальный индикатор она потеряла в мезозойской эре, когда за ней гнался гигантозавр. Полиция продактилоскопировала её пальцы, сделала скан сетчатки глаз и отправила данные в посольство Швейцарии.

Двое полицейских, принимавших показания, выглядели мрачновато. Один – высокий, широкоплечий, с бледным лицом и серыми глазами, которые казались усталыми и чуть раздражёнными; другой – низкий, коренастый, с неприветливой бородой и холодным взглядом, словно ему неинтересно было всё происходящее. От них веяло нелюдимостью и угрюмостью, как будто жизнь на этой планете никогда не радовала их.

Вскоре из посольства поступило подтверждение: это действительно Фернанда Редольфо Диаз, гражданка Швейцарии. Были перечислены деньги для покупки билетов до Москвы. Дальше всё шло как по инструкции: машина до города, поезд до аэропорта, самолет в столицу.

В аэропорту «Шереметьево» пограничники, заметив сертификат возвращения, выданный дипломатическим ведомством, просто шмякнули печать на документ, не спрашивая визы. Для «прокольщиков» визы не требовались – их статус отличался от всех остальных, ведь они перемещались между эпохами, а законы обычного мира к ним не применялись.

По прибытию в аэропорт Цюриха Фернанда первым делом направилась к офицеру кантональной полиции. Он оказался высоким мужчиной лет сорока, с аккуратной стрижкой, строгим костюмом и серьёзными голубыми глазами, за которыми скрывалась скрупулёзность и привычка не доверять словам без доказательств. В руках у него был планшет с доступом к внутренней базе данных, а на поясе висел стандартный набор офицера: кобура с пистолетом, рация и маленький сканер для быстрой проверки документов.

– Мне нужно провести сканирование Земли на предмет поиска моего индивидуального индикатора, – сказала Фернанда, стараясь говорить спокойно. – И мне придётся рассказать вам, что я видела, когда находилась в мезозойской эре.

Офицер приподнял бровь, на мгновение будто усомнившись, но служебный долг не позволял ему отказаться. Он связался с Центром, где сразу запустили частоту её индикатора на спутник Augen, который обошёл планету сигналами, тщательно просматривая поверхность. Лучи спутника сканировали каждый уголок, сквозь леса, горы и океаны, создавая виртуальную карту на экране в реальном времени.

– Ого, нашли! – наконец сказал офицер, когда пришёл ответ. Монолит располагался в Южной Америке, в Перу, на территории археологического памятника Мачу-Пикчу – древнего города инков, затерянного среди Анд, на высоте более двух тысяч метров над уровнем моря. Каменные террасы, плавно повторяющие очертания гор, извилистые лестницы и храмы гармонично вписывались в скалистый ландшафт. Высокие стены, выложенные без единого раствора, сохраняли устойчивость веков. Дымка тумана с утренней долины придавала месту мистический вид, а вокруг тянулись глубокие ущелья и обрывистые склоны, словно город охраняли природные крепости.