Состояние: пустота

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ВИКА

Телевизор не умолкал. «Пропал без вести… Исчез после вечеринки…» – голоса дикторов царапали воздух. Соцсети взорвались.

Но эта история – не о нём.

Меня спрашивают, почему я заговорил.

Я знал её.

Виктория… Имя для громких побед. Но побед у Вики почти не было. Она просто жила. То шумно, то так тихо, что казалась тенью. Мы познакомились, когда она уронила на пол сборник задач по физике. Грохот на весь коридор.

Драки не было. Была только Вика. Волосы такие чёрные, что отливали синевой. И её спокойное:

– Поможешь собрать?

Она подняла на меня взгляд – не смущенный, а оценивающий. И в нем мелькнуло что-то знакомое, острое. Не просто одиночество. Понимание. В тот миг я не выбирал ее. Мы молча признали друг в друге необходимость.

С того дня у меня появилась обязанность. Она вручила мне ключ от своей реальности, и я боялся его уронить. Если я его уроню, мне некуда будет вернуться.

В детстве я две недели пролежал в инфекционной палате. Залитой жёлтым светом, который впитывал звуки. Ко мне не приходил никто. Я научился дышать так тихо, что медсёстры вздрагивали, замечая меня лишь в последний момент. Я растворялся в желтизне. Становился частью стены. Пятном на потолке.

Я понял: чтобы выжить в пустоте, нужно стать режиссёром тишины. Наблюдать, но не участвовать. Искать щели в чужих защитах.

А потом в мою реальность вломилась она. Грохот задачника, облако пыли, спутанные чёрные волосы. Я испугался не грохота. Испугался, что она посмотрит на меня – по-настоящему – и так же легко исчезнет.

Что я снова останусь с идеально выстроенным, абсолютно пустым миром.

Вика была странной. В библиотеке я застал её за ритуалом: она сдавливала корешок книги, и на нём отпечатывались следы от ногтей.

– Если знать развязку, не так больно переживать за героев, – говорила она, заваривая чай. Помешала ложкой. Задумчиво.

– Знаешь, а ведь у каждой книги есть свой запах. Старые пахнут одиночеством. А новые… новыми пахнут надеждой. Как будто их еще никто не успел разочаровать.

А у людей – нет. Мы все пахнем одинаково. Одиночеством. Просто кто-то маскирует его духами, а кто-то – вроде нас – нет.

Я кивнул. Она сказала "нас". Она включила меня в свою вселенную с первого дня. И я позволил ей сделать это, потому что это был единственный доступный мне способ войти куда бы то ни было.

В шестнадцать она увлеклась биографиями поэтов-самоубийц. Говорила не о стихах, а о «последнем жесте». О «красоте ухода». Я не отговаривал. Я приносил ей новые книги. Я был её библиотекарем саморазрушения.

Когда в её жизни появился он, я был единственным, с кем она могла говорить об этом.

– Он настоящий, – сказала она однажды, выключая телевизор с его интервью.

– Он актёр, Вик. Вся его работа – притворяться.

– Нет. Он настоящий, когда думает, что никто не смотрит.

Я не стал её разубеждать. Каждое «Вика, остановись» было бы предательством того дня, когда она подняла сборник задач.

И предательством моего собственного плана – стать для неё единственным проводником в мире, который я сам же и конструировал.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ЖИВАЯ ВСТРЕЧА

О поклонницах говорят с усмешкой. Мол, милые. Наивные.

Они не видели, как это выглядит изнутри.

Вика за неделю до встречи превратила комнату в штаб. Платья, отвергнутые за «пышность» или «скучный цвет», грудами лежали на кровати. На столе – стопки исписанных листов. Она переписывала одно письмо неделю. Доводила каждый абзац до идеала. А наутро сжигала в раковине – фразы казались ей «неискренними». Запах гари смешивался с духами.

– Думаешь, ему понравится? – она сжимала в руках итоговый лист.

– Вика, он получает сотни таких писем.

– Нет. Это – настоящее. Ты же понимаешь.

Я промолчал. Спорить с ней сейчас – всё равно что раздувать костёр, который я же и развожу.

В день встречи она была прекрасна. Не как актриса. Как человек, который верит.

Книжный магазин был забит. Воздух гудел. Он вышел. Улыбка – отрепетированная, лёгкая.

Вика заняла очередь. Её спина была струной. Она незаметно вытирала ладони о платье.

– Если возьмёт правой рукой, это знак, – прошептала она.

Она шагнула. Протянула конверт. Рука дрожала.

Он взял его левой рукой. Быстро, автоматически. Уже глядя на следующую.

Вика замерла. Будто споткнулась. Плечи опустились.

"Всё… провал…" – прошептала она.

Я положил руку ей на плечо. Кожа под пальцами была холодной и липкой от пота. И вдруг – резкий, ничем не спровоцированный укол жалости. Того самого чувства, что я изгнал из себя в желтой палате. Я сжал ее плечо чуть сильнее, чтобы задавить эту слабость внутри себя.

– Вика, ты не поняла. Левой рукой берут то, что предназначено только для себя. Он почувствовал, что твоё письмо – не как у всех.

Она посмотрела на меня, и в её глазах снова загорелся огонёк.

"Левой рукой", – выдохнула она, и в ее голосе прозвучало не облегчение, а низкое, личное торжество. Она сама придумала этот знак. Я лишь подобрал нужные слова, как подобранный на улице ключ подходит к чужому замку. Я не дирижер. Я – первый скрипач в ее оркестре, и отчаянно боюсь, что она это поняла.

– Ты видел? – выдохнула она, вынырнув из толпы. – Он понял. Прочитал между строк.

– Ты была единственной, кого он действительно увидел, – сказал я.

Мы шли по Литейному, и я понимал: я не превращал ее разочарования. Я лишь подбирал осколки ее реальности и склеивал их в ту версию, в которой нам обоим было возможно дышать. Она становилась не "моей", а "нашей" – частью общего психоза, без которого я бы задохнулся в тишине.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.