Великий Трезвенник

4

Придя домой, я не сразу смог выкинуть эту странную встречу из головы. Не знаю почему. Та девушка… Мне хотелось думать о ней, снова и снова прокручивать в голове наш нелепый диалог, стараясь выхватить некий скрытый подтекст, дорисовывать некоторые моменты в свою пользу, мечтать о том, чего никогда не будет и упиваться муками внезапно возникшей неразделённой любви. Наверное, я просто дурак. А, может, просто пьян.

Бросив рюкзак на диван в спальне, взял со стола поллитровую бутылочку из-под минералки, открутил крышечку, наполнил её содержимым и вылил в мутную кружку, которую я забыл помыть после пива. Затем достал из рюкзака сок, сигареты и отправился на кухню, где наполнил кружку водой и апельсиновым напитком в строгом соотношении один к одному, зашторил окно и закурил, лениво пуская кольца, запрокинув голову.

Казалось бы, совершенно ничего особенного – встреча, как встреча, но что-то глубоко внутри меня за эти несколько минут под проливным дождём прицепилось к ней и упорно не хотело отпускать. И ещё эти слёзы… Как же они блестели! Я поймал себя на мысли, что хотел быть небезучастным в судьбе этого человека и сам себе ухмыльнулся, понимая всю абсурдность хода собственных мыслей, но тем ни менее думать об этом было приятно.

Достав из ящика стола бумагу с каким-то жирным пятном и ручку с изжёванным колпачком, решил запечатлеть возникшие образы.

///

«…Она стояла под проливным дождём. Одна. И смотрела вверх. Дождь шёл, не переставая, и девушка видела, как с чёрной толщи неба, словно из неоткуда, падали отдельные его капли. Множество капель. Они попадали ей на лицо и, смешиваясь со слезами, стекали по щекам, цепляя алые губы. Слипшиеся каштановые волосы свисали плетями, а глаза напоминали осколки битого стекла на солнце. Девушка вытащила язык и несколько капель осеннего дождя попали ей в рот. Она поморщилась, почувствовав пронзительный металлический привкус сырости, напомнивший почему-то ей о детстве…»

Это какой-то позор.

Злобно смяв листок, с облечением бросил его в раковину в компанию немытых тарелок – там этому самое место, и сделал внушительный глоток спиртного, словно поставив точку в этом нелепом творческом порыве.

Тишина упорно плела в голове кружева из разных мыслей. Романтика быстро сменилась на раздражительность, и я раз за разом прикладывался к кружке чаще, чем обычно себе позволял, стараясь выселить эти любовные ведения у себя из головы, предваряя свое привычное беззаботное состояние.

Смерть, как захотелось музыки.

Я вернулся в комнату. Усилитель прятался за диваном. Перевалившись брюхом через спинку, вставил штекер в телефон, слегка крутанул верньер на панели и поставил первую попавшуюся песню из списка «рекомендованных». Не знаю, как работают эти стриминговые платформы, но каждый раз трек попадает под настроение. Кивая в такт музыке с прямой бочкой и зацикленным припевом из трёх слов, приговорил остатки напитка и почувствовал, что всё вернулось в своё привычное русло. Я уже не задумывался о том, что случилось полчаса назад. Любовь всей жизни исчезла так же резко, как и возникла, правда, оставив после себя липкое чувство чего-то нехорошего. Но драйвовая музыка уверенно гнала застоявшуюся кровь по моим венам, гулкие басы сокращали мышцы и, отбросив все мысли, я решил отключить голову и не строить из себя ни хозяина, ни писателя ни ещё кого бы то ни было, а просто напиться.

Тусовка была в самом разгаре. Битый час играла одна и таже песня, которую трезвый и слушать бы не стал, а я то пафосно ходил по квартире, то стоял в библиотеке, упиваясь тщеславием, то сидел на диване в семейных трусах – мне вдруг стало очень жарко, и обязательно всё с кружкой в руках. Но отчаянный стук в дверь застал меня курящим в туалете.

– Ну, задолбали в натуре, – процедил я, нервно сделал пару затяжек дабы не переводить добро, бросил окурок в унитаз и нажал на смыв.

Напялив кое-как штаны и мятую футболку, вышел в коридор даже не удосужившись сделать музыку тише. Вариантов, кого же это могло принести в такой час немного: это либо бабушки захотели меня чем-то подхарчить в обмен на помощь, либо соседка Жанна в очередной раз впала в истерику по какой-либо мелочи и начала дергать всех своим сумасшествием. Или кто-то, наконец, вызвал нарколожку, чтобы меня изолировали от нормальных людей.

Я отворил. За дверью стоял Тимур, как всегда, со своей приторной, дружелюбной улыбочкой. Аккуратная чёрная борода торчит колом, удлиняя и подчеркивая подбородок, делая человека брутальнее, чем он есть. Идеально подстриженные волосы уложены назад какими-то гелем, который слегка отсверкивал на тусклом свете полуживой подъездной лампочки, а неприятно-сладковатый запах парфюма, как чума распространившийся по всему помещению с его появлением, отлично подходил лицемерной натуре дорогого соседа.

Он протянул руку первым, я ответил.

– Здоров, Тимур.

– Слушай, сосед, – начал он, да так тихо, что мне пришлось вслушиваться в каждое слово. – Убавь музыку, пожалуйста, мы малого только уложили с горем по полам, если щас проснётся – бегать пол ночи будет. Я думаю, что тебе это тоже не надо, – он широко улыбнулся.

– Да о чём речь, друг, – с вызовом ответил я, как бы показывая, что вышло недоразумение. – Всё будет в лучшем виде, не парься.

– Спасибо, – он покивал головой. – А я боялся ты не откроешь.

– Мог, мог. Но тебе повезло.

Мы снова пожали руки, и я закрыл дверь на щеколду.

– Ага, щас, пошёл ты в жопу, козёл, – с усмешкой сказал я, вернулся в комнату и сделал пару смачных глотков, словно ему назло.

Музыку никто, конечно, убавлять не собирался. А рассуждал я по следующей простой логике: их шалтай-болтай мне по ночам спать не дает, да и днём от него покоя не дождешься, теперь пришла моя очередь отыграться. Пусть помучаются. До одиннадцати часов я имею полное право в собственном доме хоть на голове ходить, и никто ничего мне не сделает. Конечно, как-то криво выходит, что я воюю с всего-навсего ребёнком, но кого волнует? Хотя справедливости ради стоит отметить, что настроение после визита куда-то пропало, но делать звук тише я решительно отказывался, а просто сидел на диване, смотря в одну точку, провалившись куда-то внутрь себя.

Так прошло минут десять. Может больше. Из оцепенения меня вывел новый стук в дверь, но уже значительно мягче, хоть я и не предал этому значения. Я, наконец, убавил громкость, вышел в прихожую и уже собирался поведать Тимуру длинную легенду о том, как я мужественно полз к сабвуферу, но в силу обстоятельств так и не смог до него добраться вовремя.

Однако, открыв дверь, я увидел не сетующего соседа, а нечто совсем иное – её. Очаровательные каштановые волосы окончательно слиплись на щеках и шее, губы подрагивали и заимели синеватый оттенок, Футболка промокла насквозь и неприлично пошло прилипла к некоторым известным местам. Худые почти белые, как снег, руки держат тоненькую куртку, в которую неуклюже укутана бутылка пива, которую дал я. Судя по всему её даже не открывали. Глаза, покрасневшие от бесконечных слёз, стыдливо прячет. Мокрая с ног до головы, хоть выжимай, и, наверняка, промёрзшая до костей.

Обескураженный всей этой ситуацией, я не смог вымолвить ни слова, и видимо, весь спектр эмоций проступил на моем удивлённом лице, поэтому она заговорила первой, запинаясь от холода и волнения:

– Привет…, – поздоровалась девушка, внезапно посмотрев прямо на меня своими большими выразительными глазами с чёрными подтёками от туши.

– Вечер добрый, – машинально ответил я, как обычно здороваюсь со знакомыми бабушками, продолжая изучать её с ног до головы.

Неловкое молчание.

Она мялась с ноги на ногу, левой рукой вцепившись в край мокрой куртки. Её промокшие белые кеды смешно хлюпали от влаги.

– Ты вроде как звал…

– Я? Когда? – и на всякий случай еще уточнил: – Куда?

Она неожиданно громко закашлялась.

– Возле магазина же, – её голос был очень слаб. – Забыл?

– Что? Да-да! Я просто это…, – речевой аппарат словно парализовало. Я махал руками, указывая в дом с потрохами выдавая своё удивление и волнение. В голове не осталось и следа алкоголя, я протрезвел в одно мгновение, но теперь, видя перед собой эту девушку, я пьянел, глядя на её мокрые волосы и карие глаза, полные грусти и усталости.

Она снова закашлялась, засопела и я тут же взял себя в руки.

– Конечно, давай, заходи, – я отошёл в сторону, приглашая её внутрь, – а то простудишься, если не уже. Чувствуй себя как дома. У меня роскошно.

Она вежливо улыбнулась.

5

Мокрая одеж

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.