Часовщик: истории сломанных циферблатов. Часть 1

Билет на автобус.

В своих историях я часто затрагиваю время. Я говорю, что время – это лекарство, знание, две стороны существования всего. Это и новая жизнь, и извечная смерть. Но сегодня я хочу показать вам этот бесконечный поток в новом ключе.

Представьте, что века, тысячелетия – это метры и километры длинной бесконечной дороги. Подумайте, что года, месяца – это щебёнка или гравий, а недели, дни и часы – мелкая дорожная пыль.

Представили?

И если время – это дорога, то по дороге можно идти и вперед, и назад. Каждая дорога – это путешествие, главное найти способ передвижения. Единственный вопрос, который возникает – дорога прямая или загнута восьмёркой? А может, это очень большой круг?

Но мы оставим эти фундаментальные вопросы для другого раза и остановимся только на передвижении.

Затрагивая такую тему, я невольно вспоминаю историю, которую услышал от далеко не молодого путешественника.

Тогда нам было по пути. Он сидел, угрюмо уставившись в окно. Я не удержался и поинтересовался, что с моим попутчиком.

Он ответил достаточно просто: «Скучаю по своим друзьям».

И я спросил его снова, где же его друзья. В тот момент я ожидал услышать название любой географической точки на нашей планете. Но седой, намного старше меня мужчина, повернулся ко мне, улыбнулся и сказал: «Наверное, уже проезжают семьдесят пятый год».

Тогда я услышал историю про пятерых друзей, которые нашли способ путешествовать по дороге веков, сумели обмануть время и смерть.

Их приключение начинается в Америке. Путешествия во времени существуют и в других странах, но нас интересует именно эта пятёрка друзей.

Эта история произошла в семидесятых годах, когда им было по десять лет.

Я начну с момента, когда они, смеясь, выбежали из старого заброшенного автобуса, в котором так любили играть.

Пятеро друзей: четверо мальчишек и одна девочка. Чтобы ты не путался в дальнейшем, я сразу назову их имена. Одного звали Джон Холл, второго – Брюсс Симмонс. Мальчишку, который всегда был не от мира сего, звали Себастьян Грин. Скотт Петерсон – мальчишка выдающегося ума, всегда ходил с книгой и в очках.

Их очаровательную подружку звали Джессика Томпсон. Вечно шубутная, и оттого редко находившая общий язык с девочками, Джессика всё время проводила в компании этой четвёрки.

Был слышен детский смех.

– И как всегда я половину пропустил! – возмутился Джон.

– Джонни, успокойся, ничего интересного! – раздался детский голосок Брюса. – Правда Себастьян нас чуть не подвёл. Но к этому нужно привыкнуть.

– Что?! – возмутился Себастьян. – Я не виноват.

– А кто громче всех кричал? Нас чуть не схватили! – продолжал обвинять его Брюс.

– Он прав, ты был настоящим придурком, – подала свой голосок Джессика и демонстративно покрутила пальцем у виска.

– Ну извините. Вы уже должны привыкнуть, – развёл руками Себастьян. – Вы же привыкли, что Джона постоянно нужно откуда-то доставать, привыкните, что и я могу быть не всегда вменяем.

– С ним это происходит, не по его воле, – кричал Брюс свои детским голоском. – А ты мог сбавить свою страсть к…

– Ребята! Успокойтесь. Хватит ругаться. Всё же получилось! – прервал всех Скотт Петерсон.

– Да… точно. Всё удалось, Скотти прав, – успокоил Брюс.

– Себастьян! Иди домой, – раздался крик издалека. Это кричала мама Себастьяна.

– О! Мама! Как же я соскучился по её стряпне! Побежали, уже темнеет.

Вся пятёрка сорвалась с места и побежала по домам, где начинали загораться окна. Темнело. Игровые площадки опустели, многие дети уже давно были дома.

Заброшенный автобус находился близко к лесу, где не было фонарей, и темнота особенно быстро схватывала его контуры, поэтому в сумерках здесь становилось особенно жутко.

– Ну и? – спросил на ходу Брюс.

– Что «и»? – Себастьян понял, что тот обращается к нему.

– Кем ты теперь хочешь стать, когда вырастешь?

– Ну, после всего, что случилось, я хочу стать рок–музыкантом.

Вся компания подала недовольные возгласы.

– ЧТО?! Вот хочу и всё. Мне, знаете, может тоже много что не нравится…

– Рок музыканты плохо кончают, – подал заумный голос Скотт Петерсон, самый рассудительный из всей компании.

– Ничего страшного, зато это лучше гонщика, художника и писателя. Я убедился.

– А ты не пробовал думать о чём нибудь более приземленном, – поинтересовался Брюс.

– Нет, не пробовал, – бросил Себастьян.

– Ты где бегаешь? Я тебя зову, зову! – возмутилась мама Себастьяна. Она стояла на крыльце, выставив руки в бока, и морщила нос.

– Извини, мам. Ну всё, до завтра! Джонни, я рад тебя снова видеть!

– Да, и я!

Себастьян, махая рукой своим друзьям, поднялся на крыльцо и прошёл в дом.

– А что, Джон куда–то уезжал? – спросила мама.

– Да нет.

– Тогда почему ты сказал, что рад его видеть?

– Да просто. Это долгая история, – протянул Себастьян и втянул пропитанный едой воздух. – Как вкусно пахнет! Как я соскучился по твоей еде!

– Ммм?

________________________________________________________________________

Историю пятерых друзей я буду рассказывать временными скачками, не переживай, мой читатель, от этого она не потеряет смысл повествования, просто перестанет быть занудной и слишком затянутой.

Перенесемся на восемь лет вперёд. В выпускной класс, где наши герои уже взрослые. кто-то возмужал, кто-то похорошел, ну а кто-то – испортился. Каждый пошёл своей дорогой, но неизменным осталось одно – друзья остались не разлей вода.

Наверное, из-за этого их выбра…

Ой, я слишком забегаю вперед.

Перенесемся в школьный двор. Там, после уроков, двое влюблённых, скрепив друг с другом руки, сидели на лавочке, улыбаясь и целуясь. Джессика Томпсон, девочка из нашей пятёрки, была влюблена в Брюса Симонса. Эти двое всегда смотрели друг на друга с повышенным интересом.

– Эй, голубки, хватит зажиматься, – на площадке показался Себастьян.

– Чего тебе, Себастьян?! – раздраженно выкрикнула Джессика.

– Да ничего. Джон сказал, что мы собираемся здесь.

– Он у врача?

– Ага.

На площадке показался Скотт. С прошедшего времени он изрядно вытянулся, ещё сильнее испортил себе зрение, но сильно продвинулся в учёбе, особенно, в медицине.

– Джон ещё не подошёл? – спросил он, поправляя свои толстые очки.

– Нет. Как ты? – спросила Джессика.

– Я хорошо. Просто… просто всё по новой.

Себастьян стал затягивать сигарету.

– Ты мог бы не курить здесь, – возмутилась девушка.

– Скотт, тебе нужно отдохнуть. Ты, чёрт возьми, знаешь про медицину всё! В свои восемнадцать ты уже выдающийся врач! – Себастьян говорил, зажав сигарету зубами, – Ты постоянно портишь себе зрение. Я прошу тебя, отдохни.

– Нет. Я должен понять! Я получил этот билет неспроста, я должен вылечить своего лучшего друга. Я должен!

– Может, Себастьян прав?

На школьную площадку вошёл их пятый друг, Джон. Он был бледен, но улыбался. Он оглядел друзей. Все смотрели в разные стороны: в пол, в стену, в небо. Куда угодно, только не на своего друга.

– Вы чего напряглись, как будто не знали, что со мной, – со смешком спросил Джон.

– Просто, это так сложно принять. Ведь тебе больно, – сквозь набегающие слёзы произнесла Джессика.

– Больно мне будет ещё очень нескоро. Так что давайте радоваться жизни.

– Что сказали врачи? – поинтересовался Скотт.

– Всё, как и всегда. Внутренние гнойники едят мои внутренности. Впереди у меня ещё десять или пятнадцать лет жизни. Но мы то с вами знаем, что двенадцать.

– Я найду. Обещаю, я найду, – произнес Скотт, смотря в глаза другу и наливая свои зрачки целеустремленностью.

– Я хочу, чтобы ты начал жить не для меня, а для себя!

– Скажешь матери? – спросил Брюс.

– Нет. Я знаю, чем это кончится. Все деньги нашей семьи уйдут на бесполезное лечение.

– Джон, – большего Джессика выдавить из себя не смогла.

– Успокойтесь, ребята. Мне ведь не впервой пропускать что-то интересное.

Все грустно усмехнулись.

Пятеро друзей еще с полчаса стояли на заднем дворе, стараясь говорить на отвлеченные темы обсуждая рок группу Себастьяна, будущую свадьбу Брюса и Джессики. Они обсуждали всё, дабы в тишине не висла тема неизлечимой болезни.

________________________________________________________________________

И снова мы одним скачком перенесемся на несколько лет вперёд. Приблизительно, на семь. Наши герои уже давно нашли себя в жизни, а двое из них – Джессика Томпсон и Брюс Симонс решили на долгие годы или на одну вечность связать друг друга узами общей ответственности.

Наша пятерка не виделась друг с другом несколько лет, и вот они снова вместе. Создание брачного союза двух их друзей стало отличным повод, чтобы собраться старой дружной компанией.

Я пропущу сакральный момент в церкви, ведь все мы знаем, как проходит венчание: кто кого целует, кто плачет, кто улыбается, кто говорит слова от имени Бога, и перейду сразу к вечеру, в загородный дом, где собрались все гости и друзья, где играла музыка и все веселились.

Трое друзей стояли около небольшого дерева, медленно потягивая напитки из бокалов. Себастьян уже почти не стоял на ногах. Он всегда отличался своей любовью к горячительному и запрещённому.

– Хах! Вы представляете, в седьмой раз! Эти чудики, – Себастьян, пьяный, искренне радовался за своих друзей.

– Может тебе уже хватит? – спросил у него Джон.

– Кто бы говорил! Я думал, что тебе больше всего надо брать от этой жизни! А?

– Я и беру, только не алкоголем.

– Ты занудней и занудней!

– А ты с каждым разом всё хуже и хуже.

Они оба рассмеялись.

– Как твоё путешествие? – поинтересовался Себастьян.

– Отлично! Покорил всю Европу.

– Прошлый раз была Африка, а теперь вся Европа?

– Угу.

– из-за твоих путешествий я не могу проводить исследования, – обиженно произнёс Скотт.

– Скотт, прошу тебя! Я уже однажды извел на тебя целый круг, и мы выяснили, что это неизлечимо. Я просто хочу прожить хотя бы тридцать лет полной жизнью. Я путешествую, смотрю мир.

– Я просто хочу… Черт, ты ведь мой лучший друг… Я скучаю.

– Я понимаю, но думаю, тебе стоит найти другую цель в жизни. Ты ведь великий учёный. Ты смог найти вакцину от сложнейших заболеваний.

– Они меня не греют, ведь я искал лекарство от твоей болезни, а эти открытия случайны.

– Всё равно, ты молодец. Тебе надо отдохнуть.

– Может вам ещё взасос поцеловаться, а? – закатив глаза, произнес Себастьян. – Одно и тоже каждый раз.

– Ну, а как твоя группа? – поинтересовался Джон.

– Отлично. У нас скоро концерт в Берлине! Я сочинил еще пару песен.

– Ты ведь понимаешь, что «сочинил» и «наглым образом забрал себе чужие творения» – разные вещи.

– Эти люди ещё даже не придумали их в своих головах, значит формально это не воровство.

– Ну–ну…

– О, кто бы говорил! Мистер «я запомнил номера лотерейного билета и теперь на эти деньги катаюсь по миру».

Все трое рассмеялись.

Трое друзей продолжали выпивать и болтать о том, кто и как проводит своё время.

Вскоре к ним подбежала невеста, а за ней и жених. Она была прекрасна: платье великолепно сидело на ней, подчеркивая каждый изгиб её тела. Забранные волосы, аккуратные серьги.

Жених прятался под обычным, строгим, но весьма эффектным костюмом, бледно–синего цвета.

Они обнялись, разлука была долгой – у каждого были свои дела: временной отрезок, который все хотели прожить по–особенному.

– Вы хоть церковь что ли сменили бы. А то сплошное однообразие, – Себастьян продолжал цинично шутить.

– А ты как всегда, ещё та свинья, Себастьян, – подметила Джессика.

– Ну так, – тот рассмеялся.

– Как ты, Джон? – спросил Брюс.

– Ну как, теперь мне можно покупать лунные лепестки совершенно законно.

Все снова рассмеялись.

Их диалог были долгим: друзья перебивали друг друга, пытаясь рассказать, кто и как провел последние четыре года. Шутили, чокались бокалами, а потом…

– Мистер Грин, – это был официант.

– Да, это я.

– Вас к телефону.

– О, это наверное Себастьян. Тоже Себастьян, талантливый чёрт. Я сейчас.

Его не было несколько минут, а потом он подошёл, потерянный и обезличенный.

Он сделал большой глоток из стакана.

– Мама умерла… Кажется, я опять перепутал дни. Чёртово пьянство.

_________________________________________________________________________

Торжество, счастье и удача, во–первых не бывают вечными, а во–вторых – не приходят одни. Они – одна из сторон жизненной медали.

Мы снова бежим вперёд на несколько лет. День, на котором мы заострим внимание, окрашен в мрачные тона. Чувствуется запах ладана, а в воздухе висит скорбь.

Небольшая церковь в пригороде тонула в январском снегу. Внутри было много людей в чёрном. Впереди, у всех перед глазами, стоял гроб, где лежал человек, знакомый всем присутствующим. Были слышны всхлипы, текли слёзы.

Скорбь всегда невыносима. Особенно в этот день.

Друзья стояли поодаль. Каждый из них сказал памятную речь, и оставалось только молчать. Мужчины смотрели в пол, а Джессика – прямо перед собой и не могла перестать рыдать.

– Джессика, успокойся, – повторял Брюс. – Ведь с его смертью уже можно было смириться за это время.

– Не могу. Вижу его и не могу сдержать слёз. Я знаю, что мы встретимся, но ещё так не скоро.

– Все мы, когда–нибудь встретимся снова, – в этот раз Себастьян не был весел.

Мрачнее всех был Скотт. За время похорон, да и за несколько дней до них, он почти ни с кем не разговаривал: его тяготило чувство проигрыша.

– Ты как, приятель? – обратился к нему Себастьян.

Скотт отреагировал на его вопрос лишь натянутой улыбкой, а потом вышел на улицу.

Друзья последовали за ним. Тот шёл к машине.

– Ты куда? Эй! – выкрикнул Себастьян.

– Домой, надоело! Видит Бог, я старался. Вы живете свою полноценную жизнь, а он… Он умирает в тридцать лет. Мне никто не хочет помогать!

– Но ведь никто не умён так, как ты, – начал Брюс.

– Да и я не умён! За такое время, ЗА ТАКОЕ ВРЕМЯ, можно было бы выучить и понять всё! Но вам только резвиться. Снова жениться, убиваться наркотиками.

– Он сам говорил, что не хочет, чтобы мы тратили на него время. Он говорил тебе: «Отвлекись!» – Брюс пытался вразумить друга. – Хотя бы на один круг, но нет, ты продолжал искать.

– Ладно. Я уезжаю в Чикаго. Наберите меня, как решите. Ну, вы поняли.

– То есть, ты уезжаешь?! А как же я?! – выкрикнула Джессика.

– М? – Брюс застыл в непонимании.

– Я всю жизнь буду гоняться за болезнью Джона. Мы с тобой решили, что это всего лишь помешательство, – взволнованно и дерганно ответил девушке Скотт.

– Я не понимаю, – Брюс переводил взгляд с невесты на своего друга.

Джессика спустилась с крыльца и подошла к Скотту. Она продолжала плакать.

– Время может и идёт по кругу, но мы можем менять его по–своему.

– Вы мне можете объяснить, что происходит? – вскрикнул Брюс.

– Брюс… Я люблю тебя…любила. Но вечности нет. Скот… Мы как-то пошли прогуливаться и я поняла, что…

– Как давно?! – перебил тот.

– Пойми, мне было сложно обманывать тебя. Скотт просил, чтобы я рассказала. А потом мы решили, что лучше оставить всё как…

– КАК ДАВНО!? – Брюс вскрикнул так громко, что спугнул птиц на деревьях возле церкви.

– Когда нам было по двадцать два на прошлом круге. Я думала, это пройдет после. Но нет. Мы решили не видеться. Но…

– Всё понятно. И ты знал? – обратился он к Себастьяну.

– Нет, я был не в курсе.

– Его пьяной голове нельзя доверять, – пояснила Джессика.

– Думаю, вам будет хорошо вместе.

Брюс резко развернулся и направился в противоположную сторону от церкви. Он глубоко дышал, ноздри раздувались от злости. Внутри него было обиды, только нахлынувшая ярость. Он разбивал снег ногами.

– Брюс! – его пытался окликнуть Себастьян.

– ПОШЛИ ВЫ!!!

__________________________________________________________________________

После похорон трое друзей, двое из которых оказались тайными любовниками, поехали домой к Симонсам. Все они хотел поговорить с Брюсом, объяснить, что случившееся – не конец света, что мир продолжает быть, а время – идти.

Но дома никого не было. В спальне валялись вещи: было видно, что Брюс собирался в спешке. Он взял всё самое необходимое, а в гостиной на журнальном столике оставил наспех написанную записку.

«Дорогие предатели. Я ухожу от вас. Моим смыслом этого путешествия была вечность с той, кого я любил больше всего. Но она решила по–другому. Я ухожу и билет забираю с собой. Удачно завершить круг. Последний. С нелюбовью, Ваш Брюс».

– Вы молодцы! Молодцы, чёрт возьми! – Себастьян стоял посередине гостиной, театрально хлопая в ладоши. – Джессика, вот скажи, тебя всегда на правду пробивает в самый ненужный момент? Я. конечно, за вас рад, но теперь то! Всё по–серьёзному! Теперь мы живём один раз!

– Мы можем попробовать уехать втроём, – предположила она.

– Не выйдет! – отрезал тот.

– С чего ты взял, – спросил Скотт. – Мы же уже нарушали правила. Запоминали числа и даты, пользовались уловками. Ты запоминал музыку.

– Он прав, может и тут получится. Мы уедем втроём, Брюс не вспомнит, что мы были вместе, но у него будет билет. И всё будет по–старому.

– Нет! Не получится! – снова отрезал тот.

– Почему такая уверенность?

– Скотт, чёрт, да потому! Потому, что я уже пробовал уезжать один.

– ЧТО?!

– Я был пьян! Это была ваша свадьба. Я узнал, что умерла мама и мне стало так обидно. Я хотел навестить её. Вот, собирался через пару дней, но опять опоздал.

– И ты… – скулы Скота задрожали от злости.

– Я поехал в наш городишко, но, к сожалению, он оказался ближе, чем расстояние, необходимое для того, чтобы протрезветь.

– Ты ездил пьяный? Думаешь мало того, что нам Джона нужно откапывать, так ещё и тебя бы пришлось.

– Я импульсивен!

– Я убью тебя! Сейчас, прямо здесь!

Скотт вскочил и направился на Себастьяна. Прямо сейчас он ненавидел его больше всех в этом временном отрезке. Он хотел его задушить. Тот в ответ тоже кинулся на своего друга.

– Давай иди сюда, ботан! – орал пьяный Себастьян. – Я давно хочу по твоему заумному лицу надавать.

Возможно, драка бы и произошла: было бы много синяков и немного порванной одежды, но в конфликт вмешалась девушка. Она попыталась их разнять, отталкивая друзей друг от друга.

– Успокойтесь! Хватит! Да успокойтесь же вы!

На разрешение ссоры ушло несколько минут, но Джессике всё же удалось рассадить поцапавшихся друзей по разным креслам.

– Извините меня, – начал Себастьян. – Я был тогда неадекватен. Мне было ужасно стыдно.

– Что было, когда ты зашёл в автобус? – спросила Джессика.

– Ничего. Я вертел билетом, садился на своё место, но тот продолжал оставаться заржавевшей посудиной. Я кричал и колотил стены.

– Значит, водителя не было? – спросила она.

– Нет. Единственное, что показалось мне необычным, так это нетронутая временем, блестящая и ровная, без намёка на ржавчину табличка.

– Что это была за табличка?

– «Автобус тронется, когда все пассажиры займут свои места».

Друзья молчали. Настолько долго, что тиканье часов на стене стало невыносимо.

– Нам нужно найти Брюса. Или, – Скот подвёл черту. – Это будет наш последний круг.

– Хех! Ну кто вас за язык тянул?!

___________________________________________________________________________

С тех моментов: с тяжелого признания около церкви, с найденной записки, с драки дома – прошло больше тридцати лет. Герои сильно изменились, износились жизнью, помотались по миру.

Брюс Симонс так и не появился, он, словно провалился – в этом мире оказалось достаточно стран, чтобы исчезнуть в них как капля в море.

Скотт Петерсон и Джессика, которая тоже уже стала Петерсон, поселились в пригороде Нью–Йорка, создав спокойную, ничем не примечательную, семью. Оба ходили на работу, ездили отдыхать и уже давно смирились с мыслью о том, что умрут от старости.

Себастьян Грин продолжал прожигать жизнь, как только мог. На данном этапе его рок группа была на вершине славы, а многие недоброжелатели писали ему гневные письма о том, что он забрался в их мозги и выкрал их песни. Но ты, мой слушатель, знаешь, что пропитый мозг Себастьяна далек от ясновидения.

Трое друзей почти не виделись. Каждый выбрал свою стезю, которые оказались уж слишком далеки друг от друга.

Но одно письмо изменило их планы на старость.

Письмо нашла Джессика под своей дверью. Открыв мятый конверт, она увидела до боли знакомый почерк, и первые строчки на листе ввели её в ступор.

Письмо.

«Приветствую Вас, мои друзья–предатели. Прошло много лет, и я не хотел бы этого признавать, но я скучаю по вам. Я был везде. В Европе, в России, даже прокатился на северный полюс. Пару раз пытался влюбиться. Я убил человека.

Было много времени всё обдумать. И я понял, что если вы – предатели, то я – самый большой эгоист на свете. На протяжении нескольких вечностей у меня была взаимная любовь с самой очаровательной девушкой на свете. А потом любовь настигла других и мне стало завидно и обидно. И я решил уйти, дать им для любви одну жизнь. Но теперь я понимаю, что это не правильно, что для любви к такой девушке как Джессика одной вечности мало.

Я понимаю, что из-за меня мир может лишиться такого учёного как Скотт, который на одном из кругов возможно сможет вылечить людей с «ТРИ ИИИ» или избавит мир ещё от какой–нибудь чумы.

Но, как минимум, это несправедливо по отношению к Себастьяну. Хоть иногда он меня и раздражает, но, всё таки, я его люблю.

Я жду вас 19 августа около автобуса.

P.S. Не забудьте Джона».

– Милая, ты чего стоишь на пороге? Что за письмо? Проходи, я приготовил лазанью.

Скотт стоял в коридоре и вопросительно смотрел на свою жену. Женщина, уже далёкая от молодости, но всё ещё сохранившая свой шарм, широко раскрытыми глазами бегала по строчкам. Её морщинистый лоб разгладился от удивления.

Джессика молча, немного дрожащей рукой протянула письмо.

Прочитав письмо, Скот поднял взгляд на свою жену и побежал к телефону.

Он резкими движениями набрал номер.