Кома. Добро не побеждает…

Обидеть ее отказом он просто не мог. Тем более когда речь шла о заболевшем ребенке – тут любая мать бросит все и побежит.

Илья вздохнул и направился к кабинету биологии. Единственное, о чем он думал – Господи, только бы дожить до звонка.

***

День тянулся мучительно долго. Пять уроков истории у первой смены позади, время пообедать. Школьная столовая встретила его привычным звоном посуды и гулом голосов. Илья загрузил поднос и устроился за дальним столиком, подальше от учеников и коллег.

Он ел механически, не чувствуя вкуса, просматривая в телефоне новости. Впереди был еще кружок робототехники, а потом совещание по итогам четверти. Если повезет, он успеет добраться до квартиры раньше Наташи и хотя бы немного собраться с мыслями перед их разговором.

Поднявшись на третий этаж, он отпер дверь бывшего кабинета труда, где располагалась его "лаборатория". До занятия кружка еще оставалось время, он успевал подготовиться и, может быть, немного вздремнуть.

Включил свет. Светодиодные лампы залили помещение холодным светом, выхватывая из полумрака аккуратные рабочие столы, стеллажи с пластиковыми контейнерами, заполненными деталями, и дремлющий в углу 3D-принтер.

Кабинет был оборудован по федеральной программе "Успех каждого ребенка". Школа получила все необходимое оснащение – конструкторы, ноутбуки, 3D-принтер, паяльные станции. Илье пришлось пройти курсы повышения квалификации, чтобы получить право вести этот кружок. Тогда, два года назад, это казалось шансом на что-то новое, интересное. Возможностью выбраться из рутины обычных уроков.

Илья бросил журнал на стол и тяжело опустился на стул. Он прикрыл глаза, наслаждаясь редким моментом покоя. Головная боль, немного утихшая после обеда, снова начала пульсировать в висках.

В самом начале, когда он только начал вести занятия, на кружок записалось тридцать два человека. Они не помещались в кабинете, приходилось делить на группы. Первые недели дети приходили с горящими глазами, полные идей и энтузиазма. Родители благодарили, директор ставила в пример.

Но потом произошло неизбежное. Современные дети, с их клиповым мышлением и зависимостью от гаджетов, просто не могли долго концентрироваться на одном занятии. Их внимание рассеивалось, интерес угасал. Сначала они начинали отвлекаться на телефоны, потом пропускать занятия, а затем и вовсе переставали приходить.

Первый год закончился с пятнадцатью постоянными участниками из тридцати двух. Ко второму году осталось десять. В этом году записалось двенадцать человек, но регулярно приходило только семеро. И даже эти семеро с каждым занятием все больше времени проводили в телефонах, и все меньше работали над своими проектами.

Дверь скрипнула, и в кабинет заглянул Миша Соловьев, шестиклассник, один из немногих, кто ходил на кружок второй год.

– Здрасьте, Илья Андреевич. Можно?

– Заходи, Миша. Ты рано.

– Я хотел спросить про свой проект. Помните, мы говорили про манипулятор с распознаванием объектов?

Илья кивнул. Миша был одним из немногих, кто действительно увлекался робототехникой. У мальчишки были золотые руки и светлая голова. В другой ситуации Илья бы гордился таким учеником, посвящал бы ему больше времени, помогал развивать талант. Сейчас же он чувствовал только усталость и странное раздражение – словно успехи Миши подчеркивали его собственную несостоятельность.

– Помню, конечно. Ты что-то придумал?

– Да! – Миша оживился, доставая из рюкзака потрепанный блокнот. – Я тут нашел в интернете статью про компьютерное зрение и подумал, что можно использовать камеру от старого телефона…

Илья слушал восторженный монолог раскрасневшегося мальчика с горящими глазами. Таким же был когда-то и он сам, увлеченный новыми идеями, готовый тратить все свободное время на их воплощение.

Подожди лет десять. Посмотрим, что останется от твоего энтузиазма, когда жизнь макнет тебя харей в говно. Когда ты поймешь, что всем на тебя насрать! И никому не всрались твои идеи и таланты! А все эти кружки, проекты, конкурсы – просто галочки в отчетах чиновников… Ты один! Никто не оценит твой потенциал по достоинству, и никто не даст тебе шанса реализовать себя!

– …и тогда манипулятор сможет различать предметы по форме и цвету, – закончил Миша, глядя на учителя с ожиданием.

Илья заставил себя улыбнуться. Как бы ни было паршиво на душе, срываться на ребенке он не имел права. Миша не виноват, что система образования превратилась в конвейер отчетности. Не виноват, что его учитель выгорел и разочаровался в профессии.

– Хорошая идея, – произнес он с деланным энтузиазмом. – Давай сегодня набросаем план и посмотрим, какие компоненты нам понадобятся.

К 14:30 в кабинет подтянулись остальные ученики. Двое семиклассников, хихикая, обсуждали какую-то игру. Тихая девочка Аня из параллельного класса Миши. Еще трое ребят разного возраста.

Семеро из тридцати двух. Семеро из всей школы, кому было хоть немного интересно то, чему он мог научить. Но интерес постепенно угасал, вытесняемый компьютерными играми, соцсетями, первой влюбленностью – всем тем, что составляло повседневную жизнь подростков.

– Добрый день, ребята – Илья поднялся, оглядывая небольшую группу. – Сегодня мы продолжим работу над вашими проектами. Миша, ты продолжаешь работу над своим манипулятором. Костя и Денис – как продвигается ваш робот-уборщик?

Мальчишки переглянулись.

– Илья Андреевич, мы тут подумали… – начал Костя. – Может, нам лучше сделать боевого робота? Ну, как в "Трансформерах", их еще по телеку показывают?

– Чтобы с пилой и огнеметом! – подхватил Денис.

Илья почувствовал раздражение. Сколько раз они уже меняли направление? Сначала это был робот-доставщик, потом сортировщик мусора, теперь им подавай боевого робота. Типичное проявление синдрома дефицита внимания – неспособность сосредоточиться на одном проекте дольше нескольких недель.

– Ребята, мы уже обсуждали это. В рамках нашего кружка мы не можем делать боевых роботов. У нас нет ни соответствующего оборудования, ни разрешения на подобные проекты.

– Но это же круто! – не сдавался Денис.

– И опасно, – отрезал Илья. – Возвращаемся к уборщику. Вы хотя бы базу собрали, как мы договаривались?

По виноватым лицам мальчишек было понятно, что они даже не приступали к работе. Конечно, зачем делать что-то самому, когда можно погрузиться в виртуальность, часами рубиться в игры или смотреть ролики про чужие успехи.

Илья подавил вздох. Полтора часа. Ему нужно продержаться полтора часа, потом педсовет и он сможет отправиться домой.

– Хорошо, давайте сегодня определимся с конструкцией базы и соберем ее, – он старался говорить спокойно. – Аня, как твой проект умного цветка?

Девочка подняла глаза от телефона, который прятала под столом.

– Я… я не очень поняла, как программировать датчик влажности.

– Я же объяснял на прошлом занятии, – у Ильи напряглись желваки. – И дал тебе ссылку на инструкцию.

– Я забыла посмотреть, – тихо призналась Аня, опуская глаза.

Блядь, ну конечно, забыла. Нахуя смотреть какие-то инструкции, когда можно часами листать тупые видео в TikTok, – подумал Илья, но вслух сказал:

– Хорошо, сейчас еще раз объясню.

Занятие шло своим чередом. Илья переходил от одного ученика к другому, объяснял, помогал, подсказывал. Механические действия, отработанные за годы. Он помнил, как раньше заряжался от этого процесса, как радовался каждому успеху учеников. Сейчас он чувствовал только нарастающую усталость и головную боль.

В 15:45, за пятнадцать минут до окончания занятия, в дверь постучали. На пороге стояла Марина Викторовна.

– Илья Андреевич, извините за вторжение. Можно вас на минутку?

Он вышел в коридор, оставив ребят заниматься своими проектами.

– Что-то случилось?

– У меня к вам просьба. Сегодня привезли новое оборудование для кабинета информатики. Коробки выгрузили на первом этаже, а грузчиков не предоставили. Вы не могли бы помочь поднять их на третий этаж после занятия? Я попросила еще физрука и охранника.

Илья внутренне застонал. Еще полчаса физической работы – это было последнее, чего ему хотелось после такого дня. Но отказать он не мог.

– Да, конечно, помогу.

– Спасибо огромное! – Марина Викторовна с облегчением улыбнулась. – Кстати, совещание переносится на завтра – из управления приехала комиссия, это надолго…

Это была хорошая новость. Хоть что-то положительное в этом бесконечном дне.

– Хорошо, без проблем.

Марина Викторовна ушла, а Илья вернулся в кабинет. До конца занятия оставалось десять минут. Миша пытался что-то собрать из конструктора. Аня уже явно скучала, то и дело поглядывая в свой телефон. Костя и Денис спорили над грудой деталей, пытаясь собрать базу для своего робота. Остальные трое вяло копались в конструкторах, периодически поглядывая на часы.

Илья опустился на стул и потер виски. Голова раскалывалась. В кармане пискнул телефон – сообщение от Наташи:

"Буду у тебя в 7. Купить что-нибудь на ужин?"

Он посмотрел на часы. Сейчас почти четыре. Если быстро разгрузить оборудование, то к пяти он уже будет дома. Останется целых два часа до прихода жены. Хотя какая разница? Не то чтобы у него были силы на какую-то подготовку.

"Как хочешь", – набрал он и отправил.

Телефон тут же пискнул снова:

"Все в порядке?".

"Все нормально. Просто устал. Буду ждать".

Илья убрал телефон и поднял глаза. Миша смотрел на него с каким-то странным выражением – то ли сочувствие, то ли любопытство.

– Что-то случилось, Илья Андреевич?

– Нет, все хорошо, – Илья попытался улыбнуться, но вышло криво. – Давай посмотрим, что у тебя получилось.

Оставшиеся минуты занятия он провел, склонившись над проектом Миши, стараясь сосредоточиться на технических деталях и не думать о предстоящем разговоре с женой. О том, что он скажет ей. О том, что она скажет ему.

***

– Ну что, приступим помолясь?! – скомандовал физрук, поднимая первую коробку с системным блоком.

Илья взял свою коробку, чувствуя, как ноют мышцы спины. Впереди была длинная лестница, три пролета. Он глубоко вдохнул и поднял коробку.

Физрук и охранник уже поднимались по лестнице, переговариваясь о чем-то своем. Илья последовал за ними, прижимая к груди коробку с монитором.

Каждая ступенька давалась с трудом. Илья проклинал этот день, эту школу, эти коробки. Хотелось бросить всё и просто уйти домой, завалиться на диван и не вставать до утра.

Настроение было откровенно паршивым. И словно этого было мало, вспомнился разговор с отцом. Они сидели на кухне родительской квартиры, мать хлопотала у плиты. Отец, как обычно в последнее время, осторожно спрашивал о работе.

"Как дела в школе, сынок?"

"Нормально," – стандартный ответ, чтобы не вдаваться в подробности.

"А этот твой кружок… робототехника? Дети интересуются?"

"Некоторые," – снова уклончиво.

Отец помолчал, потом сказал тихо: "Знаешь, я горжусь тобой. Я в твои годы только о себе думал. А ты детей учишь, будущее строишь".

"Да какое будущее? Гроши получаю, перспектив ноль, дети через одного дебилы. Нечем тут гордиться".Илья тогда разозлился. Принял отцовскую гордость за жалость.

Отец не стал спорить. Только посмотрел как-то грустно и сказал: "Зря ты так… Ты просто не видишь всей картины, сынок. Иногда одно доброе слово, один урок может изменить всю жизнь!"

Брехня.

Три года он вкладывал душу в этих детей, и что? Большинству плевать на его предмет, на его знания, на него самого. Даже Миша со своим энтузиазмом к робототехнике – наивный ребенок, который еще не понял, что в реальной жизни его таланты никому не нужны. Система перемелет его, как перемолола самого Илью.

Третий этаж казался бесконечно далеким. Пот заливал глаза, рубашка противно липла к спине. Физрук и охранник уже давно скрылись где-то наверху – у них дело спорилось куда лучше. Оба крепкие мужики, привычные к физическому труду. Не то что он – кабинетный червь с пивным животом и отвыкшими от нагрузки мышцами.

Школьный звонок, началась перемена. Илья выругался про себя. Теперь придется пробираться сквозь толпы снующих по коридорам и лестницам учеников второй смены.

Он остановился на площадке между вторым и третьим этажами, чтобы перевести дыхание. Голова кружилась – то ли от усталости, то ли от спертого воздуха школьных коридоров, пропитанного запахами пота, дешевого парфюма и столовской еды. Илья прислонился к стене, прикрыв на мгновение глаза.

Мысли вернулись к Наташе. К предстоящему разговору, которого он одновременно ждал и боялся.

Три недели без нее. Три недели одиночества, самокопания и жалости к себе. А ведь она всегда поддерживала его. Когда он решил пойти в школу после армии – поддержала. Когда начал выгорать – пыталась помочь. Когда взялся за робототехнику – радовалась его энтузиазму. Она всегда верила в него больше, чем он сам.

Что он ей скажет? Правду о том, как ненавидит свою работу? Что чувствует себя неудачником рядом с ней – успешной, уверенной в себе? Он завидовал ее успеху. Злился, когда она предлагала варианты решения проблем. Обижался на ее попытки помочь, воспринимая их как упреки. Отталкивал единственного человека, который по-настоящему был на его стороне.

Может снова соврать, что всё нормально? Что просто устал, что скоро всё наладится? Снова будет делать вид, что контролирует ситуацию, хотя на самом деле давно потерял контроль над собственной жизнью?

А может, не говорить ничего? Просто обнять ее, вдохнуть знакомый запах волос, почувствовать тепло. Сделать вид, что последних трех недель не было, что они не ссорились, что она не уходила.

Илья сам не знал, чего хочет. С одной стороны, высказать всё, что накипело, выплеснуть всю свою боль, обиду и отчаянье наружу. С другой – кому нужны его нытье и жалобы? У всех проблемы, у той же Наташи их не меньше. Но она не ноет, не заливает горе пивом, не срывается на близких. Да и какие у него проблемы, если разобраться? Не инвалид, не смертельно болен, крыша над головой есть, работа тоже. Подумаешь, не нравится. Многим не нравится, но живут как-то.

Еще один пролет, — подумал Илья, отклеившись от стены. – Последний.

Сверху и снизу уже доносился нарастающий гул голосов. Перемена в разгаре – время, когда школьные коридоры превращаются в муравейник. Толпы детей носятся по лестницам, сшибая всё на своем пути, толкаются, кричат. С тяжелой коробкой в руках пробираться сквозь этот хаос – то еще удовольствие. Илья продолжил подъем. Коробка, казалось, с каждой минутой становилась все тяжелее.

На верхней площадке его поджидал Николай Петрович.

– Ты чего так медленно, Андреич? – физрук забрал у него коробку. – Ты бледный какой-то. Может, передохнешь?

– Нет, нормально всё, – Илья вытер лоб рукавом. – Давай закончим быстрее.

– Ну как знаешь. Я эту отнесу, а ты спускайся за следующей.

Илья кивнул и начал спуск. Ноги гудели, в висках пульсировала тупая боль. Еще две коробки, и можно будет уйти домой. Принять душ, выпить чаю с лимоном. А потом… потом разговор с Наташей.

Он спускался, придерживаясь за перила. Лестничный пролет постепенно заполнялся учениками – кто-то спешил наверх, кто-то вниз, кто-то просто слонялся, болтая с друзьями. Шум, гам, толкотня.

– Здрасьте, Илья Андреевич! – крикнул кто-то из толпы.

Он машинально кивнул, не разобрав, кто именно его приветствовал. Все лица сливались в одно размытое пятно. Илья чувствовал отстраненность, будто наблюдал за происходящим со стороны. Это было похоже на начало простуды – легкий озноб, ватная голова, общая слабость.

Ну, блядь, только заболеть не хватало. Хотя… больничный…

У запасного выхода оставалось еще две коробки. Охранник Сергей, красный от натуги, пыхтел над самой большой, пытаясь ухватить ее поудобнее.

– Давай эту, полегче будет, – он кивнул на последнюю оставшуюся коробку.

Илья наклонился за коробкой. Спина тут же отозвалась тупой болью – вот тебе и расплата за отсутствие физической нагрузки. Сейчас самая тяжелая вещь, которую он поднимает – это полторашка пива. Запустил себя, как последний неудачник. Теперь еще и спина будет неделю болеть, как у дряхлого деда.

Коробка, к счастью, оказалась полегче предыдущих – системный блок, судя по маркировке. Илья воспрянул духом: еще чуть-чуть, и он свободен.

Первый пролет он преодолел относительно легко. На площадке между вторым и третьим этажами остановился, чтобы перехватить коробку поудобнее. Шум вокруг нарастал – перемена была в самом разгаре.

Внезапно перед глазами всплыло воспоминание: кухня их квартиры, залитая вечерним солнцем. Наташа, смеющаяся до слез, пока он, размахивая руками, изображает, как его робот-уборщик вместо уборки разбрасывал мусор по всему классу. Как пришлось импровизировать перед детьми, делая вид, что так и было задумано – демонстрация того, как НЕ надо делать.

"Мой гениальный конструктор," – фыркнула тогда Наташа, утирая слезы смеха. И в этой фразе не было насмешки – только нежность и какое-то детское восхищение. Она всегда умела находить что-то хорошее даже в его неудачах. Всегда верила в него больше, чем он сам.

Воспоминание кольнуло неожиданной тоской. Когда они последний раз вот так смеялись вместе? Когда он последний раз рассказывал ей о своем дне не с раздражением, а с юмором?

– Пацаны, догоняйте! – раздался звонкий мальчишеский голос откуда-то сверху.

Илья поднял голову и увидел группу семиклассников, с грохотом несущихся вниз. Они мчались, перепрыгивая через ступеньки, толкаясь и хохоча.

– Осторожнее! – крикнул Илья, инстинктивно прижимаясь к перилам.

Но было поздно. Передний мальчишка, не успев затормозить, врезался прямо в него. Удар был несильным, но неожиданным. Илья покачнулся, пытаясь удержать равновесие. Коробка накренилась, выскальзывая из вспотевших рук.

Он сделал шаг назад, чтобы восстановить равновесие, но нога встретила пустоту. Сердце пропустило удар. Илья с пронзительной ясностью осознал, он падает…

– Блиииииин, извините! – выпалил мальчишка, инстинктивно протягивая руку.

Но было уже слишком поздно.

Мир накренился. Илья почувствовал, как теряет опору. Коробка полетела вниз, а за ней и он сам. Перед глазами мелькали испуганные лица детей, серые ступеньки, перила…

Падение казалось бесконечным. Где-то на периферии сознания он услышал чьи-то крики, грохот упавшей коробки, собственный сдавленный возглас.

Первый удар пришелся на спину. Острая боль прострелила позвоночник. Затем мир завертелся, кувыркаясь, и Илья почувствовал еще несколько ударов – плечо, бок, и наконец, голова.

Глухой стук. Вспышка боли такой силы, что на мгновение всё исчезло. А потом странное облегчение. И тишина.

Илья лежал на полу у подножия лестницы, глядя в потолок. Странно, но боли больше не было. Только звон в ушах и какая-то отстраненность, будто всё происходило не с ним.

Он видел, как вокруг собираются люди. Как кто-то кричит: "Вызовите скорую!" Как испуганный мальчишка, случайно толкнувший его, стоит бледный, с трясущимися губами. Как Марина Викторовна опускается рядом с ним на колени, что-то говорит, но слов не разобрать.

Наташа будет волноваться, – почему-то подумал Илья. Это была его последняя осознанная мысль перед тем, как темнота начала наползать, постепенно сужая поле видимости до маленькой светлой точки. А потом исчезла и она.

***

Звуки приходили и уходили. Сирена скорой. Чьи-то встревоженные голоса. Скрип каталки. Хлопок дверей. Рев мотора.

Образы мелькали, как кадры перематываемой пленки. Белый потолок. Яркий свет. Лица в медицинских масках. Блеск металлических инструментов.

– Тяжелая ЧМТ… Внутреннее кровотечение… Готовьте операционную…

Голоса доносились словно сквозь толщу воды. Илья не чувствовал ни страха, ни боли. Только странную легкость и отрешенность.

Интересно, успею ли я домой к приходу Наташи? – мелькнула абсурдная мысль. И тут же растворилась в накатывающей волне темноты.

А потом не стало ничего. Ни звуков, ни образов, ни мыслей. Только бесконечная, всепоглощающая тьма.

И где-то на самой границе сознания – ощущение падения. Бесконечного падения в никуда.