- -
- 100%
- +
Он не принес ни помощи, ни даже внятного объяснения – просто собрал информацию, как сборщик податей, и растворился в столичном мареве. И вот я снова один.
«Кто знает, может, это и не плохо», – ловлю себя на мысли. Теперь никто не будет совать нос в мои планы, осуждать или давать «мудрые» советы. Никаких ложных надежд, никаких ненужных союзников. Только я и эта стена, которую предстоит разрушить.
«Мне не нужны советы. Мне нужны действия» – повторяю про себя, сжимая кулаки.
Действия, которые разобьют эту каменную кладку запретов, снимут оковы и вернут мне то, что было отнято. Ту жизнь. Ту самую, за которую я цеплялся, как утопающий за соломинку.
Хотя сейчас, в тишине этого кабинета, я вдруг ловлю себя на странном вопросе: «А зачем? Зачем мне та жизнь, если она уже никогда не будет прежней? Если каждый, кто в ней был, уже отвернулся? Если даже я сам стал другим – жестче, холоднее, без прежних иллюзий?» Но ответа нет. Есть только ярость – глухая, неостывшая. Она горит где-то в груди, не давая скатиться в уныние.
ГЛАВА 7 ОБВИНЕНИЕ И РАЗОЧАРОВАНИЕ
То, что будет плохо, не было для меня секретом. Но я не ожидал, что так скоро оно наступит. Обвинение в разглашении государственной тайны предъявили менее чем через две недели после обыска. К такой скорости я не был готов. Всё складывалось у них слишком гладко и прямолинейно. Так не должно быть. С таким подходом мне не угнаться за стремительно развивающимися событиями.
За день до этого снова позвонил оперативник Стас и с вымученным, обманчивым сожалением в голосе сообщил, что мне надо утром явиться к следователю, получить уведомление о планируемом предъявлении обвинения.
– Это обязательная процедура, – сказал он.
Мой телефон не слышно отключился, экран предательски погас. Он стал ощутимо тяжелым, как небольшой кирпич и бесполезным, как алиби в обвинительном приговоре.
– Настя! – вырвалось у меня с такой болью, что даже колени подкосились, а в затылке закололо чем-то острым. – Они уже решили предъявить мне обвинение.
Она резко вдохнула, глаза расширились от ужаса:
– К-как?.. – прошептала едва слышно. – Так быстро? У них совсем крыша поехала? Что творится? Значит, ты виновен?
– Нет, но ситуация далека от хорошей. Их уверенность – сто процентов. Вряд ли она основана на доказательствах – это просто невозможно. Выходит, есть силы, которые говорят: «Действуйте, и будет вам счастье».
– Что они могут с тобой сделать после этого?
– Худшее – арест, содержание под стражей до суда. Тогда мне будет плохо, очень плохо, и практически нереально вести борьбу, то есть защищаться.
– Не торопись думать о плохом. Не нагнетай. Остановись.
У меня затряслись руки от смеси волнения, злости и ощущения бессилия. Я просто плыл по течению, которое задавали люди, ставшие для меня врагами или противниками. Больно это осознавать.
– Мне нужна помощь, поддержка. Твое участие, безусловно, важно для меня, но его мало для победы.
– Я понимаю, – поддержала Настя.
– Где же люди, которые могут помочь? Где они? – продолжал я. – Есть же те, кому совсем невыгодно моё осуждение, и они способны помочь. Почему никто не реагирует? Почему никто не выходит на связь?
Настя молча смотрела на меня. Что она могла сказать? Она прекрасно понимала меня, осознавала всю сложность ситуации и, так же, как и я, не могла ничего изменить.
– Знаешь, меня это злит больше, чем расстраивает. Неужели у них там совсем нет страха? Или они настолько уверены во мне, что даже не пытаются помочь? А может, просто боятся? Спрятались по своим щелям и ждут чуда.
– А может, что-то другое? – предположила Настя.
– Что-то другое… Ты говоришь о том, о чем я даже думать не хочу. Ты имеешь в виду, что всё моё дело – это дело рук не только ФСБ. Нет. В это верить я отказываюсь.
Тяжело выдохнув воздух из легких, встал и направился на кухню – надо было занять руки хоть чем-то. Взял губку, намылил кружку. Пена полезла между пальцев, скользкая и навязчивая. Вдруг – хлоп! – кружка выскользнула, грохнулась о тарелку, обдав меня брызгами. От злости я бросил губку в раковину. Вода из крана продолжала течь, бессмысленно омывая грязную посуду. Челюсти сжались так сильно, что боль резкими волнами расходилась к вискам, превращаясь в тупой, навязчивый гул. Глаза закрылись сами собой, голова тяжело откинулась назад, будто шея больше не могла держать этот груз. Воздух вошел в легкие медленно, со свистом, словно через узкую щель – и так же медленно, с дрожью, вышел.
«Соберись тряпка», – мысль ударила резко, безжалостно, как плеть по спине.
Пальцы разжались сами собой – ладони онемели от напряжения, оставив на коже красные полумесяцы от ногтей. Кисти встряхнул резко, будто стряхивая что-то липкое и ненужное.
Губка лежала в правом углу раковины, сжатая в комок. Взял ее почти механически, ощутив под пальцами холодную, пористую поверхность.
«Просто помой посуду, – заставил себя подумать четко, по слогам. – Просто сделай это», – повторял я, водя губкой по гладкой поверхности.
Круговые движения. Пена. Ополаскивание. Постановка на сушилку. Каждое действие – простое, понятное, почти ритуальное. Мозг понемногу сдавался, переключаясь на этот примитивный, почти медитативный процесс. Потому что иногда единственный способ не сойти с ума – начать с самого простого. С мытья тарелки. С дыхания. С того, чтобы просто стоять на ногах.
Холодная вода омыла пальцы. Постепенно дыхание выровнялось. Мысли медленно возвращались в нормальное русло.
«Так. Потом стаканы или кружки, как вас там?» Рутина спасала – обычные действия, простые движения. Никаких мыслей. Только чистая посуда и ровные круги, оставляемые водой на стекле.
Я намеренно не вытирал брызги со своей футболки. Пусть высохнут сами. Как и всё остальное.
Настя сидела, вытянув ноги на диване. Её лицо было строгим и сосредоточенным. Она читала сообщение в телефоне. Я повернулся к ней и продолжил:
– Знаешь? А может, ты и права. Я всего лишь тот, кто верит в людей больше, чем они заслуживают. Но когда нуждаешься в помощи, начинаешь верить в их искренность. А люди чувствуют это и используют слабость. Им плевать на тебя и твои проблемы. Ты для них – просто еда, которой…
– А твоя задача – не позволить им съесть тебя, – не дав мне договорить, закончила за меня Настя.
Утром я был в здании ФСБ. Позвонил с проходной Стасу и сообщил о своем прибытии. Он встретил меня в приподнятом настроении. Обнимать не стал, но руку пожал.
«Довольный какой, – подумал я. – Получил, что хотел. Рано радуешься…» Не показывая волнения, я уверенно и с улыбкой сказал:
– Пойдем делать дело?
– Да, но идти далеко не придется. Здесь, на первом этаже, у нас есть переговорная, там всё и подпишем.
Мы зашли в небольшое помещение без окон в конце коридора. Там стоял стол и три стула. У окна уже сидел следователь, а рядом – незнакомый мне оперативник. Я взял уведомление, достал свою ручку и подписал два экземпляра. В нем говорилось, что завтра мне необходимо явиться в указанный кабинет для предъявления постановления о привлечении в качестве обвиняемого.
Следователь взял свой экземпляр, аккуратно положил его в папку, поднял голову, посмотрел на меня и сказал:
– После предъявления вы будете допрошены. Это следственное действие не может быть проведено без адвоката. Вы можете воспользоваться правом на бесплатную защиту…
– Мне не нужен ваш адвокат, – перебил я. – У меня есть свой, по договору.
– У тебя есть адвокат? – удивился Стас. – Ты нанял защитника, правда?
В его голосе звучали и удивление, и досада.
Мне показалось, они не рассчитывали на моё сопротивление. Видимо, думали, что я молча приму этот груз на плечи. «Это как? За кого они меня принимают? – подумал я. – Вы, ребята, во мне ошибаетесь. Сильно ошибаетесь».
Отложив ручку, поднял глаза и посмотрел в окно. Оно было зарешечено и покрыто городской пылью. «Как же они боятся тех, кого якобы защищают, – подумал я. – Видимо, не всё так прозрачно, как хотелось бы».
Вдоль тротуара на старых сухих ветках деревьев сидели черные вороны. Их карканье из-за толстых стен не было слышно, но мне казалось, что их жуткие голоса всё же долетают до меня.
«Как же символично – столько воронья возле такого здания». Оторвав взгляд от окна, я увидел, что все присутствующие смотрят на меня в напряженном ожидании.
– Вы так оперативно сварганили дело и уже готовы предъявить обвинение? Что же у вас там такое? – спросил я и немного поперхнулся свой слюной.
– Это вы узнаете в установленном законом порядке. Надеюсь, благодаря вам наше дело не затянется, и скоро все всё узнают.
– А что может зависеть от меня?
В наш разговор вклинился Стас:
– Ну, если признаешь вину и дашь показания на подельников или тех, кто дал указание совершить преступление, будет хорошо и для нас, и для тебя.
Я посмотрел на него, мысленно проверяя, не светится ли над его головой нимб: «Нет, не светится, – проговорил про себя. – Вот ты даешь, сказочник! Как дёшево пытаешься меня развести». Эта остроумная мысль заставила улыбнуться и продолжить:
– Вы предлагаете мне самому придумать себе группу? Как-то не похоже на благо. Вам не кажется?
– Нет, не кажется, – растянул по своему лицу улыбку Стас.
Все в комнате всё понимали, но, видимо, сказать такое было необходимо. А вдруг я дрогну? Пойду на «сотрудничество»? Вот тут-то они бы поглумились…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.