Артефакт

Они осторожно выбирались из вагончика, нервно озираясь по сторонам. Земля вокруг была чистой – никаких следов ночного «гостя». Лишь в одном месте, у самого угла, трава была примята и блестела странным маслянистым налётом. Борода, внимательно осмотрев это место, понюхал воздух и, покачав головой, приказал:

– Двинули.

Они пошли быстрее, чем накануне. Страх подгонял их вперёд лучше, чем любая дисциплина. Маршрут «Крот» вёл их дальше, в чахлый, серый лес. Жёлтые тряпки на ветках встречались всё реже, некоторые были сорваны или истлели до неузнаваемости. Они почти бежали, оступаясь на кочках, и сбивая с лиц липкую паутину, которой, казалось, не было конца.

Именно поэтому они чуть не проскочили мимо. Призрак, шедший на фланге, внезапно замер, подняв кулак. Все рухнули на землю, затаив дыхание. Он указал на едва заметный холм, поросший мхом и колючим кустарником. Но не на сам холм, а на полосу почти невидимой, заросшей травой колеи, упиравшейся в его склон. И на стальную, покрытую толстым слоем ржавчины и земли дверь, которая почти неотличима от грунта. Рядом валялся обломок бетонного блока с едва читаемой надписью: «СК-7».

Бункер. Старое советское убежище.

Наступила минута нерешительности. После прошлой ночи никому не хотелось входить в замкнутое пространство. Но и оставаться на открытом месте, на опушке этого молчаливого леса, желания тоже не было.

– Проверяем, – решил Борода. – Призрак, Лиса – по флангам. Молот, со мной.

Дверь не поддавалась. Соржавевший механизм намертво заклинило. Молот, недолго думая, вынул из рюкзака лом. Гулкие удары по металлу разрывали тишину, заставляя всех вздрагивать. Казалось, звук разносится на километры. С третьего удара что-то щёлкнуло, и тяжеленная дверь с леденящим душу скрежетом отъехала в сторону, открывая чёрный провал. Пахнуло холодом, сыростью и… неожиданно – стерильной чистотой.

Включили фонари. Луч выхватил из мрака бетонную шахту с лестницей, уходящей вниз. Стены были голые, без следов плесени. Спускались по очереди, держа стволы наготове. Лестница оборвалась на глубине метров десяти. Небольшой тамбур, и за ним – гермодверь, приоткрытая на сантиметр.

Лиса, прислушавшись, толкнула её плечом. Дверь бесшумно отъехала.

Они вошли в иной мир. Небольшое помещение, бывший командный пункт. Потухшие экраны на стенах, массивные столы из светлого дерева, полки. И на этих полках – аккуратные ряды консервных банок с ещё читаемыми этикетками: «Говядина тушёная», «Каша гречневая с мясом», «Сгущённое молоко». Рядом – ящики с сухарями в вакуумной упаковке, блоки прессованного топлива. И главное – металлический шкаф с красным крестом. За стеклом блестели упаковки бинтов, аптечки, флаконы с лекарствами, ампулы.

Это было невероятно. Сокровище в самом сердце Зоны.

– Удивительно, ни пылинки… – тихо прошептал Шпенёк, проводя пальцем по столу. – Будто герметичность не нарушалась. Но как…

– Неважно как, – перебил его грубый голос с лестницы. В бункер спустился Менеджер. Он огляделся, и на его обычно каменном лице промелькнуло удовлетворение. – Это идеально. Отсюда я буду координировать ваши вылазки в сектор «Дельта».

Все переглянулись.

– Ты остаёшься здесь? – с удивлением спросил Денис.

– Я – мозг операции, – холодно ответил Менеджер, расставляя на столе ноутбук и портативные рации. – Моё место здесь, на безопасной базе. У вас есть связь, точка возврата, запас провианта и медикаментов. Это повышает ваши шансы на успех на сорок процентов.

«Безопасная база». Эти слова повисли в стерильном воздухе. После ночи в вагончике ничто не казалось безопасным. Но контраст был слишком велик. Здесь пахло советским прошлым и консервами, а не страхом и тленом.

– Разбираем вещи, – скомандовал Борода, но уже без прежней жёсткости. Даже он почувствовал облегчение. – Отдыхаем четыре часа. Потом – вылазка на разведку к НИИ.

Люди стали расходиться по углам, сбрасывая тяжёлые рюкзаки. Звякали банки, шелестели упаковки. Молот уже вскрывал ножом тушёнку. Стоматолог ухмыльнулся, глядя на шкаф с медикаментами: «Вот это удача!». Даже Призрак, осмотрев помещение, слегка расслабил плечи.

Денис сел на ящик, разминая затекшую спину. Он смотрел, как Менеджер устанавливает антенну, как Лиса проверяет рации, как Борода и Шпенёк изучают карту сектора «Дельта» на столе. На минуту всё стало почти по-человечески. Почти нормально. У них была крыша, еда, план.

Он подошёл к стеллажу с консервами, взял банку. Этикетка была яркой, словно её напечатали вчера. И тут его взгляд упал на нижнюю полку, в тень. Там, в углу, лежало нечто, не входившее в стандартный набор. Небольшой, истончившийся от времени блокнот в кожаной обложке. И рядом – детская игрушка, пластмассовый солдатик, выкрашенный в серебристую краску.

Денис наклонился, чтобы поднять блокнот. Его страницы были пусты. Кроме самой последней. Там, кривым, торопливым почерком, было выведено всего три слова, заполнившие всю страницу, снова и снова, как заклинание или последняя мысль:

«ОНО ВСЕГДА СМОТРИТ ВНИЗ»

Он выронил блокнот. Игрушечный солдатик упал на бетонный пол, отскочил и покатился к центру комнаты, к ногам Менеджера. Тот отвлёкся от рации, посмотрел на солдатика, потом на Дениса.

– Нашел сувениры? – сухо спросил он.

Денис молчал, не в силах отвести взгляд от этих слов. «Вниз». Они были в бункере. Под землёй.

Внезапно лампы дневного света под потолком, мертвые десятилетия, мигнули. Один раз. Два. И с треском зажглись, заливая помещение жёстким, неестественным светом. Все вздрогнули. Раздался короткий, сдавленный вскрик Шпенька.

Из динамика рации на столе вырвалась волна белого шума, и в нём на мгновение проступил чей-то голос, искажённый до неузнаваемости, но отчаянный: «…не включайте свет!..»

Когда шум утих, а лампы продолжали гореть, бункер уже не казался таким уютным. Бетонные стены выглядели голыми и неприветливыми, а тени в углах казались гуще и чернее, чем снаружи. Они нашли убежище, но ощущение, что за ними наблюдают, не исчезло. Оно лишь приняло другую форму, спустившись вместе с ними под землю. И тихая тревога, почти забытая за суетой разгрузки, снова подняла голову, холодная и настороженная.

Лампы горели с мертвенным, ровным гулом. Свет был не тёплым и жёлтым, а холодным, синеватым, выбеливая лица и делая всех похожими на трупы в морге. Тишина после обрывка голоса из рации казалась гуще, чем бетон стен.

– Наводка, – первым выдохнул Борода, подходя к столу и хватая рацию. – Приём! Кто на линии? Приём!

В ответ – лишь тихое шипение. Даже белый шум исчез.

Менеджер медленно поднял серебристого солдатика, разглядывая его с ледяным любопытством.

– Статический разряд. Остаточное явление в брошенных коммуникациях. Ничего необычного, – произнёс он, но его пальцы слишком долго вертели игрушку. – Энергия, судя по всему, автономная. Значит, система вентиляции и фильтрации может быть ещё жива. Это хорошо.

«Хорошо». Это слово повисло в воздухе, вызывая не облегчение, а глухое раздражение. Он оставался здесь, в этой странной, стерильной норе, пока они пойдут туда, в сердцевину кошмара.

– Значит, план не меняется, – Борода отложил рацию, его лицо под безжалостным светом казалось ещё более измождённым. – Отдых, потом движение. Менеджер остаётся на точке, держит связь. Нас – семеро.

Семеро. Теперь это число прозвучало иначе. Не как количество, а как убыль. Как предчувствие.

Денис не мог оторвать взгляд от блокнота, лежащего на полу. Фраза «ОНО ВСЕГДА СМОТРИТ ВНИЗ» горела у него в мозгу. Он поднял листок, смял его и сунул в карман, будто пытаясь спрятать от самого себя. Но ощущение пристального внимания сверху не исчезало. Оно сменилось новым – чувством, что они в ловушке. Не снаружи, а внутри чего-то. Бункер перестал быть убежищем. Он стал саркофагом с консервами.

Отдыха не получилось. Все копошились, как тараканы под внезапно зажжённой лампой. Шпенёк, вместо того чтобы спать, с одержимостью маньяка исследовал вентиляционные решётки, прикладывая к ним ухо. Лиса разобрала и собрала свой пистолет трижды подряд, её движения были резкими и чёткими, но в уголке глаза дёргался нерв. Молот молча жевал тушёнку, уставившись в одну точку на стене, его челюсти работали с тупой, механической силой. Призрак сидел у двери, не шевелясь, но его глаза, казалось, сканировали не комнату, а пространство за её пределами, сквозь бетон и землю.

Стоматолог пытался шутить с Менеджером, предлагая «сыграть покер», но его голос срывался на фальцет. Менеджер игнорировал его, сосредоточенно настраивая оборудование, отгородившись от всех стеклянной стеной собственного безразличия.

Денис прислонился к холодной стене, закрыв глаза. Вместо темноты он увидел снова эту фразу. Кривые буквы. Он попытался представить того, кто это писал. Не солдата, не учёного. Кого-то, кто заперся здесь в последний, отчаянный момент. И смотрел… вниз. В пол? В какие-то шахты? Или… понял, что ОНО уже здесь, с ними, и единственное направление, куда можно смотреть – это вниз, чтобы не встретиться с этим взглядом?

Четыре часа пролетели как один миг, но это было мучительно долго. Когда Борода наконец поднялся, все вздохнули с облегчением. Даже смертельно опасное действие было лучше, чем это ожидание в ярко освещённой клетке.

Они проверили связь, и рации оказались в рабочем состоянии. Голос Менеджера в наушниках звучал чётко, но глухо, словно из склепа.

– Канал чист. Выдвигайтесь. Первая контрольная точка – развалины геодезической вышки в полутора километрах к северо-востоку. Буду выходить на связь каждый час.

Они молча взяли рюкзаки, уже не такие тяжёлые – часть припасов осталась в бункере. Денис последним вышел в шахту, оглядываясь на Менеджера. Тот сидел за столом, освещённый экраном ноутбука и холодным светом ламп, маленький и хрупкий в центре пустого бетонного пространства. Одиночество в этом месте казалось наказанием страшнее, чем любая опасность снаружи.

Дверь бункера закрылась за ними с тихим, но окончательным щелчком. Они снова оказались на поверхности, но теперь это не приносило облегчения. Воздух леса был тяжёлым, насыщенным запахом гниющих сосен и чего-то химического, сладковатого. Давление в ушах вернулось сразу.

Они шли, соблюдая дистанцию, но теперь группа сбилась в более тесный кулак. Без Менеджера они снова стали единым, пусть и гнилым, организмом. Лес вокруг НИИ «Прогресс» был другим. Деревья здесь росли под неестественными углами, стволы были покрыты странными, пупырчатыми наростами, похожими на окаменевшие пузыри. Земля под ногами временами проваливалась, пружиня, как гагачий пух. Шли молча, прислушиваясь к хриплому дыханию друг друга и к звенящей тишине леса.

Именно в такой тишине они и наткнулись на неё. Хижину. Вернее, то, что от неё осталось: покосившийся сруб, почти полностью поглощённый мхом и лианами странного, фиолетового оттенка. Крыша провалилась внутрь. Окно, похожее на чёрный, слезящийся глаз, смотрело на них. Но не это заставило их замереть.

Запах. Он ударил по ноздрям, обходя разум, напрямую бьющий в живот. Сладковато-приторный, как разлагающаяся падаль, но с едкой, кислотной нотой, от которой сразу першило в горле. Запах смерти, но не человеческой. Чужой.

Борода поднял кулак. Все замерли. Он кивнул Призраку и Лисе. Те, словно тени, растворились в сером подлеске, чтобы проверить периметр. Остальные стояли, вжимаясь в стволы деревьев, стараясь дышать ртом.

Через минуту Лиса вернулась, её лицо было не просто бледным – оно было пепельным.

– Чисто. Но… внутри. Лучше посмотрите сами.

Они подошли к дверному проёму, вернее, к чёрному отверстию, где когда-то была дверь. Запах стал невыносимым. Включили фонари.