- -
- 100%
- +
Часть 1
1
Роман отложил книгу, не понимая сначала, что именно заставило его оторваться от текста. В комнате было привычно тихо. И тогда он услышал это снова. Не громкий, не зловещий стук, а ровный, монотонный, словно где-то тикает огромный метроном, приглушенный толщей стен. Тук. Тук. Тук.
Он замер, вслушиваясь. Звук не прекращался. В нем не было ни пауз, ни изменений в ритме. Просто ровное, механическое постукивание, идущее как будто из самого сердца дома.
Это было похоже на назойливую мысль, которую, стоит лишь ей просочиться в сознание, уже не выбросишь из головы. Сначала ее почти не слышно, она где-то на задворках внимания. Но стоит ее заметить, уловить ее призрачный ритм – и вот она уже заполняет собой всё, заглушая любые другие мысли. Так и этот стук. Услышав его однажды, Роман уже не мог забыться, не мог сделать вид, что ничего нет.
Он встал, стараясь дышать тише. «Водопровод», – первым делом подсказал разум. Или отопление. Старые системы всегда полны сюрпризов. Он прошелся по комнатам, прикладывая ладонь к холодным батареям, прислушиваясь к трубам. Но стук не менялся. Он был везде и нигде одновременно – разлитый в самой воздухе, абстрактный и неумолимый.
Роман подошел к окну, отодвинул тяжелую штору. За стеклом была непроглядная ночь и ни одного огонька соседей. Только тогда, глядя в эту густую, безжизненную тьму, он с холодной ясностью осознал всю странность ситуации. Он был совершенно один, и жил в частном доме. А стук продолжался.
Тук. Тук. Тук. И он шел не с улицы.
2
Роману удалось заснуть. Не сразу, не глухо и беспробудно, а урывками, проваливаясь в короткие, беспокойные забытья, где монотонный ритм стука превращался в биение гигантского сердца под полом. Но утро пришло, и с ним – первая, стремительная мысль: «Сон. Это был просто страшный сон».
Роман лежал с закрытыми глазами, боясь их открыть, вслушиваясь в утреннюю тишину, нарушаемую лишь щебетом птиц за окном. Ничего. Только птицы. Он сделал глубокий вдох, и на выдохе – снова услышал. Тот же ровный, неумолимый пульс. Тук. Тук. Тук. Он не исчез с рассветом. Он стал лишь отчетливее на фоне дневного безмолвия.
Сердце Романа упало. Это не было игрой воображения или ночным кошмаром. Это была реальность. Холодная, необъяснимая и от этого еще более пугающая.
Он вскочил с кровати, движения его были резкими, почти паническими. Заварив чай, он пытался заглушить звук лязгом ложки о кружку, включил на телевизоре новости. Но стук просачивался сквозь любой шум, как игла сквозь ткань. Он был не громче, но настойчивее. Фоном. Константой.
Терпеть это в одиночку стало невыносимо. Он схватил телефон и набрал номер лучшего друга, Дениса.
«Ден, слушай, тут у меня странность…» – Роман попытался говорить спокойно, но его голос срывался. Он описал звук, его регулярность, свое растущее беспокойство.
Денис выслушал и через паузу, полную помех, выдал логичное, земное предположение: «Подземные работы, наверное. Где-то недалеко. Скважину бурят или трубы меняют. Знаешь, как бывает – вибрация по грунту идет, а кажется, что прямо в доме».
И Роману стало легче. Гораздо легче. Словно камень с души свалился. Конечно! Подземные работы. Геология. Водоканал. Он мысленно представил шумную буровую установку где-то за лесом, и стук мгновенно потерял свою мистическую, зловещую ауру. Он стал просто досадной помехой, техногенным неудобством.
«Спасибо, старик! Я, наверное, панику развел с перепою», – соврал Роман, и они повеселились пару минут над его мнительностью.
Он положил трубку, и какое-то время рациональное объяснение друга действительно работало. Роман пил чай, смотрел в окно и почти не обращал внимания на стук. Всего лишь вибрация, – твердил он себе.
Но к вечеру это перестало помогать. Потому что стук ни на секунду не менялся. Ни в ритме, ни в громкости. Никакие земные работы не могут идти так – 24 часа в сутки, без перерывов, без смены тембра. Рационализация рухнула, и на ее место пришло нечто худшее – осознание, что этому нет логичной причины.
3
Рациональное объяснение Дениса рассыпалось в прах, как только Роман закончил обзванивать все мыслимые и немыслимые службы. Диспетчер «Водоканала» сонно заявила, что в их районе плановых работ не ведется. В «Горсвете» поклялись, что не копают. Даже в администрации сельского поселения, куда он дозвонился с третьей попытки, лишь раздраженно бросили: «Какие нафиг работы? У нас денег на ямочный ремонт нет, а он про какие-то скважины спрашивает!»
Тиски паники снова сжали его грудь, на этот раз – намертво. Если это не сон и не коммунальщики, значит, источник здесь. В доме. И он должен его найти.
Сначала поиски были методичными, почти научными. Он прикладывал ухо к стенам, спускался в подвал, где пахло землей и сыростью, и замирал, пытаясь уловить малейшее изменение в надоедливом ритме. Тук-тук-тук. Звук был вездесущим, как гравитация. Он шел не из одной точки, а из всех сразу, наполняя собой пространство.
Методика сменилась отчаянной решимостью. В руке Романа засверкал лом. Он начал с того, что аккуратно отодрал плинтус в гостиной, надеясь найти под ним пустоты или проложенные кем-то трубы. Ничего, кроме пыли и паутины. Потом он взялся за гипсокартонную перегородку в прихожей. Удары лома сливались с тем самым стуком, создавая сумасшедшую какофонию. Гипс крошился, из-под обшивки показались провода. Никаких труб. Никаких механизмов.
Разум отступил, остался только слепой инстинкт – найти, уничтожить, заставить замолчать. Он долбил стену на кухне, снес дверцу шкафа, оторвал линолеум в поисках люка в подполье. Его одежда была в пыли и поту, в глазах стояла нездоровая лихорадочная радуга. Он был похож на одержимого, разоряющего собственное гнездо в безумной надежде найти в нем яйцо.
Именно в этот момент, когда он замер посреди руин своей кухни, слушая все тот же невозмутимый стук, снаружи раздался настороженный женский голос:
– Роман? У тебя все в порядке? Я слышала какой-то шум…
Он обернулся. В проеме двери стояла Ева, его соседка с ближайшего участка. В ее широко раскрытых глазах читался испуг и недоумение. Она смотрела на вывороченный наизнанку дом, на его перепачканное лицо и на лом в руке.
Мозг Романа, затуманенный адреналином, заработал с бешеной скоростью. Правда – что он сходит с ума от стука, который не слышит никто, кроме него? – была немыслима. Она вызвала бы скорую и участкового. Нужна была ложь. Простая и правдоподобная.
Он попытался улыбнуться, чувствуя, как трескаются засохшие губы.
– Ремонт, – хрипло выдохнул он, делая широкий жест ломом в сторону разрухи. – Решил, наконец, старую проводку поменять… И вентиляцию проверить. Заодно и… все вскрыл. Все в порядке, Ева, не беспокойся.
Она смотрела на него с нескрываемым сомнением, ее взгляд скользнул по свежим дырам в стенах.
– Ремонт?.. Так… варварски? Ты уверен, что тебе не нужна помощь?
– Абсолютно! – его голос прозвучал неестественно громко. – Все под контролем. Просто… затянулось все.
Ева покачала головой, не решаясь переступить порог.
– Ладно… Если что, я рядом.
Она ушла, несколько раз обернувшись. Роман стоял неподвижно, слушая, как затихают ее шаги по гравию дорожки. А затем его слух снова, с мазохистской точностью, вычленил из тишины главное. Тук-тук-тук.
Он был здесь. Все в том же ритме. Все так же неумолимо. И теперь, на фона свежего разрушения, он казался еще громче.
4
Разрушенный дом давил на психику сильнее самого стука. Роман не мог оставаться в этих стенах, превращенных его же руками в свидетельство безумия. Он накинул куртку и вышел, почти бесцельно бродя по пустынным улочкам поселка, пытаясь заглушить внутреннюю тревогу ритмом шагов.
Случайно его ноги привели его к старому, похожему на замок зданию из темного кирпича – Геологическому музею. Местная достопримечательность, которую он всегда игнорировал. Сегодня он машинально толкнул тяжелую дверь и зашел внутрь.
В зале минералов шла экскурсия. Небольшая группа слушала седовласого мужчину с горящими энтузиазмом глазами.
«…и мы ошибаемся, думая, что изучили все, что у нас под ногами, – говорил ученый. – Земля – это не мертвая глыба. Она дышит. В ней текут подземные реки, движутся тектонические плиты, возникают неизученные полости. Порой она издает звуки – гудит, скрипит, стучит. Геофоны улавливают целые симфонии на глубине. Так что нет, дети мои, под нами не тишина. Под нами – целый неизведанный мир».
Слова «стучит» и «дышит» отозвались в Романе с такой силой, что он вздрогнул. Так это все-таки Земля? Необъяснимая, но реальная геологическая аномалия? Эта мысль была странной, но куда более утешительной, чем сумасшествие.
С новой, хрупкой надеждой он вернулся домой. И почти на пороге столкнулся с Евой. Она стояла с тарелкой, накрытой полотенцем.
– Пирожков нажарила много, подумала… – она запнулась, глядя на него с беспокойством. – Ты все еще в порядке?
Роман взглянул на ее искреннее лицо, на разруху за своей спиной и понял, что не может больше лгать. Отчаяние перевесило гордость.
– Ева, зайди. Только… не пугайся. Я должен тебе кое-что рассказать.
Он усадил ее в единственный уцелевший стул на кухне и, глядя в пол, выложил все. Про стук, который не прекращается. Про звонки в службы. Про безумные поиски. Он ждал, что она посмотрит на него с жалостью и страхом.
Но Ева слушала внимательно, не перебивая.
– И ты его слышишь прямо сейчас? – спросила она тихо.
Роман кивнул.
– Но это невозможно, – покачала головой она. – Я живу в пятидесяти метрах. Если бы такой стук был, я бы его тоже слышала. У нас тишина мертвая.
От ее слов надежда, возникшая в музее, снова пошатнулась.
– Послушай сама, – с мольбой в голосе попросил он. – Просто… послушай.
Ева замерла, вслушиваясь. Прошла минута. Другая. На ее лице сначала было сосредоточение, потом легкое недоумение, и наконец – та самая жалость, которой он боялся больше всего.
– Роман, я ничего не слышу. Ничего, кроме ветра за окном.
В этот момент он почувствовал, как почва уходит из-под ног. Он действительно сошел с ума. Это был приговор.
– Подожди, – вдруг сказала Ева, подняв руку. Ее брови сдвинулись. – Стой. Мне… кажется… нет. Слышу. Как будто… тиканье. Очень тихое.
Она встала и стала медло обходить комнату, как когда-то он сам, склонив голову набок. Ее первоначальная уверенность таяла на глазах, сменяясь настороженностью, а потом и легкой бледностью.
– Боже… Роман, я слышу. – ее голос дрогнул. – Этот ровный стук… Он идет отовсюду. Как будто из стен.
Они выскочили на улицу, как ошпаренные. И – о чудо! На свежем воздухе, в метре от дома, стук полностью исчезал. Они молча, в полном недоумении, дошли до дома Евы. Зашли внутрь. Тишина. Абсолютная, чистая, нарушаемая только тиканьем часов на кухне.
Они вернулись к порогу дома Романа. И стоило им переступить через него, как тот самый, уже знакомый до тошноты ритм, снова обволакивал их со всех сторон. Тук-тук-тук.
Ева стояла посреди разгрома, обняв себя за плечи, с широко раскрытыми глазами.
– Я не понимаю… – прошептала она. – Он только здесь. Только в твоем доме.
Они смотрели друг на друга, и в их глазах читалось одно и то же: облегчение от того, что Роман не сумасшедший, и леденящий душу ужас от необъяснимости происходящего. Загадка не разрешилась. Она лишь обрела соучастника.
5
Отчаяние сменилось странным оживлением. Теперь они были заодно. Роман и Ева потратили неделю, превратив его дом в подобие лаборатории параноика. Они проверили угарный газ – ноль. Они включили все электроприборы в сети и выключили рубильник на щитке – стук не изменился. Они обвешали стены смартфонами с включенными диктофонами – приложения показывали идеальную тишину.
– Может, это инфразвук? – предложила Ева, листая статью в интернете. – От ветра, который особым образом обтекает крышу?
Они заделали все щели, обтянули дом старыми одеялами – безуспешно.
Соседи, видевшие эти метаморфозы, начали сторониться. «Их словно подменили», – шептались они. Однажды к ним подошел участковый, вежливо поинтересовавшийся «ремонтом». Ева пыталась объяснить, но, увидев его взгляд, полный сомнения, сдалась.
– Он думает, мы сектанты, – с горькой усмешкой сказала она, закрывая дверь. – Или наркоманы.
– А может, он прав? – в сердцах крикнул Роман. – Может, мы сами себя загнали в ловушку? Ты точно слышишь его? Может, это просто внушение?
– Я его слышу, Роман! – вспылила она. – Но я не знаю, сколько еще выдержу. У меня от этого голова раскалывается. Я не могу спать, думать!
Их первая ссора закончилась хлопнувшей дверью. Роман остался один в своем проклятом доме, в полной уверенности, что теперь он потерял и последнего человека, который мог его понять.
Три дня Роман провел в апатии, почти не вставая с дивана, приглушенно слушая вечный аккомпанемент своего жилища. Он листал фотографии на телефоне, пытаясь вернуться в те времена, когда тишина была просто тишиной.
И тут он наткнулся на видео. Полгода назад он снимал, как на подоконник прилетела редкая птица. Он смотрел на ее яркое оперение, и вдруг его слух, отточенный месяцами муки, уловил на заднем плане едва слышный, но абсолютно узнаваемый ритм. Тук-тук-тук.
Ледяная дрожь пробежала по спине. Он не сходил с ума. Феномен был реальным и существовал задолго до того, как он его «услышал». Что же изменилось? Он перебрал в памяти последние месяцы: работа, поездки… Болезнь. Да, легкий менингит, который он перенес на ногах. Врач говорил что-то о возможных остаточных явлениях, «перестройке нервной деятельности». Не то.
Он тут же набрал Еву.
– Прости, – выпалил он, не дав ей сказать «привет».
– Ничего… – будто ничего и не было, ответила Ева.
– Мы глупцы. Даже не попробовали записать звук.
Она вернулась молча, выслушала его и посмотрела на видео. В ее глазах снова вспыхнула искра азарта.
Их интернет-поиски стали целенаправленными. «Ритмичные подземные звуки», «необъяснимые вибрации», «геологические аномалии». Вскоре они вышли на статью 1980-х годов за авторством некоего геофизика Аркадия Петровича Лужкова под названием «Гипотеза о сейсмическом резонансе кристаллических щитов». Статья была полна сложных формул, но основная мысль сводилась к тому, что гигантские массивы кварцита на глубине могут вести себя как пьезоэлектрические генераторы, создавая сверхслабые, но ритмичные колебания.
Коллеги называли его теорию «поэтичным бредом». Роман с трудом нашел адрес – деревня в двухстах километрах от них.
Старик, встретивший их на пороге своего старого дома, заваленного книгами и образцами пород, не выглядел сумасшедшим. Его глаза блестели остроумием и скепсисом.
– Ну, и зачем молодым людям старый графоман? – проворчал он, впуская их внутрь.
Но когда Роман рассказал ему о стуке, о его ритмичности, о том, что его можно записать, но нельзя заглушить, Аркадий Петрович преобразился. Он ожил.
– Так вы один из тех, кто слышит? – прошептал он с благоговением. – Я думал, это лишь теоретическая возможность. «Каменный пульс». Вы представляете? Земля не дышит. Она бьется. Как сердце. И ваш дом, выходит, стоит прямо на вене.
6
Вооружившись картами и советами Аркадия Петровича, они начали новое расследование. Старик объяснил: чтобы такой сигнал был слышим, нужен «волновод» – геологическая структура, фокусирующая энергию. Они откопали старые чертежи поселка и геологические отчеты времен его строительства.
И там они нашли это: схему, где их участок был обозначен как «зона выходов докембрийских гранитов». Фундамент дома Романа, в отличие от всех соседских, был заложен не на рыхлом грунте, а непосредственно на скальном основании – том самом «зубце», уходящем вглубь.
– Понимаешь? – Роман показывал Еве на карту. – Мой дом – это антенна. Она принимает этот сигнал с глубин и резонирует с ним. Твой дом стоит всего в сорока метрах, но он уже на осадочных породах. Они гасят вибрацию. Мы не слышали стук на улице, потому что выходили из зоны резонанса!
Они стояли посреди дома, и теперь стук воспринимался иначе. Это был не призрак, не наваждение. Это был физический феномен. Ужас сменился жгучим, почти научным любопытством.
– Хорошо, – сказала Ева, глядя на стены. – Мы нашли антенну. Но что за сигнал она ловит?
Аркадий Петрович прислал им курьером старый, но точный сейсмограф. Они установили его в подвале, прямо на бетонный пол, под которым был гранит. Прибор подтвердил всё: он фиксировал микросейсмы с идеальной периодичностью.
Роман, программист по профессии, подключил прибор к ноутбуку и написал простейшую программу для оцифровки сигнала. Он предположил, что более сильный удар – это «1», а слабый, едва заметный – «0». Данные потекли на экран.
Расшифровка заняла недели. Ритм был нечеловечески медленным. Один «бит» информации мог занимать шесть, двенадцать, двадцать четыре часа.
– Это безумие, – смеялась Ева. – Мы пытаемся прочесть сообщение, на которое могут уйти столетия.
Но они не сдавались. Через месяц у них была короткая, но абсолютно однозначная последовательность. Она не была случайной. Это был код. Простой, повторяющийся фрагмент: 010011000111…
Роман перевел его в десятичную систему, затем в символы ASCII. Получилась абракадабра. Он пробовал другие кодировки, сдвиги. Ничего.
Как-то вечером, глядя на распечатанные листы с последовательностями, Ева, биолог по образованию, провела пальцем по цепочке нулей и единиц.
– Смотри, – сказала она. – Здесь нет коротких «слов». Все группы по три символа. 010. 011. 000. 111… Это не двоичный код. Это троичный.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.