Две планеты

Старый Нубелунг сидел в кресле-качалке, на большой террасе, глядя в ночное звёздное небо. Силы оставляли его. Небольшой телескоп стоял рядом на треноге Усыпанный мерцающими голубыми звездами небосвод завис над северным полушарием Земли во всей своей красе, но знакомые созвездия и туманности сливались в его глазах в одно синее полотно, оставляя на темном фоне только красную точку, несущую свет от ближайшей планеты. Он плохо видел, но память его прочно хранила всё, что было пережито им на Земле, за долгие сто пятьдесят лет. Все эти годы в его жизни присутствовала главная для него планета, которая всегда тянула его к себе. Она часто приходила к нему во сне, где он летал над её жаркими пустынями, океанами на полюсах. Вот и сейчас, его взгляд был прикован к единственной на фоне темного неба звездочке красного цвета.

Нубелунг уже редко бодрствовал долгими жаркими летними днями, впадая в старческую дрёму почти каждый час. Днём, глинобитные стены комнаты хранили прохладу ночи и раннего утра до полудня. Узкие, вытянутые вверх, открытые проемы под потолком по периметру зала, с приближением солнца к зениту, начинали светиться золотым небесным светом, запуская во внутрь в темноту помещения солнечные лучи, светящиеся в полутьме, как лучи прожекторов. Солнечные пятна упавшие на пол, зацепившись за прохладные грани камней нагревали серую массу гранита, двигаясь по часовой стрелке, ощупывая тонкие швы на стыках серых плит, прогревали камень за камнем в течение дня, не оставляя шансов для прохлады.

Нубелунг просыпался от духоты. Открывая глаза, он видел летящие наискось, сверху вниз желтые полосы золотого света, искрящегося фиолетовыми частичками тонкой пыли. Он снова закрывал глаза и его сознание вновь вывешивало перед ним в голове картинку далекого прошлого.

Яркий свет прожекторов, летящий с высоты оголовка ракеты, врезался в его в детскую память, как самое первое воспоминание из тех далеких дней первых лет его жизни. Он помнил теплую огромную руку отца, в которой утонула его ладошка. Небо, покрытое темными тучами, закрывшими желтый диск Луны. Вокруг их лагеря наступала темнота, и казалось, ничто не могло её остановить, как вдруг по велению отца, заостренный верх огромного корпуса корабля вспыхнул множеством ярких огней. Выделяющаяся на фоне тёмного неба громада ракеты приобретала очертания маяка, стоящего посередине песчаной пустыни, яркими огнями по кругу освещавшего темные пески, теряющие свой золотой цвет с заходом солнца. Нубелунг, восхищенный, смотрел на желтые полосы света, улетающие в таинственную даль, задирал голову вверх, пытаясь вглядеться в середину прожектора. Слепящий свет резал глаза, и он поворачивался к ракете спиной, вытирая руками выступившие слёзы.

Встроенные в поверхность титанового корпуса стеклянными полушариями, прожектора светили с верхней площадки корабля, освещая расставленные на площадке контейнера с оборудованием, четырёх моторный винтолёт, с раскинутыми по периметру солнечными батареями, узкую дорожку к зеленому оазису, два больших шара, покрытых серебристой фольгой, с круглыми иллюминаторами и остеклением комплекса по выращиванию растений. Яйцеобразный формы верхний оголовок ракеты, напичканный оборудованием управления от локатора, дальномера, приборов замеры радиации, телекамер, и многого другого, был прикрыт сверху круглым зонтом всё тех же солнечных батарей.

Его родители прилетели на Землю на этом корабле. В команде было четыре человека. Две супружеские пары. Это было задумано программой освоения Водолея, так называли на Марсе эту планету за обилие океанов и облачность в атмосфере. Он родился спустя один земной год после прилета астронавтов, в специальной комнате в медицинском отсеке их жилого шара.

Это место для приземления было выбрано учёным советом не случайно. После жаркого Марсианского климата широта экватора как нельзя кстати, подходила для акклиматизации экипажа и безопасности лагеря, ввиду отсутствия в пустыни признаков проживания аборигенов. Именно с этой широты учёный совет планировал полеты для исследования Водолея.

Экспедиция началась с неудачи. Во время первого полёта, первая пара пилотов, Лукреция и Наурег попали в песчаную бурю и разбились. Обломки их винтолёта отец Нубелунга нашел в пустыне через месяц. Тогда отец попросил ученый совет назвать спутник «Водолея» – «Луной». «Лу –на» по первым буквам имен Лукреции и Наурега. Ученый совет утвердил это название в память о погибших марсианах.

Как давно это было. Отец и мать. Они упокоились на этой планете, когда ему было двадцать семь земных лет. Они умерли после экспедиции в тропическую часть материка, от неизвестной инфекции.

Это он, Нубелунг, дал новое название Водолею, попросив ученый совет назвать планету именем первых астронавтов, сложив имена своих родителей. Зема – мать, Лярош –отец. Получилось Земля.

С тех пор на несколько лет он остался один. Работая по программе учёного совета, он летал над Землёй практически ежедневно, совершая дальние перелёты, собирая минералы, камни, пробы грунта в местах, где по мнению грунтоведов учёного совета могли быть залежи нужных Марсу полезных ископаемых.

Ученому совету нужны были урановые руды, так как их проще было доставлять на Марс, для обеспечения работы транспорта, электростанций. Собственные Марсианские рудники были практически исчерпаны. Солнечная энергия не обеспечивала население планеты необходимым количеством энергии через солнечные батареи. Для изготовления солнечных батарей также требовались металлы, которых тоже уже не осталось на Марсе.

Вскоре по решению ученого совета на Землю был отправлен очередной корабль с астронавтами. Программой предусматривалось освоение материка, в северном полушарии планеты, где предполагалось нахождение урановых руд. Нубелунг перебрался на этот материк, обозначенный на картах под названием Борея, навсегда оставив базу в пустыне. С прибывшим экипажем из десяти человек они начали освоение средних широт планеты. На Марсе, к полёту готовился третий экипаж астронавтов и грузовой корабль.

Прямой свет от солнечных лучей проник на ложе Нубелунга через зашторенные окна комнаты. Заметив его пробуждение – двое дежурных быстро подняли его на ноги и под руки бережно отвели в дальний угол зала, к умывальнику. Прохладная вода освежила лицо.

Вода. Вот что еще оставалось на красной планете на северном и южном полюсах. Ему было уже девяносто лет, из которых почти полвека он был председателем учёного совета Земли. Созданная им Гиперборея насчитывала несколько десятков городов. На южных границах государства на одной широте были построены города-крепости, защищавшие южные рубежи от набегов живущих в степях племён. Шло планомерное заселение планеты. Уже третье поколение светловолосых голубоглазых людей родилось под небом Земли. Природа Земли дарила трудолюбивым потомкам марсиан мир растений и животных. Каждый год с приходом летнего равновесия дня и ночи Нубелунг переезжал в Аркаим. Глинобитные девятиметровой толщины стены этого пограничного города, он построил с первыми поселенцами, используя первую доставленную грузовым кораблём технику – колёсный фронтальный погрузчик, выкапывая погрузчиком вокруг поселения глубокий ров, завозя плотную глину в опалубку крепостных стен. С этим городом была связана основная часть его жизни. С этого города в степи, стоящего форпостом Гипербореи на юге, в получасе лёта от песчаной пустыни, началось заселение лесов, уходящих зеленым ковром по Земле на север, освоение недр Земли. Реки, несущие жизнь всему живому в этих краях, тоже начинали своей разбег с заснеженных гор, стоящих грядой в стороне от желтых безводных песков, там, где каждое утро золотые лучи Солнца дарили свет планете. Он называл этот город «Солнечным», так как здесь круглый год было ясное небо и можно было наблюдать за звёздным небом каждую ночь.

Последние годы, как наваждение, к нему приходило одно и тоже воспоминание. Однажды днём, возбужденные, радостные дежурные центра связи Гипербореи сообщили ему о сенсационной новости с Марса. С экрана монитора они, перебивая друг друга рассказали ему о том, что в научном центре «Марс-Дельта-один» наконец-то удалось разложить воду на составляющие: водород и кислород. Нубелунг знал об этой проблеме. Несколько десятилетий учёные на Марсе бились над созданием технологии использования воды в качестве топлива. Решение этого вопроса сняло бы все проблемы с топливом для транспорта. И вот, наконец, это удалось сделать!

– Нубелунг! – завершил сообщение из центра старший дежурный: «Ученый совет решил срочно начать промышленные испытания установок получения водорода и кислорода! Мы следим за новостями! До связи!»

– Хорошо! – ответил Нубелунг.

Дежурный в экране монитора молча помахал рукой и отключил связь.

Прошёл ещё один земной год. Нубелунг уже знал, что в лабораториях Марса, оборудованных достаточно мощными трансформаторами тока, опыты с превращением воды в топливо продолжаются успешно. Для практического применения воды в двигателях внутреннего сгорания не решалась проблема компактности трансформаторов тока и согласующих резонаторов. Дело в том, что вода воспламенялась при невероятно мощной силе тока и только при совпадении амплитуды колебаний воды и электротока. При совпадении колебаний происходило явление резонанса, и вода в объеме соответствующем параметрам тока взрывалась, с очень высокой температурой горения. Трансформаторы тока были огромными и стационарными, но разработки велись в нескольких лабораториях Марса одновременно. Новый вид топлива был необходим жителям планеты.

Это случилось в тот роковой день, когда Нубелунг вернулся из Аркаима в столицу. Его срочно вызвали в центр связи.

Экран монитора в первом же кадре высветил озабоченное лицо научного руководителя программы «Земля» – Киосота. Встревоженным голосом, без обычного приветствия, Киосот почти прокричал с экрана: «Нубелунг! У нас катастрофа! Слушай меня внимательно! Я говорил, что эти опыты с водой до хорошего не доведут. Началась гонка между лабораториями, кто первый разработает промышленный вариант, пригодный хотя бы для морских судов. Так вот! Северная лаборатория на платформе в океане, без согласования ученого совета решили вместо трансформаторов использовать токи ионосферы. Там в тех широтах, ты знаешь ближе к полюсу вокруг оси вращения высокая концентрация токов в атмосфере».

– Так вот! – Киосот кричал в микрофон ещё громче. За его спиной в зале управления полетами стоял сплошной шум. Видно было, как сотрудники центра скопились у большого экрана наблюдая за территорией северного океана.

– Так вот! На их приёмное устройство пришёл весь ток северного кольца ионосферы! Это была одна огромная молния! Несколько минут разряд тока шёл на приёмное устройство, пока оно не расплавилось, и затем, – он горестно покачал головой из стороны в сторону: «Расплавилась вся платформа!»

– Но это ещё не самое страшное – продолжил Киосот.

– Совпала амплитуда колебаний воды и тока! Ты слышишь!? Нубелунг!

Уже тихим голосом, отрешенно, Киосот добавил: «Океан горит! Это конец!»

– Прощай Нубелунг! Пойду ко всем! Может мы ещё какое-то время здесь продержимся! – добавил он, поднимаясь со стола перед монитором.

Нубелунг, как и вся Гиперборея, сидел у монитора весь день. Горение воды в океанах и реках Марса распространялось со скоростью ветра и концу дня стены центра космической связи, расположенного на материке начали нагреваться от раскаленного за окнами воздуха. Последнее, что видел Нубелунг, точнее слышал из динамиков монитора, как в задымленном помещении центра связи лопнули стекла окон, гулким взрывом разлетелся огромный плазменный экран на стене зала. Сигнал с Марса пропал и его монитор погас.

На синем ночном небосводе голубая звездочка Марса в один миг превратилась в красную точку, так не подходящую к фону синего бескрайнего неба.

После гибели Марса, его земные годы казалось, шли гораздо быстрее.

Нубелунг лежал на спине, неотрывно глядя верх. Незадолго до рассвета он шумно вздохнул, наполнив в последний раз лёгкие земным воздухом.

В зрачках его неподвижно застывших голубых глаз, красной точкой ещё несколько минут отражался свет далекой планеты. Поднимающееся из-за горизонта солнце, своими лучами растворяло темные краски ночного неба, открывая новый день на планете Земля.