Последний Словотворец. Разрушенные оковы

© Ольга Аст, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

* * *

Путешествие к своей душе – единственное, которое имеет значение. И идти туда ты должен один.

Регина Бретт. Будь чудом

Список главных действующих лиц

Боги

• Нэим – бог, который помог Маэлю (Дáрию) – первому правителю Дартелии.

• Сэим – бог всего живого.

• Лэим – бог мудрости и справедливости.

Три Первых рода

(Они произошли от первых зверей-исполинов, созданных средним богом Сэимом для возможности влиять на земной мир.)

• Абьéрны – род медведей.

• Аудульфы – род волков.

• Арнвиды – род лесных орлов.

Север

(Самопровозглашенная северная страна.)

• Кроан (город чистокровных Вегардов, благословленный богом Сэимом.)

• Вегарды – защитники земли, созданные Древними богами для сдерживания звериной крови Первых родов.

• Ирилий – старейшина.

• Тион – послушник, в будущем глава города.

• Эйлейв – истинный Вегард.

Тáнмор

(Самопровозглашенная северная страна.)

• Сигурд – вождь в Танморе.

• Лорд Джéральд Вáльтерсон – глава рода Вальтерсонов.

• Лорды Ринд и Альрик Элденсоны – один из сильнейших северных родов, состоящих в союзе с родом Вальтерсонов.

• Леди Линнея Вальтерсон – сестра Джеральда Вальтерсона.

Дартéлия

(Главная страна, находящаяся в центре. Именно она была построена Первыми.)

• Алеистер – член Верховного Совета и регент Его Величества Миккеля.

• Миккель – сосуд бога Нэима и последний Словотворец.

• Эйнария – дочь правителя Хельгура Арнмунда, жрица богов.

Вéлерос

(Западная страна Триединства, отличающаяся военной мощью.)

• Эмилий Велеросский – действующий король Велероса.

• Леди Вивéя Сéлеван – спутница короля Эмилия.

• Кристиан Ланкáйетт – лучший друг Эмилия и его личная охрана.

• Лорд Пáулус Ланкáйетт – отец Кристиана и правая рука короля.

• Осберт – бастард умершего короля Велероса.

Пролог

И создал бог Сэим исполинских зверей, наделив их силой божественной. Но не мог управлять ими, ибо разум их сдался во власть инстинктам.

Даровал тогда Древний бог им обличье человеческое.

И пришли на землю три великих рода: Абьерны, Аудульфы и Арнвиды,

Чьи потомки несли в себе частичку божественной силы и первородный гнев.

А звериная сущность ждала пробуждения, чтобы взять свое.

И помнили они истину одну:

Созданные из Первых к Первым и вернутся.

Кровь вскипит, и боль затмит разум.

Зверь проснется в теле человека.

И призовут его Древние боги в услужение к себе.

Не останется в нем больше воли – лишь зов и ярость предков.

Да возобладает разум человеческий над сущностью звериной.

А если возьмет верх кровь бурлящая и превратится человек в животное,

То придут они, защитники людей и дома своего, Вегарды.

И усмирят они кровь кровью, наложат цепи вековые, дабы совладать с божественным даром, который стал проклятием для них.

Пожертвует собой один, чтобы спасти многих.

И пока рождаются потомки великих Трех родов, в чьих венах течет кровь Первых зверей, не будет покоя Вегардам.

Обречены они на вечные мучения и смерть.

Глава 1

== Йори ==

Раз – закрываю глаза.

Два – дышу медленно.

Три – не слышу звуков хлыста и криков отчаяния.

Четыре – кровь не стекает по спине и рукам, это только кажется.

Пять – мне не холодно, все хорошо, я у себя в комнате в большом замке, и скоро придет время ужина, а после мы все соберемся у горящего камина и будем слушать красивые сказки. Тетушка принесет нам ароматный горячий напиток из северных ягод и теплые пледы. Сестричка заснет первой, а я еще долго буду слушать мягкий голос, полный любви, рассказывающий истории, и смотреть на чуть мрачного, но добродушного Джери, который всеми силами старается не попасться в лапы сну.

Шесть – не хочу дожить до утра.

Семь – в чем моя вина?

Восемь – как же мне больно.

Девять – помогите мне кто-нибудь.

Десять – от слез, усталости и ранений тело предательски сдается, а завтра настанет снова такой же день. И так по кругу.

– Раз. Пташку мы купили.

Два. В клетку посадили…

385 год, эпоха Скорби

Кроан находился среди густых хвойных лесов Танмора, где ветви деревьев больно кололи чувствительную от мороза кожу, а следы диких зверей постоянно заметал снег. Городок был отгорожен от остального мира заснеженными вершинами гор и реками, в чьих ледяных водах можно поймать крупную рыбу с удивительным мясом цвета пылающего закатного неба. Чужаки из других селений не допускались к нам, об этом заботилась стража Кроана. Танморовцы разительно отличались от нас не только внешностью, но и речью. Старейшина Ирилий говорил, что они смешали чистую северную кровь, дарованную богом, с грязной людской, поэтому им не место среди истинных. Мы должны чтить наше наследие и хранить его кристальную непорочность.

Для кроановцев слова старейшины являлись непреложной истиной, столетиями опиравшейся на религиозные писания, передаваемые из поколения в поколение. Мы чтили их как единственную правду, не подлежащую сомнениям.

– Мы созданы Великим богом Сэимом.

– Да, отец.

– Он благословил нас своим даром – усмирять звериную кровь, чтобы защитить землю от первородного гнева.

– Да, отец.

– Он создал нас по подобию своему, дал облик такой же прекрасный и ослепляющий.

– Да, отец.

– Мы храним и чтим дар Великого и не впускаем грешные мысли в головы наши.

– Да, отец.

–А если сила божественная пробудится и позовет нас, дабы усмирить роды Первых, то жизнь свою положим, исполнив долг.

– Да, отец.

– Возблагодарим же мы бога нашего Сэима и братьев его, Лэима и Нэима.

– Возблагодарим, отец.

– Ведь мы – Вегарды.

– Вегарды, отец.

Старейшина Ирилий каждый пятый день собирал всех жителей у помоста и зачитывал одно и то же, ожидая от кроановцев полного согласия и благоговения перед священными словами. Также он приютил детей Вегардов, которые остались без родителей, и его жилище больше напоминало пристанище для отчаявшихся душ. Среди них оказался и я – ребенок, чудом выживший в буране благодаря теплу тела умирающей матери. Она защитила меня, закрыв собой от когтей диких зверей.

«Выживи во что бы то ни стало, Эйлейв. Ты обязан жить». Ее предсмертные слова глубоко въелись в детскую память, став как спасением, так и проклятием. Почти окоченевшего ребенка, прижатого к телу женщины, нашли охотники. Если бы не волки Вегардов, взрывшие сугроб, то меня постигла бы незавидная участь: я отправился бы к праотцам.

Никто так и не объяснил мне, почему мы оказались посреди леса ночью. Кто-то говорил, что мама не могла вынести ухода моего отца-охотника и специально отправилась искать смерти. Но я не верил в эти слухи, ведь помнил ее последний наказ. Человек, стремящийся попрощаться с жизнью, не станет говорить то, что сказала она.

После чудесного спасения я решил во что бы то ни стало выжить. Все ради мамы, пожертвовавшей собой. Иначе ее душа никогда не сможет найти покой и переродиться. Поэтому выбор был очевидным: стать неприметным, подстраиваясь под окружение, и существовать спокойно, не доставляя никому проблем.

Ирилий заботился о нас как о собственных внуках. Строгий, но справедливый старейшина заменил сиротам семью. Вечером мы собирались за общим столом и, замерев, почти не дыша, под треск дров в камине внимали учениям Трех богов. Мягкий голос старейшины завораживал, прокрадываясь под кожу, и манил, как яркий огонек в ночи. Глаза, несмотря на почтенный возраст их обладателя, сияли поразительной голубизной ясного неба, скрывая за блеском знания, накопленные поколениями Вегардов. Он внушал трепет и безграничное доверие.

– И создал один из Великих Трех богов царей всех зверей: исполинского медведя, волка и лесного орла. Даровал он им силу божественную, и стали звери праотцами Первых родов: Аудульфов, Арнвидов и Абьернов. Должны они были служить воле богов беспрекословно и быть оружием земным в руках их. Но кровь исполинских зверей кипела в смертных телах, и творили они бесчинства, ослепленные силой нечеловеческой. Разум же их был затуманен первородным гневом. Рвали людей они на части, уничтожали природу и проливали кровь на землю. И принес тогда бог в наш мир равновесие, нас – Вегардов, защитников земли.

– Дедушка Ирилий, а мы правда такие сильные? – Арелла напрягла руку.

Тени от огня в печи легли на ее едва различимые очертания мышц под тонкой кожей. Она была чуть младше меня, но отличалась излишней худобой и невысоким ростом. Ее отец не вернулся с охоты, а мать сильно заболела и вскоре тоже скончалась. Зараза передалась Арелле, но Ирилий смог выходить девочку. Однако истощение и долгая болезнь не прошли бесследно, и теперь она выглядела слишком хрупкой.

Старейшина спрятал улыбку за густой бородой и погладил Ареллу по голове.

– Вегарды поистине сильные. – Он обвел нас взглядом. – Вы все исполните свое великое предназначение. А теперь слушайте дальше. Наделил нас один из трех Великих богов божественной силой – противостоять Первым родам и усмирять кровь звериную и гнев первородный. Двадцать девять дней и ночей ковали наши мужи цепи и наносили на них истинные символы Небес, а потом вымачивали их в чане с жидкостью особой, что в жертву богам была принесена за дар их. И отправились они унимать цепями гнев первородный. Удалось Вегардам усмирить Первые роды, и впредь связаны они стали оковами, на крови выкованными. Пока живы они – живы и мы. Долг наш – подавлять кровь зверей исполинских, что в жилах их течет. А теперь всем спать, завтра новый день, и самые старшие пойдут на охоту, а остальные останутся молиться Великим богам.

Арелла широко улыбнулась мне. В светло-голубых глазах горели искорки предвкушения. Она забавно выпятила грудь, но чересчур свободная рубашка хорошо скрывала ее худобу, и поэтому ее попытки выглядеть больше вызвали беззлобную улыбку.

– Я тоже стану сильной, Эйли! Прямо как Валех и Радос. И пойду вместе с ними на охоту! И в кузню тоже! Буду сильной-сильной. Буду ковать новые цепи.

Мне не хотелось расстраивать Ареллу. Кроме старейшины, у нас были другие наставники. Самых крепких детей ежедневно обучали сражаться и тренировать тело. Хотя их внешний вид никак не подходил воинам, скорее служил усладой для глаз, в отличие от остальных северян, про которых нам рассказывали. Те являлись воплощением грубой мужской мощи. Вегарды же были текучими и плавными, как горный ручей, и опасными, как стая волков. Они имели скрытую божественную силу в своих телах, которая давала им преимущество, при этом излишняя мускулистость и тучность, наоборот, помешали бы изворотливости.

Нам с Ареллой и другим слабым детям, не отличающимся здоровьем, было вверено возносить истинные молитвы, укрепляя дух, а также помогать вести быт в доме. Наше предназначение – служить богам, и на большее не стоило надеяться. Так даже лучше. Многие не возвращались с охоты на Первые роды, а мысль о том, чтобы умереть где-то в неизвестности, вселяла ни с чем не сравнимый ужас. Здесь же мы чувствовали себя в безопасности.

– Обязательно, Арелла. Ты вырастешь сильной и оттаскаешь Валеха за уши, чтобы он больше не кидал тебе снег за шиворот.

Она надула щеки и толкнула меня кулачком в плечо.

– Не смейся надо мной, сам тоже силой не вышел.

– Как видишь. – Я вздохнул, признавая правду, и, поклонившись старейшине, увлек Ареллу за собой в комнату для сна.

До инициации все дети спали в одной огромной пристройке к основному жилищу. Ритуал держался в строжайшей тайне и проводился каждые несколько лун. Старейшина называл их Небесным циклом, определяющим нашу судьбу. Священные звезды, полная луна и волк – три символа, которым подчинялось все в Кроане.

Только после инициации одни дети уходили к Вегардам-охотникам, другие же – в священный дом к служителям Небес. Живя у старейшины, я застал много циклов и поэтому старался не привязываться к другим детям, ведь каждое новое расставание оставляло чувство пустоты и глубокой ямы внутри. Не успев обрести семью, ты уже был обречен потерять ее вновь. Но я верил, что еще чуть-чуть – и после нового ритуала найду свой дом у служителей Небес и больше не буду одинок.

Многие с воодушевлением ждали инициации, чтобы стать Вегардами-охотниками. Их одержимость воинами удивляла меня, а зов крови вызывал тошноту. Всякий раз, слушая рассказ Ирилия, я представлял несчастного дикого зверя, лишенного разума и запертого в клетке человеческого тела. Он мучился, не желая такой судьбы, но сгибался под весом мощных цепей, пока его окровавленная морда не утыкалась в землю, а взгляд не потухал насовсем. В этом не было ничего прекрасного и величественного. Мой отец тоже погиб, когда усмирял Первые роды, или его постигла другая участь? Однажды один из вернувшихся Вегардов назвал нас ценным товаром, но Ирилий сразу же оборвал его и увел к себе. Тогда внешний мир в мгновение стал еще опаснее, а желание остаться в Кроане со служителями Небес – еще сильнее.

Я уложил Ареллу спать и подоткнул под бок шерстяное одеяло, а сам устроился на соседней кровати. Вскоре тишина нарушилась топотом ног и скрипом половиц – остальных детей тоже отправили в комнату. Режим здесь был превыше всего, он вырабатывал послушание и дисциплину. Совсем рядом шумно завозился Радос, пытаясь пристроиться на неудобной и короткой для него кровати. Каждую ночь он ворочался, и когда засыпал, одна нога свешивалась на пол, а я натягивал на нее одеяло, укрывая от холода. Печь в центре комнаты грела слабо, но, даже несмотря на неудобства, мне нравилось быть здесь.

Копошение сменилось мерным сопением и потрескиванием углей. Подождав еще немного, я осторожно выбрался из-под одеяла и тихо натянул высокие сапоги.

– Ты опять? Поймают – и нам всем попадет. – Радос недовольно посмотрел на меня.

– Тише ты.

Я давно стал подозревать, что он знает о моих ночных отлучках, но если старейшина ни разу меня не ругал, значит, Радос никогда о них не пробалтывался. Его выражение лица порой отталкивало своим недружелюбием, но на самом деле он просто был слишком серьезным и рассудительным не по годам.

– Расскажешь? – Губы невольно растянулись в улыбке.

Радос махнул рукой и, перевернувшись на другой бок, буркнул:

– Нужен ты мне, чтобы на тебя доносить.

Он завозился под одеялом и что-то спихнул ногой. На пол мягко упал небольшой сверток. Я поднял его и заметил в складках ткани крошки. Радос определенно сохранил в себе доброту.

– Спасибо, – прошептал я и, достав из-под подушки свой кулек, положил оба за пазуху.

Путь стал уже привычным. Стоило лишь бесшумно выбраться наружу и обогнуть дом старейшины, там уже никто не следил за дальними тропами. Я направился к постройке, где Вегарды держали своих волков. Они с детства были приучены только к охотникам. После инициации каждому Вегарду давали волчонка, и они вместе тренировались, спали, ели, поэтому никого из детей не допускали в эту часть Кроана. Волчата обязаны знать только запах хозяина. Одним днем, когда мы расчищали снег, я подслушал старших: они хотели утопить волчонка, который родился слабым и был не в состоянии есть сам. С того момента начались мои опасные ночные побеги. Я тайком спрятал еду и прокрался к постройке, пока все спали. Маленький дрожащий комочек легко нашелся, а вот заставить его есть оказалось проблемой. Но мне удалось отогреть волчонка и понемногу откормить, уговаривая не сдаваться. Постепенно он окреп, и Вегарды оставили его в покое, удивляясь тяге к жизни. Опасно родиться слабым и пытаться выжить без помощи.

– Хвостик, – тихо позвал я.

Из дальнего угла послышались скуление и возня. Волчонок неуклюже выбежал ко мне и сразу уткнулся носом в подставленную ладонь. Я достал два свертка и раскрыл их. Хвостик тщательно обнюхал еду и незамедлительно набросился на нее. Жгучее чувство неправильности происходящего ушло при виде сытого и довольного волчонка.

– Надеюсь, ты достанешься хорошему хозяину. – Я нагнулся и потрепал Хвостика за ухом. – Выбирай Радоса, он точно станет Вегардом и позаботится о тебе.

Волчонок перестал жевать и настороженно поднял мордочку, как будто ему не понравились мои слова. Он почти залез на ногу и прижался всем тельцем, словно боялся, что его бросят.

– Не волнуйся, у нас будет свой дом и семья.

Я подождал, пока он все доест, и вернулся обратно в дом, заметая за собой следы. На душе противно скребло, ведь обещание означало, что мы больше не увидимся с ним.

* * *

Приход полной луны ознаменовал обряд инициации для самых старших детей. На весь день нас освободили от домашних обязанностей и нагрели воду в большой купальне для омовения. В воздухе витал хвойный аромат, а белые одежды заставляли сердце биться чаще от ожидания неизвестного. Никто не мог рассказать, как проходил ритуал, и поэтому мне казалось, что нас сбросят со скалы в снег или в реку, ожидая, кто выплывет, а кто пойдет камнем ко дну.

– Ты чего такой задумчивый, Эйли? – Валех плюхнулся рядом со мной, поднимая волну брызг.

По воде расползались масляные круги, переливающиеся слабым небесным сиянием. Я медленно провел по ним рукой, собирая тонкую масляную пленочку и растирая ее между пальцами.

– А ты не боишься предстоящего ритуала? – Язык оказался быстрее разума, и я прикусил губу, замолкая.

Валех озадаченно посмотрел на меня и неприлично громко рассмеялся, хлопая ладонью по воде, за что получил подзатыльник от Радоса.

– Если не хочешь, чтобы нас отругали, то веди себя как положено.

– Да больно же! – Валех обиженно потер голову. – Ну и тяжелая же у тебя рука.

– Могу треснуть еще раз. Не боятся лишь глупые, они же и смеются над этим.

Радос поднялся и, прихватив ткань для обтирания, направился к выходу. Остальные молчали и украдкой переглядывались – значит, не только у меня кружились подобные мысли. Вздох облегчения вырвался сам собой.

Облачив в длинные рубашки и просторные брюки, нас отвели на молитву, возносимую богам перед тем как Вегарды покидали Кроан и отправлялись на охоту.

– Трем Великим богам мы молимся, дабы ниспослали они благословение Небес на творения свои и наделили их кровью древней. Да исполнят ушедшие предназначение свое и усмирят роды Первые. Да прибудут в семью Вегардов новые защитники и дары. Не просим мы Великих богов, а лишь смиренно покоряемся воле их.

После троекратного повторения пришло время «чистой» еды: вода из горного родника и замороженные ягоды. Считалось, что только это могли позволить себе съесть те, кто станет Вегардом. Чистое тело, чистый дух, чистые мысли.

С наступлением ночи старейшина и служители Небес сопроводили всех в просторную пещеру, охраняемую Вегардами-стражами. Внутри горели факелы, освещая несколько туннелей, в которых, скорее всего, можно было легко заблудиться. Ирилий уверенно повел нас в крайний левый проход. С каждым шагом неизвестность страшила все больше, а звуки шагов, отражающиеся эхом от стен, оглушали. Наконец пытка ожиданием закончилась, и мы пришли в вытянутое помещение с большой дырой в потолке, откуда лился холодный лунный свет, который скользил прямо по цепям, лежащим на огромном плоском камне. Кроме них, здесь больше ничего не было. Некоторые удивленно озирались по сторонам, только Радос оставался спокойным, вызывая легкую зависть.

Старейшина, служитель Небес и Вегард подошли к камню, встав по разные его стороны.

– Каждый из вас по очереди должен взять цепи в руки, – сказал Ирилий.

Я спокойно выдохнул, ведь это не казалось чем-то опасным.

– Радос, подойди.

Он нахмурил светлые брови и сжал пальцы в кулаки. Его походка не выдавала ни капли сомнений. Каждый шаг был тверд, движения, несмотря на плавность, отличались уверенностью. Радос легко поднял цепи, как будто они ничего не весили. В следующий миг я отказывался верить увиденному, но на звеньях стали вспыхивать странные символы. Они как будто пробуждались ото сна и разгорались изнутри желтоватыми искрами.

– Охотник, – гордо произнес старейшина.

Радос сдержанно кивнул и, опустив цепи, встал рядом с Вегардом. Символы тут же потухли. Так потянулась очередь из остальных. Скоро небольшая толпа разделилась на Вегардов-охотников и служителей Небес. Вслед за Валехом, у которого тоже засветились символы, пришел и мой черед.

– Эйлейв, подойди.

Цепи оказались очень тяжелыми, и как только Радосу удалось их так легко удерживать? Сначала ничего не происходило, но через несколько мгновений кровь застучала в ушах, она бухала так громко, что оглушала. Глаза заслезились от огненной волны, прокатившейся по телу, и я с испугом увидел, как под моими пальцами выцарапанный символ на звене начинает разгораться кровавым. Нет! Только не это. Я никогда не хотел быть охотником, не хотел преследовать Первые роды и сковывать их цепями. Не желал умереть, как родители. Пожалуйста, нет! Мне всего лишь нужен дом и люди, которых можно называть семьей. Глаза защипало еще сильнее. Отчаянно я пытался заглушить в себе новую волну жара, и, к моему облегчению, символ потух, так и не разгоревшись.

– Дар, – вынес вердикт старейшина.

Трясущимися руками я положил цепи на место и встал к другим детям, у которых символы тоже не засветились. Все позади, теперь моя жизнь не изменится.

– Иниг, забери будущих охотников в дом Вегардов. Завтра им предстоит выбрать волка-спутника. Дарам следует остаться, – распорядился старейшина.

Мужчина кивнул и увел новоиспеченных Вегардов за собой. Теперь я, скорее всего, не увижу ни Валеха, ни Радоса. У них появилась семья, и у меня тоже – своя. Но успокаивающие мысли прервал Ирилий, который вместе со служителем отвел нас в другой тоннель.

Странное место находилось намного глубже, и его освещали лишь факелы. Но пылающая жаровня с торчащими из нее щипцами не предвещала ничего хорошего. Рядом с ней стоял мужчина и ворошил угли. Он даже не взглянул на нас, только еще усердней принялся раздувать огонь в жаровне.

Старейшина развернулся и, посмотрев поверх наших голов, мягко улыбнулся.

– Вы не должны дрожать, как трусливые звери на охоте, ведь будете служить Великим богам и станете даром для них, поэтому мы нанесем вам несмываемый знак Небес на тело как символ вашей чистоты и повиновения.

Я шумно сглотнул, понимая, что они собираются с нами делать. Один из детей попытался убежать, но проход загородили несколько стражей и быстро вернули его на место.

– Его первого за непослушание и пренебрежение волей богов. – Ирилий кивнул на жаровню.

Страж подволок брыкающегося мальчика к раскаленным углям, затолкал тряпку ему в рот и дернул рубашку, оголяя спину. Тем временем старейшина спокойно обмотал руку тканью и вытащил из жаровни длинную железную палку с раскаленным клеймом на конце. Внимательно посмотрев на него, Ирилий быстрым движением прижег кожу на лопатке, а мальчик забился в руках старшего. Дикий вопль заглушила тряпка во рту. Ужас повторялся из раза в раз, и на спине у каждого появлялось клеймо в виде трех сплетающихся линий, похожих на змей или корни дерева.

Очередь неизбежно добралась до меня. Оцепенев от страха, я только и смог, что вцепиться зубами в тряпку в ожидании нестерпимой боли, убеждая себя, что так нужно. Но когда послышалось шипение, а запах горящей плоти забил ноздри, меня окатила ужасающая боль, и я закричал, пропитывая ткань слюной. Служение богам и семья начались со страданий. Почему нам нужно проходить через такое? Но сказать это вслух означало противиться старейшине и воле Небес. Оставалось верить в правильность моего выбора и надеяться, что боль послужит платой за спокойную будущую жизнь.

На место, где теперь находилось клеймо, нанесли холодную мазь. Она притупила пульсирующее жжение от ожога и принесла облегчение. После этого нас отпустили в священный дом.

Жизнь в пристройке старейшины закончилась. Детство осталось позади, хотя оно никогда не было беззаботным. Арелла теперь должна справляться сама, и скоро она тоже окажется у служителей Небес. Здесь мы и встретимся вновь. Она тоже внесет небольшую плату за обретение новой семьи.

Продрогшие от холода, заплаканные, с покрасневшими носами и охрипшими от криков голосами, мы, будущие служители, вошли в священный дом. К нам тут же выбежала женщина в просторной светлой одежде. Ее золотистые волосы были заплетены в свободную косу, перекинутую через плечо, а в голубых глазах отражались блики от огня в печи. Она обеспокоенно сминала руками подол длинной рубашки.

– Великие Небеса, они же замерзли! Тион, ну что ты встал? Принеси им теплую одежду и суп подогрей. – Ее нежный голос полнился добротой и заботой.

Молодой мужчина, который выступал нашим сопровождающим, недовольно поморщился, но спорить не стал.

– И захвати мазь.

Женщина посмотрела на нас и тепло улыбнулась.

– Я слуга Небес, Отея. Не бойтесь, теперь о вас здесь хорошо позаботятся.

– Как же, – буркнул Тион, который все еще стоял на прежнем месте и странно косился на меня.

– Сказала же: принеси им одежду и еду.

Так нас накормили и, расстелив шкуры возле печки, оставили на ночь отогреваться здесь. Теперь моя семья состояла из малознакомых, но добрых на вид людей.

Несмотря на мазь, кожа горела и ныла, мешая провалиться в сон, а от жара углей горло быстро пересохло, требуя воды. Вдруг пришло понимание, что сегодня последняя ночь, когда я могу увидеть Хвостика. Может, на кухне осталось что-то из той еды, которую нам давали? Сбегать сейчас, не зная, как поступят служители Небес, было опасно, и я не мог бездумно пойти на такой шаг, поэтому решил, что попробую выбраться, только если найду еду.

Привычно тихо я прокрался к двери, за которой находилась кухня, и уже потянулся к ручке, как вдруг услышал тихие голоса.

– Тион, прекрати. Твое поведение недостойно служителя Небес.

– Аю сегодня увели. Сколько мы еще будем закрывать глаза на то, что творит старейшина?

– Тион! Ты навлечешь на всех гнев Великих богов. Мы дар, и наша жизнь принадлежит им.

– Дар? – В голосе послышалась насмешка. – Мы скот, Отея, который клеймят и откармливают на убой, а потом выпускают всю кровь, называя это жертвенным подношением. Разве ты не понимаешь, что Аю забрали? Аю!

– Замолчи! Не смей такое произносить! С такими грешными мыслями тебе лучше покинуть Кроан.

– Я бы рад, Отея, но…

Неожиданно доска под ногой скрипнула, и я испуганно отшатнулся.

– Там кто-то есть?

– Да кто там может быть?

За дверью послышались приближающиеся шаги. Попытка спрятаться могла наделать еще больше шуму. Оставалось лишь молиться, что меня не накажут.

– Твои дары спят мертвым сном, а все остальные в комнатах.

Дверь, едва скрипнув, открылась, и в проходе, полностью загораживая собой кухню, появился Тион. Он опустил глаза и внимательно на меня посмотрел.

– Что там? – чуть повысив голос, спросила Отея.

Тион странно улыбнулся и, жутко округлив глаза, одними губами сказал: «БЕГИ».

– Да говорю же, нет никого. – Он закрыл дверь передо мной, и теперь его голос снова стал приглушенным. – Сколько раз говорил тебе, что доски менять надо или хотя бы прибить получше.

Остальной разговор я уже не слышал. В голове стучали слова: скот, на убой, пускать кровь. Беги. Желанная безопасность рушилась на моих глазах. Не дар, а жертвы. Мне хотелось одного: найти Хвостика, а потом вернуться в пристройку, где были Арелла и угрюмый Радос. Пусть бы обряд инициации не проводился никогда.

Мы скот, который клеймят.

Беги.

БЕГИ.

Голос Тиона гремел в ушах, а его беззвучные слова послужили призывом к действию, даже не давая времени успокоиться и все обдумать. Схватив первый попавшийся плащ, я бросился прочь из дома служителей Небес.

Происходившее после напоминало мутный кошмар. Единственная дорога, по которой можно было вернуться необнаруженным, проходила мимо той пещеры. Остальные пути вели на площадь и слишком хорошо просматривались. Я крался под светом луны, молясь остаться незамеченным. У меня не было плана или понимания, что нужно делать, лишь желание оказаться в знакомом безлюдном месте, с волчонком, и зарыться носом в мягкую шерстку.

Впереди замерцали оранжевые всполохи пламени. Теперь пришлось почти ползти, прячась за валунами и стараясь не наступать на свежевыпавший скрипучий снег. Нужно всего лишь миновать вход со стражей. В голове навязчиво продолжало стучать лишь одно: встретиться с Хвостиком, который меня ждет. Словно эта мысль позволяла не сойти с ума от рухнувших надежд.

До пещеры оставалось еще чуть-чуть, и я прижался к валунам, которые полностью скрывали меня от чужих глаз. Заглянув меж ними, можно было рассмотреть арочный вход с факелами. Их свет играл на стенах, а в устрашающих тенях за его пределами стражи тащили за собой два тела. На них были белые, как снег, одежды, слишком легкие для такого холода. Я пригнулся еще сильнее, вдавливаясь в камень и не дыша.

– Куда их?

– Отнесем подальше и сожжем.

Вегард остановился, пытаясь поудобнее перехватить тела. Второй стоял и просто наблюдал за ним.

– Не хочешь помочь?

– А факелы ты понесешь? Они же иссушенные, почти ничего не весят.

Первый ругнулся и рванул на себя тела, длинная туника не выдержала и порвалась, обнажив клеймо на лопатке. Рука дрогнула, а в горле застыл всхлип. Клеймо было таким же, как у меня. Скот на убой.

– В следующий раз ты потащишь даров, а я факелы.

– Надеюсь, что следующего раза не будет.

– Ты не слышал Ирилия? Пришел последний цикл, кровь стала пробуждаться все чаще, а почти все наши цепи либо стащили отступники, либо они остались с охотниками.

– Цепи впитывают кровь, как сухая земля воду. Прожорливые твари.

Мужчина посмотрел на пещеру.

– Думаешь, Марих и Агель справятся до нашего возвращения?

– Кель и Эссон посторожат вход. Да и нет тут никого. Вокруг Кроана полно нашей стражи.

Он оглянулся на вход в пещеру, откуда вышли два огромных белых волка – спутники Вегардов, к которым никто не решался приблизиться.

Я дождался, пока стражники уйдут достаточно далеко, и осторожно выполз из убежища. Место ожога полыхало при трении об одежду, но благодаря ощутимой боли мысли стали проясняться. Узор клейма на телах отпечатался в памяти. Мы все стали дарами для богов, и сейчас было два пути: узнать правду или вернуться и ждать своего конца, послушно читая молитву каждый день.

Беги.

Тело сотрясло мелкой дрожью. Одна часть меня хотела повиноваться словам Тиона и убежать, но другая звала внутрь пещеры. Я сделал шаг, а потом еще один. Пусть даже волки сейчас меня разорвут.

Кель и Эссон пригнули головы и оскалились, но я продолжал медленно идти им навстречу, словно на какое-то время стал бесстрашным Вегардом. Как только расстояние между нами уменьшилось, оскал сошел с заостренных морд. Один из волков приблизился и боднул головой мою руку. На удивление, они не учуяли во мне чужака и легко пропустили внутрь пещеры.

Факелы освещали только вход, поэтому дальше пришлось двигаться почти на ощупь, но в памяти хорошо сохранилось расположение туннелей, по которым нас недавно вели. Из одного, где находились цепи, доносился шум разговора, поэтому я поспешил выбрать новый проход. Он был длиннее предыдущих и просторнее. Наконец мне удалось выйти к гроту, свод которого имел несколько дыр. Свет, проникавший через них, был слабым, но его вкупе с мерцанием факелов хватало для того, чтобы в глазах навсегда запечатлелась жуткая картина.