- -
- 100%
- +
– Ну, может быть, это не сказки? Может быть, это и вправду было? Я порылась в интернете и нашла несколько заметок. Кажется, он возомнил себя защитником общества.
– Я не могу понять, почему это так тебя волнует? – Лика опустилась по спинке стула, и отложила газету в сторону. – Ты одна из первых, кто кирпичами закидывает людей, утверждающих, что экстрасенсорика существует.
– Ну… Как же. Эта сила, наверняка, преувеличение, но человек защищает людей от преступников. Тот герой, который мелькает в комиксах и фантастических рассказах.
– Не уверена, что герои вообще существуют. У людей всегда есть свои цели и выгоды. Герой? Чушь это все. Детские сказки СМИ, – сказала Лика и укорительно покачала головой.
Вечером объявили собрание студсовета. В кабинете завуча собрались новоизбранные президенты, директор и завуч. Глава школы посвящал их в курс событий. За эти три часа Лиля умудрилась поспать с открытыми глазами, писать столько, что потом болело запястье, пересчитать мелкие вещи в кабинете завуча и заглядывать в блокнот одному ботанику из выпускного класса. Поначалу он записывал под диктовку, но когда и ему надоело, стал рисовать на чистых страницах персонажей из комиксов. И рисовал он неплохо.
Наконец, собрание закончилось, и директор всех распустил. Мелкие разбежались быстрее всех. Одиннадцатиклассник собрал блокнот с рисунками. Наверняка, готовил к выпуску свой первый рисованный комикс.
И вот, Лиля осталась одна. Она шла по пустующему коридору школы. Освещение исходило только от лучей уличных фонарей, сочившихся сквозь окна. Непривычно опустевший зал вызывал дрожь. Разыгравшаяся фантазия предоставила иллюзию: вот-вот из-за угла выпрыгнет монстр из детских снов или маньяк из фильмов ужасов. Лиля не верила в существование привидений и не упокоенных душ, при скептиках одобрительно кивала после слов: «Эта полная чушь». Но любой тёмный переулок или пустующее разваленное помещение внушали страх и тут же закапывали скептицизм куда подальше.
Осторожно ступая по типичному школьному линолеуму, она вслушалась в громоздкую тишину. Абсолютной тишины не существовало ни в одной точке планеты. То шипел ветер из ветхого окна, то старая лампочка сигналила о скорейшей неминуемой кончине. Однако сейчас, выделяясь среди привычных звуков, гулом прошло тяжёлое дыхание, а скрежет дряхлого дерева двоился под ногами. Кто-то спускался по лестнице, приуроченной к чёрному ходу. Как иллюзия молнии в ясную погоду, шорох раскатился за спиной. Лиля подскочила от испуга. Там точно что-то двинулось. Она обернулась, сердце грохнулось в пятки и застучало в ушах, словно от него были проведены наушники.
– Кто ты? – послышался хрипящий голос. – Я тебя слышу.
«Что это было? Точно ужас какой-нибудь!» – подумала Лиля и замерла. В этот день особенно везло на приключения из плохого триллера.
«Ужас? Ты о том, что следит за тобой? А ну прекрати! Так это ещё цветочки! Хватит придумывать, Лилия, просто иди вперёд!»
В темноте зашевелились тени. Она точно видела длинные ноги, выглядывающие из-за угла, и, кажется, с когтями. Противный склизкий шум напоминал шаги по вымоченной лужами земле. В чёрном пятне загорелись два алых огня, что-то резко двинулось, и огни поскакали с бешеной скоростью по стенам.
«Беги!»
Лиля взвизгнула и бросилась бежать по коридору к выходу. Сердце застучало втрое быстрее, а дыхание прерывалось, но она все равно стремилась к выходу, как к спасательному кругу. Выход сравнялся со светом в конце тоннеля. Сквозь тёмный коридор комнатка ночного сторожа манила таинственным грязно-жёлтым свечением. Добежав до спасительной будки, Лиля отдышалась. Она обернулась, оценивая расстояние. Никогда не бегала так быстро. За спиной никого не было, лишь темнота издевалась над её богатой фантазией.
– Ты что орешь, оголтелая? – по-старчески заклокотала дежурная.
– Да я навернулась о порожек, Настасья Олеговна! До свидания, Настасья Олеговна! – оттараторила Лиля и попрощалась со сторожем полупоклоном.
Лиля без лишних задержек вышла из школы. Она шла в темень по проспекту, где почему-то вымерли люди. Обычно в это время в городе стояли пробки. Сотни и тысячи машин толкались, сигналили, ругались и пускали дым в воздух. Но сейчас – ни души: ни молодежи, ищущей ночной романтики; ни компании празднующей свободу слова или возможность выпить за несуществующий праздник; ни уставших работяг, мечтающих добраться до дома. Стояла невыносимая тишина: долгая и оглушающая бесстрастностью.
Сердце сжалось и застучало. Лиля прерывисто вдохнула воздух в лёгкие, прижала к груди сумку и застыла перед аркой. Следовало в неё войти, но так темно в этой арке, что ноги не хотели идти внутрь, а всячески противились и упирались. Лиля вопреки страху с замиранием сердца шагнула вперёд. Послышался склизкий звук под ногой. Недавно прошёл дождь. Кровь отлила от лица, кожа казалась жёлтой под единственным освещением почти сломанной мигающей лампы в решётке.
Шкрх!
Лиля услышала шорох за спиной. Снова шорох. Ещё один.
Наверное, почудилось.
«Нет, не почудилось».
Шаги ускорились за считанные секунды. Следом по арке расползлось шипение. Лиля прибавила шаг.
– Я такх х-холоден. – Шипящие буквы складывались в еле различимые слова. – Я обгхлодаю твои кости!
Лиля обернулась. Сквозь тьму просочилось очертание высокого жилистого существа. Оно лишь смутно напоминало человека. Сероватая кожа с кровавыми жилами скрывалась под чёрной тканью. Вокруг силуэта собирался тёмный серый смог. Едва красные глаза сверкнули из-под капюшона, Лиля взвизгнула и побежала к дому стремя голову. Ноги сами собой понесли прочь.
– Беcзшать бесполезно. – Гулкие шаги ускорялись и переходили на бег. – Я убийю тебхя!
«Обернись».
Волосы закрыли обзор. Она упала на асфальт и ударилась коленками, к тому же содрала кожу с ладоней. Из глаз посыпались слёзы от боли и страха. Казалось, что сердце пытались выдрать из груди. Какой же маленькой стала её и так одна пятимиллионная душа!
Существо приближалось. Оно вышло на свет, показывая вытянутое лицо. Сухая морщинистая кожа обтягивала череп, вместо глаз – мутные дыры, и в глубине глазниц светились алым светом два огня. Мокрые волосы чернильными лентами облепили скулы. Лиля почувствовала, как запястье обвивает что-то склизкое, пульсирующее и горячее. Оно потянуло её за собой. Ноги протирали асфальт, сумка с шумом отлетела в сторону. Лиля окоченела и не могла сопротивляться. В мыслях крутилось одно: «Я не хочу умирать!». Как ответ на мольбу, чьи-то сильные руки схватили её за талию и подняли с земли. Она тут же оклемалась, отшатнулась и заглянула в темноту, где скрывался монстр с горящими красными глазами. Человек в чёрном костюме заслонил обзор, что не могло не радовать.
Раздался оглушительный выстрел, а затем крик. Такой пронзительный, что Лиле пришлось закрыть уши и глаза. Вопль пробрался к барабанным перепонкам и прошёл током по всем телу. Она снова упала и, сгруппировавшись, ждала смерти.
– Лучше бы ты остался там, откуда выполз. – Металлический голос разорвал тишину. Абсолютно равнодушный тон без намека на сожаление. Ещё выстрел. Второй. Третий.
Этот человек, бесстрастно убирающий оружие в кобуру, показался таким же страшным, как и чудовище, тянувшее к ней склизкие лапы. Сколько времени прошло? Когда она открыла глаза, её спаситель навис на ней грозовой тучей, протянув руку. Лиля судорожно отползла назад. Ноги тряслись, ладони едва удерживали от падения. Она не могла оторвать взгляда от человека в белой маске. Его глаза скрывались в тени, из-за этого Лиля не могла различить эмоций и понять, хотел ли он её спасти, или она просто попалась в ловушку. Убить или помочь – её судьба в его руках.
То, что он сделал, всё же внушало опасение. Выстрел до сих пор звучал в ушах, как набат. Заглянув ему за спину, Лиля с ужасом обнаружила припечатанное к земле тело. Тот монстр, что недавно пытался её сожрать, теперь валялся в луже собственной чернеющей крови. Серо-розовая морда с красными глазами, выпученными в предсмертной агонии, застыла в крике. Во лбу зияла дыра от пули.
Одежда спасителя напоминала обмундирование. Толстовка прикрывала наплечную кобуру. Штаны с карманами облегали голень и плотно переходили в массивные ботинки с металлическим носком. Кожаные ремни перетягивали лодыжки, защищая уязвимое место, а руки были забинтованы чёрными эластичными бинтами почти до костяшек. Лицо закрывала белая маска, так, что даже очертания рассмотреть невозможно.
Эта униформа служила хозяину, чтобы убивать незаметно.
«Если бы он захотел, то застрелил бы меня сразу», – подумала Лиля, пытаясь восстановить дыхание. Она всё еще пыталась найти способ исчезнуть в тёмном переулке.
– Цела? – послышался голос приглушенно из-под маски. Он поднял её с земли, подтянув за руку. Они выровнялись.
«А его, значит, ты не боишься? Странный выбор», – прозвучало со стороны.
Лиля кивнула и добавила: «Ага». Она, цепенея, протянула к нему руку и дотронулась ладонью до спины. Настоящий! Не глюк!
– Слишком рано для романтических наступательных действий. Я не против прелюдии, – заметил молодой человек, отталкивая её руку.
– Да я не об этом! Ничего такого, – оправдалась Лиля, краснея. Она поспешно отмахнулась, пытаясь восстановить честь.
Человек в маске обернулся, оглядывая окрестности. Он действовал на удивление уверенно. Уж в Энбурге кто-то да покрутил бы у виска, наблюдая подобный костюм посередине города.
– А ты и правда существуешь? – спросила Лиля, сгорая от стыда, представив себя на его месте. «Девушка, а вы, правда, существуете?»
– Нет. Это все твоё больное сознание. Идём отсюда. На выстрелы вызовут ментов, а пустотники обычно поодиночке не ходят.
– Эй-эй, в маске, стой! А кто это за мной… ну… гнался?
– Можешь называть меня «легионер». Это приятней, чем «эй-эй, в маске».
Лиля ускорила шаг.
– А кто такие пустотники? И откуда они взялись?
Спаситель обернулся и молча всматривался в её лицо какое-то время. Вид у него был абсолютно безразличный, но это можно было спокойно списать на маску.
– Лиля, а ты поверишь мне? Ты поверишь в то, что считаешь невозможным?
Лиля встала на месте, как вкопанная. Впервые перед ней живое доказательство её фантазий.
– Ты знаешь моё имя?
Вновь она побежала за ним.
– Стой же! Мне кажется, что наша встреча весьма судьбоносна!
Легионер обернулся и замер.
– Надо же, знакомы всего пять минут, а ты уже вторую сентиментальную ерунду выкидываешь, – безразлично произнес он.
– Хватит издеваться! Это же интересно. Ты интересный! Никогда в жизни не видела таких, как ты. Кто такие пустотники?
– Расскажу, если мы быстро смотаемся с места преступления.
Он схватил её за руку и потянул вдоль мрачного переулка. Лиле пришлось спешно переставлять ноги, чтобы поспевать за ним.
– Пустотники – нежить, питающаяся живой сущностью. Обычно люди их не видят, только чувствуют, как сердце вырывают из груди и отрезают когтями. Это настолько больно, что многие умирают от шока. Некоторые остаются жить, но эта жизнь едва лучше смерти. К тому же эти твари преследуют жертву до конца. Тебе не следует в одиночку ходить по ночным улицам. Интересно все же, почему он выбрал именно тебя?
– Ты спасаешь людей от пустотников? И как же ты их выслеживаешь?
– Спасать? Не в моих интересах. Я так развлекаюсь.
– Двойственный ты человек. С хладнокровием пристрелил живое существо ради развлечения, а через пару минут хохмишь. Давно промышляешь? Ты здесь живёшь или по мирам путешествуешь? Много таких, как ты?
– Лилия, ты задаешь слишком много вопросов. Ты не должна этого знать. Ты не сможешь выстоять, потому что человеческого в тебе гораздо больше. И если бы меня слышал кто-нибудь старший по званию, я мог бы умереть.
– Я никому не скажу! – умоляла Лиля, задыхаясь. В голове творился сплошной сумбур. Она устала. Ноги несли только из-за того, что её подгонял молодой человек.
– Это не имеет значения. Тебе все равно никто не поверит, – резко сказал он и вывернул за угол. Они оказались прямо у дома Лили. Судорожно мигая, фонари включались за их спинами.
– Ты напоминаешь одного типа из моего класса. Для тебя все просто и смешно! Как можно оставаться спокойным, увидев такое? Совершив такое… – с придыханием спросила Лиля и, наконец, остановилась. Она застыла, обнаружив, что легионер привёл её к дому. И откуда он знает только, где она живет?
– Хм. Забавно, обычно я не успеваю людям кого-то напомнить. Они сразу визжат и вызывают полицию. Забирайся. – Он ловко запрыгнул на крышку парадной и протянул руку. – Не хочу, чтобы нас заметили.
– Да уж. Ты вдобавок такой же больной, как он, – вынесла вердикт Лиля и вцепилась в его руку. Он поднял её одним рывком.
– А вот больным называть меня успевали! – победно произнес он и указал на окно. Он открыл его вовнутрь, протянув сквозь щель металлический предмет, напоминающий отмычку. – Вперёд!
Лиля забралась в квартиру, кряхтя от напряжения. К таким способам входа она не привыкла.
– Похоже, о существовании дверей ты не слышал… – с усмешкой произнесла Лиля, но, обернувшись, поняла, что никого больше там не увидит. Улица замерла в безмятежном ожидании хотя бы единой живой души.
5 – 1. Mask /
Маска
*by FTIslandАдос,Зал Сумрачной обители.Александр
Лотков
Тысячи мужчин и женщин в одинаковых масках и чёрных одеяниях разместились на большой арене почти неподвижно. Белые маски были разукрашены красными терновыми ветвями поперёк лица. В зале повисла тишина, говорил лишь человек, восседающий на троне. Кресло и мужчину, вальяжно устроившегося в нём, покрывала мрачная дымка. Тусклый свет падал, создавая пятно в центре зала, одновременно выделяя его среди тёмной массы и скрывая черты лица. Тем не менее, все знали, кто перед ними и что этот человек мог сотворить.
Хейду – самая узнаваемая персона в Адосе. Канцлер и верховный предводитель государственного аппарата. Он славился беспринципностью и полным поглощением воли любого подчинённого. Едва он взошёл на трон, прилюдная порка стала основным занятием Канцлера. Первым на поклон пошёл Легион. Следом подключился Ковен, Мортарий и другие федеративные округа. Разрозненный мир собрался в государство методом кнута и пряника. В целом первое преобладало в политике Хейду. Как оказалось, она была весьма действующей. Держать под страхом гораздо проще, чем решать проблемы дипломатичным путём. Впрочем, в Адосе о дипломатии и не слышали никогда.
Рядом с Хейду скромно маячила фигура в чёрном плаще и красной маске, отличающей мужчину среди других легионеров. Знак превосходства, оберегающий от ошибок новичков. Молодежь то и дело пыталась бросить вызов противникам постарше. Амадэй (Легион предпочитал думать, что такое имя ему подарил хаос) мог низвергнуть подобную мелочь щелчком пальцев.
– Легион един! – хриплый голос раздался в воздухе и тысячи мужей и женщин повторяли эту фразу, как мантру. В каждом уголке обители отголоском зазвучал мрачный хор, а затем ритуальный ритм из хлопков и топота.
Канцлер и дня не мог прожить без ритуала, унижающего человеческое достоинство. Нужно быть действительно ужасающим правителем, чтобы заставлять взрослых мужчин и женщин как дрессированных собачек стучать специальный код.
– Да здравствует Канцлер Адоса – Хэйду! – продолжал голос.
Хор послушно повторил.
На этом собрании существовали некоторые правила. Говорить мог только верховный легионер Амадей или Канцлер. Слово передавали обычному легионеру только в случае его последнего вздоха. Исполнялось данное послабление пару раз на прилюдной казни. Иногда толпа даже хлопала, если провинившийся товарищ подложил кому-то из братьев или сестёр свинью.
– Тишина! – раздался хриплый голос Амадэя.
Зал мгновенно погрузился в молчание. Этот возглас значил только одно. Сейчас Канцлер будет толкать речь, а прерывать его нельзя даже чихом.
– Прежде всего хочу поприветствовать всех вас и, конечно, вашего бессменного лидера – Амадэя, – начал речь Хэйду.
По залу прошёлся шквал аплодисментов.
– На сегодняшний день мы наблюдаем серьёзную перегрузку обороны. Наша армия – вы, ваши братья и сёстры – встаёт на защиту слабых и обездоленных. Я горжусь всем сердцем за тех, кто отбросил личные интересы во благо Родины! Те, кто создаёт угрозу безопасности мирных граждан, те, кто несут угрозу общественного порядка, причиняет вред жизни и здоровью, должны быть уничтожены! Тени, пустотники, демоны, драугры и прочая нежить понимает только силу! Всё население Нижнего мира – убийцы! Только оружие обеспечит нам мир. Тактические меры, такие, как усиление пограничных территорий, усовершенствование оружия, изолирование нежити и перепрограммирование, уже вовсю применяются в реальное время. И следующим шагом может стать война. Пока нас много и мы сильны, пока они дезорганизованы, ещё есть надежда!
Мир теней набирает обороты, проникая сквозь Адос в Делириум и Элизиум. Пока «святоши» игнорируют наши интересы, лицемерно призывая нас встать на защиту Универсиэля, боясь окунуть крылышки в кровь, мы стоим на защите Свободы! Наши люди, безудержно трудящиеся ради нашего будущего, умирают, пока вы выбираете задание побогаче! Некоторые из вас считают, что истинная цель, которую преследует Адос, вас не достойна! Пока от безжалостной пустоты страдают дети, мы не можем называть себя патриотами и гражданами Адоса! Тысячи невинных душ не смогут пройти свой путь, тысячи беззащитных адоссцев страдают от набегов пустотников, всеми усилиями отбивая земли. Мы не можем оставаться в стороне, мы вынуждены защищаться, ступить на земли врага и уничтожить его, пока он не ступил на нашу! Ваша задача – этому поспособствовать.
Вас должно стать ещё больше! Все университеты открывают перед молодыми воинами двери, и мы должны принять в Легион каждого, кто достоин держать меч. Берите себе учеников, вкладывайте в их голову наш славный кодекс! Каждому полагается вознаграждение за каждого нового брата в рядах Легиона. Каждому из вас мы обеспечим безбедное будущее, если вы принесёте жертву во благо Адоса!
Одна часть Легиона упивается богатством и тщеславием, другая предана личным идеалам. Я уважаю ваше искреннее стремление. Нет ничего человечнее, чем эгоизм, – продолжил Хэйду, повышая тон. – Уважаемые легионеры, не стоит кусать руку, которая вас кормит. Не хочется напоминать вам, собратья, о том, что ваша сила получена благодаря мне и Амадею. Этот бартер – необходимая часть контракта. Вы должны нам ровно столько, сколько мы отдали вам. И сейчас настал тот момент, когда вам следует отдать долг. Это изначально был Ваш выбор. Обернитесь вокруг и отдайте честь братьям и сёстрам. Вы – одно целое, и в этом ваша сила.
Во имя Легиона!
Хор повторял мантру. Их голоса сливались воедино, обрастая шипами и угнетающим эхом. Хэйду продолжал называть имена и цифры. Каждый легионер, вносящий в казну Адоса достаточное количество душ и обращённых, получал хорошее вознаграждение. Быть названным перед братьями и сёстрами в списке – великая честь. Эта машина работала не только на обезличенных вложениях.
Легион – создание Тьмы. Он объединил в себе тысячи братьев и сестёр. Каждый член братства принадлежал к определённой касте. Он был свободен ровно настолько, сколько обязан Легиону и Тьме. Взамен полученной силы он обретал цепь на шею. Он был обязан служить Тьме и умереть за неё, если потребуется. По крайней мере, так считала извращённая фемида Адоса.
Когда Хэйду произнёс своё последнее слово, собрание было окончено. Тысячи людей сошли со своих мест и растворились в тени. Смог от исчезновения ещё долго витал в помещении. Лишь два легионера вышли из здания пешком через чёрный ход. За ними, повиливая полу лысым хвостом, поскакал чёрный кот. Мужчины в плащах вышли из Колизея, с трудом набирая в лёгкие разряженный воздух Адоса.
– Хэйду всегда перегибает с пафосом, – протянул молодой легионер, стягивая капюшон и маску. Парень лениво зевнул и продолжил: – Эти собрания всегда нагнетают обстановку, а по факту: Легион должен то, Легион должен это. За этот год я принёс 109 пустотников к ногам Хэйду, а он даже не хмыкнул. Так что плёвое дело стараться для угрюмого старика. Вертел я Легион на пне!
– Лотков, мне послышалось или ты жалуешься на полную приключений и спортивного интереса жизнь? – дружелюбно ответил коллега по цеху. Он так же снял маску и натянул капюшон на шапку. Она покрывала полуседые кудрявые волосы.
Легионер оглянулся на плетущуюся рядом пушистую тварь. Существо, издали напоминающее кота, уставилось на ноги кожаных сверкающими рыжими глазами. Взгляд норовил испепелить противника, если бы он только мог. Подобная сила была лишь пределом мечтаний. Но судьбой ему достались только клыки, способные пронзить плоть до костей, и орлиные когти. Последние раздирали землю, кирпич и кости с упорством болгарки. А так же позволяли котяре подниматься по сточным трубам, бетонным плитам, каменным высокоэтажным зданиям… и по плечу Лоткова в острой необходимости. Попасться под удар, значит обеспечить себе болезненное заживление ран как минимум на пару месяцев. А злился кот довольно часто.
Котяра выглядел, как чёрное меховое чучело, прошедшее химчистку, газонокосилку и все круги ада несколько раз. Проплешины и кровавые подтёки стали достояниями постоянных драк с сородичами и врагами ранга повыше. Лотков иронично прозвал его Пушком, тем самым обозначив себя в глазах кота вечным врагом. Кот был предан лишь Хозяину, хоть периодически и оспаривал данный факт.
Внешне Хозяин, друг Александра, напоминал больного на пороге смерти: сквозь тонкую кожу проглядывались сосуды, серебристые зрачки почти сливались с белком, а веки были напряжены. Его глаза совсем не подходили возрасту. В них читалась усталость взрослого человека. Он явно пережил больше, чем смог бы выдержать любой ребёнок. Седые волосы парень убирал под капюшон. Сколько Александр его помнил, он всегда был в шапке: когда выходил на улицу, когда ел, когда спал и даже в обществе на крайний случай заменял шляпой.
Раньше его звали Реймо. Он – визор и «умер» около двадцати лет назад, когда родители вручную перерезали и зашили сонную артерию. Страшное зрелище для обычного человека и простой ритуал для визоров, в вольном переводе Адоса – детей Смерти. Отец по обычаям их расы учил молодого Реймо избегать ярких чувств и сохранять каменное спокойствие. Увы, не смотря на маниакальное увлечение некромагией, некромантией и других соседствующих со смертью способностей, что похвально, парень рос другим: честным, открытым, впечатлительным. За это его скинули в Адос, как бракованный товар.
В Лоткове, по праву рождения носящем фамилию Мортем, он нашёл лучшего друга и проводника к жизни, избавляющей от соседства с полуразложившейся тушей и толпой пустотников наперевес. Александр показал, как можно адаптироваться к незнакомой среде. На Тэрре Реймо сменил имя на Роман Вернадский, подавляя сущность, и прикипел к нему, насколько это было возможно. Одно только никак не искоренилось из человека, воспрепятствовавшего суровому воспитанию отца. Роман уверовал в радикальную правду. Никогда не скрывал того, что рождалось в голове, не мог даже лукавить. С людьми складывались странные отношения. Его боялись. Зато с живыми мертвецами, жнецами и некромантами найти общий язык не составляло труда. Он овладел тёмной магией ещё в Адосе и научился выживать в условиях, в которых тараканы крутили у виска и поднимали лапы.
– Ты же понимаешь, что я привёл тебя на собрание только для прикрытия? – спросил Лотков, окидывая полупустынные улочки. Верхний Адос никогда не славился красотой, но Дипал, столица Адоса, вполне подходил под его стандарты.
– Канцелярские крысы Хэйду уже писали нам гневные письма, – сказал Роман, по пути превращая кактусы в засохшие стручки. Простые мелочи, убивать живое, недоступны на чужой земле в полной мере. – Мы пропустили четыре собрания. К тому же я последний раз приносил ему жертву месяцев восемь назад. Что ты задумал?
– Для начала скажи, для чего ты взял с собой Пушка? – спросил Лотков, отмахиваясь от назойливого кота. Тот, прекрасно понимая, что его честь оскорбили одним лишь именем, воинственно направился к обидчику и вскарабкался по одеяниям вверх. Ловко цепляясь за плечи, кот вгрызся в плечо Александра.
Лотков, прикладывая усилия, сорвал его и отбросил на сухую землю. Кот зашипел, предупреждая, что следующая обида будет последней.
– Сам виноват, – холодно подметил Вернадский, любезно приглашая животное на плечо. Дождавшись, когда кот, как по дереву, вскарабкается наверх, визор двинулся дальше. – Он не любит это имя. Кот захотел вернуться домой хотя бы на время, и я взял его с собой.