- -
- 100%
- +
Есть только вжатый день – автопортрет.
Сам стал я мерой подлинной – тому
Искусному восторгу, чтобы – явь
Мне мило улыбалась – на работе,
На кладбище, что воин я – к умам,
Что жив – пока ещё не отойду
От странной мне привычки – умирать
За тело неосознанно, что – вижу
В том даль вопросов – будто ненавижу
И свойский казус – между бытия.
Уже минуло пятьдесят мне – лет
И вдаль украли мой – автопортрет,
Уже искусно провели – черту
И я не вышел мудрецом – к тому
Пораненному личностью – пределу,
Но стал себе я филигранно – врать,
Что движу только солнечным – лучом,
А он мне отвечает, что – почём,
И ждёт той встречи – на другом краю.
В цене не привязался я – на слой
Своей свободы в личности – плохой,
Но жаждал много вещности – к лицу,
Когда бы зазывал ещё – друзей
На бледной формы вечеринки – дней
И там кормил бы страхом – супостата,
Что жду ещё расправы, где – не надо
Искать мне пищу – в трезвости своей.
Мне шло то время в Гамильтоне – в час,
Когда бы мухлевал – с одной слезой
Я только лишь, притронувшись – к иной
Вопросом ниже кальки – быть как все
И этим утверждать, что – небеса
Мне также разложили – пуд вестей
И больше не хотят убрать – глаза
От слов внутри проказы – для друзей.
Набрал я в рот воды и – нипочём
Сегодня думал принимать – свой рок,
Но он не принимал моё – чутьё,
А только будоражил – между строк,
Что стал фривольно – говорить «прощай»
Я женщинам, с которыми – вести
Хотел там было разговоры – лет,
А только Марта мне – искала свет
В той позе обличённой – подо всеми.
Терпел я свой недуг и вот – прорыв,
Мне вышел сам навстречу – мой укор,
Как сын от Марты – в прошлом, чтобы я
Увидел этим будущее – вскользь,
Чтоб нянчил свет прохожей – пустоты
И видел там себя, откуда б – смог
Играть внутри фатальности – со строк
От той в глазах формальной – пустоты.
Он был похож и на меня – под вой
Фамильной меры странно – волевой,
Назвали его Мелвин – между глаз,
Как будто этот сувенирный – страх
Не может выше прыгнуть – ото льда,
Но ждёт моей строптивой – полноты
Сказать ему – то прочное, что ты —
Уже забытый поводырь – минуты,
Черты – не говорить одной судьбе,
Что в прошлом, как подлец – на синеве
Узнал Кирилл – кто сам себе вокруг
Той формы обольщения – за муку,
Когда и Марта видела – впотьмах
Мой день сегодня странный, что и я
Давно переживал – любви исход
И бредил формой смысла – бытия.
Мне там сказал мой Мелвин, что, увы,
Он будет сам расти уже в – Европе,
Что вдаль уедет к призракам – на мир,
В котором станет гордо – упрекать
Своих в душе родителей, что – мы —
Такие были странные – без тени
Сегодня измеряемой – длины
В практичности культуры – поколения.
Учёт моей фатальности – не вник
В ту каверзу и я опять – поник,
Забрал загробный примус – бытия,
Чтоб звать сегодня миром – это я,
Где можно было ветром – поманить
Ещё свободный лист – и пережить
Одну себе оценку – между счастья,
Что мой ребёнок выберется – сам
И даст ещё простить – любовь себе
За эту форму крайности, где – я
Отдал почти полжизни, чтобы млеть
К одной своей прохладе – и хотеть
Убраться с той Земли, что не дала
Мне счастья – между призрака тому
Сегодня мифу странного – руля,
Что больше я над смертью – не иду,
Не подвываю в качестве – укора
К свободе риска, что – не обойду
Той мании сюрпризы жизни, где
Блистал бы формой сложной – на огне
И точно разворачивал – свой день,
Чтоб смыслы строже им – не пережить.
В одной душе я радовался – взглядом,
Что был не гож себе – и этим рядом
Внутри не унимал мечты – примету,
Над сном которой снова – обмирал,
Что сон мужской и тихий – господин,
Когда играю в призраках – ответа
Я перед этой высшей формой – лжи,
Чтоб только не пророчить – ничего,
Не ждать ту власть искусного – меча,
Что буду понимать – себе упрёком
Я снова метафизику – войны
И греть искусство близко – для себя,
Что каждый смог бы мёртвого – поднять,
Но там меня понять – уж не сумел,
Ведь жил я возле кладбища – и млел
К искусству просторечий – под нутро.
Не очень обижаюсь – в черноту
Своих миров доселе – многогранных,
Что пользой разворачивал – я ту
Спокойную под стрелами – любовь,
Когда не тонет страхами – мой путь,
Но вижу я, что завтра – не осудит,
Зарыв покой, как медленное – я
Куда-то вдаль меж – тысячных оков,
Им снова в Гамильтоне – умирал
И звал искусство долгое – в глазах,
Когда бы можно говорить – в себе,
Но думать этим в общество – умами,
Вновь стойко притворился я – «никто»
И вышел в эту дверь, что не заметил
Мне даже слабый в сердце – идиот,
Что пользой снова буйствует – и ждёт,
Что я внутри там нынче – не найду
Сегодня выход – к правилу в мозгах,
А может к расстановке дел и – лет,
Где жизни обращал бы – сонный след
На ту свою – пропавшую семью
И видеть ей не мог, что обижал
Я там своих сестёр и братьев – лишь
Остался самым малым, что – в глазах,
Завидев даже самый старый – страх —
Я прячусь – под единство и пою.
Как мелко это поле ран – намедни,
Как душно стало между – берегов
Угнаться – для прощания веков,
Пока народный выдох – не уснул,
Пока я только жду – по перекатам
От Марты – свой звонок и не могу
Угнаться – этой старой мостовой,
Где мы брели под каверзу – на вой
Отжившей форме слова – по любви.
Но стар я стал и жив ещё – к примете,
Что странной волей – будоражит душу,
Что близко не даёт найти – сугроб,
Чтоб снова в снег искусственный – вести
Один и тот же – малый разговор,
Одну любовь, что я могу – послушать
За прииском морального – угла,
Чтоб там и оказаться – между стен.
В своей квартире, между островов,
Как между благ морей и – перерывов,
Что ждут мои участия – быть здесь
И снова провести – фантомный бой,
Нажав на плаху – собственного счастья,
Что больше так укрыться – не могу,
Но важностью веду – одно лишь «но»,
Чтоб тонко обещать себе – тот рай.
Им выжил я и стал – судьбой тягаться
За ложный вызов к правилу – людей,
За ту свободу, может – понимая,
Что нет её на кладбище – ролей,
Как нет в себе искусственной – болезни
Узнать, что род твой грешен – и дано
Ему в тоске искать – успокоение,
Так близко и под страхом – горячо.
Мне сына было в суматохе – дней —
Не жалко, не обидно – говорить,
Что вымостил он сам любви – зерно
И там нажил проблемы – до укора,
До страшного суда – в вопросах кто
Им стал отцом иль в жадности – своей
Кто выше этих горе страхов – для
Искусной формы времени – в себе?
Вся жизнь моя прошла – так очевидно,
Что больно в смелой пользе – укротить
Ей жалкий нимб фатальности – в руке,
Чтоб где-то плыть – на этом облаке
И звать ту роль последнюю – в нутро,
Что только лишь развод – не упустил
В сатире слов – притворствовать уму,
Как близок был я к лоху – одному
И как однажды укротил – свои
Глаза – за обожанием быть правдой.
Что собственное право – снял себе,
Как женщину из милой – темноты,
Как возраста принцессу, где и – ты —
Могла бы стать – капризницей из морга
Моей фатальной порчи – выбирать
Ей ложный квант и умысел – в глазах,
А после за искусством – забывать —
Кто ты такая здесь, чтоб отдохнуть
От суматохи пройденного – дня,
От роли первобытной, где меня
Не знали даже выше этим – в дрожь
Враги моей обыденности, что ж —
Я просто сам налью себе – под рок
И виски в этой пользе – быть к лицу —
Себе в душе – вместительным пророком,
Чтоб дать свободу – только от души
И ей не плыть по суматохе – лет,
Не к счастью выбирать – плохие сны,
Где грезят только большинство – умов
И спать мне не дают, когда бы сам
Я был на этом выше – между часом
Искусства сложных ран – и закоулков,
Прожив на сердце – маленький облом.
Залихватский роман о судьбе
Я не знал, что сегодня нашёл – потому
Этот уровень слёз, этот опыт уму,
Что рукой дотянуться – его не могу,
Но увижу восход – на другом берегу,
Сквозь заросший – шалман и укор,
Сквозь минуту – в тоске между нот,
Где-то в тихом обрубке – культуры себе.
Там, где я – никого, и минуты идут,
Там, где много журчат – уникальные сны
Нет безбрежного мира, а я – не у дел
Выбегать между опытом, словно ему
Выше в землях – ступаю и жду по себе
Слов ту ясную проповедь – будто летаю,
В Луганвилле и просто – его нахожу,
Чтобы выключить сердце – совсем.
Отвезла меня в прошлом – сюда же, увы,
Вся моя долгожданная в звоне – родня,
Весь мой тигр и семейство, откуда ему
Благодарностью вышлю – тупую фигню,
Что стою я на острове – между огней,
Где прибрежный фитиль, что могучее я,
Что внутри всеобъемлющий ветер – на мели,
Где ему там не сесть кораблям – по умам,
Только прыгать по глазу и – сном выживать,
Сколько можно в сердцах, покоряя восход,
Сколько ждали сегодня – реальностью тот
Обращённый цемент – между каждым прохожим.
Вот и я прохожу – между слов потому,
Где я жил и бежал – к непригодности лет,
Где и яхта моя – выше проруби дней
И катаю я мило туристов – на ней,
Чтобы несколько сотен – там долларов я
Смог сегодня в карман положить, не стыдясь
И кричать в этой форме, что одна не – моя
Идентичности мель – от такого как я.
Вот и жил бы и жил, а родня моя – вне
Уникальности редкой иллюзии – мира
Проживала в Австралии, чтобы иметь
Там убожество ветхой реальности – возле.
Но у замков круги, а у задницы – слог,
Что есть мочи – в глазах там блестит —
Идеальностью срок – убежать бы куда
Мне в глазах видит рай и сегодня – молчит,
Чтобы выключить свет и – нарыть пьедестал,
Чтобы выше казался и словно – имел там
Много форм идеальных, куда-то глядя,
Чтобы жизни отдать мне – сегодня себя.
Так несчастен я был и всё время – имел
Уникальные шансы в судьбе – между дел,
Что спасая себя – я не мог лишь спасти
Там себя одного – от такого пути.
Только на мель я сел и – немного вдовел,
Быть условным ростком – маргинальности, но
Пребывать в дураках, чтобы жить – одному,
Чтобы время текло – для несчастья к тому
Дню кровавой слезы – прибежавшей извне,
Что, когда я уйду – будет страхом по мне
Перекатами лиц – умирать лишь весна,
Что и в здешних краях – небывалая дама.
Вот сегодня июль, много новых гостей,
Ну а я сам на яхте – в морском берегу,
На заливе, как только – исчезнув ему
Буду временем множить – другие глаза.
Много женщин и много окружностей – им,
Словно голые попки – гуляют под мир
И прядут только слов идеалы – внутри,
Что себе идеальный я сам – позади.
Были в том берега там – прямой полосой,
Был я сам археолог – с недлинной косой,
Что забрёл в этот рай – уникальности тел
И сегодня мне сорок над плюсом – в уме,
Я горазд убегать от предчувствия – лет,
Я горазд предлагать умирающим – яд,
Но и сам я мечтал запастись – темнотой,
Чтобы в будущем видеть – и свой там покой.
Было лёгким преддверием – сна наяву,
Как одна подошла мне иллюзия – мимо,
Звали Сара её, а меня – только Ганс,
Много в жизни умерил – тогда я себе,
Но прелестней не видел – искусственных глаз,
Что спадают на платье в цветочек – сейчас,
Что прядут благородные ветви – в судьбе
И не знают, как дальше играться – в воде,
Только с борта плюют и – не могут попасть
За буйки в инфернальности – это спасти,
Этим жить, чтоб несчастье своё – передать
В залихватский роман – о такой красоте,
Об иллюзии мира – там смело бежать,
Чтобы думать, что снова – корабль по тебе
Будет время держать – и мотивом огни,
Будет формой рожать – уникальности дни,
Словно чувство святое не лечит – порой,
Но и платье в цветочек – заводит в прибой.
Мне сказала та Сара, что может – едва
Стала новой призёршей – такого добра,
Что одна получила в придаток – к лицу
Словом в прошлом, себе в лотерее – уму,
Что в расчёте готова была – умереть,
Словно выигрыш будет – ей силу беречь,
Словно завтра умрёт – от такой красоты,
Где внутри лишь глаза и похожие дни,
Долго выигрыш тратила в мире – она,
Стала сильно богатой – и цепкой уму,
Но несчастной и полной луной – по годам,
Точно выла от степени формы – в аду.
И ещё здесь немного подумалось – мне,
Что внутри привирает та Сара – себе,
Что богатые в море не плачут – наверх,
Загорая на палубе – ножками вверх,
Что идут по ковровой дорожке – тогда,
Чтобы мучить иллюзии – в форме ума,
А народу ведут беспокойство и – мрак
Для любви дураков, где и сам я – такой,
Чуть смотрел на неё – так влюбился и жду,
Что ответит мне Сара – на новом плоту,
Что не сможет сегодня – себе прикорнуть
В этом солнце июльском – и снова смахнуть
Пуд от горести сердца, пока я – живу
И свою постоянную байку – веду
О прошедшем, о детстве – и многом другом,
Где в несчастье не знаю, как выжить – умом.
Я внутри распинался, как мог – для себя,
Я ещё ужимался и хваткой – тащил
Эту смерть современности, чтобы ожить
И блюсти свой надзор – за реальной игрой,
Точно яхта моя «Алладин» – не богата,
Но пристойна и слово влачит – потому,
Что зову я на ней в необычное – чувство
Тех туристов от власти, что снова живу
На морской тишине, на одной перемене,
Где несчастье не может – тебе уберечь
Этот смысл современности, чтобы стеречь
Форму гибкую в образах мира и – тьму.
После в теле обеда – пригласил наугад
Я сегодня и Сару танцевать – на плоту,
На особенной яхте, в которой живу
И веду свой туристский манёвр – наяву,
А потом прихожу я на берег – в свой дом
И играю там в покер, а может – один
Соблюдаю сам словом обет – перед тем,
Что уже рассекретил я часть – по уму
Этой новой Вселенной, но миром – не я,
Не могу вылеплять – потому кругаля
За огромными волнами – вспять для себя,
А играю я в вольности сердца – и жду,
Что принцесса меня заберёт – ото дней
И внутри приласкает – однажды к лицу
Этой строгой Вселенной, что стал безнадёгой.
Так и думал тот Ганс, что в уме – умирал,
Что искал ненадёжные стены – во тьме,
Словно плавал на яхте и что-то – держал
Безраздельное в уровне призрака – нам,
Но случайностью вышел – опять потому
На любви половину и словом поймал
Снова счастье в душе, от которого мрут
Мотыльки в поднебесье и – снова плывут
Для него неба синие тучи – от скал,
Чтобы трогать Вселенной – опять пьедестал,
Чтобы стать залихватской – потерей ума
В этом долгом романе, а может – тюрьме.
После часа обеда там Ганс – проронил,
Что сегодня он может экскурсию – дать
По своей тихой яхте, откуда в – кровать
Можно смело ложиться и опытом – ждать
Мирно завтра, а после купаться – уже
И считать в небе чаек, откуда бы – жил
Там у слов рай небесный и – что-то кричал
От любви постоянного – уровня жизни.
В этом гости уже посмотрели – вокруг
И опять согласились усесться – в себе
За экскурсию в тон представления – слов,
Чтобы долго искать уплотнение – глаз.
После долгой беседы – через жизни часок,
Через два или больше, не знаю уже,
Я услышал сам визг и – немного отпрял,
Потому что увидел, как множество – скал,
Забывающе шлют – свой нелёгкий оскал
И бегут к нам навстречу – поймать уговор,
Что мы можем разбиться – на воле умов,
Потому что уже далеко мы – от берега,
Я гудок дал к несчастью, откуда – сумел
Я послать вдаль сигналом – о бедствии том,
Но никто не ответил мне в этом – углу,
Может все прикорнули на мысе – к тому
Удивлению долгой, июльской – среды
Или времени в пользе, откуда – немел
По итогу случайности – выжить от ран
Я тогда и бежал – в неимении слова.
Луганвилл – был прекрасным наездником мне,
Ну а я был игрок, по которому – сам
Выбивал словом юмор и – меньше уже
Не считал управление – формой восторга,
Что в себе не могу удивлять я – гостей,
Что уже не играю я в числа – костей,
Где бегут мне забыться те люди, а я
Помогаю им в множестве рук – на покое.
Люди стали визжать и пытаться – бежать,
Но не знали, откуда им выть – потому,
Разбежались по койкам, откуда бы – яд
Был им вреден и может – угрюмо богат
Сделать стойкие формы – тогда по уму
И блуждать удивлённостью – долго ему,
Что на море искусственно – сам не умел
Я бежать в одиночестве яхты, а млел.
Вдруг увидел я в небе сияние – в точь,
Мне в над прошлым, напомнившим —
Словом в руках, что могу я – помочь
В этой близкой среде – между роком.
Стала в душу тогда – проясняться игра
И минута в тоске всё заполнила – вдаль,
Что играл я с реальностью мира – один
И не думал о Саре – в такую печаль,
А она мне – возделась на смертном аду
И не может заплыть за иллюзию – ту,
Где я снова влюбился и думал, что мог
Удивлением ждать – инфернальности срок.
Говоря, что на яхте уж – стало темно,
Я уже отвечал, что сегодня – давно
Понимал, что не кончится – эта война
Между светом и тьмой, оттого – пелена
Мне накрыла идейностью – поле седин,
Что уж скоро состарюсь на этом – один
И не буду в любви признаваться – себе,
Только думать, что сам холостяк – на уме.
Сара взвизгнула также – и я посмотрел
На неё, как по взгляду – катилась слеза,
Как блуждали за сердцем – плохие глаза,
Что не могут помочь – в управлении мира,
Чтобы видеть там вдаль – укорение стен,
Чтобы плыть и по яхте – искать имена
Этой древности в боли, откуда бы – плен
Стал мне новой любовной игрой – отойдя.
Я сказал успокоиться нервно – для стен
Нашим гостьям и сам – постоял у руля,
Чтобы больше придать торжества, будто я
Управляю тем временем в пользе – один
И иду – покорять волны в смерти души,
Чтобы будущий ветер – косился назад,
Чтобы в жизни мы жили – опять, как одни
Уникальные формы – бегущего вспять.
Люди сразу опомнились, чтобы – вести
Этот светский предел утомления – слов
И ушли там на ужин, как только – готов
Он был здесь, словно устрицы – между умов,
Покатились из прошлого – прямо на мель,
На прибрежные скалы, откуда – видны
Очертания берега – в полной луне,
Где укромностью вылиты в бронзе – не мне
Уплотнения зарева – в мнительный бег,
Вынимая свой плотности шарм – по руке,
Будто я джентльмен и – такого не пел
Им в сердцах инфернального ужаса – тем,
Не летал по оскомине счастья – туда,
Где завидят свой остров – такие враги,
Что не смогут достать до любви – дураком,
Но попробуют вызнать – себе по-другому,
Эту вошь в преисподней – за новой порой,
Что гордишься ты телом и – этой игрой,
Загорая на яхте, откуда бы – стал
Ты размахом с Вселенную – что перестал
Выть от прошлого выноса мозга – себе,
Что не встретил любовные чары – в окне
Этой мстительной гостьи, откуда – внесу
Дрожь пространного общества – словно несу
Людям большее чувство, откуда-то вдаль,
Где не могут мне тайный удел – передать
Этим выдохом к нервной оскомине – глаз,
Что белею я снова, как парус – на раз
И иду между формой мечты – покорять