Пьедестал для европейских снов – о нас

Современный негодует над –

последним

Современный в затрещине – на бытие

Верит в ветер такого же чувства – извне,

Где катается путник, набрав – эталон

В повседневности долгого чувства – о сон,

Что устал он последнему миру – играть

На гармошке – из личности мелкой слезы,

Что не может уже на кону – понимать

Свой не встреченный миф – обывателя вида,

Но внутри негодует, приняв – этим тьму

Над последним исчадием в памяти – мест,

Где прожил ты свой город и стало – ему

Так надёжно в душе от простительных – снов,

Что лежишь ты в могиле, но мало – умов

Подсобралось под вечностью – этой беды,

Словно сам ты – упавшая часть из веков

В преднамеренной вольности жизни – от слов.

Завсегдатаем ходишь по Питеру – вдаль,

А дожди в незапамятной неге – под тишь

Вьют свой рок попустительства или – вуаль

На мосту, по которому шёл бы – проход

В эту вечности мину, не зная – свой яд

По нутру – от наследственной боли истца,

Где лежишь ты ладонями вниз – до конца

В этом сумраком признанном мире – обиды,

А потом, постояв на площадке – за сном

Ты не можешь свой дым утопичности – внять,

Только ходишь по кладбищу, чтобы пленять

Там родные сердца, где затронул – твой дом –

Это поле идейности – в мир без людей,

Эту воском пропитанной боли – иглу,

Чтобы смерти пронзить утопичностью – в нас

Обоюдную блажь – не спадая к концу -

Перед ночью проклятия в смене – преград,

Вслед за искоркой толщи, минуя на взгляд

Город сумраком вдаль поднесённой – слезы,

Опыт мужества в том, не кривляясь – уму,

Как заснеженный ком в голове – потому,

Что не можешь ты стать обывателем – лишь,

Ты в предъявленной боли уже – постоишь,

Чтобы снова ночной себе свет – приоткрыть.

Где бы спала луна в твой заброшенный – мир

И таилось там сумрачной воли – клеймо

Перед новенькой пользой – управить давно

Разобщённое общества вдаль – от каприза,

Что в уме европеец ты стал – для меня,

Но по русской равнине идёшь – через мост

Необученной дерзости ныть – будто хвост

Ты забыл от придирчивой воли – на грусть,

Где не взял бы себе тот спонтанный – пример

За наследственной ношей и видом – вокруг,

Чтобы стал Петербург, как затерянный друг

Из под каждого мира торчать – на ладу

Музыкального чувства на странном – ходу

По асфальтовой бренности в лужах – едва

Ты обучишь свой мир поднимать мне – за два

Этих слова – тот день или низменный хруст.

Чтобы видел опять современностью – грусть

Ты в глазах обоюдной придирки – к судьбе,

Точно дама твой мир обручает – под визг

И не любит, что видом ты стал ей – артист,

Но искал бы подземный надзор – от любви

И скроил свой потерянный космос – на два

Обожаемых средства – искать там года

В городском постаменте причины – для чувства.

Принцип мести правовой

тоски

Не в принцип за обыденным – пером

Вонзил свой нос, как малым топором

Ты вдел клеймо такого же – восторга,

Подняв и тонны умысла – под визг,

Где видишь правовой картиной – вниз

Ты мелкое бахвальство от – примера,

Где будущее мира в цвете – сером -

Устало смотрит на тебя – в отвес.

Ты им пытался вжиться – без оценки,

Ты стал, как правовое толка – мерно

И дух твоей особенности – в метре

Уже летает в радости – быть первым,

Чтоб вид понятной древности – померить,

Как платье от давно закрытой – двери,

Где месть всё не сбывается, но кроет

Внутри фантазий будущего – кровлю.

Мне стала там она предметной – кровью

И слышен час на отношении – звонко,

Что будит дух российский этим – утро

Оно одно, как будто в память – будкой

Устало вылепляет светоч – в манне

За редкостью алмазной блажи – ранней,

Где в принцип превращаешь ты – приметы,

Не дав вопроса в тонкости – ответов,

А просто разбивая хрупкий – космос

Над ревностью по русской – атмосфере,

Над древностью фантастики, где – имя

Уже давно в писателя там – вверит -

Загробный вид от непомерной – кладки

И будет жить под надобность – угадке

Там век земной, а может – раскидает

Вопросом стиль потребности, где тает

Уже другое чувство в смелой – сетке.

Прожил ты этот мир фантомной – боли,

Упал под космос личности – над ролью

И слышен час от мести – первозданной,

Что хочет быть тем робким утром – или

Искать предвзятость линии – по смыслу,

Где стонешь ты на встрече – будто стало

Мне видом утро – к роли пьедестала -

Как памятник в задетой боли – чувства,

Где я его не вижу – только в космос

Веду оценкой мир свой русский, чтобы

Он вдел сегодня заданный – источник

И стал там правовой тоской, что прочит

Мне тело в человеческом – обличье,

Как стержень от весов, где правит – лично

Фантом – внутри не меркнущего ада,

Что день пустой, как делать в том – не надо,

Когда задел он в мнительности – к склону

В повторной мести – будто бы по дому

Ты ходишь в час ночной и – без одежды,

Как ветер европейский в стиле – прежнем.

Наследник преимущества –

упавшего в воду

На цепь из под последнего – руна

Ты видишь след таинственный – едва

Там стало меркнуть зарево – причины,

Как стать уже на обществе – мужчиной,

Чтоб снова вдаль не падать – на истому,

А может на ряду привычки – в воду

Уже не окунаться перед – чистой

Потребностью в глазах минуты – рода.

Наследник преимущества – под мнимой

Сегодня далью мужества – ты видишь,

Где стал под сном Москвы уже – привитый

От зависти такого хода – в чувствах,

Где сам упал под воду – притязаний,

Но веришь в европейском духе, чтобы

Один ты стал потребностью – от рода

Сегодня принимать свой вызов – личный.

Спадает ветвь оливы – над преградой,

Увы, доселе греческой, что – рад бы

Ты стать уже новинкой в воле – мира,

Но стал бы прыгать в воду – словно эра

Устала вдаль практичного – кумира

И видит лишь в потребности – истошно,

Что вепрь спадает в ревности, как сложно

Угадывать там путь надежды – ровный.

Над небом идеальности – за кущей

Манерной боли личности – под сущий

Придаток форм апофеоза – в мнимой

Потребности страдать под соль – Вселенной,

Всё время прикрываясь в космос – дружбой,

Что видел европейский стиль ты – мирный,

Но пал под воду мужества – за душной

Сегодня оконечностью быть – миной.

Стоять и верить в разнице – на водной

Преграде чистой совести, что радость

Уже – мужская прочность от невзгоды

И рок внутри фатальности – для моды,

Но ты её не видишь вдаль – понуро,

Ты стал, как европейский стиль – фигуры

Всё время бредить в пустоте – привычек,

Как образа наследник в прочной – выемке,

Как дух, в котором манией – под слово

Ты видишь время греческое – в нимфах,

А те тебе спадают в дар – знакомо

И ждут потери мучимой, что прежде

Ты выбыл в стать проблемы – безнадёги,

Но выжил бы на редкости – устоев

В примете языков, но всё же – воешь

Внутри своей обычности – манеры.

Упал под воду и молчишь – на марке,

Устал, не принимая вдаль – помарки,

Но ищешь европейский светоч – душно,

Зажав в руке свой образ – закадычный,

Чтоб стал он только временем – на личном

Сегодня взгляде обоюдой – маски,

Где лис уже играет в колкой – жажде

И ждёт там под водой – управить жадно

Наследник от потребности – за каждым.

Доказывай лишь первую вину –

остатка преисподней

Где опять по наивности – на перепутье

Ты запал по посредственной ноте – из муки,

Где стоит твой ответ и немного – неточно

Ты доказывал первую ночь – будто ровно

Там оставил свой мир на кону – привидений,

В публицистику вверил, однако, свой гений,

Но от первой вины в полосе – преисподней

Ты не годен в нутро обоюдности – моды.

Как на слове писателя манит там – маска,

Ниспадая под лист на осенней – примете,

Поставляя в зародыше нового – сердца -

Это утро в подборке иллюзии – света,

И на взгляд ты остатком сминаешь – манеру,

Приготовив там цвет современности – если

Ты молчишь на готовой обычности – смены,

Вслед потребной иллюзии – возле примера,

Чтобы ночью стоять на обратной – минуте,

Постигая свой первый подъём, как и утро

На конечности мужества, где ты не верил,

Что закрыты те ловкостью образа – двери.

Мне устало там хнычет равнения – призрак,

За которым мы тенью ходили – под днями,

Как под сном Петербурга – ласкали там листья

Снов прямую гряду в идеальности – чистой

И внутри нелюбви к обоюдному – солнцу,

Чтобы жёлтое зарево в тонкости – света

Там корило мой мир долгожданный – привета

И, отнюдь, не давало от ловкости – мира.

Где и сам доказал ты ответ – по Вселенной,

Понимая свой мир удивлённого – кроя,

Где вины то и нет, но упитанным нервом

Ты дрожишь, поставляя свой светоч – удела,

Как в мужском обаянии сверлишь – на месте

Мой пейзаж и готовое юмором – к миру

Обстоятельство – быть нам иллюзией вместе

И потом проходить, как по видимой – крыше

В удивлении Питера, как бы – по стройной

Преисподней внутри – перед кругом сомнений,

Что забыл ты в лице на себе – привидение

И уже не оценишь там гиблое – в мысли.

Ты провёл этот день, не гуляя – минутой

В настоящем, отсвеченном миром – пределе,

Но утроил свой миф обоюдного – в крыльях,

Окрыляя мне смыслом природное – время

Или тело, как новой весной – через мысли

Я пройду в расстоянии путь – преисподней,

А потом в петербургской весне – поднамечу

Этот слой уникальности нового – встречей,

Где пройти мы должны – вслед минуты обратно,

Понимая то утро, как надобность кванта

Понимает мне стиль укорённой – равнины,

Под затерянной ловкостью быть – на портрете

Только первой виной или первой – утратой

Между искоркой счастья прибрежного – завтра,

Где в тиши преисподнего рока – за дружбой

Ты внутри сосчитал этот мир, как от маски

Постигаешь там редкий алмаз – по минуте

И стоишь, точно русское утро – в фигуре

За давно незамеченной древностью – мифа,

Где и стал преисподним ты сам – будто лихо.

Склочность рабской фортуны

Мне минует уже на ответе – вопрос

И интригой под кучу придирки – зовёт,

Чтобы крайнему космосу видеть – полёт,

Над которым ты стал бы играть – на кону

Эту маленькой пьесы – умильную тьму,

Где в любви человеком ты стал – на удел

Поколения ревности сдобренных – дел

И не просишь уже покоряться – в тот мир.

Но одна я не вижу по рабской – стезе -

Этим флирт в разновидности долгого – мира,

Там иду европейской тропой, где – обит

Всё мне памятник долгого стона – по ветру,

Может стал он английский, а может – тропа

Стала в мир мне и финской природой – на песне,

Только в общество током уже – не приду,

Чтобы выделить рабский ответ – на беде.

Он уже устоялся под новой – толпой,

Как внутри человеческой, сдобренной – видом

Мне проводит ту склочность фортуны, а – я

Проведу этим новое поле – из дней,

Где в пути проявления общества – вижу

Снова новый тропой нигилизм, как примету

Символической статности – между поэтом

И расхожим сомнением в призраке – пут.

Как бы ставя глаза идеальности – тут

На конечный упор – между каждого вида,

Что устал ты, как раб и не ноешь – по мне,

Только снова глаза опускаешь – в ответ,

Показавшись сегодня под час – на обиду -

Мне уже – европейским устройством на этом

Обоюдном предмете реальности – где-то,

Где не любишь ты космос от сердца – людей.

Как внутри там фортуной сегодня – летаешь

И под пеплом иллюзий наверно – не знаешь,

Что и космос твой снова унял – мироздание

Над природой такого под слово – создания,

Что утратил ты вечностью сон – обелисков,

Но в фортуне ведёшь свой спокойствия – призрак,

Загоняя врагов, как на русской – примете -

В постоянный разгул обстоятельства – сердца.

Этим склочное время потому – не увидишь,

Но по рабскому сердцу, играя – на рисках

Ты уже – постарел бы в одном на ответе,

Мне придя в постижение внутренней – жилы,

Где не веришь ты сам, как умело – прожили

Мы градации серого солнца – под маской

И уже не ведём там обычные – сказки,

Но угадывать можем фортуну – по смыслу,

По английскому року, а может – за точкой

По немецкой критичности – быть одинокой

Утопичностью нового Рима – за ковкой

Беспредельности жизни – прождав на изысках

Свой пути европейский источник – морали,

Вслед за рабским ответом, что ужас – не дали

Там оценки стараться играть – на пределе

В мироздание сцепленной вольности – клетки,

А потом понимать за фортуной – причину,

Что когда мы рабы – между ловкостью мира,

То стоим и не верим, как падаем – низко

На другой обстоятельству смерти – изыска.

Над этим миром – не для тебя

Не для тебя – уже ушёл подъём

Всемирной воли правила – единой,

Не для того раскрасил словом – он

Твой сердца идеал – в понятной мгле,

Что ходишь ты один – в такой судьбе

И весь уже не прошен – на неделе,

Как вдумаясь ты жил – в одной постели

И выл от полнолуния – под гроб.

Куда бы стал ты миром – невпопад

Играться бы за призраком – скелетным,

Что мило входит в шкаф стенной, увы,

Чтоб там подраствориться – на удел

Покорности всеядной меди – стрел,

И вынув смелой данности – изыска -

Почти там раскидать свой светоч – глаз

Над редкостью фамильной боли – в нас.

Что ходим в той среде – уже постыло

И плечи расправляем в смерти – криво,

Подняв зерно изысканности – в бледном

Доселе диалекте будто – к бредням

Ты сам стремился стать сегодня – ядом,

Покорным видом джентльмена – рядом,

Что холишь свой остаток – по коварной

Мне юности прождать тот ветер – вдаль,

А может в синем цвете – на фантомной

Отмеренной критичности – природы

Устать сегодня в множестве – у рода

Такой вот воли близости – к народу,

Что выл твой волк от старости – упрямо

И звал в глазах обычностью – приметы,

Где жив ты сам под маской – диалекта,

Но сном не водишь призраки – в шкафу.

Они сегодня в мир одни – приходят,

Снуют, когда бы миром – распласталась

Обрывками – там ужасам вся тайна,

Что мне одна теперь в лице – досталась,

А после в ровной зрелости – причуды -

Ты выманил бы тот проворный – рядом

Мне вид – под европейским, милым взглядом,

Что тонет в тишь такой вот – синевы,

Когда уже людское поле – в числах

Там может видеть, где уже – устало

Тот мир – не для тебя природой стал бы,

А только перед ревностью – людей -

Он вылит в бронзе будущего – слова,

Он – памятник и воет в дар прилюдно,

Но ты ему не тронешь мифом – утро,

Где сам вопросом стал – в своём шкафу.

Увы, опять настиг природой – фатум

И ждёшь, как верный пёс, мелькая рядом,

Чтоб жизни подсобрать отныне – маску

Над ревностью тропы, когда – несмело

Провёл там дождь – осмысленное чувство

И осень стала ревностью – подсказки,

Что мир не для тебя, где – перестало -

Уже играться под судьбой – там право,

От слов придворной наглости – за светом,

От лично европейской жажды – слова,

Где пуск уже под грацией – нажала

Там ветвь чутья на обелиске – в гроб.

Отпустит сон в свою химеру

Отпустит на приглядное – внутри

Тебе в годах – забыв о том химера,

Что видом ты побил чутьём – пари,

Что нет под формой здравия – в уме,

Но сон в своей скульптуре – превратив

В давно любви заношенный, как имя

Источник – ты летишь, ещё прибив

Там редкий казус в мысли – для меня.

Летать не больно смыслом – от ума,

Когда больна уже в годах – химера

И прячет скользкий ветер – из окна,

Набрав там горстью медленное – вниз

Тебе лицо, чтоб верить – будто завтра

Ты выключишь тот опыт – постоянный

Во сне, а может будешь, как – химера

Играться в пользу лучшего – под стих.

Сегодня опустил в глазах – однако -

Ты сон своей манеры в день – российский,

Сказал, что хочешь быть – на перекатах

Влюблённым делом будущего – вниз,

Но катишься, как камень – под обрывом,

Склоняя дух химеры между – видом

И пущей осторожностью – под нервом

Внутри скульптуры внешней формы – лиц.

Одним мы там остались жить – и верить,

Что будем ждать на опытах – химеры,

А может вдетый, солнечный – отшельник

Нам выстрелит в ту пору – прямо в грудь

И стает формой мысленного – сердца

Внутри задетой детскости – от меры,

Где боли можно просто здесь – раздеться

И выключить свой внешний кабель – мест.

Опустит сон в глазах – скупые нервы

И мы стоим, набрав внутри – от крыши

Всё только лучшей близости – примеры,

А может видом диалекта – случай,

Где вид от зла политики – не кроет

По внутренней фатальности мне – мысли,

Он просто будит солнечное – вровень

Одной свободы быть сегодня – чистой

И белой невозможностью – под липой,

А может там под дубом – по обходу,

Сказав, что нет такого вида – мира,

Как будущее в счастье между – входа

В российский полдень внутреннего – света,

Что трогает поодаль смертной – гальки,

Когда ты сам в Неву проходишь – бурно

И там же отрезвляешь миром – кальки,

Как будущие светские – открытки

И светоч формы равенства – под тихой

Сегодня необычностью – прижиться

Внутри морали здешней, не привитой -

К культуре форм изысканности – рока,

К возможности украсить сон – пророка,

Пока он видит вдаль сегодня – меру,

А может смысл внутри – любви химеры.

Гипнотический жрец внутри –

оправдания

Я тебя забрала в гипнотический – рай,

Будто сам он не может тому – умереть,

Я играю ладонями вверх, как и смерть,

Что не хочешь бояться внутри – у окна

Берегов – между личностью или виной,

Осторожность – за прошеной маской одной,

Говоря, что ожил ты сегодня – во мне

Между именем боли и сказкой – в огне.

Оправданием слабо твой меч – стерегу,

Не убавлю за письменной ношей – руна,

Но оставлю там низменный город – такой,

Где не будешь оставлен ты сам, как изгой.

Он не может играться внутри – от окна,

Он не жрец, где тебе посылает – вину -

Это поле реальности – жить на кону

Иллюзорного прошлого в мифе – однажды,

Но и ты забираешь мне повод – вокруг

Окаймлённой расщелины мира – впотьмах,

За гипнозом моим, что считаю – от ста

Этим уровнем правила быть, как и – стих

В запоздалой игре – между множества лиц,

Между истин и падали в талой – вине

Социального розыска, чтобы – ко мне

Подошёл ты наверное в памяти – близко.

Оправданием полным уже – не стою,

Будто жрец оробел на такой вот – игре,

Он устал и немного не ищет – свой рай,

Предназначенный в пользе уже – забывать

Оправдание права – над собственной тьмой,

Что не можешь ты Землю покинуть, увы,

Без идейности прошлого – в мир претворив

Свой фатальный ответ на кону – этой силы.

Что блуждаем мы обществом – мимо меча

И стоим, сосчитав там по роскоши – лет

Всё до ста или большего чувства – в ответ,

Где уже ты не русский, а может – поэт,

Где виной постарался ты звать – берега

Из непрошеной маски сегодня – врага,

Но уладишь свой свет подсознания – сам

Между личностью прошлой и мифом – ума.

Показавшись на свет между именем – вдаль,

Покоряя рассветы под новой там – тьмой,

Понимая, что вечностью снова – немой

Ты за Питером ищешь тот мир – огневой,

Постигая там слово в изменчивом – сне,

Понимая гипнозом, как старый – моряк,

Что конечное общество стало – в вине

Проявляться за мысленной новостью – так.

Ты бежишь, не взывая по мифам – ручьём,

Словно жрец в безысходности думать – о том,

Что уже ты – вещественный берег руки

И катарсис из нового тела – строки,

Где украл ты реальностью мира – загон

Из последнего чувства, но вышел там вон,

Чтобы слов петербургское поле – иметь

Между счастья гипноза под личную – смерть,

Проявляя там страстное поле – вины,

Понимая, что стал ты поэтом, а – я

Понимающей буду бежать – от углов

Этой роскоши светлой болезни – туда,

Где бессмысленность машет уже – за тобой,

Проявляя гипнозом всю сущность – руна,

Словно тысячный берег построил ты – свой

На конечности света под миф – боевой.

Мысленный посыльный – за

Землёй

Мысленно не водишь – вдаль Земли

Мне тот старый почерка – мотив,

Мысленно уводишь сквозь – огни

Вешний случай выделиться – в них,

Как другой потомок между – глаз,

Где не встретил ты судьбой – ведя

Мне сегодня – древности приказ,

Но оставил тот проворный – глаз.

Смотрит он по правилу – наверх,

Видит дух особенности – злой,

Внешней болью понимает – стих,

Чтоб послать там мир себе – на вой

В точечной, разбитой неге – фраз

Между вечной схожестью – от мук,

Как гадатель в редкости – меж нас

В жизни приготовленных – разлук.

Мысленный посыльный светит – мне

За особой важностью – меж фраз,

Он считает в памяти там – звук,

Как сигнал простить сегодня – рок

Или внутрь там выделить – предел

В сердце, что оставил миром – ты,

Как посыльный времени – под тьмой

В ревности – быть почерком иной

Мне внутри дороги в каждый – край,

Что уже Землёй не вижу – слёз,

Внутрь не покоряю светоч – глаз,

Но зову посыльным каждый – раз -

Я тебя, чтоб выстрелить – в тот свет

Или ночью в ревность между – глаз,

Чтобы дух астральный в важной – тьме

Мне провёл бы личностью – приказ.

Он уже пришёл, но вылит – в смерть,

Как загробный стиль, минуя – факт,

Как природа личности – прожить

Миф своей потребной боли – в нас

Или в слове выдумать свой – ад,

Чтобы стать посыльным в смерти – вдоль

Меры смысла, что почти ты – раб

Быть сегодня в почерках – там злой.

Время понимать в сатирах – глаз,