Пьедестал для европейских снов – о нас

В памятник воли на этом превратно – молчишь,

Или идёшь, чтобы думать уже – без меня,

Словно ты сам на цепи проявился – в магнит

Пользы в глазах совершенного облика – дня,

Но обглодаешь ты кости уже – без меня

И напророчишь там искоса – слову ответ,

Были не против присутствуя, но – уводя

В редкий ответ постановочной – формы обид.

Там я сегодня застыла, как мумия – глаз,

Вижу в себе совершенный на теле – приказ

И расстаюсь, будто стала на небе – звезда

Мне – полноценной любовью на обществе зла

Прыгать и ночью корить – удивлённо в ответ,

Как на итоге ты в облако видел – тот свет

И понимал бы идейное общество – вниз -

Этому прошлому возрасту прыгать – под мир

В масках идей расторопного мифа – вдвойне,

В личности прожитой долго, а может – в вине,

Где обстоятельству ты не проводишь – сюжет,

Словно устал бы на привязи – мерно в ответ

И постоял бы на площади – этого дня

В серой своей монографии плоской – души,

Где на аллее критичного возраста – мнят -

Этим твои – современники, будто хотят

Дать тебе слово плохое – на теле из грёз,

Выбить судьбой обоюдный потомок – уже

В нажитой плоскости мира, откуда – погиб,

Ты, начитавшись ролей – из затопленных плит,

И подписав этим имя – напротив души

В мелкой своей сюрреальности или – водой

В точечном ритме фатального образа – жить

Временем после такого финала – в огне,

Где, как на площади ты постоянно – один

В питерской гамме манерного поля – огней,

Где не уводишь ту оторопь, как – уходил

Твой монолитный актёр – из затерянных длин,

Будто он сам и не видел уже – от идей -

Плоского мира фантомов, а может – углов

В низменной боли такой вот раскраски – ролей.

Как на актёрском плато ирреальности – дней

И в безобразном исчадии думать – вдвойне,

Над городским постаментом, что спало – уму

Мне удивление вылить там прозу – на дно

Общества долга кривого, откуда – давно

Вижу я сотни таких облаков – между стен

В белой твоей веренице – из мира в проём,

Что обстоятельно буду над верхом – цены

Верить о прошлом и снова его – измерять

В слове уже постороннем – напротив вины,

Падая в сотни таких облаков – между стен

Риска прожить Петербург и не видеть – его

Сложные небу глаза – на цепи одного

Поля внутри от идейности, чтобы – окно

Стало и мне постановочной долей – игры

Верить, как там человеком – устало веду

Эту твою постоянную рознь – на окно,

Где интересно мне, думая – вылить туда

Прошлое слоя оценки и медленный – рост

В памяти слова асфальтовой боли – угроз

Или внутри от печальности – образа нам

Сделать три шага назад – обоюдно на дно

Прожитой боли доверенной искры – огня,

Что постоянно я думаю в призраке – слов,

Где на цепи ты не любишь сегодня – меня.

Где постоял ты наверное в памяти – гроз,

Как отношение прошлого – между веков

И в безымянной расщелине ставишь – уму

Ты – постоянное имя, прижав тишину

В розыске камня из серой критичности – глаз,

Пользуясь мерной затрещиной, как на огонь

Ты выводил этим небо – под сложный приказ

И обстоятельству думал, что можно его

Снова понять – из пути обезличенных мест,

Цепью на маске ты сам – не простишь никого,

Не обязуясь продать удивление – в нить -

Этой плохой нам погоде – сегодня винить

Прожитый ад, за которым уже – никого,

Нет там в руках утончённого поля – руна,

Только за птицами стала видна – тенета

В маятник большего чуда, а может – окна,

Где за погодой ты вывел сегодня – глаза,

Точно из облака в мерной природе – вещей

И безымянного поиска светят – за два -

Этим в душе постамента – увидеть давно

Лик Петербурга – в заношенном призраке нас,

Словно мы стали вникать на эмблеме – цепи

В разный прогресс отношения – время понять

Или уверить там путь благородной – слезы

В общей фатальности нового признака – жить,

Как на душе европейской критичности – лишь

Птицы на взгляд мне уносят сегодня – дожди,

Чтобы пробыть этой осенью – на переливе

И не отнять иллюзорное поле – за тем

Кто не уходит под масками ночью – вокруг

Сложной эмблемы души, дожидаясь – уже

Сломленной повести страхов – загнившего вдруг,

Имени – быть этой былью, а может искать

Серый рассвет Петербурга, вникая – на блик

Новой культуры – из поиска, как там возник

Мне уникальный сюжет построения – глаз.