Пьедестал для европейских снов – о нас

Основывая форму собственной

души

На мнении, как манна – пронесу

Твой блеск в глазах, а может для меня

Ты выше ростом мудрости – уже,

Где тонет по возможности – игра,

Давая хлипкий образ, как – изгой

В нетонущей искусством – тишине,

Что стал ты мне надмением – иной,

Не думая в вопросах мира – тошно.

Прошла сегодня чудом – синева,

Но спаяно там в редкости – окно,

Оно уже – под собственной душой

Остыло в современности – давно,

В заветный стиль наверно – превратив

Мой ужас – или личностью зерно,

Чтоб русский дух там мило – обводить

Над толщей льда и правом – находить

Сегодня ужас собственный – давно.

Я был никем, а может – потому

Мой стиль вокруг угадывал – прононс,

Я выпил много или – между слов

Украл сегодня вынос сердца – лишь

Ты кажешься мне бренной – наяву,

Но сложной утопичностью, где просто

Я мир свой жизни раньше – не даю,

Но жду тому уверенный – прононс.

В одной руке тяну ему – в глазах -

Гротеск, что полюбил ещё – укромно

Свой мир – от серых скал и никого

Не буду там заносчивостью – звать,

А думая – корить виной давно

Тот ветер между миром – Петербурга,

Где скажешь ты доверчиво – итог

И выключишь там памятник – на бой.

Основывая формой – для души

Свой каменный утёс, где – осторожно

Ты вышел весь, как маленькая – мышь,

Когда уже на улице – темно

И гром гремит на палубе – давно,

Чтоб трогать было уровнем – потише

Тот рок – внутри искусства, что его

Ты хочешь жизни славно – поменять,

Когда боишься миром – темноты,

Когда не ходит в части – Петербург,

Прижавшись, как за каменной – стеной,

И в мир не млея – по одной руке,

Что можно в этом думать – налегке,

А может снова душу – выбирать там

В своей манере слаженной – под дождь

От спелой роли готики – в тоске.

Где гложет миром – только Петербург,

Он стал уже пронизанной – наивно

Там тенью – между склада от людей

И новой болью в мире – на утёс -

Всё той же формы слова – для души,

Коль скоро ты пройдёшь – её основу,

Напившись светлой облика – мечтой

Внутри коварной сущности – любви.

Что стал ты европейским – на неё

Сегодня лишь похожим и – неделей

Устало воет в ливнях – Петербург,

Наевшись прозы личности – уже,

Как мания в глазах тебе – кривит

Тот облик – по обычности искомой,

Но выть не будет в русской – темноте,

Сегодня притворившись – будто жизнь.

Практическая польза идеала

декаданса

Не вывел лунный образ – за собой,

А плотно превратился сам – в чутьё,

В котором нет иллюзии – гнедой,

Нет мести от привычек – думать просто

На том, своём шагу, где – упустил

Я вдаль примера – воздух многоликий

И выдумал бы идеалом – близким -

Там смерть – от точной выгоды в руке.

Теперь несу там образ – Петербурга,

Не думаю, что в Омске будет – круче,

Иль выльется мне сплошь – такое чудо,

Как будто был в Самаре или – вёл

Давно заметный образ – под устройство,

Что стал намедни думать – на примере

В том чувстве всё – под башнями восторга

В Уфе, как будто исподволь – мне льёт

Там старой волей – призрак Петербурга,

Где выть даёт и новой волей – сгину

Я внутрь Невы, что сразу – не погибну,

Но стаю в воле бдительности, где

Давно приятно существу – под маской

На том мужчине думать и – не делать

Там сызнова критичной формы – бреда,

Но вдаль себе выискивать там – мзду.

Я сам заправил точностью – на мысе

Свой ветер блага, как в одной актрисе

И вывел нынче формулу – под риском

На том конце из меры – в обелисках,

Что воют под скабрёзностью – и вчуже

Мне спать сегодня более – под раной,

Где сам вращаю космоса – программу

Я меньше слабой воли, чтоб – не мерить

Давно знакомый космос – русской двери,

Но выше ей тот образ – выбирать.

Когда уже для естества – примерно

Мне в том и вкупе страха – нигилизма -

Забрать бы сонный ветер – этим низко

Идти куда-то вдаль – к тому прогрессу,

Что воет европейский ворон – в чаще

Такой вот формы бдительности – или

Кричит, подняв манерный блик – потише,

Что сам он стал практичнее – на вес

Такой заветной меры – под обложкой,

Имея свой прочтённый ветер – может,

А выше вдаль по облику – на смыслах

И поле внутрь приятно – декадансу,

Где мне рисуют памятник – на крыше

Те слову вороные смерти – ближе,

Чем стал бы Петербург, немея – слышно

Искать теперь там сладкое – в губах.

А может видеть идеалом – тучи

Над кровлей дома, что почти – закручен

Я в низменности горя – где-то рядом

И выше сам не мерю позу – в гладком

Сегодня спросе области – из риска,

Но там сную в проклятьях – обелисков,

Чтоб выдать полный лунный – идеал

Над смыслом декаданса, что летал

Я сам – в причине мышкой на руке.

В обычном ли рождении ты –

социальная смерть?

Недавно прожил утреннюю – явь,

Напившись под сугробом, чтобы вдаль

Тому лететь привычному – восторгу

На отмель мелкой сущности – в глазах,

А может обгонять сегодня – страх,

Что мне он – социальной ночи рознь

И спелый фрукт, в котором – не хочу

Лететь обратно в выдумку, а – мчу

Там редкий стиль иллюзии – под кровь?

В обычном ли рождении – ты смерть

И также в обнищании – подумать

Над той, своей свободой, чтоб смотреть

Сквозь право монолитное – под дрожь,

Когда не носит утреннюю – ложь

Твой снег, что образует – многолистный

Сегодня образ времени, где – личный

Ты стал бы верить, а потом – прощать?

Тебе неловко в смерти – уходить,

А может думать под собой, увы,

По-русски приговаривая – в смерть,

Что нам она оставила бы – пулю,

А может жизни новость – посмотреть

Напротив ран избыточного – долга,

Где нет уже упёртой воли – рока,

Но есть фамильный склеп – себе в ладонь.

Когда играю в пользе между – чуда,

Когда лечу напротив серой – стужи

И мне внутри не годно – убираться

В прожитой воле времени, что сам

Я был бы ей не нужен, но – отгадкой

Пытался уволочь сегодня – в схватке

Свой рок – от привидений многомерных,

Чтоб видеть только русское – внутри.

Но вижу полдень юмора – под рану,

На ней горит мой выдох или – счастье,

А может дух природы – европейский

И стиль, в котором много – королей,

А может вдаль дверей, откуда стало

Мне в сущности понятием там – жалко,

Угадывая мир – бежать так жадно

В картину слова – между серых дней.

Они теперь не круче, чем – помаркой

Ты стал там нужен – или подсобрался

На пятой форме личности – отвадить

Роскошный цвет от русской – былины,

Но смерти нет, а форма – укорила

Мой стиль в себе гротескного – помимо

Того же счастья будущего – Рима,

Когда ведёт он может – и болезнь,

Но в стиле притворившись – не умеет

Играть в снежки – напротив балериной,

А кроет стиль химеры – между глиной

Под толщей вод проекции – людей.

Они мне в новой грани, как – игрушка,

Где я родился или – был не против

Улаживать там мелкий выдох – слова,

Но солнцу говорить сегодня – ближе,

Что я один такой на свете – воин,

Где мне нелепо будоражить – этим

И смерть внутри, что сам не перевёл

Под стрелкой формы мира – те часы,

Поддав ещё и водки – между счастьем

Над надобной критичностью – по весу,

Что русский может говорить – на этом,

Не видя смерти, где родился – здесь.

Философский испуг не видит

свою вину

Раз не видел игрушку – опять убежал,

Два – уже под рассказом такого ужа,

Где неловко мне, думая – наедине

Убеждать предварительный мир и – ему

Укорачивать формулу старого – в ряд,

Где и сам ты не видишь вину, а – твоя

Многомерная польза уже – на подряд

Стала более миру знакомой, что тише

Ты её в философское поле – измен

Убеждаешь, что больше не стало – уму

Там проблем или вышло тем сном – на луну

Укрощённое болью, знакомое – ближе

Мне сидеть или снова стоять – по руке,

Адресуя там волю такую – в строке,

Что у призрака полного дня – не один

Мне обходит сегодня тот воин – любви

Эту боль – в непричастности или корит

Под отжившим итогом – на явной любви

Быть уже драгоценной, приятной – игрой

И занять укротителей форм – по руке,

Чтобы раз я не видел – такое вокруг,

Чтобы два мне итога скостили – ещё

Эту долгую форму утопии – в гроб,

Где бы смыли такие бега – под навес

Обсуждения тайны и вечности – вдаль

Между русским, откуда не может – уже

Он упасть, но пытается выдумать – блеск,

Над которым и я повторяю – бурлеск

Из заигранной ночи – внутри никого

Кто хотел в себе – философией длин

Убеждать эту волю – остаться внутри

Снова разницей счастья, а может – ещё

И пороком – над древностью по бытию,

Что украсит тот выдох идеи – молясь

Между личностью подлой, а может – уже

Расспросив там инертное поле – людей,

Где тому адресуя свой юмор – в тисках

Я бегу в философское общество – прав,

Но не думаю там проложить – идеал

Этой ночи – по русскому полю любви,

Но прочту интересное вдаль – бытия

Снова прошлое или – по тайне найду

Этим миром – потребное, где обведу

Свой намёк обстоятельства – видеть вину.

Близкий враг ментально ли

оставит – тень?

Близкий мир на явной – бытию

Форме лет – мне осознает грани,

Что оставит тенью – за войной

Прошлое – иль выместит тот путь

На другом ответе – через век

Или через блажь, когда там рядом

Ты бежать не годен, но – внутри

Холишь самомнение под – блажь.

Близкий враг ментально – на ходу

Верит в путь потребности, однако,

Что ему не страшно видеть – сон

Над второй забывчивостью – лет,

Где и ты оставил этим – тени,

Где стоишь, чтоб внутренне – ответить

Образ благонравной – красоты

Между личной пользой – на руках.

Ты не ждёшь врага, но – потому

Слову отпустил сегодня – тени

Между русской смертью и – в окно

Их направил, чтобы – видеть явь,

Чтобы по наивности – глотать

Этот космос лет, где не оправил

Ты свободный этнос – в голове,

Делая свой мир в глазах – опять.

Есть ментально будущее – или

Нет его – ты сам живёшь на сне

В рой своей потребности – узнать

Смыслом мира – только лишь вину

Или страх, в котором в тишину

Ты сегодня смотришь, где покину

Я тебя – под радужной игрой,

Вдумаясь над личностью – в губах.

Словно набухают спелым – розы

Мне в чутье обычности – покрыться

Смелой волей образов – придирок,

Чтоб понять то время – по руке,

Чтобы сдаться в том – на перегоне

Странной, бледной сущности, а выше

Быть бы – этой плёнкой, где потише

Ты бы снял свой фильма – унисон.

Стал бы трогать образом – покорно

То же утро – между первой мыслью

И твоей возможностью – придраться,

Высунув там разный светоч – лет

На одной приталенной мне – холке -

Только утром – в мире улыбаться,

Чтобы видеть русское – над взглядом

Смертной благом жизни – на отвес.

Где и близкий враг – на перепутье

Ставит вновь обычные мне – прутья,

Но неловко выпрямит – свой ужин,

Чтобы след ментально – открывал

Там ему – свой исподволь и ужас,

Где за делом внутреннего – служит

Время обстоятельно, как – рамка

В подлой воле бдительности – тут.

С ума на наказание безразличия

С ума нигилизма не стянешь – себе,

В покое вращения пройденной – тьмы,

С утра не покинешь иллюзии – явь,

Но больше не сгинешь, а будешь – молчать,

Где стал безразличен уже – по себе

Ты в поле реальности, чтобы – гротеск

Заполнил бы сутью такое – внутри

Любви идеальное поле – под жутью.

Когда человеком не нужно – играть,

Не нужно с ума в наказание – бредить,

Но выглядеть тошно уже – на кону

Внутри безразличным и тощим – ему

Во всей разнородности боли – потуг,

Складируя подлинный миром – тюфяк

На дно измерения прошлого – вдруг,

Что стал ты единственным миром – уму

И дальше не тянешь сегодня – войну

Над прошлым, что мания там – не нужна,

А может уже не важна, но пойму

Её благовидное прозвище – мельком,

Когда бы втопил ты реальностью – смерть

И больше не входишь в поток – по чутью,

Там думая в мире о том – в нигилизм,

Что мантия будет сегодня – к нутру

Мне в стиль привыканием или – в себе

Сегодня моралью, однако, простой,

Но выглянет прошлому – точно поверив,

Когда бы в себе ты устал – городской,

Той важностью боли, умнея – расти

Под вид идеальный, когда ты – вокруг

Достиг укорения, вытянув – круг

Дозволенной маски и против – течения

Не хочешь, играясь идти, чтобы – я

Устала там в прошлом, но было – увы,

Мне много тех русских рассказов – ума

И тяжести в личном, откуда – волью

Свой стон привидения, чтобы – листать

Второе рождение в стиль – европейский

И видеть там мании вдаль – по краям

От сложности мира, что волей – не дам

Сегодня отмычки от форм – из людей,

А буду, играясь парить – под нутром

В свой мир привидений, и думая – в явь

Корить этим ужасы прошлого – или

Пытаться принять удивление – вдаль

Той верности мира, откуда – больна

Мне смерть, как коварная мука – на жизни,

Что больше не любит поэтому – зря

Мой век, как пустое сражение – в том.

Она постарела и стала, как – вдаль

Тому привидение, чтобы – негоже

Мне было винить безразличный – намёк

На должное поле реальности – или

Просить этим мир, показавшись уже,

Как зарево пройденной формы, однако,

И я там провёл свой итог – в неглиже,

Где думая – бросил монетку на вздох.

Находчивый осколок после

меня

Не бежишь от меня, не уводишь от дам

Смутный признак погрешности, словно струю

Между общества нежного, где не предам

Свой ответ современности, но – поманю

Для другого устройства – уже по себе

В новой бренности мира – для русской души,

Что угадывать смог идеалами – в тон

Свой последний ответ для искусства – потом.

За находчивый в мире осколок – души

Ты удержишь мой ветер, а может – и сон,

Ты в последнем плато неимения – волн

Будешь точно на кон говорить, что почти

Оправдался – за множитель чувства, а я

Стала белой принцессой – на явь от людей,

Но и белой вороной, откуда бы – боль

Мне по русской внутри укоризне – вела

Снова подлинный космос – страдая от зла,

Что почти открывал ты прелюдию, но

Убеждал здесь и многое думать – потом

На осколках своей современной – души,

Как ушёл ты свободой, откуда – лежишь

На пути европейского ужаса – в ночь -

Этой злобной потребности там – превозмочь

За любовью – искусство и может дожди.

Стало мне так рискованно выть – на любви,

Как природа за дверью такой – пустоты,

Где и русский тебе самоцвет, как – мечты

Не обучит превратное и не – покинет

Злое миром предание, чтобы – угнать

Целый мир оправдания, где бы – бежать

Стало можно уже вдоль своей – тенеты

Между обществом грозного – будто «на ты».

Этим миром вложу и осколок – души,

Чтобы звать там Европу, а также – уклад

Современности прошлого – будто бы рад

Ты возникнуть и правое сам – подвести

Под изгоев чудес, от которых – расти

Ты обучен нам с детства и может – давно

Стал угрюмостью света – кидаться в вину

Этой близкой свободы, откуда – пойму

Разноречие правильной тонкости – глаз

Между жизнью Европы и подлой – тюрьмой,

От которой спасают сегодня – на раз

Мне скульптурные тени и множат – давно

Этот древний мотив необычной – тоски

Между каждого чувства, откуда должны

Мы прилипнуть на душу такую – пока

Этим звёзды играют на тон – в облаках,

Чтобы видеть и русское поле – цветов

Между жизнью безликой и правом – тому

Оставаться осколком вины – под войну

И не думать, что стало уже там – тревожно

В обещании прошлого – светом манить

Свой обрывок из злобной картины – души,

Но восполнить то сущее миром – клеймо

Между днём европейским, как стало – оно

Нам дороже и снова плотнее – как рябь

В изголовье потерянных мыслей – стоять,

Чтобы время своё обнажать – свысока

Между каждой той тени – сближаясь пока.

Происхождению оставит век

Происхождению оставит после – тьма

Свой век, как поле бдительной – беды,

В происхождении мы были, как тюрьма,

Чтоб больше забывать – меж тишины,

Что стало миром спаяно там – вдруг

От точки бескозырной между – льдом

Тому и провидение, чтоб – ждать

Свой берег безучастности – потом.

Научит век искусству – между льдом

Там в сердце говорить своё – в нутро,

Наладит слову будущий – порок

Над небом обязательства, где – срок

Я вижу между тленной – чередой,

Не вдумавшись в то поле – этих ран,

Чтоб стало миром тонко – на краю

Мне думать этой болью, что – продам

Я в смелости тогда – свой мир и вес,

В пути не отзывая прочный – рай,

Что снова в безызвестности – погряз

Бы сам ты там, сминая поле – гранью

Над новой остановкой – в поле тьмы

Той радости, где русское – лежит,

Но внутрь не кроет подлинность – уже,

А только воет к праву – в неглиже.

Происхождение не видит ад – земной,

Но выше стал ты слову – умирать

В потребности гротеска, что долой

Ты смог бы тени по себе – сминать

Над прошлой волей бдительной – души,

А после по фатальности – измерив

Там душу славной духом – чистоты

В повздорившей от насыпи – мечты.

Я вдаль её не вижу, но под – рок

Сегодня ненавижу в призрак – бури,

Когда в глазах не происходишь – ты,

Но в мир не принял маленький – урок,

А только вид опорного мне – тьма,

Внутри своей направленной – модели

Складирует там болью – дотемна

Всё в тот же рок – из под людей едва

Ты стал уже увереннее – в призрак.

Устал, и может в старой – тишине

Ты мог быть ближе и уже – ко мне

Притрагиваться – в подлинной игре,

Где сам ты вывел уголок – при сне

Такой души в фатальности – вместить

Тот облик сердца, а потом – растить

Своё внутри потребное – лекало

Под жизнью в бледном поле – одеяла,

Чтоб завтра вышло по уму – одним.

Остановка подозрения из сердца –

могилы

Не оставишь вопросов, уже не могу

Убеждать этим мысли, а снова бегу

За вторым подозрением или – молчу,

Чтобы видеть в глазах оправдание – сердца,

Что ему, как могила я снова – кричу

И в глазах обязательство, что унисон

Мне подносит искомое поле – под сон

И не верит, как правом украло – беду.

Остановкой под сердце уже – не приду,

Умерла, и почти по глазам – никого

В этой боли сегодня не видно, как, вдруг,

Мне почти надоело там плыть – от потуг,

От людей, что не любят уже – и меня,

Но под каменным сердцем, сминая дожди

Снова выгнут противное слово – под мир

Обожаемой точности скорбного – вида.

Словно русский и миром уже – на кону

Мне уносит тот ветер в глазах – проводник,

Тонет обликом форма луны, где – возьму

За собой – откровение может на страх

И не буду уверенней в стиле – Невы

Расправлять на людское уже – рукава,

Чтобы время держать, где почти никого

Нет удобнее мифа поэтому – врать.

Что проснулась в могиле, где нет там людей,

Где оставила много вопросов – на жизнь

И наглядно не буду уже – убеждать

Подлым миром – то утро, кидаясь себе

Через мысли и прошлое, чтобы глаза

Укорили ту видимость линии – вдаль

Между полной оценкой сегодня – страдать

На почти обнажённом пределе – от жизни.

Эта дверь опустилась и стала – второй

Современностью жизни и может – игрой,

Поставляя мне ножны – опять там расти,

Чтобы видеть Неву и поэтому – ладить

Над своей современностью или – бежать

Остановкой внутри подозрения – сердца,

Что в лице европейский ты видишь – пейзаж,

За которым нет тяги обратно – под нас.

Он отстал на классическом поле – на шанс

В поимённом прогрессе, мелькая наивно,

Он в себе прикорнул и сминает – давно

Этим видом Вселенная тайны – под нас,

Что уплыли мы разной оценкой – на всход

Опоздавшего чувства почти – до измены

Отношения правила видеть – дожди,

Словно воздух Европы и смелое – в раж.

Ты опять заблуждением стал мне – наивен

И не любишь искусственный мир – по нутру,

Ты в глазах обсуждаешь то поле – игриво,

Чтобы думать в могильное лоно – о том

Разноречии плотной фактуры, где стало

Мне уже незнакомо то падкое – миром

Удивление правила, чтобы под мифом

Там в любви европейского возраста – врать.

Ты почти что притронулся сам – по нулю

Над посредственной и необъявленной – ношей,

Где в глазах подозрением стало – в огне -

Мне, играя вести этот мир, как уложенный

На свою равномерную пользу – в причине

Вслед истории полной луны, где бы можно

Стало общество ровное, что ненароком

Ты почти догадался бы стать и – пророком.

Снимая череп сгорбленной

мечты

Снимая череп сгорбленный, как яд

Ты видишь тело сущее – подряд,

Но ждёшь ему отмеренный – поток

Своей манеры большего – со строк,

Где видел бы писателем – ту блажь

За новой формой сгорбленной – мечты

И вывел оправдание мне – в свод

Любви знакомой, словно неживой.

Когда ты сам снимаешь – ей покой

Над утренней потребностью – ожить,

Когда не будешь выше – говорить

Там смертью ужас, но себе винить

То поле необычности – под стиль

Другого свода в смелой – тишине,

Что сам согну реальности – потребный

Себе сегодня образ в новой – тьме.

Твой череп внутрь не смотрит, а заря

Настала в плотной выемке – такой

Сегодня атмосферы, чтобы – злой

Порок внутри реальности – не выменял

Ту разницу тщеславной воли – близ

От серой жизни или же – под визг

Уже почти проеденной – на сон

Такой вот воли видеть этим – бриз.

На море, чтобы внутренне – винить

Там слой своей обычности, но близ

Сегодня не корить внутри – ответ

Мужского чувства, где бы – диалект

Был сгорбленным, как утром – потому

Суровый скандинав, что не – пойму

Его в лице оценки, но – в лице -

Увижу русский вид на этой – тени.

Сегодня под зеркальной – тенетой