Пьедестал для европейских снов – о нас

- -
- 100%
- +
Мне множит путь обычности – такой,
Где возраста плохая нить – вокруг
Не множит поле витязей, но вдруг
Ты стал бы мне ценить такое – я,
Но в стиле русской формы – бытия -
Иметь и сложный ветер – между ран
Причинности – не завывая там,
Как мир в своей этничности – руки,
Как сгорбленный на череп – чудаков
В такой игре потребности – расти
В причале злого гения – в свой рок,
Что миром ты не видишь – на дождях
Там влажное под обществом – нутро,
А также всё снимаешь чудо – в раз
На той волне конечности – давно.
Как стал бы видеть миром – Петербург
Те грозы или в степь любви – иной
Сегодня воли бдительной, где вновь
Ты станешь мне приятным – на кону,
Снимая череп вечности – во льдах
Такой любви арктической, где – вновь
Не стало позволительным – искать
Порочность в цвете старой – высоты.
Где ты держал бы миром – на мечтах
Там бледный стыд и убирал – в дождях
Свой ветер скандинавский, что ушёл
Он в склад любви померкшего – угла,
Когда бы стихло время перед – сном
И мне тому надёжнее быть – правым
Сегодня русским, чтобы всё иметь -
Свой череп мира – в оправдание смерти.
Пустошь гнетущего богатства
На заигранной, медной сегодня – воде
Мне негромко упасть – на такие глаза,
Где и сам европейский там мир – на окне
Всё пророчит искусство всемирное – в факт
Осторожности, думая, что – победил
Ты и сам для сегодня – своей стороной
Экзотический казус богатства – долой
Из любви откровения – только не думать.
Не иметь уплотнителей возле – обид,
Чтобы русскому свойству лететь – на огонь,
Не считать разночтение миром – границ,
Но услужливо в почести видеть – заслон,
За которым гнетёт только волей – клеймо
На богатстве и тождестве, что на тебя
Этим смотрят сегодня глаза, как восторг
Уплотнителя тонкой наивности – в торг.
Мне на пустоши слабо в глазах – пронесли
Мысли новые – день укоризны в услуге,
Чтобы думать ментальное общество – и,
Обнимая потребность – не видеть глаза,
Но в душе укорять ад земной, где – звезда
Положила сегодня ту наглую – подлость,
А вокруг никого – кто бы мог там пленять
Над искусством скульптурного рока – окно.
Я внутри по заигранной в душу – беде
Буду снова по медной такой – суете,
Пробегая – манить смелый ужас, как ад,
Что внутри от критичности – был бы не рад
Мне сегодня и ты, но упрямо – нашёл
День-деньской, что в обиде упорно – не шёл
Ты бы пустошью трезвого мира – в тисках
Монолитного слоя, как древней Европой,
Но в чутье оказался бы лично – к тому
Ты сегодня – нетленной картиной уму
И потребность, не высказав стиль – красоты
Мне ушла бы наверное – в страхе мечты,
Поднимая подол из простительной – там
Укоризны – за прошлым, что здесь – не отдам
Я богатство своё – будто скряга на тон
Упрощённой возможности жизни – в урон
Между ложью земной и второй – суетой,
Между видимой жаждой в любви – на убой,
Растворяясь от смелости лично – в тоске,
Где украсил бы сам ты – потребное в роли,
А потом превзошёл бы такие – глаза,
Что угрюмостью жизни – сказали бы «за»
Этой волей наивной, где светоч – вокруг
Расставляет прелюдии – в качестве мук
По заглавной идее – прожить бы в тисках
Меру созданной воли – иль думая мнить -
Отведёт тот ответ, чтобы честь – на лице
Всё сегодня по древности лишь – сохранить.
Но иду я по русской своей – нищете
И немного мне выдумать этот – поток,
Вслед за стилем лица европейским, что мне
Будто делает низменный вид – на окне -
Это поле безумного вычерка – глаз,
В точной форме искусства, сминая приказ -
Расставаться от ревности, чтобы – вести
Злой пролог повседневности или – расти,
Не умея там ужасом думать – на раз
По последнему тождеству, словно приказу,
Выживая под прииском – странной души,
Где её ты сегодня внутри – отпустил -
Всё на той же причине от пустоши – глаз,
Словно стал ты вопросом и мило – погас
В древней прозе иллюзии, где – оббежишь
Ты серьёзностью поле, что снова – дрожишь
От пути европейского или же – вдаль
Ты уносишь мне чуткий ответ – на руке,
Рассуждая, что видел бы – этим деталь
На судьбе образованной разом – тоске.
Где и ты не идёшь, а гнетёшь – унисон,
Чтобы волей искать откровение – войн,
Но по русской подсказке, снимая дожди,
Вслед истории хлипкого общества – жизни.
Самоличный изгиб – из путей
одноликих
Не трогает, однако, вслед меня
Твой вид, как будто финское – в заре
Мне чувство одиночества – везде
Увидеть строгий космос – на воде,
И в этой пользе юмором – не вить
Себе сегодня белоглазый – остров,
А только в вид фатальности – бежать,
Туда, где нет искусства – на воде.
Там только кроют войны – этот ад
Внутри путей – на одноликом сне,
А ты его не видишь – будто мне
Устало вышел космос – под натугой
Сегодня объяснить тебе – подругой,
Что видел ты запретное, но стало
Уже в печали смыслом – одичание
К поверхности искусства – в этом дне.
Когда бы мраком опускался – мир
Внутри культуры русского – поверья,
Когда играл бы в счастье – самовар,
А ты внушал бы верностью – углов,
Что твой сегодня дом – уже готов
Из брёвен между вечностью – и ловко
Ты видишь, что разнёс тому – душой
Ты сам себе вокруг – уже уловку.
Почём не знаешь открывать – позор,
Как ветер русский или – мне намёком
Искать второе дно, где – убежал
Тот финский веер мнительного – сна
На вид дрожащей вольности – углов,
Что смысл на перепутье там – на ладан
Кроил и смерть всеобщую, чтоб вновь
Ужаться в плети мудрости – за кровь,
А после вдаль тоски в себе – пронять.
Так твой там самоличный мне – изгиб
Всё ходит в Петербурге – словно холод,
Он думу – будто правдой бередит,
В которой тихо написала – кровь,
Как бледно и обманно видеть – рай,
Не сразу в том притронувшись – на ладан
К кромешной точке выхода – на срок,
Что стал ты жить сегодня – там один.
Живёшь и всё не думаешь, что русский,
Что стиль в окне ты выдумал – прилежно,
Но ветер бередит одной – надеждой
Ту памяти причину – будто вник -
Ты сам в себе – на подлости меча -
В подзорный ветер, наигравшись в ливне
На тонкой воле бдительности – мща -
Ей в тихий вид в – дозорной мачте вверх.
Что был сегодня ты тому – один
И вечно подражатель – между ливнем,
В себе ты одноликий – в чувствах такт
И ночью сон из трезвости – плохой,
Но в точности услады – между именем
Ты видишь проще, чтобы – не обидеть
За солнечным потоком – этих ливней
И страхи – в тёмной будке новостей.
Что веришь – будто в финское окно
Ты выстрелишь и станешь – там игриво
Пленять подземный этнос – на кону
Своей прохладной свиты – в голове,
Чтоб стало мне не видно, как – гадал
Ты внутрь чутья таинственно – на крыше,
Что звёзды собираешь в этом – сне
И мир – вокруг проклятья для ума.
Так стал ты сам, меняя – самолично
Ползти в привычках тлена – на причине,
Играть, чтоб многозвучному – мужчине,
Имея стиль потребности – там мнить
Свой вызов, как за древней атмосферой
И точкой просветительства – угрюмо,
Что видел ты объём, но – ниоткуда
Не стал бы жить там лучше – для людей.
Второе одиночество ума
Второй, и нет предела – для меня
Твой видеть в просвещении – магнит,
Как ветер социальный в этом – мнит
Серьёзный повод древности – в клеймо
Такого вот убыточного – сердца -
Не думать там – в преддверии уюта,
Но будто бы угадывать – наутро,
Что вышел весь – в асфальтовой воде.
Ей лужи, как второе формой – мира
Играют вальсы между стен – и Рима,
Поют свои софистики – под кровлей
Спонтанности фонтанов между – мира,
Но ты один под Петербургом – или
Ты кажешься мне ночью – на квартире
Такой вот формы призраков – под свежесть
В наивной боли тщетности – везде,
Где были там прохладные – из тока,
Мне увальни такой же боли – мифа,
Но ты прожил бы сам второе – или
Серьёзно испытал бы ветер – в морге,
Как собственный фантом, откуда краше
Мне в личности слепой, что страшно даже
Корить субъектный миром – напоследок
Там вид под тенью общества – везде,
Где был бы ты не прошен, но – от сердца
В себе ослеп – второму порождению,
Приняв там мысли близости – с рождения,
Как снова снег под ночью – Петербурга,
Когда жара в прохладе – этим утра
Всё снова прикрывает веки – тенью,
А ты бежишь за пустотой – о чудо,
Что стало бы превратностью – извне
Такой любви несметной – для укора,
Где воин видит тщетное – на жизни,
Как был построен Рим, что ниоткуда
Не стало бы враждебное – там чувство
Сегодня создавать приметы – ровной,
Последней ночи в заводи – под письма,
Что ты воркуешь и куёшь там – мудро
Тот вид от идеалов – вылить чувство
В своей обиде европейской – или -
Нажить ей солнце мудрости – вначале,
Когда из света мира сам – встречаешь
Ты формы зла, но также – означаешь
Приток вопросов – через чёрный ход,
Где был ты сам и европеец – или
Искал сегодня дом второй – на сердце,
Чтоб видеть одиночество – в вампире
Своей же чести в честности – вокруг
Такой вот боли мудрого – взросления
И факта по потребности – напомнить
Ему сегодня целый мир – из розни
Вопросов долгой бренности – в словах
Понятной воли русского – присловья,
Где делит формы внеземной – утопии
Твой ветер безграничного – манера
На вид в себе потерянный – твой слой
Такого же искусства – от столетий,
Что хочешь ты Европой жизни – в свете
Сегодня измерять понятный – казус,
А завтра видеть полноту – свечей
В посредственности мнительного – шага
За волей одиночества, как – благом
Ты вывел бы спонтанное – за честью,
Откуда сам бы повторял – людей.
Благополучие – не имя для
вины
Не сам испытал бы – любви у лица
Ты истинный казус, а может – с конца
Ты вылепил свой неземной – разговор,
Как меленький номер и в этом – актёр.
Опять мне за благом – устало внутри
Ты ищешь вину – на потерянном счёте,
На исподволь низменной воле – принять
Тот светоч искусства и снова – пленять
Один удивительный стиль – под рукой.
Не там испытал бы доверенный – ад,
Ты внутрь провидения, чтобы лететь
Над сводом пустынного неба – назад,
Что жилой своей неуёмно – расти
Тебе в одиночестве малого – толка,
Но призрак вины ты удержишь – так долго,
Что русский ответ не блюдёт – на кону
Там мир удивления, чтобы – тому
Внутри проявляться и мел – пронести.
Всё был ты из космоса сделан – по чуду,
Искал откровение малого – в толках,
Но белое озеро стынет – покуда -
Ты сам мне отучишь просторный – намёк
На волю гнедого скопления – мыслей,
Как стал постоянно ты видеть – упрёком
То долгое миром, похожее – в сроках,
Мне в том привидение, чтобы – лететь
По крышам там русским, сминая недели
Под вывертом пасмурной тоги – на теле,
Где ставишь ты мел необъятного – часа
На дым провидения мелкой – услады.
Но в том ты и – разница или прохлада,
Чтоб думать тому, не имея на счастье
Опять – этой долгой вины обучаться
Искать – утомительный небу ответ.
Когда он приходит, когда – без обиды
Ты жить там не сможешь, но сразу – у рока
Ты выместил свой злободневный – насилия
Приток откровения мысленный – в строках,
Где волей вины – не бываешь заразен,
Но чувствуешь время такого – не сразу,
А только по выверту возле – причины,
Когда ты прильнёшь на готовые – плечи
Быть мне одиночеством в поле – мужчины
И тонко вести укрощение – возраста
За светом былого в посыльной – манере,
Итога прожить откровение – времени,
Но вылепить свой многомерный – остаток,
Как завтра ты будешь, играясь – на тени
Не медлить, но снова винить – в удручении
Свой мир европейского стиля – от рока.
Перо отличительной сущности –
долга ума
Ты вновь проник на удаль – по любви
В одно души пристрастное – лекало,
Где сам не веришь, чтобы обрасти
Покорной, знойной волей – для людей -
Той стилем откровенной – эпиграммой,
Чтоб там перо укладывать – программой
Над сущностью знакомого – артиста,
Что станет выше пропасти – людей.
Когда они под Петербургом – жили,
Когда и век серебряный – на лире
Им точности края не мерил – словно
Он сам по отличительности – мнил
Бы долг своей прожитой – атмосферы
Под толщей удивительного – чувства,
Чтоб там перо осваивать – на грусти
Внутри любви российской – на заре.
Мы в той заре отжили, чтобы верить,
Как стали долгом закрывать – и двери,
Но слышать полный светоч – на итоге
Другой своей потребности – людей,
Что стиль пути укладывает – розни
На тонкости такой вот боли – строгой,
Как стало там готичным – мироздание,
Прикинувшись под счастьем – новостей
В другой своей критичности – на тени
И снова под любовью – этой вместе -
Той разницей в тоске, откуда жили
Бы люди – по серебряной звезде,
Не стаяв от критичности, но выше
Устав – внутри прикрученной надежды
К ещё одной надёжности – быть прежде
Своей программы в точности – любви,
Как смыслом укорил ты этим – тени
И в ровный взгляд уладил – поколений,
Под серый цвет приняв внутри – знакомой
Свой вид крамольный, чтобы – отвести
Там пуд плохой любви, как – идиомой
Ты вышел весь и в важности – не таешь,
Но долгом под пером сегодня – стаешь
В пути несчастья ближе – новостей.
Как жил ты сам писателем – под сущий
Вопрос уже другого мира – счастья,
Но выше стал ты отличать – несущий
Каркас – от той возможности угла,
Что только небо русское – рисует
Свой день – по многолетней перспективе
И тает – от потребности нам выше
Угнаться – между счастьем из людей,
Чтоб стать пером потребности, где глубже
Мы были бы такой вот мере – мысли,
Но также по российскому – пределу
Вели свой вид случайный – между всей
Неровной формы сути – без обличья,
Что видит Бог – он также на картине
Сегодня формы безграничной – личности
И света – между ветром и вестей,
Откуда век серебряный – в ответах
Ты ставишь по укладу – многолетнему
И выше сам не видишь, как – перо -
Прожило свой отмеренный – ответ
По долгу между сущностью – на мозге,
Поддав там время плотное – по мере,
Чтоб выше стать на этом ли – потоке,
В котором сам ему ты – в этой тьме
Сложил подробный миром – откровения
Тот вид тоски, но всё же – не виляешь
Под сущностью своей, а только маешь
Внутри сегодня человеком – возраст.
Литературный почерк –
адресованный к себе
Серебряная лилия – ко дну -
Тянула после жалости – на ладан,
К серебряному сердцу – одному,
Чтоб выдохнуть и этот – ренессанс
Внутри по европейской воле: «Надо!» -
Но внутренне по честности, где имя -
Уже второе поле в слитой – нраву
Там древности – забыть понурый ад.
Он стал мне новым именем – на маске,
Стал почерком на удаль – без указки,
Где ты стоишь и вычерком – на манне
Мне водишь пустошь линии – к лицу
Любви такой же близости – сегодня,
Где новый Петербург, как воля слова
Уже проводит пустотой – раздумья
Мне светоч в форме личности – на взлёт.
Когда бы падать мне к тому – не больно,
Не спят внутри глаголы – самомнений
Над почерком, в котором – от умений
Мы шли и стыло общество – на тот
К лицу примерки – вкрадчивый наверно
Там почерк мира или – многоточие,
Где быть уже не можешь – европейским,
Но жалишь вдаль капризности – в лицо,
Что стали мы ужимками – по свету,
Как птицы в канареечной – программе,
Стоим внутри Европы и – не светим,
А думаем, что стали в жизни – гранью
На том конце иллюзий – многолетних,
Где выдумать бы просто – этим шутку,
Пока она ведёт мне в ночь – мишутку
И знать не хочет в верности, что тот
Уже пронял бы время новой – пользы
По ветреной в ладошках сна – Европы,
Понятной вдаль искусственного – мира
И втопленной по набережной – в том,
Где ты стоишь и намертво – прижалось
Уже другое в почерке там – лично,
Но внутрь сердец на масти – пережалось
Мне в памяти так этим – может быть
Усердие – быть словом на портрете
В глазах от литератора, чтоб жалость
Искала миф реальности, где – ветер
Тебе ведёт Европу в тоннах – славы,
Кроит примерный почерк – на ответе
И где-то может вдумчивость, как точка
Стоит – внутри ответа, чтобы точно
Мне вдумалось там в лирике – нарочно.
Успел и ты сложить, минуя ровно
Мне почерк от проклятия – на мире,
Стоит во мне он ночью, где убого
Иду внутри по улицам – я лично,
Но тает вепрь простившего – изыска
Там верный Петербург, как та ириска
Неспело вышла в образах – за мутной
Мне в слове приготовленной – минуте.
Нуарное лицо – похожее
на лунный свет
Нуарный свет над мелом – к одному
Я снова пронесу, как вид случайный
И тихо воды внутренней – вины
Мне будут таять в роскоши – вокруг
Такой вот европейской – перспективы,
Где мы уже – под лунный свет не точим
Один себе прикормленный – над точным,
Понятный ветру по губам – ответ.
Нуарное лицо под жилой – в каждом
Ты мне расположил и стал, как личность,
Как тоненькая трость – внутри отличия,
Где сам похож в луне, минуя – форт
Понятной воли требования – жизни,
Горящей стратосферы, чтобы много
Я внутрь переживала, как – дорога
По образам фривольной неги – здесь.
Мечтаешь в воин внутреннего – света
Ты быть уже похожим – на поэта,
Но пишешь много, чтобы неслучайно
Ты стал виной от этого – потока,
Как лунный свет, минуя стержень мысли,
Как вепрь в кону морального – устоя,
Где видел дух России – будто стоя
Ты сам пронизан ловкостью – от стен,
В которых много писем или – жалко
Тебе терпеть там умыслом – однако,
Всю суть апофеоза странной – боли,
Где сам луной затронул много – снов,
Пока летал по нивам – Петербурга,
По краешку такой вот формы – мела,
Что лунный грот там задаёт – на дело
Тебе сегодня личный сном – ответ.
Где я стою и мне уж нет – поверья,
А сам нуар мне открывает – двери
Сквозь тысячное поле старой – песни
И вид уже дряхлеющий – под сном,
Но путь за новым образом – устроив,
Как белый лебедь в письменном – устое
Не водит вдаль, танцуя – к атмосфере,
Он только воет призраком – на свете,
Что мы увидим в готике – наверно,
В глазах такой придирчивой – картины,
Где дух российский станет мне – наивен
И путь свой вновь удержит – на воде
Сквозь жилы лунной воли – постоянной,
Напившись там украдкой боли – данной,
Прожив искусство по нуарной – глади
За бризом белой области, что сзади
Ты стал бы сном луны, мелькая – миром
Мне в той своей оценке – будто лира
Уже сложила слой готичной – сказки
По ровной стороне лица – на флирт.
Он стал теперь надмением – и воет
По тонкости курьёзной – атмосферы,
Где стиль гротескной формулы – на стену
Вобьёт сегодня лунный светоч – мест,
А мы за той стеной, мелькая – в воду
Уладим жизни маленькое – счастье,
Где готика блуждает – от природы
И водит мир такой вот – глубины
По редкости Невы, впиваясь – сзади
На тонкий флирт растерянного – рока,
Что стал бы ты один – не одиноко
Там в лунный светоч – бытием в руке.
Метафизик – из авторской
трагедии
Парижанин из редкой, своей глубины
Ты не водишь искусство – уже на уме,
Ты лишь только молчишь, изнывая по мне
В свой фамильный трагедии мир – на огне,
Где устал метафизикой думать – на вид,
Но украшен ты ловкостью сердца – внутри,
Чтобы стать снова автором, где не погиб,
Задавая вопросы – под тонкостью света.
Мне в тени для парижского слоя – чудес
Стало снова темно или просто – неловко,
Унывая, прижаться к чутью – для чудес
Или вымостить правилом – новое я,
Что внутри Петербурга – задело глаза
Мне к тому – парижанство и нету для толка
Жить – в изнеженной маске уже на себе,
Чтобы редкость искать, погибая на вид.
Вдоль по серой окалине – скользкого тока,
Пропадая на воли в себе – европейской,
Где нудишь ты искусственно или же – долго
Поднимаешься вдаль по ступеням – души,
Чтобы стать парижанином, как на дорогу
Ты к тому выходил бы, блуждая – по миру,
В метафизике славного чувства – прилива,
Став обыденным автором – снова в лице.
Это может конец или малая – к толкам,
Обоюдная низменность – выделить долго
Мне повторное поле идейности – к ряду
Между письменной формой – на новом лице,
От которого бродит актёр – по курьёзу,
Понимая, что стал парижанином – если
Ты не ждёшь этой мудрости, но на ответе
Этим стало бы солнце – для нового света.
Упростил снова авторский стиль – неуёмно,
Прочитал мне фатальностью – «новое завтра»,
Но идёшь по искусственно – долгой дороге
В парижанское бдительной боли – нутро,
Чтобы там – точно автор уже накануне
Ты просил бы истошную руку – на воле
Злой серьёзности почерка или – довольства
Между равной истерикой мифа – на свет,
От которого светишь ты сам – неумело,
Распыляясь под разницей мудрого – дела,
За немой постановкой, однако, приёмов,
Что внутри от Парижа застыло – уже -
Мне твоё провидение в колкой – примете,
Твой посыльный манер и немного – утроив
Он ведёт снова путь метафизики – вровень
На характере подлинной близости – черт.
Что и чёрствому поиску – там ненадёжно
Вновь блуждать по капризному слою – истока,
Где внутри Петербурга ты станешь – у Бога
В свой ответ над загадкой о том – отвечать.
Личный предлог изучения
чуда
По песку, как по ранам – уже не могу
Убежать на придирке, минуя огни
Между личностью чуда, откуда они
Стали грезить повторной игрой – на тебе,
Стали думать, как зайчики – наперевес
Из под ровной, асфальтовой боли – покуда
Ты за личным предлогом – минуешь о чудо
Мне повторное отчество или – прогресс.
Где в предлог изучения мира – нисколько
Я не буду внутри укорять – поминутно
Одиночество – будто плохую примету,
Над которой немило поэтам – молчать,
В близорукости сердца – или же с виду
Над второй оконечностью – нового ритма,
Где и ты изучаешь уже – благородно
Мне вопросом искусство, чтоб было кричать
Так прохладно по осени в топь – идеалам,
Смирно в душу песка, по которому – раны
Заживают, направив там тень – обелисков
На Неве, что угрюмостью стали бы – близко
Мы в глазах фараонов, но в мире – бессмертном
Ты учтёшь это поле реальности – смертью
И не будешь уже убеждать – накануне,
Что прочёл словно чудо – другую примету.
Где и я рассыпаюсь внутри – Петербурга
О мосты, за которыми – новому виду -
Ты обратно пристал направлением – стиля