Дискурс в современном мире

«О друг мой, Аркадий Николаич! – воскликнул Базаров. – Об одном прошу тебя: не говори красиво» (И.С. Тургенев, «Отцы и дети»). Нет, Аркадий, говори! Красиво, современно, метафорично, умно или по-простому, глаза в глаза или через экран монитора, на сленгах или академически, но главное – на языках современных дискурсов, чтобы быть одновременно понятным и понятым. Ну что за прелесть, что за восторг эти современные динамичные дискурсы! Каждый день привносит что-нибудь новое в привычные коммуникативные практики, потому что живая жизнь не стоит на месте, создавая новые события, идеи, установки, эмоции и отношения. Все это вносит в общение свои «новеллы», коррективы и нюансы, преломляющиеся через представления и личностные особенности общающихся людей. По жизни я только и делаю, что разговариваю – по 8, 10, а то и по 12 часов в день, и мне важно соответствовать дискурсам тех, с кем – ситуативно или долговременно – приходится иметь дело в реальной жизни или, как теперь, онлайн. Поэтому я не могла пройти мимо этой книги, посвященной разным психосоциальным факторам и контекстам, влияющим на формы и содержание речи, погруженной в жизнь. Не секрет, что достаточно послушать, что и как говорит человек, пытаясь озвучить свои мысли и чувства, как на сцену выйдет его жизнь, особенности личности, возраст, профессия, социальный статус, среда и культура, в которой он вырос – тому, кто этим интересуется, дискурсивный анализ дает очень много информации о говорящих.«Ирландца или йоркширца легко узнать по акценту. Но я могу определить место рождения человека с точностью до шести миль, а в Лондоне – двух. Иногда даже в пределах двух улиц» (Б. Шоу, «Пигмалион»).Книга, конечно же, академична. Ее авторы апеллируют к таким понятиям, как «»дискурсивная компетенция», «коммуникативное событие», «прагматика контекста», «конверсативный анализ» и многим другим, способным смутить «широкий круг читателей», интересующихся языком и общением. Но если не испугаться терминов, то из нее можно почерпнуть очень много интересной информации. Даже если не интересоваться, например, современным политическим, особенно предвыборным. дискурсом, то читая, можно понять, почему он столь туманен, непонятен, витиеват и часто бессодержателен, можно научиться распознавать его интенциональные направленности и штамповые слоганы. Семейные дискурсы тоже имеют свои особенности, и о них тоже узнавать любопытно, потому что именно они формируют культурные и поведенческие стереотипы, модели будущего повседневного мышления. Семейный дискурс, в отличие от других, подвижен, интимен, компактен. Слушая внутрисемейные диалоги, легко смоделировать отношения членов семьи друг к другу.Мне больше других были любопытны разделы, связанные с научным и психологическим дискурсами, функционированием метафор в повседневном дискурсе, но и любая другая глава книги оказывалась по-своему интересной (шла ли речь о мотивах достижения и могущества, проявляющихся в дискурсе, характеристиках возрастных дискурсов, особенностях гендерных коммуникативных практик или этническом самосознании этнических татар), тем более, что в ней нет голословного приговаривания и квазинаучных заклинаний, а все тезисы подтверждены исследованиями и живыми примерами. Я прочитала книгу от корки до корки на одном дыхании, убеждаясь, что современный отечественный дискурс по-прежнему велик и могуч. Хотя…«Однажды… мне пришлось пройти шагов с пятнадцать рядом с толпой…пьяных мастеровых, и я вдруг убедился, что можно выразить все мысли, ощущения и даже целые глубокие рассуждения одним лишь названием… существительного, до крайности к тому же немногосложного. Вот один парень резко и энергически произносит это существительное, чтобы выразить об чем-то, об чем раньше у них общая речь зашла, свое самое презрительное отрицание. Другой в ответ ему повторяет это же самое существительное, но совсем уже в другом тоне и смысле – именно в смысле полного сомнения в правдивости отрицания первого парня… Третий вдруг приходит в негодование против первого парня, резко и азартно ввязывается в разговор и кричит ему то же самое существительное, но в смысле уже брани и ругательства. Но вот вдруг четвертый паренек… доселе молчавший, должно быть вдруг отыскав разрешение первоначального затруднения, из-за которого вышел спор, в восторге приподымая руку, кричит… то же самое нелексиконное существительное… но только с восторгом, с визгом упоения, и, кажется, слишком уж сильным, потому что… самому старшему парню это не “показалось”, и он мигом осаживает молокососный восторг паренька, обращаясь к нему и повторяя угрюмым и назидательным басом… всё то же самое запрещенное при дамах существительное, что, впрочем, ясно и точно обозначало: “Чего орешь, глотку дерешь!”. Итак, не проговори ни единого другого слова, они повторили это одно только излюбленное ими словечко шесть раз кряду, один за другим, и поняли друга друга вполне» (Ф.М. Достоевский, «Дневник писателя»).