Снегурочка для (реального) Деда

– Входите, Вера.

Он отступает, пропуская меня. Его взгляд скользит по мне, быстрый, оценивающий, но сегодня в нем нет былой отстраненности. Есть что-то иное… любопытство?

– Извините за беспорядок. Не успел разобрать бумаги после вечернего совещания.

Его голос возвращает меня к реальности. Он подходит к столу и начинает собирать листы. Я замираю на месте, не зная, куда деться. Помочь? Но это явно не моя территория.

И тут он поднимает на меня взгляд.

– Вы участвовали в анализе «Умного конструктора»?

Он протягивает мне прототип деталей, лежащий на столе рядом с отчетами. Я беру одну из деталей, машинально проверяя качество литья.

– Да, я рассчитывала себестоимость линейки.

– Маркетинг запросил увеличение бюджета на продвижение. Говорят, дети теряют интерес после сборки.

Я провожу пальцем по стыковочным узлам детали, показывая на слабое место.

– Проблема не в маркетинге. Конструктор не имеет развивающей составляющей после основной сборки. Нужны дополнительные модули…

Перелистываю лежащий рядом отчет, нахожу график вовлеченности.

– Посмотрите на статистику повторных игр – падение на 70% после первой недели. А вот у «Биолаб» из нашего портфеля…

Достаю из папки сравнительную таблицу. Наши пальцы соприкасаются, когда он берет документ. Он не отводит руку сразу.

– …там система достижений и постепенное усложнение опытов. Дети возвращаются месяц за месяцем.

Я произношу это на одном дыхании и тут же замираю, осознав, что только что поправила самого Мирона Зимина. В лоб. Наступила гробовая тишина. Он не двигается, его взгляд прикован ко мне. Я вижу, как его глаза, эти глубокие карие озера, сужаются, а потом снова расширяются. В них нет гнева. Нет раздражения. Есть… изумление? Нет, что-то большее. Живой, неподдельный интерес.

– Вы не боитесь со мной спорить.

Наконец говорит он. Это не вопрос, а констатация факта. Голос у него ровный, но в глубине глаз пляшут какие-то новые, незнакомые искорки.