Город и люди в нём

Глава 1 Убежище

Первый вдох сопровождался странным звуком в груди, будто расправился картонный пакет. Кромешная темнота. Запах тлена и затхлости старого чулана. Лёгкий озноб от прохладного воздуха и сквозняка, идущего по дощатому полу. Пустота в голове, будто чистый лист. Безмятежная, граничащая с удовольствием того, кто присел после долгой работы. Вдруг, до уха донёсся отдалённый, тихий скрип, а за ним лёгкие шаги. Медленно приближаясь, мягкая поступь отдавалась шаркающим эхом. В то же время, глаза привыкли и из тьмы начали появляться силуэты помещения. Стеллажи и полки, старая мебель, коробки и свёртки, невостребованные материалы. Взгляд быстро нашёл источник света. Широкий зазор между дверью и полом. Смещаясь, свет поворачивал тени от разного сора, и небольшого комка, с писком бросившегося наутёк. Натужный выдох, шум каких-то вещей, шелест ткани, лязг металла и шум механических частей замки, и снова тихий скрип несмазанных петель. Где-то рядом отворилась дверь. Заинтересованный, он шагнул вперёд, и повернув защёлку, отпёр замок. Снаружи всё затихло. Снова шаги. Свет совсем близко. Рукоять опустилась и нестерпимо яркий свет вошёл внутрь, озаривший полумрак комнаты, отгоняя назад стоящего посреди человека. Он был гол, но не пытался прикрыться, лишь щурился, ослеплённый масляной лампой.

Выпав из руки вошедшего, ключ со звоном покатился по полу. Резкий эмоциональный вдох, поспешный шаг назад и, развернувшись, пришедший бросился бежать. Танец теней на стенах коридора, резкая остановка, неразличимые чертыханья и снова бег, но уже в обратную сторону. Теперь, свет слепил не так сильно, и в нём удалось хоть что-то разглядеть. Коробку с краской и кистями, латунный ключ у собственных босых ног, девушку, в красной рубашке и серой толстовке. Также, он мог оглядеть и себя. Голого парня, с несколькими еле заметными шрамами на обычном, тщедушном теле.

– Привет. – взволнованно, заглядывая в лицо незнакомца. – Ты меня понимаешь?

– Привет. – подняв взгляд от собственного тела. – Где я?

Ещё раз обежав его взглядом, будто прицениваясь, девушка шагнула в комнату и чуть в сторону, обходя по кругу. Поставив лампу на угол заваленного хламом стола, она сняла с вешалки лёгкое пальто и подступив опасливо протянула.

– Спасибо. – накидывая на плечи и затянув пришитый пояс. – Ты кто? – очень мягко и удивлённо.

– Катя. – выдохнув, с удивлением и еле уловимой грустью.

– Приятно познакомиться, а я… – начал было протягивать правую руку, но замер по половине.

Растерянный взгляд опустился к собственной конечности, будто не узнавая. Поднял рукав, взглянув на запястье, не находя чего-то, сам не зная чего. Затем обернулся, оглядев комнату, и не узнав её, хотел было обратиться к девушке, но не найдя слов, так и остался стоять с приоткрытым ртом.

– Пойдём. – не уверенно, но настойчиво,

Она взяла его за руку, и он почувствовал, что та дрожит. Коридор по ту сторону двери был длинным, и прямым. Со множеством дверей по обе сторон. Затем на лестницу, один этаж вниз, в такой же, будто близнец. Каждая комната были пронумерована, но не многие цифр остались на своих местах. Ободранные, заколоченные, обитые железными прутьями, с приклеенными лоскутками цветастой ткани… Та у которой они остановились, отличалась от прочих свежей краской, и чистотой вокруг. За ней слышались возбуждённые голоса и грубый смех. Легко открыв, девушка пропустила парня вперёд.

– Садись, мы на тебя уже раскидали! – весело бросил крупный мужчина, сидящий к двери спиной.

– Оппа! – сощурился тот, что сидел напротив.

– Артур. – позвала девушка, с тревогой в голосе. – Вот и случилось. – почти обвиняя.

– Что? – обернулся сидевший спиной к двери, поспешно скрывая карты. – Ого! – сбросив руку в биту.

Сидевший третьим, внимательно следивший за игрой, радостно воскликнул, выкладывая свои карты, но увидев, куда все смотрят, нахмурился.

– Новенький! Ты нашла? Ха. Повезло? – с сомнением, задрав брось. – Что теперь будешь делать?

Скрестив руки на груди, прикусив ноготь на мизинце, Катя обошла комнату по кругу, коротко взглянула в зеркало, затем развернулась к так и стоящему у прохода найдёнышу.

– Что обещала. Сделаю.

– Да? – Артур хитро сощурился.

– Я сделаю что обещала. – громко и чётка, с твёрдыми нотками и резко развернувшись, пошла прочь.

– Ну вот и ладушки. – потеряв всякое веселье, он поднялся и пошёл в сторону смежной комнаты. – Приготовлю фирменного. – снова с улыбкой. – Готфрид, найдётся ему нормальная одежда?

Одобрительно буркнув, блондин поднялся и направился к шкафу. Короткие поиски среди вешалок, и почти сразу выудив комплект, продемонстрировал обновки.

– Надевай моё. У остальных какая-то дрянь с рюшечками.

– Эй. – воскликнул последний оставшийся за столом. – Это стиль!

Штаны с приштопанным ремнём и огромной бляхой, футболка с множеством металлических колечек, портки и носки. Из обуви кеды. Облачившись, найдёныш взглянул на пальто, примерил, положил назад.

– Ну вот, уже что-то. – оценил Готфрид.

Придирчиво оглядев, вернувшаяся Катя невольно цикнула, и сконфуженно отвернувшись, принялась рыться в комоде.

– Фирменный, на пятерых. – вышел Артур, с трудом удерживая в пальцах парящие кружки и блюдце с нарезанной сладостью. – Бери стул, присаживайся, сейчас всё обсудим.

Немного ошарашенный развитием событий, оглядевшись и найдя только табурет, парень взялся был, но руки внезапно перестали слушаться. Ноги подкосились, почти поставив на колени.

– Слишком рано! – бросив перебирать тряпки, Готфрид поспешил помочь.

– Всё нормально. – улыбнулся парень, но затем его голову сжала чудовищная волна боли.

Закричав, он схватился за виски, забившись, пытаясь вырваться из невидимого кольца мучений. Казалось, череп сжимается, стремясь выдавить содержимое, будто из тюбика. Подскочив, Катя попыталась сунуть ему в рот свёрнутую вчетверо салфетку. Резкий рывок, и ослепший от боли, найдёныш забился в руках, нанося удары вслепую, не чувствуя собственного тела.

– Крути его, пока не побился! – донеслось, откуда-то сбоку.

Два одиночных выпада окончились разбитым носом и заломленным ухом. Только навалившись всем скопом, сумели прижать к полу. Сопротивляясь не на жизнь, а на смерть, конвульсивно дёргаясь, он схватился и вырвал край плинтуса, разорвал чью-то обувь, пока конечность не прижали бедром. Сдавленный крик, удары ногами и головой по деревянному полу, задушенный рык боли… Так продолжалось чуть больше двух минут. Затем секунда и всё резко закончилось. Не сразу отпустив обмякшее тело, четвёрка развалилась в разные стороны.

– Дерьмо! – рухнув на стул, взглянув на собственную руку, и обнаружив кровь.

– Никогда такого не видел. – Готфрид, снимая насквозь промокшую от пота рубашку. – Наверное, на той стороне с ним случилось что-то очень стрёмное.

Медленный вдох наполнил грудь мягким, тёплым воздухом. Вокруг снова было темно. Но не так как в прошлый раз. Чётко вырисовывались контуры интерьера, очертания картин, неровности потолка. Крупный шкаф из массива, пинал из прессованный стружки, небольшой ковёр между ними, полу сбитые гипсовые галтели, плотные шторы, потрёпанные обои, какие-то массивные инструменты в углу. Пока, полусонный, разглядывал новое место, не обращал внимание на переливистый гул, но закончив прислушался. Рокот водостока в стенах, отрывистый звон капель по металлу отлива, завывающий гул ливня за окном.

Аккуратно сняв с себя пуховое одеяло, и выпростав ноги из-под плотного пледа, он спустил их с кровати, сев на край. Голова немного кружилась, но это круженье было даже приятно. Протянутые вперёд, пальцы ног опасливо коснулись ковра. Плотный, стоптанный и пыльный, он скрадывал робкие шаги. Не в поисках выхода или ответов, но исследуя, в общую комнату, к свету. Тусклому и размытому, из-за окна узкой балконной двери, смещённой в сторону от его комнаты. С воем и шорохом разлетающихся тетрадных листов, лёгкий порыв ветра вошёл в комнату, отталкивая человека от открытых им створок. Где-то хлопнуло закрытое сквозняком окно, и ветер утих. Потрясённый, он сделал ещё шаг, на холодный кафель балкона.

Дождь стоял редкой стеной, скрадывая громадный простор проспектов. Плоские, серые стены напротив, оканчивались зубчатой короной разрушенных этажей, расчёсывающей низколетящие облака. Там и тут в стенах виднелись повреждения, от небольших, до тех, что перекидывались с этажа на этаж. Большая часть окон была пуста, некоторые заколочены или замурованы и лишь в одном из двадцати горел тусклый свет. Знания стояли очень близко, порой и вовсе смыкаясь, отличаясь одно от другого лишь мелочами. Узором бетонных стыков, формой и расположением окон, отсутствием балконом или наличием межэтажных карнизов. А внизу, по улице текла настоящая река. Во всю проезжу часть, омывая редкие машин и какие-то плохо различимые преграды.

Открыв дверь, на балкон вышел один из мужчин. Оглядел непогоду, выдохнул, и отступив подальше от брызг, облокотился на стену

– Теперь ты здесь. – спокойно и многозначительно. – Не подумай, тут так не всегда. Бывают и хорошие деньки. Например вчера. Когда нас стало больше. – улыбнувшись одними глазами. – Я Готфрид, будем знакомы. – наклонившись, протянув руку.

Неуверенно пожав, найдёныш удивился, когда приобняв, его радушно похлопали по спине. Такое радушие с тем, кто только назвал своё имя, смутило, но надолго расположило к себе.

– Я, не помню, как сюда попал. Точно был в другом месте. – взгляд обежал комнату, и вернулся к улице. – Совсем другом.

– Как и всё мы. У нас было также. Первая встреча, боль, непонимание. Но, как видишь, живём.

– Боль. – вспомнив о том, как взгляд застила кровавая пелена, и потерял контроль над телом. – Простите. Вроде бы, я сделал кому-то больно.

– Но не в обиде. Заживёт. – в пол оборота, с добродушной улыбкой. – Сейчас, когда ты спал, тебе что-нибудь, снилось? – сдерживая любопытство.

– Да. Один сон. Небольшой. Но очень ясный и чёткий. – слепым взглядом собирая выстраивая воспоминаний. – Там было…

– Не нужно. – подняв руку. – Просто постарайся его запомнить. – на пол тона ниже, глядя на дождь. – Он очень важен. – и закрыв балконные двери, направился туда, откуда пришёл. – Ложись спать. Завтра будет долгий день.

С холодной плитки, по дощатому полу, на пыльный ковёр, к остывшей кровати. Чужой кровати, в чужом доме, в чужом краю. Привыкший ко тьме, глаз различал оставленные на полках личные вещи, одежду, книги. За каждой была своя история, которые знал лишь владелец. Для него, в этом месте было всё чуждо. Мягкие перины, теплота одеяла, шум дождя за окном.

***

Его разбудил солнечный свет. Слегка рассеянный шторами, но всё равно тёплый, будто нарочно падающий точно в лицо. На спинке кровати висели аккуратно сложенные вещи с прикреплённой на булавку запиской. (Для тебя) Тёмно-синяя рубашка поло, брюки из крепкой ткани, затёртый джинсовый жилет.

За ночь, общая комната преобразилась до неузнаваемости. Большая часть хлама исчезла, прожжённую дыру в деревянном полу, замуровали вручную строганными досками, отвалившуюся штукатурку забелили и занавесили картинами, протёрли пыль… А на столе нарисовали скатерть. Белой краской аккуратно вывели тонкие узоры, скрывая изъяны. Из клоповника, гостиная превратилась в захудалую, но очень приятную комнату старого, загородного дома.

У стола остался единственный, самый целый стул, а перед ним завтрак. Правда давно остывший. Блинчики, кофе, миска со сладкими сухарями, бутерброды с сыром и маслом. До того будто забытый, голод схватил и потряс желудок, на шаг подтолкнув к столу, но затем, страх попасть в неприятности, оттолкнул на два.

“А если, это всё для кого-то другого? Местного громилы, выбивающего зубы, стоит на него не так посмотреть.”

Проявление грубости к тем, кто приютил, пугало больше, нежели возможность быть битым. Странная мысль, будто основанная на чужом опыте, очень яркая и чёткая, хоть и не связанная с воспоминаниями, словно украденный секрет.

– С первым днём! – тот, кого звали Артур, войдя через частично занавешенный проём, из которого тянула чем-то вкусным. – Чего стоишь? Налетай!

На вкус, еда оказалась куда хуже, чем выглядела. Почти сразу подавившись, он протянулся к кружке, но не смог ту поднять. С улыбкой наблюдавший за трапезой, повар нахмурился и, заметив затруднения, попытался помочь. Рывком оторванная от свежей краски, кружка опрокинулась на стол, залив аккуратно выведенные узоры.

– Бля! – Артур, вскинув руки к голове, а затем попытавшись протереть, но лишь размешав и размазав. – Бля! Скажешь, что это ты. Она тебе нечего не сделает, а мне оторвёт бошку. – загнано, взглянув на одну из боковых дверей, а затем на входную. – Ну, бывай. – и быстрым шагом сбежал.

Медленно просачиваясь в щели, кофе капал на вымытый пол. Встретиться с тем, кто откручивает бошки и принять на себя чужую вину хотелось не очень, а потому взяв нашедшуюся на кухне тряпку, парень принялся аккуратно промакивать разлитое, не забывая закусывать бутербродами. Размазанное пятно было благоразумно накрыто кружкой, а остальное убрано в считанные минуты.

– А я вот, химию принёс. – вернувшись, демонстрируя пластиковую тару с надписью (отбеливатель). – Ну, как вижу ты и сам справился. – отнеся посуду, прищурив один глав он недобро взглянул на спрятанную проблему. – Ща решим.

Щедрая порция химии вместо ожидаемого отбеливания, начала пузыриться и пениться. Короткая борьба с последствиями, и в место кружки, пришлось ставить небольшое блюдце. В тоже время, отойдя к балкону, найдёныш внимательно наблюдал за происходящим на улицах.

– Нравиться вид?

– Да. – неуверенно.

– А вот мне, не особо.

“Днём город выглядит намного лучше.” Стараясь не обращать внимание на множественные разрушения на серых стенах, а в слух сказал.

– А где остальные? – коротко оглянувшись, но затем смутившись.

– Уже ушли на работу. Не дождались, хотя сидели до последнего.

– Простите, что создаю проблемы.

– Проблемы? Шутишь? Праздник! Нас стало больше. – отчего-то отвернувшись на последних словах, и надев наплечную сумку, кивнул на выход. – Пойдём, покажу город.

Сразу за дверью, начинался длинный коридор, с обоих концов скрытый во тьме. Небольшие бетонные арки делили его на пролёты. С одной стороны в нём было много дверей, в то время как с другой, внутренней они встречались в половину реже.

– Этот этаж принадлежит нам, и только у нас есть к нему доступ. – продемонстрировав трубчатый ключ с отверстиями и выступами. – Но последнее время, особо не закрываемя.

Нажав на кнопку вызова лифта. Нечего не произошло. Легко сорвав защитный экран, Артур вынул провода и со второй попытки подобрав контакты, таки запустил механизм.

– Нужно будет починить. – застенчиво почесав весок. – Ниже, живёт тётушка. Очень добрая и милая женщина. У неё что-то вроде детдома, для самых маленьких. Тех, кто пока не может о себе позаботиться. Будь ты метр с кепкой, попал бы к ней. Выше, на крайних жилых этажах, обитают трое. Своеобразные ребята, непонятно чем занимаются, но долю в общак всегда платят. На первых обосновались мужики с пушками. Наверное, бывшие военные. Кто из цитадели, кто с севера. Они здесь недавно. Когда на улицах были бои, их пустили, так они и остались. К нам не лезут, дела в дом не несут. На других этажах ещё десяток человек, но о них потом.

Когда остановился всё то время поднимавшийся лифт. Внутри, на панель полнилась кнопками, будто из него управляли суперкомпьютером.

– Такой большой дом, и так мало жильцов.

– Многие погибли, многие взошли. – неоднозначно, выбрав первый этаж.

– В других дома, почти не горели окна.

– Напротив, дом перекупов. Свили там гнездо, и брызжут ядом. Справа от них, общага. Там живут те, кому хватает денег лишь на еду. Люди не устроившиеся, в основном пришедшие из других домов. Если зима будет холодной, их дом превратиться в братскую могилу. Проходя мимо будь на чеку, просто так бездомными не становятся. Слева, бывшая банда костра. Сейчас как зовётся, не знаю. Недавно шумели, видать перестановки. Раньше были друзьями. Пока не определяться лучше не соваться. На нашей стороне улицы, справа и слева кто живёт не знаю. Раньше жило какое-то хамло, но военные постарались и теперь хамло съехало.

Плавно замедляясь, в конце кабина дёрнулась, и решётчатая створка беззвучно открылась. Вестибюль был просторен. Высокие потолки подпирали мраморные колонны с резными узорами, панорамные окна были декорированы чугунными решётками, с множеством вензелей и узоров, стены украшали деревянные буазери, с подвязанными попарно шторами напротив дверных проёмов. Даже всеобщий упадок, сложенные из кирпича перегородки и металлические листы на окнах приёмных не могли умолить помпезности и богатства.

– Здоровенько, верховые. – пробасил бородатый громила из-за стойки портье.

– Физкульт привет. – с улыбкой вскинув ладонь. – Как ночь прошла?

– У нас нормально. Муса сильно волновался, что подтопит, но обошлось.

– А он вообще спит?

– Ходят слухи, что в том месяце пару часов. – ухмыляясь. – Этот тот, о котором говорили?

– Он. – с некой гордостью.

– Имя своё помнишь?

Найдёныш помотал головой.

– Тогда надо придумать прозвище.

Молча согласившись, Артур отошёл на шаг, сощурившись, оглядел домочадца. Так же пристально разглядывал и бородач. Спустя пару минут хмыканий и ныканий, оба почти одновременно выдохнули.

– Надо чтобы чем-то выделялся. А он просто стоит и не гу-гу.

– Тогда может молчун?

В место ответа, наклонив голову и взглянув на бородача из-под поднятых бровей, Артур будто спросил (Ты вот это сейчас подумав сказал?).

– Ну или не молчун, а… – и снова прищурился, но на этот раз на другой глаз.

– А могу я сам выбрать.

– Сам?! Хм. Ну, прозвища обычно не выбирают. – зачесав вбок сползшую на лоб прядь. – Но можешь предложить.

– Тогда. – взгляд обежал холл, зацепился за массивную люстру, пробежал по тянущимся от неё проводам, до распределительной коробки, а от неё вниз, на мозаичное панно. – Может, Лучик?

– Будь тебе лет десять, тогда да. – взяв какую-то деталь, бородач попытался присоединить её к другой.

– А если, например, Падун.

– Неет! – возмущённо. – Да как тебе это в голову лезет? – изумился Артур.

– Тогда… – опустив подавлены взгляд, не сразу решившись. – Может, Пятый.

– Хе. На это ты вообще о ч… Ааа! Ну… Пятый? Хм.

– Хм. – позвякивая деталями.

– Пятый, сгодиться. – решительно кивнув и хлопнул по плечу.

На входе использовалась вертушка, от которой остались лишь диски, центральный шест да единственная рамка. Витринные стёкла, давно разбитые, до груди были похабно замурованы кирпичом, выше, забраны решётками. Драные шторы колыхал лёгкий сквозняк. Справа, небольшой гардероб, а рядом с ним маленькое оконце, из которого поманили длинной волосатой рукой.

– Это Муса. – указав на руку. – Он здесь дольше всех. Работает охранником и обувщиком. – а подойдя к окошку, заглянул внутрь. – Привет.

– Да да. – отмахнулась рука и протянула перетянутый свёрток в бурой бумаге.

– Он не очень болтливый. – не вполне довольно, забрав предмет и взглянув на записку. – Но мужик свойский. – ударив кулаком о подставленный кулак.

Снаружи, новичка накрыл масштаб. Отвесными стенами, серые полосы уходили вверх, казалось, достигая самого неба. Чем ниже к земле, тем больше на них встречалось каверн, и выщерблин оставленных пулями и осколками. Мостовую и дорогу почти полностью скрывал слой намытого песка и земли. То, что сверху казалось машинами, оказалось лишь их остовами. Разрушенные баррикады, замурованные бреши в местах штурма, колючая проволока вокруг окон. Среди всеобщего разгрома, радовало лишь яркое солнце, заливавшее светом уходящую в даль улицу.

– Не переживай. Всё точно также, как и было до твоего появления. Также, как наверное, и сотню лет назад. – усмехаясь, Артур спустился с крыльца и выйдя на центр улицы указал вверх. – Мы живём там, над огромным проломом. Помнишь ту дыру в полу, под ней три этажа свободного падения. – совершенно буднично, и будто бы даже с гордостью. – А если не повезёт, то приземлишься прям тут.

Вид собственного жилища, не вызвал схожих чувств, а повторный осмотр улицы, невольно навеял печаль. Среди разрушений, часто проглядывалось былое величие, приложенные кем-то руки, или же просто попытки ухода за тем, что осталось. Но сейчас, омытое дождём и высвеченное полднем, всё выглядело полу заброшенным.

Первый встретившийся им человек, оказался калекой. Одноногий, с изуродованной грудью и ввалившейся частью черепа, он медленно ковылял на деревянном протезе.

– Хуля бля…ааа!? – прохрипел он, заметив на себе престольный взгляд парня.

– Не обращай внимание. У него половины мозгу нету. – Артур, буднично.

– Ты его знаешь? – в полголоса, украдкой продолжая следить.

– Да. Это я его так отделал. – гордо, с улыбкой, а затем рассмеявшись. – Он таким появился. Год или два назад. – не став вдаваться в подробности.

– То есть и я мог быть… таким…

Оценивающе оглядев спутника, мужчина поднял бровь.

– А почему ты думаешь, что не такой? – насмешливо улыбаясь. – Может у тебя внутри почти нечего нету.

– Я бы почувствовал. – недовольно, и немного обеспокоенно.

Все остальные встреченные на улице, были вполне комплектны, и заметно отличались лишь одеждой. Посконные хламиды с нашитыми на них заплатами, против обычной ткани, изношенные куртки и свитера, против хорошо сидящих по телу рубашек. Ещё бросалась в глаза сильная худоба некоторых прохожих, граничащая с дистрофией.

“Если спрошу о них, опять будет острить или посчитает меня идиотом. Будет нужно, расскажет. Или сам пойму.”

Через несколько достаточно больших кварталов, они вышли на косой перекрёсток. Улица по левую руку, сильно сужалась и полнилась народом. К стенам лепились бесчисленные пристройки, залезая одна на другую, они занимали весь тротуар, чем-то напоминая наросты. Множество наслаивающихся вывесок, торговых лавок, навесов, мостков, козырьков и уводящих вверх лестниц, создавали подобие тоннеля, по сторонам которого располагалось несчётное множество лотков и витрин. Каждый выделял себя, в меру сил. Разметка на мостовой, подводящая к крупному магазину, скамейки у закусочной, бесплатный стакан воды для покупателя. Там и тут виднелись следы вчерашнего потопа. Смытая мебель, заваленные стены, прорванные крыши. Чем дальше, тем плотнее теснились торговцы. Запахи еды сменяли друг друга чаще, чем их удавалось узнать. Десятки голосов, среди которых слышалась незнакомая речь. Непохожие лица, разных рас и цветов кожи. Тем не менее, большая часть людей, проходила мимо. Туда, где дома расступались большим перекрёстком, а над ларьками поднималась стена. Чёрная, высотой не меньше шести метров, со сторожевыми вышками, колючей проволокой и массивными воротами. Пространство перед ними было расчищено метров на двадцать. А по сторонам, на стенах, белыми буквами выведены слава на разных языках.

– Столько из них можешь прочитать? – встав в небольшую очередь к пропускному пункту.

– Два. – пытаясь разобрать и другие, указав на лавную надпись и ту что была с правого края.

– Общий и язык белых. Это хорошо.

– На каком мы говорим сейчас?

– Общий. Потому что его много кто знает. По крайней мере сейчас.

– А раньше, общим, был другой?

– Был. Вот тот иероглиф. – указывая на вязь с множеством нанизанных точек. – В одно время появилось очень много тех, кто говорили на нём. Часть из них, объединилась в большой клан, на несколько кварталов, выгнав всех иноязычных. Затем передрались из-за чего-то и рассеялись. Сейчас их мало.

Вход в рынок перегораживала пара тележек на рельсах. Внутри них, за решёткой и листами железа, сидел дежурный и два помощника, наблюдающих за мониторами. В левой тележке находилась широкая рамка, с помощью которой проверяли повозки и груз. Правая, имела вход поменьше, с выдвижными решётками, в качестве шлюза. Проверив металлическую перфокарту, охранник позволил вставить её в разъём. Короткий щелчок отмыкающихся магнитов, и решётка легко отварилась.

– Это, знак доверия. – Артур, убирая карту в нагрудный карман. – Без неё с оружием не пройти.

– У тебя оружие?

– А как иначе? – отстранив рукой тканный полог, вышли на ту сторону. – Это, сердце нашего района. Рынок. Самый надёжный и безопасный по эту сторону реки.

Пространство перекрёстка оказалось достаточным, чтобы разместить в себя целую дюжину небольших зданий. В три этажа, с задними дворами, каждый своего цвета. А между ними сотни людей. С сумками и тюками, корзинами на плечах и ящиками на подвесах. Среди всех, сразу бросались в глаза те, кто носил большие чёрные цилиндры. К каждому из них, лентой крепилась простенькая картинка, хорошо заметная даже из далека. Корова, красная канистра, руки с наручниками, автомат, сжатый кулак. К ним подходили и договаривались, после шляпники вырывали лист из специальной тетради, прикреплённой к телу на цепь. Музыканты, распространители листовок и зазывалы, проводники и перевозчики, лоточники с едой и мелочами. А среди них, несчётное множество народу.