Кошмары
Есть игра: несложно войти,
Чтоб вниманье людей усыпить;
И глазами добычу найти;
И за ней незаметно следить.
Как бы ни был нечуток и груб
Человек, за которым следят, -
Он почувствует пристальный взгляд
Хоть в углах еле дрогнувших губ.
А другой – точно сразу поймет:
Вздрогнут плечи, рука у него;
Обернется и нет ничего;
Между тем беспокойство растет.
Тем и страшен невидимый взгляд,
Что его невозможно поймать;
Чуешь ты, но не можешь понять,
Чьи глаза за тобою следят.
А.А. Блок
В последние дни Эмиля пугали странные сны. Каждую ночь кошмары изводили его мятежную душу, погружая в мир необъяснимых страхов. Это началось примерно месяц назад, когда в первом сновидении ярко отобразилась мрачная комната, пронизанная грозными шепотами. Эмилю виделось, что атмосфера внутри помещения потому тяжелая, что воздух пропитан не только липкой сыростью, но и чьим-то незримым присутствием. Он многократно пытался рассмотреть источник бессвязных шепотов, но мрак смешивал всё, кроме смутных очертаний стен без окон. Комната словно спрут жила личной аномальной энергией, обвивая его невидимыми щупальцами. Шепот делался всё громче, прорезаясь странным звучанием, которое, гулким эхом отдавалось в его сознании.
Несколько ночей спустя явился покойный отец Муслим Рашидович. Он глядел на сына и слегка покачивал головой то вправо, то влево. Спящий хотел крикнуть: «Почему ты молчишь? Зачем пришел?», – но горло сдавил вязкий комок, поэтому немой вопль застыл в промозглом воздухе.
В следующий раз он явился не один. Вместе с ним пришла София в виде резной, белоснежной свечи. Она тоже молчала, лишь мерцание вишнёво-красного пламени на ее голове, отражало беспокойные чувства, которые не поддавались словам. Эмиль всегда помнил, как много значила Сонечка…Софа…Софийка: девушка была не просто его первой любовью, она служила нескончаемым источником вдохновения. Всматриваясь в ее огненную фигуру, он чувствовал, как взволнованное сердце сжимается от смешанных эмоций: ностальгии, собственной вины и подавленного желания.
Эмиль понимал, что сквозь череду снов отец пытается донести важное послание, которое он не может правильно разгадать. Поэтому каждое следующее утро не приносило радостного покоя и внутреннего умиротворения, а наоборот утяжеляло душевное состояние.
Прошедшая ночь также принесла очередной кошмар. Эмиль долго сопротивлялся, пытаясь развлечься минутными роликами из Ютуба, но биологические часы оказались сильнее поэтому, провалившись в сон, он очутился в трехмерном пространстве, где каждая докучливая мысль, словно водяной пар, растворялась в воздухе. Спящий не контролировал тело, так как предательская невесомость обволакивала его, словно тот был захваченным пленником собственного разума. Вдруг раздался голос отца: «Сынок, всё кончено, ты проиграешь».
Эмиль чувствовал, что бесполезно спрашивать, о каком крупном поражении идет речь, но отчетливо понял, что это был последний предупреждающий сон и нужно самому разгадать тайну услышанной фразы.
Но дело в том, что Эмиль Хайрутдинов не любил проигрывать. Особенно после того, как в детстве получил хлесткий, словно пощечина, ошеломляющий удар в первом серьезном поединке по вольной борьбе. Даже теперь, будучи взрослым, он постоянно помнил то угнетающее чувство, которое железным молотом по наковальне стучало в висках, когда сидел в углу раздевалки, охватив травмированные колени, и смотрел, как его конкурент, смеясь, демонстрирует награду своим дружкам. С годами детский страх трансформировался в дополнительный источник мотивации. Не обращая внимания на безостановочный дождь или запоздалый снег, безжалостное пекло или продолжительный мороз, Эмиль ежедневно выходил на ближайший стадион, разрезая сумеречный воздух стремительным бегом. С каждым лишним километром он ощущал, как формируется его тело и закаляется дух. Он бросил открытый вызов самому себе: интенсивно постигал тактики вольной борьбы, неоднократно осваивал многочисленные мастер-классы у лучших тренеров, прибавляя новые штрихи к своему стилю. Соперники, которые в былое время казались неодолимыми, теперь рассматривались им как дополнительные эпизоды на пути к безусловному успеху. Его маниакальная напористость постепенно привела к победе на чемпионате области. До высшей ступени ему не хватило нескольких баллов, но даже третье место было крупнейшим выигрышем, так как за спиной толпилась сотня спортсменов, которая не смогла до него дотянуться. Со временем, Хайрутдинов дополнительно освоил когнитивную психологию. С ее помощью он осознал, что любая неудача – это не конец истории, а временное препятствие. Следовательно, близкая победа неизменно гарантирована, нужно лишь разобраться в структурной схеме воздействий. Поэтому проигрывать кому-либо он не намеревался.
Утром позвонила мама, обрушивая на сына свинцовый град вопросов:
– Улым, хәлләрең ничек? Хатыны ничек, авырмыймы? Сез күптән безгә кунакка килмәдегез. (Сынок, дорогой, как твои дела? Как жена, не болеет? Вы давно к нам в гости не приходили.)
– Әни, борчылма. Бездә барысы да яхшы. Женя һәм мин күп эшлибез, шуңа күрә әлегә сезгә кунакка килә алмыйбыз. (Мамочка, не волнуйся. У нас все хорошо. Женя и я много работаем, поэтому пока не сможем к вам в гости прийти, – сын отбивался, как мог).
Эмиль утаил от матери, Розалии Арсеновны, что его семейная жизнь не складывается. Эта ложь, как защитный механизм, позволяла скрыть сокрушительное фиаско и боль разочарования. Он обманывал не только своих близких: мать, старшего брата Камиля и младшую сестру Эльвиру, но и себя, и этот самообман длился уже последние три месяца. Внутренний конфликт рос, как снежный ком, но Эмиль каждый раз откладывал момент разоблачения, надеясь, что ситуация волшебным образом изменится.
В прошлом году, сразу после рождественских праздников, Эмиль женился. На свадьбе радовались все, кроме матери Розалии Арсеновны.
– Ай, Раиса, күңелем сизә, улым бу Рус белән бәхетле булмаячак. Ул аңа пар түгел (Ох, Рая, чует мое сердце, не будет мой сынок счастливой с этой русской. Не пара она ему. – жаловалась она своей двоюродной сестре, с которой они увиделись впервые после смерти супруга Розалии).
– Роза, нәрсәдән алдың син? Бәлки, аларның барысы да яхшы булыр. Мин аңлыйм, синең олы улың күптән түгел генә аерылышкан, ләкин бу әле берни дә аңлатмый (С чего ты взяла? Может быть, у них все будет хорошо. Я понимаю, что твой старший сын недавно развелся, но это еще ничего не значит, – парировала Раиса).
– Әлбәттә, әлбәттә, миннән көл. Мин ул чакта да хаклы идем. Миңа ул Эльвира берьюлы ошамады. Мин аңа көн саен шалтырата идем, аның хәле ничек, ул минем улымны ничек карый дип кызыксына идем. Ә тегесе: "барысы да яхшы, әни. Борчылмагыз". Ә алар бер ел яшәп, балалар таба алмагач, мин барлык танышларымны да җәлеп иттем, аның белән Казанга бардым. Анда мәрхүм Рамилнең сыйныфташы, бик яхшы гинеколог калган. Ә киленембалага узгач, мин шунда ук аларга яшәргә килдем, беренче вакытта ярдәм итәр өчен. Һәм нәрсә? Ул миңа рәхмәтлеме? Юк, ул сволочь мине ишектән чыгарды. Ләкин бу аңа барып чыкмады. Мин көн саен Камилгә шалтыратып, аның әнисе белән алай эшләргә ярамый, дип әйтә идем. Аллага шөкер, минем акыллы улым бар, ул түзмәде, шул ахмак җүләр белән аерылышты (Конечно, конечно, смейся надо мной. Я и в тот раз была права. Мне эта Эльвира сразу не понравилась. Я ей каждый день звонила, интересовалась, как у нее дела, как она за моим сыном ухаживает. А та только в ответ: «Все хорошо, мама. Не волнуйтесь». А когда они год прожили, а детей так и не завели, я всех своих знакомых подключила, в Казань с ней ездила. Там у покойного Рамиля остался одноклассник, очень хороший гинеколог. А когда моя невестка, наконец, забеременела, я сразу приехала к ним жить, чтобы помочь в первое время. И что? Она была мне благодарна? Нет, эта сволочь выставила меня за дверь. Но это не сошло ей с рук. Я каждый день звонила Камилю и говорила, что нельзя так поступать с его матерью. Слава Аллаху, у меня разумный сын, который не выдержал и развелся с этой глупой дурой).
На удивление, Розалия Арсеновна оказалась права и в этот раз. Её невестка сбежала примерно через год, но она об этом еще не знала.
Чего греха таить, мать Эмиля всегда слыла проницательностью. И пусть прогнозы невысокой полной женщины с кипучим темпераментом и проницательными карими глазами часто казались людям слишком эмоциональными и в некотором роде даже пессимистичными, но, как правило, большинство из них раз за разом сбывалось. Как бы кто ни относился к её, как вначале казалось, резким и необоснованным заявлениям, невозможно игнорировать тот факт, что её слова определенным образом всегда обретали форму. Например, буквально на прошлой неделе произошел примечательный случай.
– Наташа, возьми зонт, гроза скоро начнется, – коротко заметила Розалия Арсеновна, столкнувшись на лестнице с соседской девчонкой, щеголявшей в короткой черной юбке, в неоново-малиновой блузке и в красных ажурных «мыльницах», ставших настоящим хитом среди молодежи, особенно в небольших городах, где яркие, броские вещи привлекали всеобщее внимание. Эта дешёвая подделка производилась из грубой и жесткой пластмассы, вследствие чего нога сильно потела, быстро появлялись мозоли. Но, несмотря на все неудобства, девушки терпели любые мучения ради модного внешнего вида. Тем самым они хотели выделиться, подчеркнуть индивидуальность, хотя бы с помощью дешевой обуви, которая одновременно выражала негодование против скучной обыденности и символизировала этап взросления.
Розалия, наблюдая за Наташей, невольно вспомнила свою молодость. Она росла в мусульманской семье, где традиции наложили заметный отпечаток на восприятие моды, которое у неё всегда связывалось с понятием скромности, элегантности и уважения к канонам ислама. Она искренне не понимала, почему молодежь готова платить не столько деньгами, сколько комфортом и здоровьем, лишь бы угнаться за временной прихотью.
– Возьми зонт, Наташа, – повторила Розалия Арсеновна, но девушка, взглянув на чистое лазурное небо, лишь отмахнулась, будто не слышала.
Розалия свыклась, что её слова вызывали лишь скептические усмешки соседей, привыкших к её образу «пророчицы Сивиллы». Но спустя полтора часа смеялась сама Роза, когда услышала рокот надвигающегося грома. Через несколько минут плотной водяной стеной хлынул ливень.