В объятиях лжи

Michelle Gurevish – Russian Romance

Chris Grey – LET THE WORLD BURN

KISS – I Was Made For Lovin’ You

David Guetta, Sam Martin – Dangerous

Neptunica, Besomorph Hedara – Oblivion

Skillet – Monster

Cecilia Krull – My Life Is Going On

Halestorm – I Miss the Misery

Violet Orlandi – Desire

Eels – I Need Some Sleep

Jordan Fiction – KILLING TIME

Thousand Foot Krutch – Courtesy call

Linkin Park – Numb

Skillet – Beyond Incredible

Глава 1

Солнце в Аризоне не светило – оно прожигало. Беспощадное, белое, оно выжигало краску с вывесок и последние силы из всего живого. Я наблюдала за ним через потрескавшееся стекло своего кабинета, чувствуя, как горячий воздух дрожит над асфальтом. Таким же невыносимым зной был и год назад, в день, когда умер мой отец.

Мой мир теперь был ограничен четырьмя стенами домашнего офиса, заваленными книгами и черновиками. Письменный стол, его подарок, – единственный островок порядка в этом хаосе. Я писала. Это было единственное, что я умела и что могла делать, не выходя из дома. Я создавала миры, в которых всё было логично и справедливо, в отличие от реальной жизни.

Сегодняшний день начался с ещё одного отказа. Электронное письмо от издательства «Вертиго Пресс» сиротливо подсвечивалось на экране. «Уважаемая мисс Рид, ваша рукопись демонстрирует несомненный литературный талант, однако, к сожалению, не соответствует текущим потребностям нашего рынка…» Я не стала дочитывать. Знакомое одеяло из разочарования и легкой тоски накрыло меня с головой. Я с силой захлопнула ноутбук, и звук эхом отозвался в пустом доме.

Тишина здесь была особая, густая и звенящая. Она давила на барабанные перепонки, напоминая, что ты совершенно одна. Чтобы заглушить её, я решила сделать то, на что не хватало духа все эти месяцы, – разобрать гараж.

Воздух в гараже был густым и спёртым, пахнущим машинным маслом, старым деревом и пылью. Это был запах моего отца, Томаса Рида. Он был основателем компании «Астрал-Индастриз», и этот гараж был его святилищем, местом, где он чинил старые приборы и подолгу что-то конспектировал в своих блокнотах. Сердце сжалось от привычной боли, острой и тупой одновременно.

Я машинально перебирала коробки. Старые фотографии, мои детские рисунки, школьные грамоты. Каждый предмет – укол памяти. И вот, в одной из коробок, на самом дне, мои пальцы наткнулись на что-то шершавое, кожаное. Это был его дневник.

Я никогда не знала, что он ведёт дневник. Отец был человеком дела, а не слова. Рука дрогнула, когда я взяла в руки потрёпанный фолиант. Присев на корточки, прямо в пыли, я открыла его.

Страницы были заполнены не личными размышлениями, а чем-то совсем другим. Метеорологическими наблюдениями, замерами уровня осадков, сложными химическими формулами и схемами. Я водила пальцами по его уверенному, размашистому почерку, пытаясь понять. Зачем отцу в глухом уголке Аризоны такие детальные, почти научные записи о погоде? И при чём тут формулы?

Я листала страницу за страницей, и моё сердце начало биться чаще. Это не было похоже на простые заметки. Это была работа исследователя. И в самом конце, между последних страниц, лежала сложенная вчетверо распечатка.

Развернув её, я увидела электронное письмо. Строка темы гласила: «По поводу нашего разговора». Адрес отправителя был скрыт. Текст был коротким и обрывистым:

«Томас, твои выводы верны. Это больше и опаснее, чем мы думали. Данные шокируют. Осторожнее, и никому…»

На этом оно обрывалось.

Кровь отхлынула от моего лица. Я сидела на пыльном полу гаража, сжимая в дрожащих пальцах эту бумажку, и в ушах стоял оглушительный звон. «Осторожнее». Это слово висело в воздухе, тяжёлое и зловещее. Оно не вязалось со случайной смертью от «обширного инфаркта», о которой говорил патологоанатом. Оно кричало. Кричало о том, что его смерть была не случайной.

Я подняла взгляд и увидела своё бледное отражение в запылённом стекле старого шкафа. Измождённое лицо, тёмные круги под глазами – портрет затворницы, почти смирившейся со своей участью. Но в глазах, которые ещё час назад видели лишь собственное отражение в экране ноутбука, теперь плясали отблески чужой тайны. В них горел незнакомый мне доселе огонь – огонь сомнения, перерастающий в яростную решимость.

Глава 2

Спустя пару дней мы сидели с Габи в баре. Бар «Пимс» был нашим убежищем уже пятый год. Здесь пахло старой древесиной, пропитанной десятилетиями табачного дыма и пролитых алкоголем, пивом и чужими секретами. В углу, в клубах сизого дыма, дымила сигаретой какая-то одинокая фигура, чье лицо тонуло в полумраке. За стойкой бармен, Джерри, с видом много повидавшего философа полировал до блеска хрустальный бокал, и его лысая голова отсвечивала под светом одинокой лампы, висящей над бутылками. Это было то самое место, где можно было раствориться в полумраке, в гуле чужих голосов и меланхоличных аккордах старого блюза, и позволить себе быть несчастной, злой или просто уставшей.

Габи – единственная моя подруга, мой якорь и противовес во всем. Она латиноамериканка, и в ее жилах, кажется, течет сама жизнь. Ее волосы – не просто темные, а густая, почти сине-черная грива, которую она сегодня собрала в небрежный пучок, откуда выбивались упрямые, вьющиеся пряди, смягчавшие резкость ее скул. А ее глаза… Это были не просто карие глаза. Это были два огромных, теплых ореха, испещренных золотистыми искорками, которые могли за секунду превратиться из сочувствующих в яростно-горящие, а потом снова в насмешливо-добрые. Когда она говорила, ее руки постоянно находились в движении, рисуя в воздухе прихотливые узоры, а с ее серебряных сережек-колец плясали блики под тусклым светом барных ламп.

– Итак, официальное заявление: я – бесполезное образование в экосистеме большого бизнеса, – провозгласила я, с силой ставя на липкую, испещренную кругами от стаканов деревянную стойку бара свой стакан. Лёд зазвенел жалобно, ударившись о стенки. – Мой отдел продаж будет гордо нести своё знамя к новым горизонтам, а я… я останусь писать списки покупок. В них, по крайней мере, есть начало, середина и логичный конец.

Габи фыркнула, отодвигая от себя свой «Космополитен» так, что бокал с розоватым коктейлем качнулся.

– Дорогая, ты не бесполезное образование. Ты… стратегический запас творческого потенциала, – сказала она, прищурившись, отчего золотые искры в ее глазах смешались с зеленоватыми отсветами от неоновой вывески. – А тот отдел – сборище роботов в галстуках. Ты слишком многослойная для их бинарного мира. Уволиться с этой душной работы – не поражение. Это акт самосохранения.

– Самосохранение? – я скептически хмыкнула, вертя в пальцах соломинку. – Звучит куда лучше, чем «бегство с поля боя из-за панической атаки перед квартальным отчётом». Мой банковский счёт, правда, не оценил разницы.

Я заказала ещё одну текилу, поймав кивок Джерри. Сегодняшний день того заслуживал. Утром пришёл очередной отказ от издательства – вежливый, шаблонный, как все предыдущие, распечатанный на безупречно белой бумаге. «Ваш роман обладает несомненными литературными достоинствами, но, к сожалению, не вписывается в нашу текущую издательскую стратегию». Я перечитала это письмо раз десять, вглядываясь в каждый заезженный оборот, пытаясь найти между строк, в этих сухих канцелярских фразах, хоть каплю искренности. Не нашла. Только безразличие издательской машины, перемалывающей чьи-то надежды в пыль.

– Они просто боятся, что твой гений затмит их убогие романчики про вампиров и миллиардеров, – Габи отхлебнула свой коктейль, оставив на стекле след от помады. – Ты пишешь о настоящем. О трещинах в душах обычных людей. Это пугает.

– Пугает? Меня бы устроило, если бы это хоть немного интересовало, – вздохнула я, чувствуя, как тяжесть на плечах становится ощутимее. – Иногда мне кажется, что я пишу в вакуум. Что все эти годы я просто разговаривала сама с собой, а мои рукописи – это всего лишь очень длинные дневниковые записи сумасшедшей.

Я посмотрела на своё отражение в потрескавшемся зеркале за стойкой, в обрамлении пожелтевших этикеток от виски. Двадцать три года. Вроде бы всё впереди. Но в глазах, помимо привычного сарказма, поселилась усталость, серая и безрадостная, как ноябрьское небо. Год назад умер папа. Месяц назад я уволилась с надёжной, но высасывающей душу работы. А моя единственная мечта – стать писателем – упёрлась в глухую стену издательского непонимания.

– Знаешь, о чём я думаю? – сказала я тише, почти шепотом, чтобы голос не дрогнул. – О том, что папа… он бы никогда не усомнился. Он бы просто сказал: «Элис, ты сможешь. Надо только поднажать». И всё. И он бы верил в это так искренне, что я, пожалуй, и сама бы поверила.

Габи положила свою тёплую, смуглую ладонь поверх моей холодной. Ее пальцы с коротко подстриженными ногтями сжали мои с такой силой, что казалось, она может передать мне часть своей неиссякаемой энергии.

– А я в тебя верю. И мой токсичный позитив сильнее, чем твой чёрный сарказм. Запомни это.

Мы вышли из бара, когда городские огни уже зажглись по-настоящему, окрасив асфальт в маслянисто-желтые и оранжевые оттенки. Ночной воздух был прохладным и свежим, он обжигал легкие после спертой атмосферы «Пимса». Габи обняла меня за плечи, и от ее легкой куртки пахло духами с ароматом ванили и табака.

– Всё наладится. Увидишь. Просто вселенная проверяет тебя на прочность.

– Надеюсь, чек уже почти закончен, – проворчала я в ответ, прижимаясь к ее плечу, но на душе, и правда, стало чуточку светлее.

Вернувшись в пустой, безмолвный дом, я прошла мимо своего рабочего стола, заваленного стопками книг и черновиками. Ноутбук молчал, его черный экран был похож на закрытую дверь. Рукопись недописанного романа ждала, и верхний лист казался мне укоризненно-белым. А на краю стола, в луне света от уличного фонаря, лежал тот самый старый, потертый на углах кожаный блокнот отца с его непонятными записями и схемами. Я провела по шершавой обложке пальцами, ощущая подушечками мельчайшие трещинки. В его молчании, в самой его осязаемой реальности была какая-то странная, обнадёживающая сила. Может, Габи права? Может, и правда всё наладится?

Но пока единственной моей уверенностью была та, что завтра утром голова будет раскалываться от текилы. И это, как ни странно, было единственным понятным и управляемым планом на ближайшее будущее.

Глава 3

Прошла неделя с того вечера в баре. Семь дней, которые я провела в странном подвешенном состоянии между надеждой и отчаянием. Отчаяние приходило с письмами от издательств – одно предлагало переписать мой психологический триллер в любовный роман с вампиром, другое – «сделать героиню повеселее». Надежда же пряталась в старом кожаном блокноте, что лежал у меня под кроватью. Я перелистывала его каждый вечер, вглядываясь в формулы и схемы, но чем больше я смотрела, тем меньше понимала. Это была головоломка без картинки-образца.

Именно в такое тупиковое воскресенье, когда я уже начала мысленно составлять резюме для поиска новой «душной работы», раздался звонок в дверь. На пороге стояла Габи с надутыми губами, двумя пакетами с тако и ноутбуком под мышкой.

– Соседи сверху затеяли ремонт, – объявила она, проходя внутрь. – Дрель и я – непримиримые враги. Я в бегах. У тебя есть диван, еда и моё безраздельное внимание на ближайшие двадцать четыре часа.

Мы устроились в гостиной, разложив еду на кофейном столе. Вечер медленно перетекал в ночь, наполненный разговорами ни о чём и комфортным молчанием. И все это время блокнот отца лежал в соседней комнате и словно ждал. Говорить о нем было страшно. Как будто произнеся слова вслух, я делала эту странную тайну реальной, а себя – соучастницей чего-то, в чем не могла разобраться.

Когда мы уже перебрались на диван с одеялами и включили какой-то старый фильм, я набралась храбрости. Фильм служил идеальным прикрытием – можно было говорить, не глядя друг на друга.

– Габи, помнишь, я говорила, что разбирала гараж? – начала я, глядя на экран, где герой целовал героиню под дождем.

– М-м? – она с интересом оторвалась от своего ноутбука, на котором она, как обычно, в пять окон мониторила что-то в соцсетях.

– Я нашла кое-что. Папин блокнот. Я сделала паузу, собираясь с мыслями. – Только это не дневник. Там… формулы, какие-то графики, записи о погоде. И распечатка письма, где кого-то предупреждают быть осторожнее.

Габи перестала печатать. Её брови поползли вверх.

– Осторожнее? В смысле, как в триллере? Твой папа вёл себя как секретный агент?

– Я не знаю, – честно призналась я. – Но это не похоже на его обычные записи. И это письмо… оно датировано за день до его смерти.

Я встала и принесла блокнот. Габи взяла его с видом настоящего эксперта, её пальцы уверенно листали страницы, глаза выхватывали детали.

– Погода, осадки… – бормотала она. – Хм. Смотри, здесь не просто «сегодня солнечно». Здесь координаты, давление, уровень pH… Это данные для какого-то исследования. Серьёзного.

Она достала свой телефон, и её пальцы замелькали по экрану.

– Ладно, мисс Рид, давай работать. Первое – это письмо. Адрес отправителя скрыт, но в заголовке или в метаданных файла могло что-то остаться.

Я смотрела, как она работает, с чувством глубочайшего облегчения. Я была не одна. Моя личная тайна теперь стала нашей общей. И пока Габи-«Ищейка» вела своё цифровое расследование, я понимала, что мой поиск – поиск писателя и дочери – только что обрёл самого надёжного союзника. Возможно, эта странная находка была не просто семейной тайной, а тем самым сюжетом, который ждали издательства. Или тем, что перевернёт всё, что я знала о жизни своего отца.

Габи устроилась удобнее, поставив ноутбук на колени. Её пальцы затанцевали по клавиатуре с такой скоростью, которую я всегда считала сверхъестественной. Она открыла несколько окон, одно из которых показалось мне подозрительно похожим на то, что простые смертные не должны видеть.

– Так, мисс Писательница, пришло время для детективной работы, – провозгласила она, не отрывая взгляда от экрана. – Этот файл… он был отсканирован и сохранен. Примитивно, но факт. Иногда люди, которые пытаются скрыть следы, забывают о метаданных.

Я сглотнула, наблюдая, как она работает. Было одновременно страшно и захватывающе. Мы перешли от моих выдуманных миров к расследованию реальной тайны.

– Мета… что? – спросила я.

– Метаданные. Это как цифровой паспорт файла, – не отрываясь, объяснила она. – Там может быть информация о том, когда и на каком устройстве он был создан, и иногда… иногда там прячется имя пользователя.

Она щелкала мышкой, ее лицо озаренное холодным светом экрана, было сосредоточено. В комнате стояла тишина, нарушаемая только тиканьем старых часов на кухне и стуком клавиатуры.

– Черт, – внезапно выдохнула она, и я вздрогнула. – Нет, подожди. Не «черт». «Ура!» Смотри.

Она повернула ноутбук в мою сторону. На экране был открыт тот самый файл с письмом, но теперь в отдельном окне отображалась техническая информация. Среди строк с датами и разрешением сканера мой взгляд уловил одну строчку:

Автор: Orion_77

– Orion_77, – прошептала я, словно боясь спугнуть эту зацепку.

– Вот именно! – Габи сияла от победы. – Это не адрес почты, но это имя пользователя в системе. Оно как отпечаток пальца. Теперь у нас есть что искать.

Она тут же ринулась в просторы интернета. Соцсети, форумы, базы данных… Она искала везде, где мог фигурировать этот «Orion_77». Я наблюдала, как на экране мелькают страницы, а мое сердце билось где-то в горле. Это было первое реальное доказательство того, что мой отец общался с кем-то под покровом тайны.

– Ничего очевидного, – через полчаса констатировала Габи, откидываясь на спинку дивана. – Ни в Фейсбуке, ни в Инстаграме. Это не его публичное лицо. Это что-то… частное. Возможно, закрытый форум, специализированная платформа. Может, даже какой-нибудь клуб по интересам.

Клуб. Это слово повисло в воздухе, обрастая догадками. Какой клуб? Астрономический? Охотничий? Или что-то более таинственное?

– Это все, что у нас есть? – спросила я, чувствуя, как азарт сменяется легким разочарованием. Всего лишь имя пользователя. Капля в цифровом океане.

– Это ВСЕ, что у нас есть, – поправила меня Габи, и в ее глазах снова вспыхнул азарт. – И это уже огромный шаг. Мы знаем, что он был с кем-то на связи. Мы знаем его кодовое имя. Теперь мы знаем, где искать. Расследование только начинается, детектив.

Она улыбнулась мне своей самой ободряющей улыбкой, и я невольно улыбнулась в ответ. Пусть это была всего лишь ниточка, но она вела из моего тихого, пыльного гаража в какой-то неизвестный, цифровой мир, где мой отец был не Томасом Ридом, а «Orion_77».

И где-то в этом мире, возможно, существовал клуб, членом которого он был. Клуб, который мог знать, почему ему нужно было быть осторожным.

Глава 4

Неделя пролетела в лихорадочных, но безнадёжных поисках. Моё настроение описывалось классической дугой: от утреннего оптимизма («Сегодня тот самый день!») через дневное напряжение (рассылка резюме в три клика) к вечерней апатии (просмотр сериала с пакетом чипсов). Отказы от издательств сменились молчанием работодателей. Городок Санд-Спрюс с его населением в несколько тысяч человек предлагал вакансии с устрашающей скоростью: «требуется разнорабочий на ферму», «нужен помощник в автомастерскую». Мои навыки писателя и бывшего офисного планктона никого не интересовали.

Именно в таком состоянии отчаяния я листала местную доску объявлений в супермаркете, заваленную пожелтевшими листовками о пропавших котах и продаже старых диванов. И вот, среди них, свежая, ярко-фиолетовая картинка привлекла моё внимание:

«ТРЕБУЮТСЯ

ОФИЦИАНТКИ

в клуб «CITY»

Гибкий график, з/п ежедневно.

Опыт не требуется.

Тел.: 555-01-94»

«Сити». Я слышала о нём. Все слышали. Это было не то место, куда ходят добропорядочные жители нашего города. Он находился на самом выезде из города, в полузаброшенном промышленном здании, и ходили слухи, что это пристанище для байкеров, подозрительных личностей и тех, кто ищет сомнительные развлечения. Место, куда моя мама, будь она жива, запретила бы мне даже приближаться.

Я сидела и смотрела на экран ноутбука, как загипнотизированная. Внутри всё сжималось от страха. Но под ним была другая, более банальная и насущная эмоция – страх остаться без денег. Страх полного краха.

«Гибкий график», – прошептала я. Это означало, что я смогу писать.

«Зарплата ежедневно». Это решало проблему с долгами здесь и сейчас.

«Опыт не требуется». Это был единственный пункт, который я выполняла на все сто.

Я достала телефон. Мои пальцы дрожали. Я чувствовала себя героиней плохого триллера, которая сама идёт в логово монстра. Но монстр голода и неуверенности был куда реальнее.

Я набрала номер.

Трубку сняли почти мгновенно. Голос был низким, немного хриплым, без каких-либо приветствий.

– Алло?

– Здравствуйте, – мой голос прозвучал выше обычного. – Я по поводу вакансии официантки. В «Сити».

– Адрес знаешь? – отрезал голос.

– Да.

– Тогда сегодня в восемь. Отработаешь смену. Имя?

– Э… Элис.

– В восемь, Элис. Не опаздывай.

Связь прервалась. Я опустила телефон, всё ещё держа в руке листок для записи, он оказался не нужен. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Это было ужасное решение. Самое безрассудное в моей жизни.

Я стояла посреди комнаты, всё ещё сжимая в руке телефон, как будто он мог мне что-то объяснить. Первой мыслью было позвонить Габи. Она бы меня остановила. Или, что более вероятно, вызвалась пойти со мной в качестве вооружённой поддержки.

Я набрала номер.

– Слушай, ты не поверишь, – начала я, не дав ей сказать «алло». – Я нашла работу.

– Что? Где? Быстро рассказывай! – её голос сразу же стал заинтересованным.

– В клубе «Сити». Официанткой. Стажировка сегодня в восемь.

На той стороне повисла такая гробовая тишина, что я подумала, не прервалась ли связь.

– Габи.

– «Сити»? – наконец выдавила она. – Элис, ты в своём уме? Это же не клуб, это дурдом для отбитых мажоров! Ты же знаешь, кто им владеет?

Я знала. Вернее, догадывалась. В нашем городе все знали фамилию Вандербильдов. Они владели половиной недвижимости и единственным прибыльным заводом.

– Ну, так выбора нет, – попыталась я бодро сказать, но голос дрогнул. – Деньги платят ежедневно. А у меня скоро жучки в кошельке заведутся от одиночества.

– Подожди, я сейчас, – бросила она, и я услышала, как на её заднем фоне застрекотала клавиатура. – Так и есть. Официально владелец – ООО «Горизонт», но это ширма. Бенефициар – старик Вандербильд. А заправляет там напрямую его оболтус, Логан. Тот самый, который… погоди, он же с тобой в школе учился!

Логан Вандербильд. Имя прозвучало как удар хлыстом. Да, он учился. Не просто учился – он был королём школы. Капитан команды по регби, с карими глазами, в которые проваливались все девчонки, и с улыбкой, от которой становилось то ли жарко, то ли тошно. Он не был просто «богатеньким мальчиком». Он был принцем нашего захолустья, который считал, что ему дозволено всё. Я помню, как он однажды на спор разбил окно в кабинете химии и отделался лишь снисходительной улыбкой директора. Помню, как его шумная компания заполняла столовую, а все остальные расступались. Я, серая мышка-книголюб, была с другого полюса школьной вселенной. Мы ни разу не пересеклись, но его аура вседозволенности и презрения была ощутима даже на расстоянии.

– Элис, ты там? – голос Габи вернул меня в реальность. – Этот тип – ходячая проблема. По слухам, у него там в «Сити» свои правила. Девушек, которые там работали, потом видели… ну, не в самом лучшем состоянии.

Мой желудок сжался в тугой комок. Это было хуже, чем я думала.

– Мне просто нужно отработать смену. Получить деньги. И всё, – сказала я больше для себя, чем для неё. – Я буду серой мышью. Меня никто не заметит.

– Ладно, – вздохнула Габи. – Но я буду сидеть на телефоне. Всю смену. Ты мне каждые полчаса пишешь смс. Если пропустишь одно – я вызову спецназ, SWAT и ещё отряд разгневанных феминисток. Договорились?

– Договорились, – я слабо улыбнулась. Её поддержка была единственным тёплым пятном в этой стремительно темнеющей реальности.

Я положила трубку и пошла в ванную. Предстояло подготовиться к бою. Я напустила полную ванну горячей воды, добавив свою самую дешёвую пену с запахом кокоса, который теперь казался мне ароматом надвигающейся гибели. Лёжа в воде, я смотрела на потолок и представляла себе Логана. Не того мальчишку из школы, а мужчину, который теперь держал в своих руках целый клуб. И мою возможную работу.

После ванны я подошла к зеркалу. Отражение было бледным, с синяками под глазами, которые я старательно замазала консилером. «Серая мышка», – повторила я про себя, нанося немного туши. Никакой яркой помады, ничего привлекающего внимание.

Но, глядя в свои глаза, я понимала, что полностью невидимой мне не стать. В них горела смесь страха и того самого чёрного сарказма, который шептал: «Ну что, Элис, посмотрим, во что превратилась твоя писательская карьера? В служанку для школьного короля, который не прочёл и десятка книг».

Я глубоко вздохнула. «Лабиринт» отца был цифровым и таинственным. Мой же «Лабиринт» был очень реальным, пахнущим дорогим парфюмом и разложенной моралью, и звали его Логан Вандербильд. И сейчас я делала первый шаг в его центр.

Сжав в кармане телефон и водительские права – на всякий пожарный, чтобы документы были при себе, – я вышла к старенькому «Форду» отца. Он стоял в гараже, пахнущий бензином и воспоминаниями. Двигатель завёлся с первого раза, будто подбадривая меня. Всю дорогу на другой конец города, где тускло горели неоновые огни ночной жизни, я мысленно репетировала свою роль: тихая, незаметная, работящая. «Серая мышка».

«Сити» оказался массивным зданием из тёмного стекла и стали, резко контрастирующим с потрёпанными постройками этого района. У входа, охраняемого парнями с внушительными плечами и налобными радио, уже выстраивалась очередь из нарядной, громкой молодёжи. Я, чувствуя себя не в своей тарелке, прошла к служебному входу, куда мне указал один из охранников, сверяя с кем-то по рации.