Солнечный Кааят

Глава 8

Тэндрию с пустыней разделяли непроходимые горы. Они вздымались к небу по всей границе устрашающими пиками, и граница эта была немыслимой ширины и высоты. С годами разломшицы и разломники (богиня земли Тэрра даровала им способность дробить камни и создавать разломы в земле) смогли проложить в горной породе проход, постепенно его расширяя. Подумать только, столько отмеченных богами, а мне досталось Клеймо треклятого Флавия! Моя ненависть к нему непрерывно росла день ото дня, расширяясь до неизмеримых размеров.

Я устало плелась по песчаному морю. Солнце пекло нещадно, обжигая каждую клеточку тела, а вдыхаемый сквозь шаль воздух горячим потоком разливался в груди. Пышущий жаром ветер гнал по дюнам песок, вырисовывая на них живописные волны. Тысячи шагов за два дня так и не приблизили меня к цели. Вспоминался Ирвин, который, конечно бы, сказал, что мы останемся в этих песках, пожизненно в них блуждая.

– Чем я вас так прогневила? – вопрошала я у богов, смотря на закатное небо. Я привыкла к тишине, но почему-то здесь она сводила с ума, и я начинала болтать сама с собой.

Я взобралась на высоченную гору из песка. В тени последних солнечных лучей виднелся путевой столб, а так как слева от него были только дюны, караван обязательно прошел бы мимо. Это было отлично, но, почти дойдя до места, я увидела, что рядом уже кто-то есть.

Притаившись за песчаным холмом, я наблюдала за путниками у небольшого шатра. Их было шестеро, включая отмеченных, однако пустынных лошадей, привязанных к вбитым в песок кольям, было десять, а это значило, что наездников было столько же. Да, с одной из таких лошадок я бы точно попала в Сифирию гораздо быстрее. Время шло, и первая Шкала из двенадцати на моем Клейме уже бледнела.

Я растянулась на песке в своем укрытии и размышляла, каким неправильным будет это решение. Чужое я забирала только на задании, и сейчас я была на самом важном из них. Поднявшись, я еще долго ходила туда-сюда, а после то шла вперед, то возвращалась. Решиться украсть было непросто. Наконец, обессилев от размышлений, я со стоном остановилась и, закрыв глаза, собралась с духом.

– Так, Каая, у них много лошадей, так что, не стань одной из них, они все равно смогут двигаться дальше, а вот ты теряешь драгоценные минуты! – Я нашла бы еще тысячу причин, чтобы оправдать свой будущий поступок, хотя невиновной они меня не делали. Выдохнув, я решительно направилась к лошадям. – Это все ради свободы! Я хочу быть свободной как все!

Бесшумно подкрадываться я умела безупречно, к тому же была глубокая ночь и путники давно спали, мирно посапывая рядом друг с другом. Кони лежали чуть в стороне. Седла с них не сняли, возможно, собирались в дорогу рано утром и не хотели задерживаться. Подобравшись ближе, я выбрала для себя самую красивую лошадь с красной гривой. Кристаллы на подставках вокруг шатра бросали на алые кудряшки зыбкий свет, отчего в них причудливо чередовались сразу три цвета. «Правильно, Каая, если уж красть, то лучшее», – корила я себя, подходя к лошади, которая, увидев меня, негромко заржала.

– Тише, тише! – едва слышно шепнула я, поглаживая красавицу по морде. Отвязав ее, потянула за поводья, и она тяжело встала. Этот шум мог разбудить спящих, но мне повезло: они продолжали спать. Пора было увести свой трофей подальше.

– Эй! А ну стой! – крикнули сзади, и я медленно обернулась. Легкая шаль постоянно соскальзывала с лица, и мне приходилось ее поправлять, но сейчас я о ней забыла.

У входа в шатер застыл такой красивый мужчина, что у меня невольно перехватило дыхание. Он не просто стоял, а заполнял собой все пространство, и мир вокруг сузился только до его фигуры. Его грудь и плечи были широкими, расстегнутая рубашка обнажала рельефный торс, каждый мускул которого будто выточил пустынный ветер. Идеальное телосложение дополняло безумно привлекательное лицо. Его черты, словно высеченные из мрамора, граничили между серьезностью и мягкостью. Нос был аккуратен, как если бы скульптор вылепил его именно для этого человека, а пухлые губы чуть приоткрылись. Пальцы его левой руки замерли в черных волосах, и несколько прядей упали на безупречно гладкий лоб и густые темные брови. Из-под смоляных ресниц на меня смотрели два голубых омута. Они, как водовороты, не давали от себя оторваться и затягивали все глубже в свои манящие глубины. Будучи совершенно очарованной, я так на него засмотрелась, что склонила голову набок и даже приоткрыла рот. Без сомнения, это был самый красивый мужчина, которого я видела в своей жизни.

– Отпусти мою лошадь! – потребовал он.

– Она уже не ваша, господин! – дерзко ответила я и, быстро запрыгнув в седло, направила красногривку в галоп. Мое сердце бешено колотилось в унисон с топотом копыт.

Резвая лошадь неслась меж песчаными холмами, и уже скоро мы были довольно далеко от шатра. Обернувшись, в который раз убедилась, что никто нас не преследует, но подгонять ее не перестала и так крепко сжала поводья пальцами, что кожа на костяшках неприятно стянулась. Мысленно я просила прощения у ее хозяина и убеждала себя, что он богатенький и купит себе еще. И только я немного расслабилась, как позади послышался топот копыт.

Я оглянулась, но никого не увидела, а когда снова посмотрела вперед, то прямо передо мной появился всадник. Моя лошадь так резко встала на дыбы, что ее грива взметнулась по ветру языками пламени. Я вылетела из седла, не успев ухватиться покрепче, но песок смягчил падение. Я перекатилась по нему и, тут же вскочив на ноги, встретилась взглядом с мужчиной, который уже спешился. Тусклый лунный свет бросал тень на его лицо, но я была уверена, что на нем злость.

– Тебя не учили, что чужое брать нехорошо? – грубо спросил он, и в его руке блеснул меч.

– У меня не было таких скучных уроков! – ответила я, делая свой голос более мужественным, и вытащила клинки из ножен, прокручивая их в пальцах.

– Тогда твоим учителем стану я и объясню все весьма доходчиво! – Мужчина шагнул ко мне и попытался достать острием своего меча. Я ускользнула, и мы сошлись в бою, как равные воины, которые отчаянно сражаются за победу. Следующий его удар я задержала клинками над головой. Он был силен, но мое упрямство было во сто крат сильнее. Я пнула противника ногой в живот. Он пошатнулся и отступил, а я поднырнула под лезвие меча и полоснула клинком по его бедру. – Арх! – взревел он и, схватившись за рану, тут же снова кинулся в атаку.

Песок вокруг нас разлетался водяными брызгами. В очередном выпаде мужчина дотянулся острием меча до моего предплечья, едва задел, но разозлил по-настоящему. Я кинулась на него свирепой тигрицей, а он, как гордый орел, уступать в нашей схватке не пожелал.

И вдруг он подцепил мечом край моей шали. Я развернулась, чтобы сорвать с острия тонкую ткань, но он уже вцепился в нее пальцами и дернул меня на себя вместе с ней. Пришлось прокрутиться несколько раз, разматывая слои вокруг лица. Кончик шали, которым я стянула волосы в пучок, развязался и упал на песок. Мои кудрявые пряди легли на спину изящным водопадом и мягко заструились по ветру.

Мой противник замер, тяжело дыша, и я тоже. Луна, которая все это время пряталась за облаком, внезапно выглянула и осветила нас особенно ярким светом. Передо мной стоял тот самый очаровательный господин, сейчас его рубашка была застегнута на все пуговицы. Его губы изумленно приоткрылись. Он пристально смотрел на меня, и наши неотрывные взгляды скрестились также, как недавно это делало наше оружие.

– И что же такая красавица делает одна в пустыне? – осведомился он, не сводя с меня глаз. Его рука с мечом опустилась, видимо, драться с девушкой он не собирался.

– Тебя это не касается! – раздраженно бросила я, но его расспросы не прекратились.

– Зачем тебе моя лошадь? Тебе нужны деньги, или ты хочешь преодолеть пустыню?

– А тебя учили не лезть в чужие дела? – с издевкой спросила я, и получила в ответ усмешку. Впрочем, долго болтать мне было нельзя: вот-вот могли появиться его спутники. Я отступила на пару маленьких шагов, незаметно погружая носок ботинка в песок. Мужчина нерешительно двинулся следом, и тут я резким взмахом ноги швырнула горсть песка прямо ему в глаза. Он пошатнулся и, выронив меч, закрыл ладонями лицо, а я подобрала свою шаль и побежала к лошадям.

– Урок окончен! – крикнула я, победно улыбаясь. Вскочила в седло своей лошади и ухватила его коня за уздечку, мгновенно пуская обоих в галоп. Теперь он меня не догонит! Ускакав довольно далеко, я отпустила коня и снова заставила свою красногривку стрелой рассекать пространство.

Глава 9

Небо светлело, предрекая скорое наступление утра. Я проскакала на своей чудесной лошади целую ночь без остановки, и теперь она сбавила темп, ни в какую не желая нести меня на себе с той же скоростью. Делать нечего, я натянула поводья, позволяя ей остановиться. Но усталой здесь была не только она: я к тому же еще и дико хотела спать.

– Ну что, передохнем? – спросила я у красногривки, будто она могла мне ответить. Легонько похлопав ее по шее, я спрыгнула на прохладный песок и слегка провалилась в него ботинками. Стоя рядом, погладила ее морду под недовольное фырканье. – Злишься, что я украла тебя у хозяина, да? – Улыбнувшись, я достала из сумки последнее яблоко и, разломив его на двое, одну половинку протянула ей. – Ты мне очень нужна, очень…

Лошадь принюхалась к подношению и, с удовольствием его проглотив, тут же потянулась к моей половине.

– А это уже мое! – Я с громким хрустом надкусила яблоко и, намотав на запястье поводья, откинулась на песчаный откос. Он неприятно охладил спину, прокатив по телу холодок, но я смежила веки, раздумывая о дальнейших своих действиях. Впереди меня ждал трудный путь, но когда мне было легко? – Когда родители были живы… – прошептала я.

Я часто представляла себе, какой была бы моя жизнь, если бы они были рядом. Вот я просыпаюсь утром, а в доме уже витает запах свежеиспеченного хлеба. Бегу на кухню, чтобы отломить себе еще горячий кусок, и матушка совсем не зло ругает меня за это, ведь я не вымыла руки. После утренней молитвы отец вернется из храма, где он помощник главного служителя, и вместе сядем за стол, где обязательно помолимся всем богам, вознеся им хвалу за еду и кров, а после, улыбаясь друг другу, приступим к завтраку.

Эта несбыточная мечта снова заставила меня улыбнуться, ведь в ней я бывала рядом с родителями. Создавая эту иллюзию, мой разум, возможно, и сам не понял, как незаметно отправил меня в привычный кошмар. Он снился мне постоянно, и я запомнила каждую его деталь…

Яркий солнечный день сразу стал мрачным, а радость сменилась всхлипами горя. Тогда я возвращалась с прогулки, и мой веселый смех веселил других: мальчишек, с которыми я гуляла чаще всего, и уже становилась на них похожей. Приближаясь к дому, я увидела рядом с ним решетчатую повозку, карету и десятки лошадей. Я мгновенно встревожилась, ведь даже ребенком знала, что в таких повозках забирают преступников. Я было побежала туда, как вдруг чья-то рука перехватила меня и затащила в переулок.

– Каая, стой! – Это была прислужница из храма отца. – Не ходи туда, милая!

– Почему? Что случилось? – волновалась я.

– Твоих родителей обвиняют в убийстве и почему-то ищут тебя, – сообщила она, тяжело дыша. В подтверждение ее слов до меня донеслись их крики:

– Мы никого не убивали! Помилуйте, пощадите нас!

Я снова хотела рвануть к дому, но крепкая взрослая рука не дала мне сдвинуться с места. Отдернув ее, я все-таки выглянула из-за угла, но совсем немного, чтобы меня не заметили. Связанные родители стояли перед двумя господами в длинных плащах, чьи капюшоны скрывали их лица.

– Где ваша дочь? – грубым голосом спросил один, но родители упорно молчали.

– Выпороть! – скомандовал другой, и их силой поставили на колени. Матушка беспрерывно плакала, ведь преступников пороли огненными кнутами и все это знали.

– Мы же ни в чем не виноваты, господин! Сжальтесь над нами! – взмолилась она, а отец лишь молча и гордо смотрел вперед. Позади них встали пламенные, которые мгновенно подожгли свои кнуты. Разгоревшееся пламя заставило меня съежиться и очень сильно испугаться за родителей, но удары уже начались. Первый, второй, третий! До меня доносились щелчки кнутов, которые алчно впивались в плоть моих родителей под их ужасные крики.

– Где девчонка? – снова спросил первый, что был в плаще. Матушка с отцом обессиленно переглянулись, но ничего не сказали.

– Продолжать! – велел второй, и порка возобновилась. Мучительные вопли родителей заполнили всю улицу, и мне казалось, что это длится бесконечно; чтобы не закричать самой, я до боли вонзила ногти в каменную стену. Их спины были в крови, из-под обожженной ткани виднелись ошметки рваной плоти. Матушка не выдержала и упала, и из моих глаз покатились горькие слезы: увиденное потрясало, вызывая нестерпимую боль.

А эти двое в плащах все задавали свой вопрос и, не получив на него ответа, продолжали пытку. Истерзанные кнутами родители уже не кричали, а лишь издавали глухие стоны. После двух последних ударов они упали на землю, и кровь на их телах мгновенно смешалась с грязью от прошедшего вчера ливня. На кафтане отца уже не было прежнего белого цвета, а цветастое платье матушки стало совсем непонятным.

– Мы ничего вам не скажем! – прохрипел отец из последних сил.

– Тогда умрите! – Один из тех, что были в плащах, занес над ним меч. Я затаила дыхание, словно его жизнь зависела только от моих действий, но даже не поняла, что голова отца уже отрублена. Внутри меня все сжалось, предательски задрожали ноги, и я зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Но не успела я осознать, что мой отец мертв, как обезглавили матушку. Я опустилась на колени, вдавливая ногти в кожу вокруг губ, и служительница, державшая меня за руку, опустилась вслед за мной. Страшно рыдая, я не могла поверить, что родителей больше нет и в грязи лежат их безжизненные тела, но весь ужас произошедшего навсегда врезался в мою память, как острая игла в ткань. Мои сердце и душа горели в агонии страдания, и вытерпеть эту боль я была не в силах.

– Найти девчонку! Проверить каждую улицу, заглянуть в каждый дом! И чтобы без нее не появлялись! – Отданный приказ заставил похолодеть от страха даже детское сердечко.

– Бежим отсюда, милая! – Служительница потянула меня за собой, и я поплелась за ней на ватных ногах.

Удары копыт о мостовую эхом разнеслись по городу. Их цокот отдавался в ушах, мысли десятилетнего ребенка путались, и я не понимала, что происходит. А топот лошадей все приближался…

На щеки упали холодные капли, и по началу я подумала, что это дождь. Хотела вскочить, но чьи-то крепкие пальцы тут же перехватили мои запястья. Открыв глаза, я увидела своего ночного господина: он явно был в гневе, но при свете дня казался еще прекраснее. Он склонился ко мне так близко, что я ощутила его дыхание. Видимо, спасаясь от жары, он намочил волосы, и теперь капельки воды стекали с них прямо мне на лицо. Вон и воротник его рубашки тоже был влажный.

– А я думал, что воры умнее и не валяются в безмятежном сне на песке после кражи, – серьезно заявил он, и один краешек его губ приподнялся.

– Отпусти меня! – Я пыталась освободить руки, но безуспешно, да и брыкаться тоже не получалось – он прижимал мои ноги своими. – Я говорю отпусти! – В моем голосе был злой приказ.

– Солнцеглазка, ты не в том положении, чтобы командовать! Возможно, ты не заметила, но сейчас ты подо мной! – Мужчина опустил мои руки к животу и теперь быстро связывал их запястья. Солнце слепило меня, когда он отклонялся в сторону. – Ты украла у меня лошадь, за это ты станешь моей пленницей! – Он улыбался, затягивая узел, а затем приподнял меня и, прижав мои руки к телу, обмотал туловище веревкой.

– Я тебе не рабыня, невежа! – злобно рычала я.

– О-о-о, так мы заговорили о воспитании? – Он затянул последний узел и, наклонившись к моему уху, прошептал: – Ты им тоже не отличаешься, Солнцеглазка.

– Не называй меня так! – запротестовала я, но мужчину это ничуть не волновало. Он ловко снял с моего пояса ножи, затем отстегнул набедренные ножны с клинками, а после забросил меня к себе на плечо, будто я была невесомым перышком. – Отпусти! – Я начала пинать коленями его грудь, но он прижал мои ноги к себе с такой силой, что пошевелить ими я уже не могла. – Да кто тебе дал право так со мной поступать?!

То чувство, когда ты связанная висишь на чьем-то плече мешком картошки, можно было описать разными словами, но я ощущала лишь злость и ярость. Они бурлили во мне потоками дикой и опасной реки, но мой похититель был величественной скалой, вокруг которой они извивались, не причиняя ей никакого вреда.

– Твоя вчерашняя выходка развязала мне руки. Будешь и дальше сопротивляться, поедешь в таком положении! – пригрозил он, но я была уверена, что он довольно улыбается.

О боги, да как же я вот так глупо попаслась и позволила себя связать?!

– С чего ты взял, что я с тобой поеду? – Я продолжала ерзать у него на плече, но снова тщетно. Мужчина быстро дошел до своего коня, подхватил его поводья ладонью и подвел к красногривке.

– А с тобой, Искорка, мы поговорим позже! – Лошадь недовольно фыркнула ему в ответ и тряхнула красной гривой. – Что, увидела такую же красивую, как и ты сама, и забыла о своем упрямстве?

Спрятав мое оружие в одну из седельных сумок, он легко усадил меня в седло и так скоро запрыгнул сзади, что я даже не поняла, как это случилось. Но спокойно терпеть происходящее я не собиралась. Елозила и била его плечом в грудь, что было похоже на удары молоточком о наковальню: они никак его не впечатляли.

– Последний раз предупреждаю, сиди тихо! – сказал он и слегка ударил ногами в стременах по бокам лошади. – Вперед, Искорка!

«Каков нахал! Да что он себе возомнил, если думает, что я стану его слушаться?! – злилась я. – Ну ничего! Сейчас я испорчу его ровный носик!»

Я изо всех сил качнула головой назад, чтобы врезать затылком похитителю по носу. Скорее всего, он у него был такой же крепкий, как и его мускулистое тело, но мысль о возможности причинить ему хотя бы небольшую боль приносила неизмеримое удовольствие. И у меня получилось! Мужчина вскрикнул и выпустил поводья из рук. Одной он ощупывал переносицу, а другой схватил меня за подбородок и заставил повернуть к нему лицо.

– Что за строптивица! – Его широкая ладонь была крепка и нежна одновременно, как буря, управляющая некогда легким и ласковым ветерком.

Сперва мне захотелось послушно замереть, но мое нежелание быть покорной быстро брало верх над всеми прочими чувствами. Я впилась зубами в его чуть загорелую кожу и крепко сомкнула их между его большим и указательным пальцами. Он дернул ладонь на себя, не издав при этом ни звука, и притормозил лошадь, которая медленно остановилась.

– Решила отметить меня, Солнцеглазка? – Похититель быстро, но осторожно запустил пальцы в мои растрепанные волосы и сгреб их в свою ладонь, едва касаясь подушечками затылка. Немного сжал пряди и, аккуратно отклонив мою голову в бок, прошептал над ухом: – Если не перестанешь меня кусать, я оставлю свой след на тебе. – Он дунул мне прямо в шею, отчего я вздрогнула, ведь по спине прокатились мурашки. – И прямо здесь. – Он склонился еще ниже, и я ощутила на своей коже его дыхание.

«Чего хочет этот сумасшедший?!» – подумала я и, разомкнув зубы, резко отстранилась от него настолько, насколько позволяла его ладонь.

– А ну, пусти! – зло потребовала я, и мужчина поморщился, тряся укушенной ладонью в воздухе. Он отпустил мои волосы, но не успела я обрадоваться, как он взял мою шаль и завязал посередине нее тугой узел. – Что ты собираешься делать? – настороженно уточнила я, но он уже потянулся к моему лицу. – Нет, не надо!

Я замотала головой, но, несмотря на это, он все же затолкал узел мне в рот и завязал концы шали на моем затылке. Я задергалась, но вместо яростного крика получилось лишь прерывистое мычание. Меня невероятно злило такое положение!

– Будь послушной, Солнцеглазка, а не то в следующий раз на вкус тебя попробую я! – После этих его слов и моих бесплодных протестов мы двинулись дальше.

Теперь сопротивляться было бессмысленно, и я спокойно сидела в седле под молчание похитителя. Солнце пекло, тело потело, и одежда неприятно натирала некоторые места, так что, по сравнению с этой пыткой, моя ночная поездка уже казалась мне просто небесным раем. В пути мы сменили лошадь, чтобы Искорка отдохнула от нашего веса, и со скоростью бушующего ветра направились туда, куда мне совсем не было нужно…

Глава 10

С остановками мы добрались до шатра ближе к вечеру. С нами были двое воинов на лошадях, которые искали своего господина; сейчас они остановились позади нас. Навстречу сразу выбежал седовласый старик, приближаясь маленькими шажками, и подол его легкого кафтана едва касался песка.

– Мой господин, где же вы пропадали? Мы беспокоились о вас! – Старик едва уловимо улыбнулся. Черты его лица были милы, в карих глазах читалось беспокойство, да и во всей его приятной внешности отражалась доброта. Он посмотрел на ногу своего господина, и его глаза широко раскрылись от удивления. Порез, который я нанесла ему, скрывался под куском окровавленной ткани: он оторвал его от своей рубашки, чтобы себя перевязать. – У вас рана!