Принцессам скучать не полагается

Мужчина презрительно фыркнул, отмахиваясь.

– Не интересуюсь. Отойди.

– Или вот пивная у Кренского брода: и выпить, и закусить – козлятина у них… м-м… объедение, – продолжала наседать на него эта мелкая пигалица. – Или салун на Четвёртой улице: там сегодня представление. Танцы, музыка. Вы успеете к началу…

– Сказал же, брысь, – Азтарк зыркнул на неё так, что девушка отшатнулась, чуть не споткнувшись, а он, заприметив через пару кварталов по главной улице шпиль с часами – очевидно, ратушу – направился туда.

– И всё-таки возьмите.

Нет, ну что за настырная! – он смотрел, как темноволосая макушка скрывается в толпе подельников, истаивая. – Зараза! И не выкинуть теперь эту дрянь! – он смял в кулаке ярко раскрашенные листовки, вздохнул и засунул их в карман: мусорить охотник не любил, разве что, когда скверну приманивал.

Кстати, странно, от того ремня, который ему прислали в доказательство, так и фонило, но пока в самом городе он не заметил и следа потусторонней тьмы. А ведь на подъездах казалось… Если тварь и здесь, то скрывается хорошо… или… или это сущность высокого порядка: всю мелочь изнанки мира он давно научился чувствовать без обрядов и артефактов.

Глаза Азтарка сверкнули предвкушением.

Ну что, где этот наложивший в штаны от страха бургомистр?

Чай в приёмной у главного человека в городе оказался препаршивым, а поданное вдобавок печенье походило на сухари не первой свежести.

Да и вообще вся обстановка в ратуше в целом и в кабинете бургомистра наводила на сомнения. А сможет ли прохиндей заплатить то, что пообещал? Непонятно, вроде такая ярмарка должна приносить отличный доход, а оглянешься вокруг, то так и не скажешь. Азтарк привык, что дорвавшиеся до местечковой власти людишки в первую очередь стремятся усадить свой зад в самое мягкое кресло, что смогут отыскать. Лре Жон Иквинз, как представился бургомистр, производил совершенно противоположное впечатление.

Внешне он вполне походил на обычного управленца: среднего роста, пухлый и рыхлый, с лицом, словно бы стекающим к земле, только глаза яркие – голубые, как незабудки. Но этот необычный цвет лишь подчёркивал усталость, казалось, пропитавшую лре насквозь. А человечишка-то боится. В ужасе, прямо сказать. Рассказывает – а сам дёргается поминутно.

– Значит, говорите, люди просто пропадают? – придвинув стул ближе к разделявшему их письменному столу, Азтарк вгляделся в собеседника, пытаясь заметить признаки лжи. Не то чтоб даже осознанной лжи: от испуга многие склонны сгущать краски.

– Да, так и есть, – кивнул бургомистр; голос его, на удивление, теперь зазвучал спокойно, – был человек – и нет. И никто не знает, куда делся. Только пару раз нашли следы: как мы предположили, кровь. Примерно в тех местах, где в последние разы видели пропавших.

– Так кровь или нет?

– Не знаем, стюр Коль. Бурые пятна на земле, но уже подсохшие. Было похоже, но как понять? – он развёл руками, из-за чего стали видны потные подмышки на зелёном сюртуке. – Ваш со-гильдиец не смог установить: я-то наказал огородить место, но всё равно к его приезду, считай, ничего и не осталось… а потом… – бургомистр сглотнул, – и его не осталось, только вот, – он покосился на лежащий на коленях у Азтарка кожаный ремень со старой серебряной пряжкой.

– Кхм… то есть, охотник за скверной исчез также, как прочие? Сам Финдус Борро, не так ли? – ответ был ему не нужен: герб и остатки заклинаний на ремне говорили сами за себя.

– Верно-верно, а я ведь обращался к лучшим… из тех, кто был свободен на тот момент. И уж никак не ожидал…

– Что и борца со скверной сожрёт тёмная тварь. Бывает, мы не всесильны, знаете ли, – Азтарк потёр внезапно зачесавшуюся шею: помыться не помешало б с дороги.

– И всё же… вы возьмётесь за дело, стюр Коль?

– Я уже взялся, раз приехал. Ладно, остальное завтра. В семь жду вас перед воротами ярмарки. Там же пропажи чаще всего?

– Да-да, конечно, я буду.

– Покажете всё лично. Нет смысла дальше болтать попусту. Где тут лучшие койки и еда?

– Для вас всё готово, стюр. Комната заказана у Вирду на подворье. Это возле Кренского брода. Там и трактир напротив: мясо отличное и пиво что надо. Вас проводят. Пойдёмте.

Через пару минут они попрощались у входа в ратушу, и Азтарк поторопился вслед за парнишкой-посыльным, петляя по улицам и присматриваясь к городу. Только теперь он непрерывно чувствовал на себе чей-то пронизывающий взгляд, хотя так и не заметил соглядатаев. Кажется, скверна всё-таки решила поохотиться. Не на того слюну пускает.

Жон Иквинз тяжело дышал, поднимаясь назад по крутой лестнице в кабинет. Должность лре – сплошное перенапряжение и заботы. Обо всех побеспокойся, обогрей, каждого накорми, то есть убедись, что прибывшим на ярмарку всего хватит и их никто не тронет. Да… может, теперь, когда прибыл новый борец со скверной, его окажется достаточно?

Тип, конечно, похлеще предшественника: высокий, жилистый, с длинными тёмными волосами – сам как хищный зверь. И глаза эти серые, колючие. Опасный. Со скверной явно на короткой ноге. Оно и к лучшему, стоит надеяться.

Интересно даже, сумеет ли он понять…

Охотника признали сразу и старались как можно меньше попадаться ему на глаза.

Таверна и впрямь оказалась приличной: мебель хоть и потрёпанная, но чистая, дубовая стойка аж блестит, так натёрта, на полу никакого сора, тарелки без трещин. Пахнет пирогами и хмелем. Да и завсегдатаи тут выглядят вполне цивилизованными людьми, чего он никак не ожидал. С другой стороны, считай, почти центр городка: ярмарочная площадь прямо за углом. Наверное, бургомистр выбрал жильё для борца со скверной специально поближе к месту происшествий, хотя он сам и не просил. Пошататься по улицам и разведать всё равно придётся.

Позади здания вилась узкая, заросшая ряской речка, разделявшая Мерлуз на две части. На противоположном берегу домишки жались друг к другу так, что напоминали чешую ящерицы: в послеобеденном мареве чудилось, что эта пыльная «кожа» города вот-вот потрескается и облезет, являя миру обновлённое существо.

Через окошко, возле которого Азтарк предусмотрительно уселся, он вглядывался натренированным на скверну чутьём в движения воздушных потоков, в пучки солнечных лучей, пронизывающих старые кварталы. Нет, туда смысла идти нет. Всё здесь, прямо под боком. С каждой новой минутой пребывания в городке чувство близости его будущей добычи проявляется отчётливее. Не зря лре связывает пропажи с ярмаркой. Главный след точно обнаружится там, а если повезёт, то и логово.

Причмокнув, охотник запил очередной кусок мяса парой глотков тёмного пива: острота рагу и горечь напитка обостряли ощущения. Со стороны могло показаться, что он смакует еду потому, что она пришлась ему по вкусу, но это было второстепенно: размеренность поглощения пищи и концентрация на каждой крошке помогали ему сосредоточиться. Его противник уж точно таким не озадачивается: тёмные твари жрут своих жертв яростно, жадно… здесь вообще так молниеносно, что и крови почти не оставляют.

Это говорило ещё об одном: монстр достаточно велик, чтобы схарчить взрослого человека целиком. Но так долго прятаться существу такого размера без единого свидетельства о его виде… само по себе определяло вид как нельзя точнее.

Химера.

Призрачный перевёртыш скверны. Тварь с огромным внутренним ресурсом. С такой мощью справится не каждый борец с тьмой. Но разве он – не Азтарк Коль?

Губы сами собою растянулись в предвкушающей ухмылке.

Если он изгонит химеру или вообще развоплотит… лучше сказать, когда развоплотит… вся её сила станет подвластна ему. Награда подороже тех денег, что заплатит лре Иквинз. Совершенно иной уровень. Можно будет прекратить мотаться по захолустью, а осесть в столице. Бенканский магистериум сам предложит должность.

Что, Финдус, приятель? Считал себя лучше меня? Разве не справедливо, что твоя смерть станет мне ступенью ко дворцу, а?

Азтарк доел ужин, сыто рыгнул, бросил на стол хозяину пару лишних медяков – всё равно будут греметь в карманах, а толку чуть, – и вышел наружу.

Выкрашенное алым ярмарочное колесо с чёрной серединой уставилось прямо на него из-за разделявшей их последней линии домов. И ведь не пожалели деньжат на такую громадину, будто б здесь есть на что смотреть, чтоб ещё и на верхотуру забираться.

Шлейф скверны – пока не слишком навязчивый – манил его туда. Нет, место проявления нужно осматривать на свежую голову, а не после нескольких дней пути. Спать. С рассветом начнём игру.

Он зашагал через дорогу к подворью напротив.

Уже потянувшись к истёртой медной ручке двери, Азтарк споткнулся: под ногами откуда-то проскользнул кот. Драный жёлтый кот, исчезнувший в проулке так же быстро, как появился.

– Тьфу, дрянь, чтоб ты сдох, – выругался охотник, потёр ушибленную о крыльцо ступню и задрал штанину, – оцарапал, тварь. Чтоб тебя скверна сожрала!

Выпрямившись, он плюнул в сторону убежавшего кота и скрылся в доме. Дверь медленно закрылась за его спиной, протяжно заскрипев, будто чавкая.

Утренняя заря стекала с гор потоками крови – необычный цвет для начала лета, разливалась по городу, словно наполняла чашу вином. Как ни удивительно, Мерлуз от такой багровой дымки только похорошел: стали резче грани больших особняков и мягче силуэты простых домишек; затухающие уличные фонари напоминали теперь уснувшие цветы на длинных стеблях; серость старины зарумянилась, точно как лица ещё редких в этот час прохожих. И только затхлый дух смерти и скверны, который, вероятно, чуял лишь охотник, мешал погрузиться в простые радости, что обещал день.

Тварь где-то затаилась: сущности тьмы редко выходят за добычей на солнечный свет. У крупной химеры для такого достаточно силы, и всё же ночь, а ещё лучше густые сумерки – вот её пристанище.

Значит, днём можно понадеяться лишь отыскать логово и, если совсем повезёт, свидетелей. Хотя на последнее особо рассчитывать не приходилось: со слов бургомистра выходило, что опросили всех, кто был в пределах пары кварталов от мест пропажи жертв. Заметки лре и его помощников Азтарк изучил ночью: на сон борцу со скверной давно хватало трёх часов. Никого особо примечательного, разве что некая Юга. Её б можно допросить повторно. Как там она сказала, «ужас какая здоровенная кошка, с козу ростом». Да, вполне химерин образ. Хотя у страха глаза велики, может, напридумывала себе. Надеюсь, бургомистр знает, где искать эту Югу.

Кстати, любопытно, явится ли Иквинз в условленное время или опоздает? Непривычно, пожалуй, для него в такую рань куда-то бежать.

Сам Азтарк вышел на улицу ещё до восхода солнца: был шанс в тающей тьме зафиксировать след скверны. Если, конечно, она выползала этой ночью. Ну и изучить город не помешало б.

Он двигался быстро, не останавливаясь для бесцельного любования достопримечательностями или красивыми видами, следуя только выработанному годами чутью и наблюдательности. Выбирая путь наугад, он позволил приручённой внутри скверне бежать впереди: подобное всегда найдёт подобное быстрее. И грязи им попалось достаточно, но скорее простой человеческой мерзости, чем истинной пакости Загранья. Жаль, его невидимой ищейке не помешало б подкормиться.

Мерлуз напоминал лабиринт – не слишком сложный, впрочем, – все дороги которого сходятся в центр, к ярмарочной площади. Хм, понятно, почему химера выбрала её: мухи сами летят в сердце паутины. Хотя есть тут странность: скверна не логична вообще-то; её сущностям свойственно хватать добычу пожирнее там, где почуют, а не выжидать в постоянной засаде. С другой стороны, это только предположение, что все пропажи произошли вблизи от ярмарки: подтверждений всего-то кровавые пятна однажды да ремень, обнаруженный на торговой площади. Если б не отчётливая энергетика на пряжке, Азтарк мог бы решить, что Финдус просто забрался в парк пошалить с кем-то, да и забыл ремень. Но нет, его заклятого дружка со всей очевидностью больше не было в живых. Не заняться ли некромантией после этого дела, когда столичные возможности станут открыты? Кхм… вполне себе перспектива… Вот уж он похохочет, если однажды сумеет вытянуть дух Финдуса с той стороны.

Ноги сами принесли его к ярмарке, где, вопреки ожиданиям, уже топтался, промакивая потеющий лоб платком, лре Иквинз.

– Ох, доброго утра, стюр Коль! Рад вас видеть.

– Ага. Показывайте, – нечего утруждаться приветствиями, только настрой сбивать.

– Ну вот, значит, прямо тут, считай, сразу за воротами, кровь и была. Сейчас-то уже ничего, да. Но вот тут, я запомнил, – бургомистр указал пальцем куда-то в сторону большого розового куста, ощетинившегося шипами, защищавшими ещё не раскрывшиеся бутоны.

Охотник нагнулся, присматриваясь. Нет, так, на глаз, ни следа. Он прикрыл веки, концентрируясь: с раскрытой над пыльной дорожкой ладони стали срываться бледно-зелёные искорки. Оседая, они словно прилипали к песчинкам, подсвечивая место, где было пятно. А оно было. Кровь, несомненно. Человеческая. Больше того, судя по коротким вспышкам, с которыми сгорали искры, кровь кого-то, имевшего контакт с магией: не слишком выраженный, но сила была знакома жертве не понаслышке.

– А наш пожиратель – сластёна, – ухмыльнулся Азтарк, разгибаясь. – Выбирает кого повкуснее для скверны, если судить по стюру Борро и крови – остаткам от неё. Интересно. Но, – он обернулся к тяжело сглатывающему слюну бургомистру, – это может потребовать куда больших усилий, чем я думал вначале. И, сами понимаете…

– Мы заплатим! Да, сколько нужно дополнительно. Мерлуз найдёт средства, только помогите.

– Приложу все усилия, лре. Я избавлю вас от твари, – Азтарк мысленно потёр руки: в столицу он вернётся не только накачанным силой, но и вполне обеспеченным. – Давайте дальше. Где нашли вещь прошлого стюра?

– Сюда, сюда, – засуетился Иквинз, показывая дорогу, – налево и к аттракционам. Сразу за Чёрным ущельем – это каньон с водой для катания – ненастоящий, само собой. Очень… пугающий. Посетители визжат… да…

Он так и бормотал, пытаясь сумбурно рассказать о том, что есть на ярмарке и где стюр мог бы поразвлечься… по глупому убеждению самого бургомистра. Азтарк слушал его краем уха, сосредоточившись на том, что их окружало.

Большую площадь – действительно большую, пожалуй, четверть от всего Мерлуза, – заполняли торговые ряды, пока ещё пустые: ярмарка распахнёт ворота примерно через час. У них совсем немного времени, прежде чем потянутся торгаши, раскладывающие товар и развешивающие всяческие завлекательные штуки.

Пекари, мясники, пасечники, кожевенники, бондари и гончары, кузнецы там, поодаль, кружевницы на противоположном краю и прочие ремесленники всех мастей. Далеко, почти у ограды – скотоводы: видно их не было, но запах навоза и лошадиное ржание невозможно не узнать.

Будочки и лотки большей частью белые, свежевыкрашенные: под краснеющим рассветом как зубки у юной деревенской хохотушки.

Над ними в небо клыками взмывают громадные цепные карусели, извиваются, как змеиный язык, высокие горки, будто бы подмигивает налитое багрянцем смотровое колесо. Ярко-жёлтый бок циркового шатра почти слепит, в мареве колышутся связки разноцветных воздушных шаров, лент, вертушек, хлопушек и прочего: такое может заставить позабыть о нужных покупках и утянуть на представление любого зеваку.

Ярмарка подходит Мерлузу: они с городом словно созданы друг для друга – спокойствие и даже небольшая заброшенность по сравнению с буйными красками и заманчивыми развлечениями.

– Вот, – бургомистр вырывал его из мыслей – и из прослеживания эманаций скверны, – ремень стюра Борро мы обнаружили здесь.

Азтарк огляделся.

Они стояли точно под ярмарочным колесом на единственном пятачке на всей торговой площади, где было пусто: ну а где ещё собираться ожидающим, пока их впустят на аттракционы.

Чистенько, и скверна ощущается ничуть не сильнее, чем в других местах.

Справа – уродливый шрам Чёрного ущелья – довольно корявого большого макета настоящего каньона: стенки издалека походят на скалы, но рассмотри поближе да днём – доски, камни и ткань. При свете вечерних фонарей разве что вполне завлекательно. По металлическому жёлобу, изображающему дно ущелья, бежит вода: совсем немного, так, чтоб плоскодонки для гостей двигались легче по направляющим тросам.

Вход сейчас заперт двустворчатыми решётчатыми воротами. Скверну такие, ясное дело, не остановят.

Слева – разверстая глотка Пещеры троллей: забава для совсем уж смельчаков – темно, сыро, вой вокруг, крики, звуки ударов, фигуры всякой нечисти, выныривающие в самый неожиданный момент из щелей и закоулков. Охотник бывал в похожем в Бенкане. Пощекотать нервишки сойдёт, если ни разу с настоящей скверной не сталкивался. И вполне подходящее местечко для логова: всегда мрак, эманации страха подпитывают силу.

В принципе, очевидно даже. Видимо, Финдус тоже быстро пришёл к тому же выводу, и, судя по судьбе охотника, выводу правильному. Только как он позволил себя сожрать? Должен был быть начеку…

Если только тварь ещё больше, чем Азтарк предположил. Хотя громадный монстр тут просто не поместится. Значит, средних размеров, но сильный. Концентрированная скверна… и великолепные способности к скрытности. Ожидаемая сила – если принять во внимание немалые умения Финдуса – на предполагаемые физические параметры… да, концентрация должна быть очень высока. Но он-то её сейчас не чувствует.

И о чём это говорит?

Химера научилась прятать свою сущность не только на уровне обычного зрения, но и на слоях Изнанки. Это у них не врождённое. Старая, значит. Очень старая и очень опытная. С наскока такую не взять. И, скорее всего, она уже его почуяла. Попытается сбежать или вступит в драку?

Не сейчас. Утро – не время для скверны.

Он вызнает за день всё, что нужно, и вернётся к вечеру. Жди, тварь, недолго тебе осталось.

– Юга почти всегда у ворот Мерлуза или тут, на ярмарке. Сейчас утро, значит, зазывает прибывающих на развлечения. Давайте я вас сам провожу, стюр Коль. Девчонка нервная, ещё испугается вас, а по моей просьбе расскажет, что знает, – бургомистр заторопился прочь с торговой площади, будто сейчас, при свете разгоревшегося уже солнца, продолжал бояться того, что могло прятаться там.

Нет, вряд ли старое чудовище вылезет вот так, сходу. Пожалуй, стоит поразмыслить о приманке.

– Идём, – Азтарк кивнул и, опередив Иквинза, зашагал к выезду из города: тут не потеряешься – иди да иди по главной аллее, разве что навстречу всё увеличивающемуся в это время потоку людей. Ну, защита выставлена, и его все предпочитают обходить стороной, так что можно не опасаться карманников и следить приходится лишь за тем, чтобы ветвями буков не сбило шляпу. Деревья, кстати сказать, подпорчены скверной: так и тянутся, норовя залезть узловатыми пальцами в лицо. Давно б спилить половину, а то устроили какой-то недо-лес. Ещё и лре постоянно останавливается: на каждом шагу кто-то дёргает его, чтобы просто поздороваться, обсудить управление городом, а чаще пожаловаться на жизнь и что-нибудь повыпрашивать. Хотя, к чести бургомистра, откровенно нищих охотник не приметил: народец разный, кто побогаче, кто победнее, но в лохмотьях никто не ходит. Скверна не зря тут поселилась: любит места пожирнее.

Чтобы ей предложить, что заставит тварь показаться? Кого бы?

Неожиданно стюр споткнулся: под ноги ему вылетел потрёпанный мячик. Раздавив его каблуком, Азтарк раздражённо огляделся: не хватало ещё из-за случайной ерунды нос расквасить. Справа в тот же миг раздался громкий рёв.

На уличной скамье сидела молодая женщина, удерживая бьющегося в настоящей истерике мальчишку – белобрысого и вихрастого, какого-то неказистого и скрюченного.

– Ну-ну, успокойся, мы найдём другой мячик, обещаю.

– Он специально… ты видела, видела… Он злой. Он – зло…

– Это ты – зло, – брезгливо бросил стюр, одновременно махнув рукой бургомистру. – Гляньте, лре, пацан поражён скверной. Вон, аж перекосило. От такого надо сразу избавляться. Что хлопаешь глазами? – почти рявкнул он на опешившую мать, судорожно прижавшую ребёнка поближе: тот затих, словно понял, что происходит что-то, касающееся его. – Шляетесь, тьма знает где, потом вот последствия. Лре Иквинз, вам следует немедленно принять меры и уничтожить прибежище скверны, пока оно не разрослось – дальше будет труднее.

– Что?! – тоненько воскликнула женщина. – Вы говорите убить моего сына. Вы… вы… Как вы можете?! Он болен!

– Я о том и толкую, дура, болен скверной. Я вижу гниль тьмы. Начнёт заражать других, – на перепалку стали уже озираться идущие со всех сторон люди. – Я могу помочь, лре, если вы не знаете…

– Нет-нет, – забормотал бургомистр, взглянув в налившиеся слезами материнские глаза. – Мы, конечно же, имели дело с такими случаями. Я вас уверяю, тут ещё есть возможность… – он бочком оттеснял злополучную семейку за свою спину, делая какие-то знаки ладонью, намекая им убраться побыстрее. – Мы отслеживаем подобное. Лекари пробуют разное. Нельзя вот так сразу… ребёнок всё-таки…

– Именно сразу и нужно, – презрение так и сочилось из Азтарка. – Но управляете этим городишкой вы – вам и решать. Не моё дело. Я охочусь за совсем другой тварью. И всё же от этого вот… избавьтесь, мой вам совет.

Женщина, наконец, отмерла и, подхватив сынишку, убежала в ближайший проулок так быстро, как позволяли нервы и путающиеся юбки.

– Гадость, – охотник по привычке сплюнул. – Жалость тут неуместна, я вам скажу. Ребёнок… ну ещё родит. Она сама пока здорова. Зачем ей вообще недоразвитый? Раз – и дело с концом. Если надумаете, заговорённый нож у меня имеется и опыт подходящий, а?

Иквинз ему не возразил, только скривил губы то ли в улыбке, то ли в испуге.

– Э-э… стюр, мы отвлеклись. Пойдёмте? А то сейчас у ворот такая толчея будет, умаемся Югу искать.

– Верно, дело есть дело.

Тут же выбросив несчастную мать из головы, Азтарк продолжил путь, вернувшись к поиску свидетеля явления химеры.

Может, выйдет определить приманку. Тогда уже сегодня в сумерках они с тварью встретятся. Чего тянуть? Незачем заставлять столицу ждать стюра Коля.

Та самая кареглазая девчонка, что пристала к нему при въезде в Мерлуз, сейчас жалась и переминалась с ноги на ногу, пытаясь спрятаться за спиной бургомистра.

– Ну же, Юга, не бойся, расскажи стюру Колю то, что рассказывала мне. Что ты видела у ярмарки?

Иквинз нашёл зазывалу быстро, хотя толпа её сотоварищей, растекающаяся то туда, то сюда среди входящих в город людей, казалась отчего-то бесплотной, будто никого из них нельзя ухватить, остановить. Юга, с неохотой оторвавшись от своего занятия, пошла к лре спокойно, но, заметив Азтарка, попыталась слинять. Рука ухватившего её за шкирку бургомистра оказалась на удивление крепка, видимо, как и авторитет – снова сбежать девчонка не решилась.

– Рассказывай. Стюр здесь, чтобы помочь нам всем, понимаешь? Чудовищу всё мало…

Юга бочком вышла из-за Иквинза, опустив взгляд в землю.

– Я почти ничего и не видала, лре, я же говорила. Или, – она чертила линии в пыли носком грязной туфли, – мне вообще померещилось. Думаю…

– Думать буду я, – перебил её Азтарк, – от тебя требуется только выложить в точности, что ты видела, ясно? Ну?

– Это было в ночь перед той, когда съели прошлого стюра, – голос её дрогнул, – ну, когда он пропал.

– В ночь?

– Ага. Я ушла с ярмарки, когда потушили огни…

– Примерно через час – полтора после заката, – вставил бургомистр.

– И?

– И пошла домой. Я живу там, за бродом, – она махнула рукой в сторону. – По той улице, где у торговой площади ограда из решёток, видели?

Азтарк кивнул: попадался такой забор по пути от постоялого двора к ярмарке.

– Ну вот там я и заметила, – Юга вздрогнула, на миг подняла глаза, зашептала, словно не хотела, чтоб услышал кто-то кроме их троих, – кота.

– Кота?

– Что-то похожее. Серое или чёрное – было темно. И преогромное. У старухи Диллы есть козы… пятнистые… и шерсть такая мягкая. Большие, мне примерно так, если с рогами, – она приставила ребро ладони к груди, – вот. И тот кот такой был, да.

– С рогами?

– Нет, что вы. Говорю ж, на кота похоже. Только так… плыл как… как туман. Может, и туман или дым, а мне почудилось. Темно же было. Насмотришься в Пещере троллей за день всякого, потом мерещится.

– Или нет, – Азтарк почесал переносицу. – Что делал этот… кот? Где именно появился?

– Не знаю, – она развела руками. – В смысле, я заметила, как он перебегал дорогу. Быстро, я даже заорать не успела. Как будто горло зажали. Значит, с Беличьей улицы и как раз в ярмарку. Между прутьями шасть – и пропал. То есть там кусты дальше. Я уж не следила, стюр. Как пропал он, так домой и понеслась. Страшно было. И холодно.

– Холодно? Хорошо. Верный признак скверны. Ещё хоть что-то запомнила?

– Не-а, но могу место показать, где случилось.

– Не нужно. Беличья улица, я понял. Ладно, бургомистр, здесь мы закончили, пожалуй. И ты, мелкая, не теряйся: вдруг ещё сгодишься, – Азтарк ухмыльнулся, задумав кое-что.