Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.
Долорес Ибаррури
Предисловие
В период между первым и вторым походами на Византию произошла война гуннов с акацирами, кочевниками из Северного Причерноморья, о которой, стало известно по упоминанию в разговоре между Приском и неким греком, бывшим пленником Онегесия, соратника Аттилы. А затем был убит его родной брат, и Аттила сосредоточил в руках всю военную силу гуннов.
В качестве единственного вождя гуннов он потребовал от Византии оговорённую дань и выдачу перебежчиков. Император Феодосий Младший на совете решил, скорее вступить в войну, чем выполнить унизительные требования гуннов. Тогда Аттила захватил Ратиарию, откуда в конце 446, начале 447 года атаковал балканские владения Византии.
Хуже того, Константинополь, столица восточной части Римской империи, был особенно уязвим для нападений гуннов, поскольку его стены были разрушены землетрясением в январе 447 года, а население пострадало от последовавшей за этим чумы. Однако префект претория Востока Константин сумел восстановить стены всего за два месяца, мобилизовав рабочую силу города с помощью фракций Цирка. Этот поспешный ремонт в сочетании с срочной переброской в город отряда исаврийских солдат, а также тяжёлые потери, понесённые армией гуннов в битве при Утусе, вынудили Аттилу отказаться от мысли осаждать столицу.
Вместо этого Аттила двинулся на юг и опустошил беззащитные балканские провинции. Включая Иллирик, Фракию, Мезию, Скифию и обе провинции Римской Дакии, пока его не остановили у Фермопил. Отряды гуннов вышли к Мраморному морю и подходили к Греции. Было так много убийств и кровопролитий, что мертвых не могли сосчитать. На полуострове Херсонесе Фракийском произошло ещё одно сражение с гуннами, после которого был заключён тяжёлый для Византии мир.
Марцеллин Комит в своей хронике под 447 годом оставил такую запись: «В страшной войне, намного более тяжёлой, чем первая [в 441—442 гг.], Аттила почти всю Европу стёр в пыль».
Первая глава
Продуманный доклад
Время неумолимо продолжало свой бег. и великий хан, получивший единоличную власть в свои руки, постарался забыть о трагических событиях, случившихся у него в шатре летом 445 года. Это было не в интересах и ближайшего его окружения, тем более Онегесия, ставшего, с той поры, соратником Аттилы, без совета которого, вождь больше не принимал судьбоносных решений. Так вышло и в этот раз.
В начале декабря 446 года, полководец, с головой погрузившись в отцовские чувства, занимался воспитанием первенца. Молодая жена ещё в прошлом году, подарила мужу наследника. Мальчика, назвали Улдин, в честь великого вождя гуннов. Онегесий не чаял в нём души, проводя с ребёнком всё свободное время, чему была несказанно рада Оливия, которая, после рождения сына, стала ещё краше, отчего многие открыто завидовали советнику вождя. Эфиоп давно стоял у входа в шатёр, боясь потревожить хозяина, пока полководец случайно не посмотрел в его сторону.
– Кто-то приехал, Неклим?
Спросил его он, понимая, что раб без нужды не станет беспокоить его.
– Да, хозяин! К вам гонец от Великого хана.
Низко поклонившись, отозвался невольник, тотчас, спиной, попятившись к выходу.
Онегесий тяжело вздохнул и, обернувшись к жене, вымолвил:
– Предвкушаю начало величайших событий. Сердце моё, мне нужно оставить вас.
Увидев, что Оливия кивнула, в ответ головой, он, крепко поцеловал её, и, схватив по пути меч, вышел из алачуча.
Своего вождя он застал в шатре, вместе с сыновьями и другими военачальниками, в очень возбуждённом состоянии. Среди вызванных на совет к великому хану, были король гепидов Ардарих, вождь готов Валамер, хан Сарматов Олкас, знакомый советнику по войне с Акацирами и бывший нукер Бледа – Эдекон, присягнувший на верность новому хозяину. Увидев на входе полководца, Аттила лишь махнул ему рукой, приглашая присоединиться к обсуждению сложившейся ситуации, не прекращая начатого им разговора:
– Феодосий отказывается платить оговорённую дань гуннам, как не желает передать нам подлых перебежчиков, нелицеприятно назвав меня братоубийцей. Я не намерен больше вступать в переговоры с заносчивым римлянином. Чаша моего терпения переполнена!
Громко выказывал своё недовольство великий хан. Словно лев, высматривая добычу, он обошёл всех присутствующих в шатре высокопоставленных людей, и, остановившись напротив близкого соратника, взглянул на него испытывающее, а затем, немного помедлив, дабы успокоиться, продолжил свою речь:
– Предлагаю начать поход на Византию, немедленно. Я уже слышал предложения моих полководцев, относительно подготовки к нему. Эллак познакомит тебя, Онегесий с ними позже, а сейчас хочу услышать, что ты думаешь об этом?
Советник, не отвернул взгляд от Аттилы, начав, как обычно издалека:
– У императора есть сейчас силы противостоять нам. Я говорю о личной армии Феодосия, которой руководит Арнегиск. Её снабжение идёт с Балкан через Ратиарию. По моему мнению, нужно в самой начале нашей компании навязать им решающее сражение, когда войска ещё полны сил и энергии, не растраченной на мелко-значимые стычки. Достигнуть этого можно одним способом, перерезав пути снабжения римской армии в Ратиарии.
Все внимательно слушали полководца, прекрасно понимая, что его доклад был продуман и просчитан им заранее, а потому возражений не последовало, и Аттила, довольно цокнув языком, заканчивая совет, промолвил:
– Зачем гуннам шаманы, когда у нас есть Онегесий! Так тому и быть! Начнём поход по плану моего советника!