Глава 1
Глава 1. Больше никогда
Глаза слепят софиты. Сердце стучит в унисон торжественной музыке, заглушающей ликующие возгласы. Оглядываюсь по сторонам: я на сцене, стою в окружении учителей и одноклассников, чьи восхищенные взгляды обращены ко мне. Кто-то хлопает в ладоши, кто-то поддерживающе треплет меня по плечу, а лучшие подруги отвешивают бесконечные комплименты наряду. Опускаю глаза: чёрное платье сидит идеально, так, словно было создано специально для этого момента, хоть, мне и кажется, что оно смотрелось бы куда уместнее на похоронах, нежели на выпускном. Когда директор школы протягивает аттестат, я забываю о платье, о ярких прожекторах и возбуждённой публике, и дрожащей рукой тянусь к заветной бумажке, как, вдруг…
Металлический звон разрезает пространство – выстрел. Пронзительный крик. Паника охватывает толпу. Бегу в её центр, но оказываюсь на школьном крыльце. Ледяной дождь портит причёску, хлещет по лицу, словно пытается вернуть меня в реальность. Пока вокруг бушует разъяренная стихия, стараюсь понять, что происходит, но падаю на холодный бетон, смягчая приземление руками, перепачканными кровью.
Прихожу в себя в своей спальне, в скомканной от метаний постели. Убирая с лица прилипшие волосы, думаю: «Приснится же».
♡♡♡♡♡♡
В школе моим любимым местом была столовая. Там на переменах мы ели греческие йогурты (в то время диеты были на пике популярности) и делились горячими новостями. Там прожигали молодость, когда наконец удавалось вырваться из душных кабинетов. Там могли делать всё.
Хочешь познакомиться с милым старшеклассником или просто разглядывать его, стесняясь подойти? Пожалуйста. А может, желаешь затеряться в толпе и сбежать с уроков через дверь для поставки продуктов? На здоровье. Сборище подростков в пубертатном периоде, сосредоточенных на своих интересах, коими выступали отношения, безудержное веселье, и ещё раз отношения: что могло быть лучше? Столовая – это, фуршет с бесконечным набором возможностей, где каждый способен найти блюдо по душе. Будь то новое знакомство, или обсуждение предстоящей вечеринки. Или пицца с подгоревшей корочкой и минимальным количеством колбасы. Столовая была нашим местом силы.
Поэтому, мы с подругами очень удивились, когда в начале учебного года, пошли купить себе что-то из «кулинарных шедевров» нашей буфетчицы, а наткнулись на запертую дверь.
– Странно. Ладно, придём на следующей перемене. – Я пожала плечами.
Но не на следующей перемене, не на следующей неделе, столовая так и не открылась. Тогда мы решили поинтересоваться о происходящем у классной руководительницы:
– Девочки, помещение столовой теперь сдаётся в аренду. С этого года на ее месте откроется центр детской психологической помощи. Вы сможете бесплатно обращаться к специалистам. – Лидия Михайловна сдержанно объяснила нам причину, по которой мы остались без обеда.
Разочарованию не было предела:
– Этого не может быть! – Рина ударила кулаком по парте. – Вы не можете лишить на места силы! Не можете лишить нас общения… еды, в конце концов.
– Рубина, держи себя в руках. – Одернула её учительница. – Никто не лишит вас базовых потребностей. Уже завтра в холле установят торговый автомат, а когда откроют новый корпус, чью постройку теперь спонсирует центр, будет вам и столовая. – Лидия Михайловна подмигнула нам, и улыбнувшись, скрылась в дверном проеме, тем самым поставив жирную точку в споре, обречённом на поражение.
Ситуация патовая. Иных вариантов, кроме как смириться с потерей лучшего места для общественных собраний (по версии всей школы) не было. Какое-то время мы, как неприкаянные души, бродили по гудящим коридорам, не зная, куда себя деть. Искать понравившегося парня, теперь приходилось сверяясь с расписанием, вывешенным на стене, а тусовки планировать в укромных кабинках туалета, где никто не мог подслушать. Пока однажды мы не поняли, что больше так продолжаться не может. С того дня нашим новым убежищем стал актовый зал. «Место силы», «новая столовая» – его называли по-разному, но суть одна: он открыл для нас свои двери и стал символом сплочённости, настоящим центром школьной жизни.
В один из дней, когда волнения по поводу закрытия столовой уже стихли, я, Рина, Ева и Геля сидели на полу в зале, и обсуждали планы на вечер, состоявшие из пересмотра в сотый раз серий "Дневников вампира" и принятия тяжёлого, но жёсткого решения: кто же из братьев Сальваторе круче. Геля пообещала принести блокнот и письменно фиксировать плюсы и минусы парней. Намечалась своего рода научная работа по вампирской психологии. Но мне этот блокнот не понадобится. Я и без него могу раскидать по фактам почему Деймон лучше Стефана.
Сосредоточившись на жаркой дискуссии относительно вечернего перекуса (девчонки хотели заказать пиццу, но мы были на диете, и я выступала за йогурты), я не заметила, как к нам подошла Ника – наша одноклассница, дочка классной руководительницы.
– Лисса, – обратилась она ко мне, – у вас вчера была туса, да?
– Ну, да, – ответила я, не понимая к чему она клонит.
– Не знаешь, Адам был там?
– Адам из параллельного класса? – мы переглянулись с подругами.
– Ага.
– Да, был. – Я вспомнила, что эти двое вроде как встречались. – А почему спрашиваешь? Не смогла прийти?
– Нет, – протянула Ника, теребя ворот рубашки, подчеркивающей её округлые формы, – ты знаешь, меня не приглашают. А Адам сказал, что я не могу прийти, так как на всех не хватит места.
Мои губы собрались в тонкую линию:
– В следующий раз приходи, если захочешь. Скину тебе адрес.
– Серьёзно? Можно? – она затараторила. – Только, пожалуйста, напиши приглашение, а то вдруг меня не пустят, ладно?
– Хорошо, конечно, – я рассмеялась, – мы собираемся в следующий четверг. Я напишу. Потом добавила: – Не говори Адаму, что придёшь. Пусть это будет сюрприз.
Ника тихо ответила:
– Хорошо. Надеюсь, он обрадуется.
Поблагодарив меня ещё несколько раз на прощание, она ушла.
Проводив её взглядом, подруги уставились на меня. Я вскинула брови в немом вопросе.
– Разве они ещё встречаются? – начала Рина.
– Вчера Адам был с другой, – добавила Ева. – Кстати, не видела её в нашей школе. Интересно, где она учится?
Я знала не больше их, поэтому ответила:
– Видимо встречаются. Урод. Мне жаль Нику.
– Тогда почему ничего не сказала? – спросила Рина.
– А ты? Ты тоже была там, почему не рассказала сама? – защитилась я. – Мы не так хорошо общаемся. Кто знает, как бы она отреагировала? Пусть придёт и увидит, чего он стоит.
Внезапный звонок прервал нашу беседу и вокруг воцарился хаос. Все начали расходиться по классам, и мы влились в шумный поток, направляясь на занятия.
Договорившись о встрече у Евы, мы разошлись по домам, когда мучительные уроки наконец закончились. Скорее бы вечер! Будь моя воля, я бы ни на секунду не расставалась с подругами. Хотя… мы и так всегда вместе. В детском саду, в начальной и средней школе, а теперь и в старших классах. Школа находится на пересечении наших улиц, так что и туда мы ходим вместе, точнее – я и Рина. Ева и Геля живут в другой стороне. А по вечерам мы собираемся у Евы, потому что её родители постоянно в разъездах.
В назначенное время я стояла на нашем месте и грелась под лучами тёплого осеннего солнца. Ветер играл с моими волосами, в воздухе витал аромат счастья и свободы, и казалось, сама Вселенная славила этот день. Мы стали старшеклассницами. В следующем году должны были сдать экзамены и выпуститься из школы, а сейчас, могли расслабиться и насладиться тем, что нам предлагала уже почти взрослая, но все еще беззаботная жизнь. Спустя пять минут подошла Рина, и мы двинусь в путь.
– Фуу, что за поступок? Отвратительно, – мы с подругами сидели на диване и смотрели сериал, когда Ева всплеснула руками от очередной выходки Деймона Сальваторе.
Геля поставила минус в блокноте напротив его имени.
– В этих подсчетах нет смысла, ведь только напротив его имени стоят минусы, – она отложила блокнот в сторону.
– Какие же вы душнилы, – высказалась Рина, – может он и плохой, зато с ним не скучно.
– Не скучно… В реальной жизни для Елены все бы закончилось печально, – парировала Ева.
– Может быть. Но разве ты не хотела бы встретить того, кто будет любить тебя вопреки всему миру? Запретная любовь – это, так романтично, – подключилась к разговору я. – К сожалению, в жизни так не бывает.
– В жизни всё бывает. Люди врут, манипулируют, жертвуют своими принципами ради любви. Это не романтика, а реальность для многих. – протянула Рина. – Ты просто пока не встретила того, кто заставит тебя поверить в невозможное.
– Тебе-то откуда знать? – округлив глаза, спросила я. – Мне всё равно ничего не светит. Я уже смирилась с тем, что любовь существует только для других, но не меня. Да, и прости, подруга, но твоя личная жизнь тоже не пестрит красками, – подытожила обречённо.
Рина отвела глаза, но быстро исправилась, улыбнувшись. Перемена в её лице не ускользнула от меня. Поддразнивая, я на распев спросила:
– Или ты кого-то от нас скрываешь?
– Бред, – она махнула рукой. – Кто у меня может быть кроме вас, девчат?
Рина притянула меня к себе, и я обняла её в ответ. Ева и Геля присоединились к нам, и какое-то время мы просидели так.
– Люблю вас. Никакая романтика не заменит нашу дружбу. Обещайте, что несмотря ни на что, мы всегда будем вместе, – прошептала Рина.
– Обещаем, – сказали Ева и Геля.
– Обещаю, – отозвалась я.
– Я тоже обещаю, – еле слышно всхлипнула она.
Слова, словно мягкий плед, окутали теплом, даря ощущение дома. Мир вокруг исчез, осталась только дружба – крепкая и искренняя. Но магию этого момента унес с собой телефонный звонок, нагло разорвавший тишину. Поговорив с голосом в трубке, Рина стала собираться. Ждут дома.
– Ты идёшь?
Я кивнула. Уже поздно, и мама могла начать волноваться. Мы быстро покидали вещи в сумки, еще раз обнялись на прощание с подругами, и вышли на темную улицу.
По дороге обсуждали планы на завтра, но Рина то и дело отвлекалась на телефон.
– Что-то не так?
Она отреагировала не сразу:
– Нет, все хорошо.
Продолжения не последовало, а я решила не расспрашивать. Не дойдя до нашего места, Рина остановилась.
– Ты иди, завтра спишемся, – бросила она мне.
– Эм, а ты куда?
– Я.. – казалось она пыталась что-то придумать, но потом просто сказала: – Завтра расскажу. Не переживай, все хорошо.
Я сузила глаза и мотнула головой.
– Точно? Ты какая-то странная.
– Точно. Все отлично. Доверься мне.
– Ладно, – сдалась я. – Напиши, когда будешь дома.
– Напишу. Удачи. Пока. Люблю тебя, – она немного нервно обняла меня.
– И я тебя.
Разорвав объятие, мы снова попрощались, и я двинулась в сторону дома, чувствуя, как на душе скребут кошки. Была глубокая ночь, редкие фонари тускло освещали дорогу, бросая жуткие тени на стремительно становящийся мокрым асфальт. Тяжёлые тучи заполонили небо и разразились дождём. Их мрачность отзывалась во мне. Я не могла избавиться от тревоги, что подруга не сказала о том, куда уходит, хотя между нами никогда не было секретов.
Оказавшись дома, я первым делом смыла косметику, затем выслушала нотацию от мамы о том, что должна была вернуться раньше или остаться у Евы с ночёвкой. Покорно кивнув, извинившись, и поцеловав её перед сном, я отправилась в свою комнату: разобрала сумку, скинула одежду и проверила телефон. Сообщений от Рины не было. Я легла в постель и решила набрать ее, но как только голова коснулась подушки, мгновенно уснула.
Проснулась ближе к обеду. За окном осеннее солнце, поглощенное плотными облаками, не могло пробиться сквозь плотную серую пелену, окутавшую город. Затянутые туманом улицы выглядели безрадостно и действовали удушающе. Мотивации подниматься не было, и я решила остаться в постели, спрятавшись под одеялом от подавляющего пейзажа.
Где-то через полчаса все же взяла себя в руки и вышла на кухню попить воды. За столом сидела мама и её вид заставил меня напрячься. Она выглядела так, словно ее укусил вампир: от лица отлила кровь, оно было бледным, как свежий снег, глаза окрасились в красный, а губы и руки тряслись, выдавая тревогу. В руках она сжимала телефон, но, заметив меня, убрала его.
– Мам, что случилось? – меня захлестнула волна паники.
В уголках её глаз скопились слезинки. Она попыталась сдержать их, но безуспешно. Каждая секунда лишь усиливала моё волнение, готовое вот-вот выплеснуться наружу.
– Не молчи. Пожалуйста, скажи что-нибудь, – я взяла маму за руку.
Она сделала то же в ответ и осторожно произнесла:
– Дорогая, присядь.
Я послушалась, потому что ноги отказывались держать меня.
– Послушай, – продолжила она, сжимая мою руку. – Этой ночью кое-что случилось.
Сердце ушло в пятки, а голова запульсировала. На глаза накатились слезы. Хотя мама ещё не закончила, я уже догадывалась, что будет дальше.
– Рина, твоя подруга… – она продолжила, – утром её нашли мёртвой недалеко от дома.
Слова, которые звучали так, будто были собраны в случайном порядке, заставили меня думать, что я ещё сплю. Это – кошмар, мне просто нужно проснуться, чтобы всё стало на свои места. Я выдернула руку и поднялась, бросив маме:
– Ты врёшь, – и пошла в комнату.
Тело не слушалось, словно стало чужим: споткнувшись на ровном месте, я едва не упала в коридоре. Перед глазами плыло, и опустившись четвереньки, я с трудом заползла в свою комнату. Казалось, ещё немного – и потеряю сознание, что было бы облегчением. Если усну, очнусь в привычной реальности, где нет места таким новостям. Но не добравшись до кровати, я отключилась на полу, утонув во мраке.
Придя в себя, не сразу поняла, что лежу в своей постели. Воспоминания обрушились, принеся с собой невыносимую боль. Открывать глаза не хотелось – меня охватил страх, ведь сон мог оказаться не сном. Собравшись с духом и убедив себя, что все в порядке, а ужас, что мне приснился, был лишь плодом воображения, вызванным переживаниями за подругу, я решилась открыть глаза. В комнате царила полумгла, за окном неустанно лил дождь, а на стуле рядом с кроватью сидела мама. Выглядела она все так же плохо.
Мысли заметались, не находя ответов, давили на виски, сжимая голову, готовую взорваться. Я затряслась всем телом, не сдерживая слезы, которые стекали по щекам. Что произошло? Почему так? Почему с ней? Это правда? – вопросы отдавались в голове глухим эхом, лишая покоя.
Я знала, что правда. Чувствовала. Но не могла поверить. Всё моё естество молило о том, чтобы сейчас она вошла в комнату, и, смеясь над моей глупостью, сказала, что это нелепая шутка. Но постепенно приходило осознание: она никогда сюда не войдёт.
Никогда. Я больше её не увижу. Больше не смогу обнять. Поговорить с ней. Посмеяться над тем, что было только нашим.
Как жить, когда в мире нет её?
Глава 2
Глава 2. Опасная вылазка
Следующие месяцы были невыносимыми. Были слёзы. Были похороны. Вереница бессонных ночей, с терзающими душу вопросами о том, что произошло, превратилась в сплошной ад сомнений, где тишина становилась нестерпимой, а мысли путанными. Но громче остальных звучала одна: как это могло случиться?
Но вот ответов не было. Полиция открестилась от дела, сославшись на отсутствие события преступления. Мол, Рина просто поскользнулась и неудачно упала, ударившись головой. Насмерть.
Меня такой ответ не устраивал. Причин усомниться в этой версии было достаточно чтобы я начала собственное расследование, опираясь на уже имеющуюся в моих руках информацию. Я не могла, не хотела жить, не выяснив, что случилось в ту ночь на самом деле. Открыв блокнот, принялась перечитывать написанное:
«Вчера были похороны. Она лежала там, почти как живая, только бледнее и с синяками по всему телу. Это нереально. Как можно так просто исчезнуть из нашей жизни?»
Спустя две недели я добавила:
«Возвращение в школу оказалось пыткой, которую я не способна выдержать. Разговоры не утихают. Все до одного лицемерно обсуждают ЕЁ смерть, делая вид, что им небезразлично, но, по правде, лишь желают быть частью драмы. Сборище идиотов. Коридоры полны людей, но я чувствую себя одинокой.
На физре нас снова заставили нарезать круги вокруг школы. Ненавижу! Когда я пробегала рядом с задним входом в бывшую столовую, нашла ЕЁ браслет. Какого чёрта?! Я точно помню, что он был на ней в тот вечер!»
Позже появилась новая запись:
«Мама Рины позвала меня в гости чтобы отдать на память часть вещей. Не хочу идти, но, может быть, её личный дневник расскажет мне то, что она не успела?
Не могу поверить, у неё был парень! Никита, двадцать три года… в тот вечер они планировали встречу. "Особенный, опасный. Знает все грязные секреты города" и "преступник в маске добродетели" – так Рина писала о нём. Это зацепка. Надо обратиться в полицию.
Там лишь покачали головами и ничего не сделали.»
Через неделю:
«Что-то происходит. Человек в капюшоне словно тень скользил за мной повсюду, а потом исчез. Купила перцовый баллончик, но он мне вряд ли пригодится. Я больше не доверяю полиции – в конце концов, кому какое дело?»
Эта вся информация, которую удалось нарыть за прошедший год.
Не густо, но зато теперь у меня был план действий. Начать расследование стоило со столовой. Точнее, с бывшего помещения столовой, где сейчас располагался центр детской психологической помощи "Наше Дело".
С ним определенно что-то не так. Рина однажды туда обращалась: она давно страдала от панических атак, но только после открытия центра, решилась попросить о помощи. Они ничего толком не сделали, и она прекратила приёмы у врача. Мы так думали. Но её дневник поведал совсем другое. За нашей спиной она продолжала регулярно посещать это место. И некоторые записи о нем откровенно пугали.
Желая убедиться, что все не так прозрачно, как кажется, я собиралась пробраться в сдаваемое помещение. Еще на этапе подготовки поняла: внутри ждет что-то интересное. Центр хорошо функционировал только первые месяцы после открытия, а сейчас окна в "столовой" оказались зашторены все время, а двери, часто были заперты, даже в рабочие часы. Из-за этого я не знала, когда будет лучше устроить вылазку. Понаблюдать за зданием ночью я не могла: после смерти Рины, мама очень за меня волновалась и не отпускала гулять по темноте. Однажды, она сказала, что благодарит Бога за то, что я осталась цела, ведь в ту ночь мы вместе возвращались домой.
Закрыв блокнот, я какое-то время планировала сегодняшний вечер, а затем поспешила в школу.
Этот день оказался ещё хуже других. После уроков, все стали стекаться в актовый зал, потому что школа устроила вечер-реквием по случаю годовщины трагедии. Я решила не идти. Как только прозвучал звонок, собрала вещи и пошла к выходу. Учебный год обещал быть тяжёлым. Я впервые начинала его без неё.
На крыльце меня окликнули:
– Лисса!
– Мм? – я даже не улыбнулась.
– Соболезную. Ты как сегодня, держишься? Пойдёшь на вечер?
– Нет, – ответила на оба вопроса, собираясь уйти.
Последний раз нормально мы говорили с Никой в тот роковой день. Тогда все было иначе. В школе я чувствовала себя звездой, окруженной близкими людьми и вниманием сверстников. Ни одна сплетня, ни одно событие не проходили мимо меня. Ника же оставалась серой мышкой: её имя забывали, а на вечеринки не приглашали. Она сильно изменилась. Теперь мое место заняли другие, живущие той жизнью, которая должна была быть у меня. Умер близкий человек, но я чувствовала, будто сама исчезла из этого мира.
С Евой и Гелей я тоже больше не общалась. Не знала как. Произошедшее заставило отдалиться друг от друга; каждая из нас по-своему справлялась с утратой. Мне хотелось сказать им столько слов: поделиться переживаниями и поддержать их в трудный час, но я не могла себя заставить. Обсуждать её смерть, было как пытаться дышать под водой – мучительно. Я предпочла справляться с болью в одиночку. Добровольно отгородилась от всего, потому что больше не находила в этом «всём» смысла, изводила себя мыслями о мёртвой подруге – но был ли в ЭТОМ хоть какой-то смысл?
– Окей. Может, хочешь прийти завтра к Максу? Развеяться. – Прежней у Ники осталась только привычка теребить от нервов ворот рубашки.
– …
Не получив ответа, она продолжила:
– Просто с тех пор, – осеклась, намотав каштановый локон на палец, – с того года ты перестала появляться где-то кроме школы. Я подумала, может захочешь? – договорила на выдохе.
– Спасибо. Откажусь.
Не видя причин больше задерживаться, я скрылась за забором. Ускорившись, помчалась домой, стараясь не думать о приглашении. Забота Ники казалась милой, но порыв ветра сорвал с лица маску безразличия, и я поняла, насколько на самом деле напряжена. Будничный разговор открыл мне глаза на то, как кардинально изменился мир вокруг, а я этого даже не заметила.
Добравшись до дома и заперевшись в комнате, я включила музыку на полную громкость, надеясь заглушить назойливые мысли, и стала дожидаться наступления темноты. Когда она наконец опустилась на город, пришло время привести план в действие: забраться в сомнительный центр. Вариантов было не много, и я остановилась на ночной вылазке. (Маму невероятно удачно попросили выйти на дежурство).
Не медля, чтобы не передумать и не отказаться от этой абсолютно сумасшедшей затеи, я выдвинулась на дело и уже через двадцать минут стояла напротив пристройки, где раньше располагалась столовая. Как и ожидалось, дверь была заперта, и единственным верным решением казалось разбить окно. Не теряя ни секунды, я ударила по хрупкому стеклу, припасенным заранее гаечным ключом, обернутым тканью. Смахнув с краёв острые осколки, забралась внутрь. И только тогда, вздохнула от облегчения: в помещении никого не было.
Воспользовавшись фонариком с телефона, чтобы хоть что-то разглядеть в кромешной темноте, я без раздумий направилась к самому большому столу в комнате: порылась в многочисленных ящиках, набрала целую гору бумаг в надежде, что хоть какие-то из них окажутся мне полезны. Пора было выбираться. В последний момент, мой взгляд зацепился за пару шприцов, наполненных какой-то жидкостью, но заставив себя не думать о находке, я открыла дверь изнутри и выскочила на улицу, в ужасе застыв.
Лицом я уткнулась в грудь человеку, стоявшему вплотную к двери.