Шурочка, или Повесть первой любви

Глава 3

Куратором от института был какой-то белёсый тип с кафедры, Шурочка раньше его не видела. Он и объявлял распорядок на завтра. Подруги сыто отвалились от тарелок, запоминая, что «Подъём в девять, завтрак и работа на зернохранилище. А сейчас – свободное время, погуляйте пока».

Гулять девчонки начали с магазина, благо, что дверь – рядом. Ассортимент в магазине оказался убогим даже на фоне томского гастронома. Там хоть яйца всегда были. И консервы. А тут… Из продуктов – огромные жестянки с повидлом, маринованные огурцы-переростки в трёхлитровых стеклянных банках, мешки с крупой и макаронами, жёлтые слипшиеся конфеты без фантиков, ржавая селёдка в корытце, портвейн «Агдам». Из промтоваров, расположившихся у стены напротив прилавка, рядок ватников, шеренга резиновых сапог, оцинкованные ведра, вставленные башней одно в другое, кучки из лопат и грабель. Отдельно – черенки к ним.

У прилавка толклись трое молодых мужиков, одетыей в брезентовые куртки-штормовки и в серые рабочие штаны.

– Зинок, дай-ка нам триста грамм «Дунькиной радости и «Агдамчику» пузырёк, – задорно просил румяную молодуху за прилавком один из них, рыжий и высокий.

– На «Агдам» талон нужен, – строго отвечала молодуха. – Вы же знаете, у нас сухой закон.

– Будет тебе талон, Зинуля, будет. Завтра выпрошу и Иваныча, принесу! – обещал рыжий, для убедительности приложив руку к груди.

– Вот выпросишь, и приходи, – не поддалавась Зинуля, заворачивая в кулёк жёлтую карамель без фантиков. – За конфеты рубль десять. Берёте?

Рыжий возмущённо оглянулся на приятелей и заметил девчонок.

– О, красавицы, здравствуйте, – просиял он. – В битве за урожай, я гляжу, пополнение! Коль, заплати, – попросил он хмурого темноволосого приятеля. И пока тот шарил по карманам, взял у продавщицы кулёк и протянул его девушкам, марьяжно оттопырив мезинец:

– «Дунькина радость», прошу! Угощайтесь!

Леночка прыснула, Ира насмешливо скривилась, а Шурочка взяла жёлтую обсыпанную сахаром конфету.

– Тут что, продукты по талонам? – спросила Шурочка, пробуя конфету. Карамель оказалась мягкая, начинка – из тёмного вкусного повидла.

– Продукты? – не понял рыжий. – А! Ты про «Агдам»? Так уборочная же, сухой закон. Спиртное по талонам, талоны выдают в поссовете.

– Боятся, что забухаем, – хмыкнул хмурый Коля, пряча в карман сдачу.

– И правильно боятся, – поджала губы продавщица. – Вам только дай, алкашам!

– Ну, ну! Ты, Зинок, не путай нас с местными алкашами, – добродушно прогудел третий приятель, крупный носатый блондин. – Мы меру знаем. И с устатку имеем право.

– Имеем право на лево! – хохотнул рыжий.

– Так! Ещё что брать будете? – вдруг рассвирепела продавщица. – Нет? Так и идите отсюда. Не загораживайте прилавок покупателям. Вам чего? – развернулась она к девушкам.

– Спасибо, уже ничего, – хмыкнула Зинина.

– Спиртное по талонам! – отрезала продавщица.

– Сельпо, – отпасовала Зинина и девчонки возмущённо вышли вон.

У дощатого тротуара у магазина приткнулись три ЗИЛа с открытыми кузовами, троица из магазина стояла у крыльца.

– Девчонки, вы же из Томска? Как там, в городе? – спросил рыжий.

– Нормально, – кокетливо повела глазом Ира Зинина. – А вы кто? Трактористы местные?

– Не, – засмеялся рыжий, – мы не местные. Мы из Томска. По призыву тут шоферим, нас как бы в армию как бы на сборы призвали. Уже месяц, зерно возим. Много девчонок приехало?

– Вот, – повела Ира рукой, – мы все. Нас всего десять человек пока, остальные через недельку подтянутся.

– Местные не обижают? – цепко темноволосый Коля.

Зинина состроила глазки и этому:

– Нет.  С чего им нас обижать?

– Смотрите, если что – скажите нам, мы разберёмся, – пообещал рыжий. – Меня Семён зовут, наша общага вон там, на соседней улице!

Семён махнул куда-то в конец посёлка. Девчонки кивнули, а парни отправились к припаркованным поодаль грузовикам.

– Я – Ира, очень приятно, – крикнула и вслед Зинина, но парни уже не слышали – забрались по кабинам и завели машины.

– Правда, симпатичный парень? – вздохнула Зинина.

– Интересно, а как они тут переходят через дорогу? – сказала Эльвира, окидывая взглядом грязь под колёсами отъезжавших грузовиков.

– А вон, как он, – кивнула Лена в сторону мужичка в шляпе и пиджаке. Брюки своего костюма мужичок заправил в высокие резиновые сапоги, и уверенно переходил дорогу. Грязь доходила ему до щиколоток.

– Да… – протянула Эльвира, – вот тебе и «Путь Ильича»… Сложными путями ведёт их Ильич! И это погода уже неделю без дождей! Представляю, что здесь творится после дождей! Ну, будем искать переход на ту сторону?

Девчонки пошли по дощатому настилу, отыскивая брод, и вскоре нашли хорошо натоптанную тропку. Здесь грязь была сбита в упругую твердь, лишь в одном месте вспаханную колёсами. Это место у них получилось перепрыгнуть, и подруги, почти на запачкав своих кед, вышли к зданию с табличкой «Совхоз «Путь Ильича», правление».

Красный флаг над крыльцом правления трепетал серпом и молотом. Возле крыльца аккуратным штабелем лежали тёмные полешки. Слева от правления высилась Доска почёта с портретами лучших доярок. Девчонки подошли поближе.

– Смотрите, какие красотки тут коровами занимаются, – Ира завистливо разглядывала фото молодой миловидной блондинки с тонкими чертами лица и тёмными большими глазами. Доярка была похожа на актрису, и имя у неё было соответствующее: Ирина Бригг.

– А другие страшные… – протянула Леночка, разглядывая остальные фотографии.

Шурочке они не показались страшными – обычные немолодые тётки кто устало, кто напряжённо смотрели в объектив. Мимо девушек простучала каблучками по деревянному тротуару женщина, и подруги отвлеклись от Доски почёта.

– Интересно, как они тут по такой грязи на каблуках умудряются ходить? И вообще – выглядеть? – удивилась Эльвира, глядя ей вслед. Женщина была лет тридцати, одета по-городскому в светлый жакет и узкую юбку длиной чуть ниже колена. Причёска – безупречно начёсанные и уложенные локоны.

– Есть женщины в русских селениях, – хихикнула Леночка, – коня на скаку и так далее. Эта – точно не доярка.

– Му-у-у! – ответили ей. Подруги оглянулись на звук.

На них надвигались коровы. Все рыже-белые, с круглыми боками, рогатые и большие, они шли по улице неотвратимой волной, которая текла и по чёрной грязи дороги, и по дощатым мосткам-тротуарам. Коровы флегматично шли прямо на застывших подруг, огибая их в последний момент и перебирая копытами в опасной близости от их беззащитных, обутых в тряпичные кеды, ног.

– Мамочки-мамочки-мамочки, – бормотала, в страхе зажмурившись, Леночка, побледнев до зелени. Ира Зинина стояла молча и настороженно, готовая оттолкнуть от себя корову, если та будет напирать. Эльвира была собрана и внимательна, следила за ногами и копытами. Шурочке же было интересно. Коровы её не пугали. Они вели себя деликатно, не напирали и не толкались. Они просто шли, покачивая тяжёлыми бурдюками вымени. От коров пахло навозом и парным молоком.

Стадо прошло сквозь девчонок минуты за три. Замыкал шествие подросток лет четырнадцати. Быстро стрельнув в сторону городских взглядом, пастушок принял степенный вид и стал похож на коровьего директора. На плече мальчишка нёс чёрный кнут, конец которого волочился по дощатому тротуару.

Стадо прошло, а Шурочка засмотрелась коровам вслед. В той стороне солнце уже клонилось к закату, и в его косых лучах коровы красиво уходили в перспективу чёрной дороги, обрамлённой зеленью деревенских палисадников. Совсем как в книжках про деревню, которые она любила читать.

 Глава 4

Шурочка первые несколько секунд не могла сообразить, где она. «В деревне», – услужливо подсказала память. Намотавшиеся за день студенты улеглись спать рано, часов в десять. Тем более что развлечений не было никаких. И пробуждение было внезапным.

– Девочки, девчонки! Вы где? Мы уже тут! Да… твою мать, понавесили тут… всякой, запутался нах…

Темнота в их закутке стояла почти абсолютная, окна остались на мальчишечьей стороне спортзала. Шурочка ничего не видела, и, слушая мат в полной темноте, стряхивала остатки сна. Похоже, к ним «гости» и, судя по голосам, двое совершенно пьяных мужиков. Рядом, шурша в темноте, уже вскочила и быстро одевалась Эльвира. Шурочка тоже нашарила свои штаны и принялась их натягивать – оставаться в футболке и трусах не хотелось совершенно. Мужики тем временем выпутались из занавесок и – мат-перемат, так-разэдак – наткнулись на первые кровати.

– Девчата, вы где? Пойдёмте, подружим. Мы вам Гореловку нашу покажем, – взывал в абсолютной темноте пьяный голос.

Шурочке стало страшно. Воображение дорисовало к голосу огромного косматого мужика. Тут же вспомнились сны, что снились ей лет с двенадцати. Во снах за Шурочкой гнался тёмный человек, и она бежала в ужасе, так как знала: если поймает, он сделает с ней что-то стыдное и ужасное. Человек в её снах каждый раз её ловил, и каждый раз она просыпалась в ужасе и с сердцебиением. А теперь сон будто стал явью: чёрный человек ворочался в чёрной комнате и искал её, Шурочку.

– Вот уроды пьяные! – прошептала Эльвира. – Хоть бы мальчишки наши вмешались, что ли. И куратор, где он там, чего молчит?

– Эй, мужики, шли бы вы отсюда, – как бы в ответ на её слова раздался неуверенный, Игорюнин, кажется, голосок. – Зачем девчонок пугаете?

– Это кто там нас посылает? – мигом среагировал один из пришельцев. – А ну, покажись, проверим, у кого яйца больше! Ничё с вашими девками не сделается, им понравится. Прошлый раз городские приезжали, дружили с нами, и ничего. Эй, мать вашу так, где вы там, не видно ни х… выходите, говорю. Васька Перец к вам пришёл, погулять зовёт, пошли, не выделывайтесь!

На мальчишек надежды не осталось. Куратор, белёсый аспирант с кафедры, тоже голоса не подавал. Оставалось прятаться, благо, пустых кроватей было много. Быстро не доберутся.

Шурочка с Эльвирой вжались в угол, к ним пробрались на ощупь Ира с Леночкой.

– Так, девчонки, пробираемся по стеночке к краю занавески и аккуратно, без шума, выходим наружу, – распорядилась Эльвира. – Кто-нибудь видел, где тут у них милиция?

– Какая тут милиция? Участковый если, да и тот спит, наверное, – громко зашептала Ира.

– О, шепчут чего-то, – обрадовался пьяный Перец. Затопал в их направлении, наткнулся на очередную кровать, рухнул в проходе и зашёлся матом:

– Девки, кончай вы…ся, выходи! Колян, помоги подняться!

– Васька, ты где? Щас я тебя нащупаю, – откликнулся Колян сиплым баритоном.

 Пока пьяные приятели занимались друг другом, девчонки проскользнули за край занавески, выбрались на мальчишечью половину спортзала и рванули к выходу.

Дверь в спортзал оказалась распахнута, а скоба от крючка, на которую запиралась дверь, была вырвана «с мясом». Девчонки с топотом рванули на улицу.

– Эй, вон они, давай к выходу! – среагировали на топот пьяные «гости».

Подруги прибавили ходу, вылетели за ограду и остановились на дощатом тротуаре. Шурочка взглянула на часы на руке – час ночи. В небе стояла полная луна, на улице было светло. На свету страх прошёл, и девчонки решили рассмотреть, кто к ним вломился.

Из спортзала на свет луны вывалились две абсолютно комичные фигуры. Один из ухажёров оказался худым высоким мужичонкой со спутанными волосами, второй – коренастым белобрысым недоростком «метр с кепкой».

– И от этих секс-гигантов мы драпали, как зайцы? – фыркнула Ира. – Это их испугались наши мальчишки? Да ткни пальцем – завалятся, Казановы зачуханные!

– Девочки, а вот и мы, – отсалютовал им «метр с кепкой». Это он, судя по голосу, больше всех шумел в темноте. Отсалютовал, тут же потерял равновесие и повис на долговязом приятеле.

– Пойдёмте дружить!

– Слушай, как там тебя… Вася? – спросила Зинина.

– Перец, – то ли кивнул, то ли обмяк коротышка.

– Слушай, Вася, у вас в Гореловке что, так принято – по ночам врываться в чужой дом и требовать любви и дружбы?

– Чего? – не понял Вася и оглянулся на клуб. – Это не дом, это спортзал.

– А мы кто, по-твоему, – спортивные снаряды, что ли? – разозлилась Зинина. – Значит, так. Если сейчас не уйдёшь, пожалуюсь директору совхоза.

– Как вам не стыдно! – строго сказала Эльвира. – Мы сюда приехали с урожаем помогать, а вы к нам пьяные вламываетесь, мальчишкам нашим угрожаете, нас пугаете. Стыдно так себя вести. Не по-комсомольски!

– Значит, так, – прищурилась Зинина. – Хочешь знакомиться – приходи завтра. Трезвый. Тогда и посмотрим, что ты за Перец.

– Не, Колян, ты слышал? – изумился коротышка. – Не нравится им, что мы пришли! Да и пошли вы на х… лахудры городские. У нас свои девки – во! И не ломаются. Директору она пожалуется! Да я этого директора…

Колян, поняв, что дружба не сложилась, вывел Ваську за ворота и уводил дальше по улице. А тот громко рассказывал, что бы он мог сделать с директором.

– Боже мой, какой ужас, – сказала Шурочка. – Ирка, ты молодец, что их послала. Я так испугалась, до сих пор дрожу.

– И я, – пискнула Леночка. – Я думала – все, изнасилуют и никто на помощь не придет.

– Изнасилуют? Эти?! И не мечтай, – фыркнула Зинина, и девчонки зашлись хохотом. Каждая – на свой лад.

Невысокая смуглая Эльвира хохотала, запрокинув темноволосую голову, толстушка Зинина приседала от смеха, хлопая себя по полным ляжкам и тряся светлыми кудряшками, Леночка беззвучно вздрагивала от смеха, и кончик русой косы, перекинутой на грудь, мелко подрагивал в такт. Шурочка хохотала так, что заболело за ушами и выступили слёзы. Они смеялись, отпуская тот страх и ужас, что разбудили их недавно в темноте.

– Вы чего тут делаете в такое время? – подошёл куратор их группы. Надо же, у них тут приключения, а его, выходит, и не было в зале!

– Э-э-э, Сергей Анатольевич, – начала было Шурочка, утирая слёзы…

– Анатолий Сергеевич, – поправил тот. – Вы почему не спите? Завтра в девять вставать!

– Ой, Анатолий Сергеевич! Тут такое было! К нам вломились местные, пьяные совершенно! Чуть не побили наших мальчиков, приставали к нам! – зачастила Леночка.

– Мы так испугались! Мы еле от них убежали! – подключилась Шурочка.

– Ну и молодцы, – не понятно кого похвалил куратор: то ли местных за упорство, то ли девчонок за решительность. – Идите, ложитесь, а то завтра вас не поднимешь. Я поговорю с директором совхоза.

– А если они опять придут?

– Не придут, идите.

Девчонки вернулись, улеглись по кроватям, и Шурочка ещё с час ворочалась – в темноте ей опять стало тревожно.

Глава 5

Повариха Анна Михайловна была одета в несвежий белый халат, из-под колпака выбивались волосы, выкрашенные в медно-рыжий. На Шурочкин взгляд, выглядела она по-клоунски: на одутловатом немолодом лице выделяются густо наведённые толстые чёрные брови и тонкие губы в ярко-алой помаде. Под бровями – блёклые глаза в белёсых ресницах. Над губами – крупный крючковатый нос. С этой странной тёткой Шурочке выпало работать в первый же день, как пришла помощницей в столовую.

С прогнозами, что на кухне потребуется помощница, Шурочка угадала: заведующая столовой пришла к студентам на третий день. Двух поварих, чтобы кормить ораву из двадцати шоферов и пока десяти, а через неделю обещают привезти ещё двадцать, студентов не хватало.

А вот с тем, что ей поручат мыть котлы и чистить картошку, Шурочка промахнулась. Посуду мыла дурочка Зина. А Шурочке, помимо «почистить картошку», поручили варить суп и компот. И в первый же день под присмотром по-клоунски раскрашенной поварихи Шурочка сварила суп «полевой»: говяжий бульон, картошка, пшёнка и зажарка из лука и моркови. И лично разливала его во время обеда, облачившись в белый халат и марлевый колпак.

Суп и гарнир в столовой варили в огромных электрокотлах. Котлы стояли на специальных подставках, высотой доходили Шурочке до груди и своими цилиндрическими формами были похожи на большие стиральные машины. Даже воду в них наливали так же, из шланга. Даже кнопочки «пуск» и «стоп» у котлов были почти там же, что и у стиральной машины. У Шурочки дома была такая, только машина была выкрашена белым, а котлы сияли хромом. И там, где у стиральной машины к корпусу прицеплялись круглые валики, через которые выжимали бельё, у котлов торчали какие-то не то манометры, не то градусники. Шурочка не разобрала.

Говяжьи мослы, из которых варили бульон, были такими огромными, что не помещались даже в эти «электробочки», и повариха разрубила кости на большой колоде, предварительно срезав всё мясо – оно пошло на гуляш. Гуляш Анна Михайловна жарила на электросковородке, похожей на комод. Верх «комода» и был, собственно, прямоугольной сковородкой.

Шурочка приглядывалась, как повариха это делает: поджаривает тонко нарезанные кусочки говядины, обильно посыпает их мукой, добавляет лук, воду, томатную пасту, лавровый лист. Закрывает крышкой, томит в течение часа. И в итоге получается мягкое ароматное мясо в густой коричневой подливке.

К Шурочке Анна Михайловна отнеслась по-свойски. И уже к обеду девушка привыкла и перестала внутренне вздрагивать от её толстых чёрных бровей, тонких алых губ и крючковатого носа. Повариха хлопотала по кухне, называла студентку «деточкой» и «доченькой». А когда они с Шурочкой сели чистить картошку к ужину – предстояло начистить огромную кастрюлю, – повариха принялась рассказывать про своих детей. Старший сын Мишка – скотник на ферме. А жена его – доярка, на Доске почёта портрет висит.

– Может, видела, деточка? Светленькая такая, красивая, молоденькая?

– Видела, – обрадовалась Шурочка, вспомнив красавицу с Доски почёта. – Кажется, Ирина… Бригг! – всплыла необычная фамилия.

– Ага, ага, она это, – закивала Анна Михайловна. – Мы Бригги, из немцев мы. Ещё дочка у меня, Лизавета, в совхозе бухгалтером работает, двух пацанов одна тянет. У ней муж Славка в тюрьме сидит.

– А за что? – Шурочка, забыв про картошку, ошарашенно уставилась на повариху. Она впервые в жизни разговаривала с человеком, у которого кто-то из родственников сидел в тюрьме.

– Да за пьянку, – махнула ножом Анна Михайловна, тоже отвлекаясь от картошки. – Хороший мужик, хозяйственный, только пить ему совсем нельзя. Он напивался, дурел и Лизку начинал гонять. Пока просто драться лез, она терпела. А в тот раз он с топором за ней бегал по избе. Чуть не зарубил, хорошо, во двор успела выбежать. Пацана младшего, деточка моя, так напугал, что тот до сих пор заикается.

Повариха вздохнула, а Шурочка опомнилась и продолжила чистить картошку.

– Соседи помогли Славку скрутить, участковый протокол составил, Лизка в суд подала, – Анна Михайловна чистила картошку медленно, то и дело отвлекаясь на рассказ. А рассказывала спокойно, будто газету читала или книжку пересказывала. – Два года ещё сидеть паразиту.

Шурочка опять забыла про картошку и ошеломлённо таращилась на повариху, не понимая, как она может говорить о пьяном зяте, чуть не убившем её дочь, таким будничным тоном? Ну, побегал пьяный Славка с топором, дело-то житейское. Не убил, – и слава богу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.