Мир после бога

Глава 4

– Было бы все так же просто, как в книжках из Вторичных миров, – задумчиво сказала Нора. – Выбил у них из рук волшебную палочку, и они сдаются. Так нет же, сопротивляются до последнего.

– В каких книжках? – с интересом спросил прыщавый юнец, собиравшийся ее протезировать.

– Неважно. Есть сигареты?

Она с неподдельным интересом изучала то, что осталось от ее левой руки. Кто бы мог подумать, что безымянный громовержец бросится на нее с топором – обычным грязным топором – после того, как она сожжет его посох. Удар пришелся аккурат в запястье, отчего кисть теперь забавно болталась на тонкой полоске, состоящей из жил, мяса и окровавленной кожи. Саму рану обработали каким-то застывающим составом, перед этим убедившись, что заражения, о чудо, нет. Боли тоже не было. Крауд, конечно, посредственный целитель, руку он не смог бы восстановить при всем желании, но в плане обезболивания ему не было равных, особенно когда его нос перебарщивал с порошком. Нора не знала, что входило в состав этого порошка, но пах он скверно: сырым железом, мокрой шерстью и прелым деревом. Крауд и ей предлагал втянуть пару дорожек – для «ясности ума», как он утверждал, – но она отказалась, предпочитая травить свой организм более знакомым способом.

– Мать твою, есть сигареты, я спрашиваю?

– В тумбочке, – буркнул прыщавый, не отрываясь от работы.

Половину его лица скрывала железная маска с горящим желтым глазом. От левого виска за спину тянулся толстый кабель, врезанный в блок питания между вторым и третьим позвонками. Грубая работа, любительская, не чета шедеврам Средоточия. Впрочем, чего она хотела, когда решилась на замену руки в этом умирающем месте на самой окраине обитаемого мира.

– Так-с, – она и не заметила, как юнец крохотными ножницами окончательно отделил кисть ее левой руки от тела. – Возьму с собой, чтобы подобрать протез по размеру. И надо бы взять анализ крови на всякий случай. Свежей крови.

– Делай, что надо, – просто сказала Нора, которую вся эта процедура уже порядком измучила.

Пара стеклянных шприцев наполнились ее кровью, и юнец удалился, с улыбкой поглядывая на отрезанную девичью кисть.

– И даже не думай ею играться! – крикнула Нора вслед, но желтоглазый этого, скорее всего, не услышал. Или сделал вид, что не услышал.

Комната была наполнена бесконечным потоком самых разнообразных звуков. Гудение компьютеров, скрежет металла, пулеметные очереди механических пальцев по клавиатурам, шелест бумаг, тихое переругивание операторов. Если закрыть глаза и не смотреть на изуродованные техникой тела окружающих ее людей, можно было даже почувствовать себя в безопасности.

Нора зубами стянула перчатку с правой руки, достала из тумбочки сигареты, сунула одну в рот и крепко сжала белый фильтр зубами. Она ненавидела сигареты с белым фильтром. Они вызывали в ней странное, необъяснимое отвращение, связанное скорее с белым цветом в целом, чем просто с белыми фильтрами. Белый – цвет Гильдии магов, этих Тронутых Бездной ублюдков, или просто «гильдонов», как в Средоточии презрительно называли сторонников ренегата Ламберта. Гильдонов, из-за которых она лишилась всего: детства, семьи, невинности. А теперь еще и руки.

– Вот Канонир сейчас удивился бы, – пробормотала она, – увидев, что я курю такое.

Но он не удивится, оборвала себя Нора, он больше ничему никогда не удивится. Старик Канонир, считающий, что курить можно исключительно трубку, вместе со своей дурацкой ухмылкой остался там, на поле боя. Мертвый, холодный, раздавленный всмятку.

Они знали, подумала Нора, знали, что к такому терраморфу, как он, не подобраться по земле. Десятки раз она наблюдала за тем, как Канонир поднимал в воздух громадные комья земли, ослепляя гильдейских драконов; как вызывал пыльные бури, прикрывая наступление имперской пехоты; как обрушивал куски гранита на головы ничего не подозревающих магов. И делал он это легко, играючи, не выпуская изо рта любимой бриаровой трубки. Канониру не нужны были ни палочка, ни посох, ни любой другой усилитель магии, будто он был порождением самой земли, которой повелевал. Поэтому два гильдейских криоманта просто сбросили на него сверху пару ледяных глыб перед самым началом той внезапной атаки.

– Дай огня, – сказала Нора. – Эй, Крауд! Дай огня, я тебе говорю.

Крауд оторвался от дорожки порошка, которую заботливо выстраивал армейским ножом на соседнем столе, и неодобрительно глянул в ее сторону. Выглядел он неважно: некогда мощное тело оплыло от невоздержанности, густая шевелюра изрядно поредела, лицо было красным и одутловатым.

– Сама запали, – буркнул он.

– Если бы я могла, то не просила бы тебя, дерьмо ты наркоманское. Ты ж меня залил анальгетиками по самые гланды.

– Хамло ты, поджигательница, всегда ей была и навсегда ей останешься.

Ворча что-то себе под нос, он с неохотой поднялся с места, нашарил в кармане зажигалку и дал Норе прикурить. Затянувшись горьким дымом, девушка вдруг почувствовала себя очень уставшей.

– Легче? – с едва уловимой заботой в голосе спросил Крауд.

– Угу.

– Знаешь, – Крауд тоже достал сигарету и закурил, – я бы очень сейчас хотел нанюхаться порошка и пускать пузыри под столом, но мне вдруг так захотелось тебя спросить: почему ты пришла ко мне?

– Никого ближе не оказалось, – уклончиво ответила Нора, делая вид, что изучает свое новое убежище.

Она сидела на импровизированном операционном столе в просторном подземном гараже, сверху донизу нашпигованном электроникой, техникой, запчастями и инструментами для изготовления протезов. На отштукатуренных стенах висели телевизоры, показывающие данные наземных радаров, за которыми следили прокуренные насквозь юнцы, так или иначе подвергнутые роботизации. Хотя, подметила Нора, волшебства в них было куда больше, чем техники, кто бы не утверждал обратного. Алхимические растворы бежали по искусственным венам протезов, философские камни вместо обычных батарей и аккумуляторов обеспечивали их энергией, а некоторые тела и вовсе выглядели целыми только благодаря магии крови, удерживающей их от разложения. Они называли себя юнкерами, эти беспризорники. Сироты, которые оказались не нужны ни одной из сторон в громыхающей Гражданской войне. Юнкера ни с кем не воевали, просто выживали и зарабатывали, как могли. Им было все равно, кто перед ними: гильдон, имперец, маг, работающий на имперцев или человек, работающий на гильдонов. Каждый мог прийти сюда и получить помощь. За определенную цену, разумеется.

– Ближе не оказалось? – переспросил Крауд и вдруг расхохотался. – Врешь. От места вашей драки до моего дома целых три квадрата. Три квадрата, на которых полно Тронутых Бездной гильдонов, мечтающих поймать такую ищейку, как ты. Поймать, изнасиловать, а потом устроить ей показательную казнь. Три квадрата, с почти отрезанной рукой, – уточнил Крауд. – А до ближайшей армейской базы всего один почти безопасный квадрат. Всего один, Нора. Так почему ты пришла сюда?

Нора не отвечала.

– Молчишь? Ну так я тебе скажу. Ты, милая, профукала двух армейских магов, целый взвод штурмовой пехоты и один танк. И не делай такого удивленного лица. Я был бы не я, если бы не следил за тем, что происходит на линии фронта. Это, так сказать, анализ рынка.

– Ты бредишь, старик, – не очень уверенным голосом произнесла она.

– Отнюдь, – в глазах Крауда на мгновение промелькнуло сочувствие. – Ты пришла ко мне, потому что люди Средоточия отправили бы тебя под трибунал, а Тронутые Бездной никогда бы не простили тебя за то, что ты не присоединилась к их восстанию, а наоборот – помогала выслеживать своих же сородичей-магов. Поэтому ты здесь.

– Если ты все знаешь, – Нору немного качало от количества анальгетиков в крови, но она старалась смотреть Крауду прямо в глаза, – то зачем спрашиваешь?

Тот пожал плечами.

– Мне просто стало интересно, соврешь ты или нет. Ты в дерьме, девочка, и, раз ты здесь, в моем доме, то, пожалуйста, не ври мне больше. Во всем Средоточии я единственный, кто может тебе хоть как-то помочь.

Он посмотрел на нее с какой-то грустной улыбкой, отчего внутри у Норы все сжалось. Крауд был прав: сложившаяся ситуация, мягко говоря, не сулила ей ничего хорошего.

– А вот и Гарбин, – заявил Крауд, кивая в сторону желтоглазого юнца, вернувшегося к ее столу с продолговатым свертком и парой распечатанных листов, на которых Нора разглядела таблицы с какими-то цифрами. – Показывай, что там у нее.

Парень протянул Крауду листки, тот быстро пробежался по ним глазами и кивнул.

– Можно делать.

– Протез я бесплатно ставить не буду, – сказал Гарбин, обращаясь к Норе.

Она несколько отрешенно посмотрела на культю и спросила:

– Сколько?

– Не сколько, а что, – поправил ее юнец и желтый искусственный глаз хитро сузился.

– Не выросло у тебя еще, чтобы так на меня смотреть, – отшила его Нора, подумав, что лучше уж ходить с культей, чем быть трахнутой этим уродом.

– Много о себе думаешь, магов выкидыш, – фыркнул тот, его глаз вернулся к нормальным размерам. – Поставлю протез в обмен на вашего громилу.

– Эдгара?

Гигант Эдгар не дотянул до Краудова убежища всего несколько минут. Сколько не просила Нора, он продолжал поддерживать силовое поле, скрывающее их от гильдейских радаров. Глупый Эдгар, добрый глупый Эдгар. Она иногда приходила к нему в палатку по ночам, просто потому что ей нужно было с кем-то спать, получать удовольствие, которого в этом мире осталось так мало. А он, дурак, влюбился в нее. «Я знаю, ты против, – говорил он иногда. – Но это дает мне сил». Кто знает, может именно поэтому ему удалось скрывать их так долго от гильдонских разведчиков («Три квадрата, на которых полно Тронутых Бездной гильдонов, мечтающих поймать такую ищейку, как ты», – прозвучали в голове слова Крауда). Но одной любви оказалось недостаточно. Нора видела, как он замер перед самым входом в Краудову Пустошь, как налились кровью его глаза, а доброе лицо исказила страшная гримаса боли. Боли от начинающих каменеть органов и засыхающей в венах крови. Вот тебе и вся любовь, Эдгар, грустно подумала она, когда люди Крауда оттаскивали его труп в холодильное отделение двумя этажами ниже.

– Зачем тебе мертвое тело? – спросила Нора, прекрасно понимая, что никакой из ответов ее не устроит.

– Попробую робота сделать, – как ни в чем не бывало сказал Гарбин. – Ваши трупы нынче стоят очень дорого, а я всю жизнь мечтал сделать биоробота из мага. После смерти тела Сущность живет еще пару-тройку часов, так что, думаю, успею. Если ты не будешь упираться.

Выжечь бы ему легкие, подумала она, схватить его за поганый язык и пустить волну пламени, чтобы все его паршивое нутро превратилось в пылающий ад. Возможно, если бы не анестезия, она так бы и сделала, не справившись с эмоциями, перечеркнув все, ради чего добрый глупый Эдгар отдал свою жизнь.

– Он твой. Делай с ним что хочешь.

Юнец кивнул.

– Есть только одна проблема.

– О боги, не заставляй тебя ненавидеть, – взмолилась Нора. – Что еще?

– У нас проблема с кистевыми протезами, – желтый глаз старательно смотрел куда-то в сторону. – Если отрезать еще чуть-чуть, то можно бы…

– Режь быстрее и не еби мне мозг.

Пока Нора прикуривала новую сигарету от старой, Гарбин настроил пилу и быстрыми движениями укоротил ее левую руку до локтя. Девушка даже не посмотрела на это, хотя вокруг операционного стола собрался с десяток любопытных юнкеров. А вот Крауд и не думал следить за операцией. Он стоял, внимательно изучая листки, которые принес Гарбин, то улыбаясь, то мрачнея, то разговаривая сам собой, беззвучно шевеля губами.

Отправив обрубок руки в стоящее рядом мусорное ведро, юнец обработал рану мазью, развернул сверток, лежащий все это время под столом, и извлек на свет черную блестящую руку с длинными пальцами. По виду она была несколько толще, чем ее настоящая рука, выглядела внушительно и тяжеловесно.

– Тебе нужно лечь, – желтоглазый достал из ящика еще пару деталей с кучей торчащих проводов. – Анестезия еще работает?

Нора посмотрела сначала в желтый глаз, потом на окурок в правой руке, и, недолго думая, ткнула угольком себе в левое плечо.

– Работает.

Однако же, когда блестящую черную руку соединяли с нервными окончаниями, даже Краудова анестезия не спасла Нору от болезненного удара, прошедшего от руки через шею, аккурат в левый висок.

– Сука! – заорала она во всю глотку, ухватившись здоровой рукой за край операционного стола.

– Приятно познакомиться, меня зовут Энви Гарбин, – улыбнулся Гарбин, закручивая гайки на протезе. – Может выпьем водочки, когда я закончу?

– Кофе, – сквозь зубы процедила Нора, чувствуя, как боль буравит ее мозги, – я пью только кофе. С молоком. Блядь! И двумя кусочками. Сука! Сахара.

– Ишь чего захотела, – рассмеялся Крауд, подходя к столу с грязной банкой в руках. – Чистый спирт, девочка, настоящее царское пойло. Будешь?

– Иди в жопу! – заорала девушка, когда ее накрыла очередная волна боли.

– Если только в твою, – хмыкнул Крауд, отхлебнул из банки и удалился к своему столу, на котором его ждала незаконченная дорожка любимого порошка.

Когда последний болт в протезе был наконец-то закручен, желтоглазый юнкер посмотрел на девушку и присвистнул: Нора была нежно-салатового цвета.

– Ты как? В порядке.

В ответ Нора странно дернулась и ее вырвало.

– А чтоб тебя, – чертыхнулся Гарбин, стряхивая с фартука ошметки блевотины, и тут же испуганно вскрикнул.

Черные металлические пальцы сомкнулись на горле юнца и принялись сдавливать его с непоколебимой решительностью гидравлического пресса. Сама Нора сидела неподвижно, согнувшись пополам, отчаянно сопротивляясь рвотным позывам, и совершенно не представляла, что творит ее левая рука. Когда она подняла глаза на Гарбина, тот был уже мертв. Девушка отшатнулась в ужасе, пальцы протеза разжались, и юнкер мешком свалился на пол. Желтый глаз вспыхнул от удара головы о каменный пол и погас.

– Я… я не… – затравленно озираясь по сторонам бормотала Нора.

Но юнкерам, похоже, не было никакого дела до смерти товарища. Они постояли немного, посмотрели и разошлись по своим делам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.