Развод. По-любому будешь моей

Кому это она так увлеченно печатает, интересно мне знать?

Наклонившись, вытягиваю из одного уха наушник и проникновенно шепчу:

– Добрый вечер, любимая.

Кира испуганно дергается и резко поворачивается. Глаза в изумлении расширяются, когда замечает букет, но тут же хмурится.

– Уже он не добрый, Багиров, – дерзко отзывается.

Даже так… Ладно.

– Тебе, – протягиваю ей цветы, но гордячка и бровью не ведет. Смотрит на букет так, точно я протягиваю ей ядовитую змею.

– Не стоит. Подари лучше другой своей женщине.

– У меня одна женщина. Между прочим, на нее имею все законные основания, – раздраженно выпаливаю, понимая, что она ни на миллиметр не оттаяла.

Трюк с веником не сработал. Ладно, видимо, я был слишком самонадеян, рассчитывая, что цветы ее расторгают. Нужно что-то более масштабное, чтобы помириться.

– Распустил свой гарем? – совершенно безэмоционально интересуется.

Ей как будто плевать. Кира не ревнует. По правде говоря, никогда не ревновала. Потому что и не любила. И не любит. Впрочем, наш брак изначально не предполагал любви, так какого черта я бешусь? Я тоже свою жену никогда не ревновал. Кира никогда не давала повода. Единственный раз во мне закипела кровь, когда она привела того адвоката в дом.

– Гарем? – выгибаю бровь и небрежно швыряю букет на соседний стул. – Ты меня переоцениваешь, любимая. Тебе не нравятся цветы?

– Я люблю цветы, Багиров, но не люблю подачки, – грубо обрубает, награждая меня таким взглядом, будто прочла все мои мысли.

Проклятье, она всегда была такой проницательной?

– Они от чистого сердца.

– У тебя нет сердца.

– Кардиолог с тобой поспорит, – хмыкаю и, отодвинув стул, присаживаюсь рядом. – Что на ужин?

– Ты не поел на работе?

– У меня есть дом, – скрипнув зубами, цежу.

Я ожидаю того, что она снова покажет зубки, но Кира спокойно встает и насыпает мне в тарелку супа. Ставит передо мной, затем хлеб в корзинке и приборы.

– Спасибо, – когда она заканчивает произношу, на что получаю безразличный кивок.

Пока я ужинаю, жена моет посуду, ставит все-таки цветы в вазу, но ее движения чисто механические. Мыслями Кира далеко и я впервые понимаю, что мне не достучаться до нее. Вполне вероятно, в своей голове она с бутылкой шампанского отмечает наш развод. Ага, через мой труп. Никакого развода.

– Ты выбрала наряд, в котором пойдешь на вечер?

– Поищу что-то в гардеробе.

Благотворительный вечер послезавтра, а она даже ничего не искала. Я всегда знал, что ей подобные тусовки поперек горла стоят. Выходы в свет, фальшивые улыбки, понты – это все далеко от нее. Поэтому я выбрал ее в жены. Потому что при совсем разных характерах и отсутствии чувств у нас много общего. Мы оба не любим этот свет софитов, предпочитаем проблемы держать в семье, нам абсолютно фиолетово на бренды и шмотье. Нет, разумеется, моя жена ни в чем не нуждается. У нее все самое лучшее, но ее глаза не зажигаются счастьем от сумки Биркин. Это я понял давно.

– Поищи и для меня что-нибудь, – искренне прошу впервые.

Она медлит, прежде чем ответить:

– Ладно.

Когда я доедаю, Кира убирает посуду, затем со стола. Я все время сижу и молча буравлю ее взглядом.

– Я не буду сегодня спать на диване, – с рычащими нотками предупреждаю.

– Ладно.

Опять это дебильное «ладно»! Она другие слова забыла, что ли?

– Ладно, – язвительно копирую ее тон.

Ноль реакции. Когда она заканчивает, то я встаю из-за стола. Вместе в гробовой тишине мы поднимаемся в нашу спальню. Я с трудом сдерживаюсь победную ухмылку, когда захожу и Кира меня не выгоняет. Снимаю пиджак, начинаю расстегивать рубашку, но замечаю странное движение.

Жена берет подушку, а затем и одеяло.

Не понял. Это что, млять, за приколы?

– Ты куда? – преграждаю ей выход.

– Вниз.

– Зачем?

– Спать, – совершенно беспристрастно отвечает, а у меня, клянусь, нервно глаз дергается.

– Чем тебе здесь не спится? – уже не говорю, а натурально рычу, надвигаясь на нее скалой.

Моя грудь раздувается от гнева. Глаза сужаются до щелок, но я все еще контролирую себя.

– Здесь спишь ты.

Просто прекрасно! А я-то думаю, чего это она такая сговорчивая. Эта женщина сводит меня с ума!

– Здесь спи! – яростно рявкаю, выхватывая у нее из рук подушку и одеяло.

Прекрасно. Я спускаюсь громким топотом по лестнице, угадайте, куда? На «любимый» диван. Кто бы узнал, что я – глава огромной махины, кандидат в депутаты, сплю на диване в гостиной, умер бы со смеху. Ага, а мне особенно смешно.

Бросив подушку и одеяло, достаю смарт из кармана штанов, открываю мессенджер и строчу сообщение Серому.

«Пусть помощник займется мебелью в доме. Кровати в гостевые комнаты в приоритете».

Еще утром я был уверен, что спать буду у себя в постели. И где я теперь, скажите мне на милость? Там же. Не сдвинулся ни на сантиметр.

Ничего, женушка, может в спальню ты меня и не пускаешь, но и от меня ты не уйдешь. А в остальном все равно не устоишь.