Сила урагана

Глава 9

Kypa/Kypa Четыре

В борту камбрийского истребителя келли-класса открылся люк, вылетел дротик размером не больше человека и помчался вниз к Куре Четыре.

– Кошмарная разведка, – сказал Дилл из-за спины капитана «Парнелла» мила Лискеарда.

– Точно, – согласился Аликхан. – Должны быть данные от шпионов, снимки со спутников.

– И пара разведчиков на земле, чтобы проверить обстановку перед высадкой боевого отряда, – добавил Гарвин.

– Почему бы вам, обормотам, не отвалить с моего мостика? – проворчал Лискеард. – Когда ты критиковал мое умение пилотировать на подлете, и то лучше было.

– Это не ко мне, – ответил Гарвин. – Я знаю свои полномочия.

– Мысль интересная, – заметил Дилл. – Когда найдешь мои, расскажешь?

– Как прикажете, сэр, – сказал Аликхан. – Можете открыть файл по вашим недостаткам, и я с радостью надиктую текст. Массу текста.

– Отличная идея, – проворчал артиллерийский специалист, работавший за панелью по соседству с Лискеардом. – Господа, может, все-таки вы дадите мне подлететь и не попасть под обстрел.

* * *

«Парнелл», один из первых четырех истребителей, построенных на Камбре, представлял собой компромисс между тем, что было необходимо, чего хотел Корпус и что можно было срочно построить. Для кораблей этого класса, по сути, использовали чертежи стандартного судна планетного патруля, но увеличили его по всем измерениям. На корабле был экипаж в двадцать человек, четыре противокорабельных ракеты «годдард» в гнездах под носом, пара башенок с пушками и четыре противоракетные установки «тень».

Каждая из верфей Камбры, усовершенствованных и расширенных после мусфийской войны, могла в месяц выпускать один такой истребитель. Еще месяц требовался на внутреннее оборудование. Кораблей больших размеров сейчас пока не строили: расходы на постройку и материалы увеличивались не в арифметической прогрессии, а по экспоненте.

С какой скоростью строили корабли на Лариксе и Куре и насколько они были велики – не знал никто. Но все предполагали худшее – на войне так было надежнее всего.

– И чего тебе надо? – вежливо поинтересовался Бен Дилл у мусфия.

– Узнать, почему ты ведешь себя как идиот.

– Я всегда так делаю.

– Ты пилот, – сказал Аликхан, – а вызвался на задание для пехоты. Это глупо.

– Я уже сказал Гарвину на Камбре, – ответил Дилл, – я соскучился. Давно не было никаких неприятностей.

– Понятно, – отозвался Аликхан. – Да, глупо. Но не глупее, чем мне вступать в Корпус. Почему ты меня не спросил, не хочу ли я быть глупее, чем я есть?

– Честно говоря, – задумчиво сказал Дилл, – мне это в голову не пришло. Но даже если бы пришло, вряд ли я бы тебя взял. Что будет, если на Куре нас засекут? Ты не думаешь, что у кого-нибудь может и крыша поехать, если они увидят у себя в джунглях этакое чудовище с коричневой шкурой?

– С термином «крыша поехала» я незнаком, – заметил Аликхан, – но могу догадаться о его значении. Но почему это должно удивить больше, чем десять странно одетых и до зубов вооруженных людей, которые шляются вокруг и ищут, что бы уничтожить?

– Хмм, – отозвался Дилл. – Замечание верное, и я даже не хочу обдумывать такую возможность. Извини, что не дал тебе шанса погибнуть, Аликхан. Но ты вот о чем подумай. Ты ведь будешь забрасывать нас на «велве», верно? А ты хороший пилот. Пожалуй, второй после меня. Так что когда мы начнем звать на помощь, будет кто-то, кто не обделается в штаны и сможет нас забрать.

– Никак не пойму, почему людей так заботят экскременты, – ответил Аликхан. – Я принимаю твое извинение, и когда понадобится вас забрать, я там буду – неважно где, когда и для чего.

Через две смены, когда десантники РР пытались убедить самих себя, что им нравится жить на головах у экипажа «Парнелла», что они бесстрашны и эта непонятная миссия их не беспокоит, в маленькую грузовую каюту, которую они заняли для своих нужд, гордо вошла техник беспилотного разведчика.

– Мил Янсма, сэр, – сказала она, – смотрите и восхищайтесь. Смотрите и восхищайтесь.

– Разведчик вернулся?

– Не просто вернулся, но никто там даже не догадался, – ответила она. – Нет, вы смотрите и восхищайтесь!

– Ладно, команда, – приказал Гарвин. – Разворачивайте запись. Будем решать, где мы за них возьмемся.

Куру Четыре выбрали потому, что предвоенные данные разведки указывали на нее как на самую населенную планету системы, хотя всем четырем планетам еще тысячелетие не придется беспокоиться о перенаселении. Беспилотный разведчик сделал восемь витков вне атмосферы от полюса к полюсу с целью съемки. Ночью вылет был повторен с использованием усиленного освещения и инфракрасных лучей.

Команда разглядывала развернутую перед ними проекцию Куры Четыре – голограмму диаметром примерно в метр.

– Одиннадцать крупных городов, – сообщила Моника Лир.

– Двенадцать, – поправил Фрауде. – Вон там, у южного полюса, еще одно световое пятно.

– Выведите по очереди все эти районы, – распорядился Гарвин.

– Есть, сэр, – ответила техник, и голограмма сосредоточилась на одном районе, потом на другом.

– Этот не годится, – сказал Дилл. – Похоже, он построен на единственном открытом месте на всей планете.

– И вон тот тоже вычеркнем, – заметила Лир. – Прямо на полуострове, некуда даже убегать, когда обстановка накалится.

– А как насчет этого?

– Годится.

Пригодными сочли еще три зоны и начали исследовать их подробнее.

– Вот этот, – решил Гарвин, устало моргая. – Это, похоже, крупнейший город на планете. Сколько там населения, миллион?

– Может, и больше, – ответил Фрауде. – Почти наверняка больше. Я просмотрел все возможные цели в увеличении. У этого хватает аэродромов, складов и чего-то на вид вроде военных арсеналов. Так что населения должно быть побольше, чем миллион.

– И он прямо на пересечении этих двух рек, – заметил Янсма. – Потом долина расширяется. А до моря сколько? Километров пятьдесят? И горы рядом с городом, есть, где спрятаться.

– Какой план, босс? – спросила Лир.

– Я так думаю, – неспешно заговорил Гарвин. – Если мы подойдем отсюда, хребет нас прикроет. Потом перейдем вот сюда… и ударим по дамбе. Взорвем ее к чертовой матери. Я надеюсь, что ударной волны хватит, чтобы уничтожить и вон ту дамбу ниже по течению. Если повезет, мы нагоним большую волну на долину… метров пятьдесят высотой… прямо через центр города. И смоем всех в море.

Медик Джил Махим прикусила губу, но ничего не сказала. Гарвин заметил выражение ее лица.

– Если ты переживаешь, что мы потопим женщин и детей… – начал он.

– Да нет, босс, – сказала Махим. – Это так, минутное.

– Ладно, – продолжал Янсма, притворяясь, что не заметил ее смущения. – Это примерная первая цель. Нам приказано поразить первую цель, отступить и в зависимости от нашего состояния высадиться в другом месте и атаковать уже там. После этого, я надеюсь, Протектору Редруту придется всерьез заняться протекцией. Теперь мы проведем еще один пролет разведчика над этими горами. Посмотрим, где база, какой гарнизон у дамбы, где ближайшие деревни и тому подобное.

– Насчет второй цели, – сказала Лир. – Если первая дамба не снесет ту большую, мы сами ее возьмем.

– Местность сразу станет замечательной и враждебной, – заметил твег Нектан.

Лир пожала плечами:

– Если ты хочешь жить спокойно, зачем надо было, как идиоту, вызываться добровольцем?

Послышался смех.

– Вообще, – сказал Фрауде, – если бы мы серьезно собирались с ними воевать, то лучше всего было бы бросить эти десантные затеи, вернуться на Камбру и снова прийти с лучшими дефолиантами, какие может создать наука. Судя по всему, эта и три остальные планеты действительно являются житницей Редрута, как и докладывала разведка.

– А то можно все спрыснуть радиоактивной пылью, – вставила Махим.

– Можно и так, – спокойно ответил Фрауде. – Если не собираешься после войны занимать планету.

– Вернемся к нынешней операции, – сказал Гарвин. – После этого мы уходим в горы и вызываем помощь. Время операции – от пяти до семи дней. Но может случиться и вдвое больше. Так что экономьте на припасах.

Гарвин заметил, что Аликхан смотрит на него, и вопросительно поднял бровь:

– На секунду, Гарвин.

Гарвин начал было говорить, что в таком деле секретов не бывает, но остановился и вместе с мусфием вышел из каюты.

– Я еще не очень знаком с вашими правилами боя, – сказал Аликхан. – Была какая-то особая причина, по которой ты не упомянул эти… не знаю, как их назвать… Явления, которые время от времени появлялись на дисплеях?

– Явления?..

– Мне они виделись как редкие облачка. Но они двигались в разных направлениях, так что не могли быть облаками, если только ветер над этими горами не совсем уж странный.

– Наверное, лучше нам вернуться, – ответил Гарвин, – чтобы ты всем рассказал, что ты там увидел.

Аликхан пошел за ним обратно. Команда изучала проекцию, бормоча что-то насчет «зверски крутых подъемов», «не больше трех в день», «надо ли опасаться крестьян в джунглях» и тому подобное.

– Внимание, команда, – сказал Гарвин. – Есть вопрос. Прогоните еще раз съемку над реками.

Техник выполнила команду.

– Вон там, – указал Аликхан, потом двинул головой. – Вот еще… два здесь… вон там.

Люди смотрели с удивлением.

– Кто-нибудь видел, на что показывал Аликхан? Послышался хор: «нет», «нет, сэр», «не-а» и тому подобное.

– Очень интересно, – сказал Фрауде. – Похоже, мы так и не выяснили, чувства мусфиев острее, чем у людей, или нет.

– Никто из вас этого не видел? – удивленно спросил Аликхан.

Ответом ему было долгое молчание.

– Техник, – обратился Гарвин, – ваши записи показывают что-нибудь вне зоны человеческого восприятия?

Техник коснулась кнопок на панели голопроектора, прочла данные, нахмурилась, еще повозилась с панелью.

– Нет, сэр. Ничего такого, что он говорит… Нельзя увидеть то, чего не существует по данным приборов.

Аликхан уставился на женщину, уши его напряглись, глаза покраснели от гнева. Но он ничего не сказал.

– Не люблю, когда начинаются странности, – сказала Деб Иртинг.

– А кто любит? – отозвался Гарвин. – Посмотрим, заметит ли Аликхан что-нибудь после следующего прохода разведчика. Может, – сказал он с надеждой, пытаясь убедить сам себя, – у нас просто неполадки в рекордере.

Еще один проход над районом, пониже, дал больше деталей. Здесь и там были разбросаны деревушки. Прямо пониже первой дамбы находился военный на вид лагерь, а по обеим сторонам парапета были здания. А Аликхан увидел еще с полдюжины «облачков».

– Мне это не нравится, Гарвин, – заявил он. – На этот раз они очень быстро проносятся через поле зрения разведчика, будто не хотят, чтобы их снимали.

– Так что теперь вдобавок ко всему прочему, – сказал Гарвин, – у нас еще невидимые штуки. Почему бы чертову Иоситаро не прислать рапорт с объяснением всего этого?

– Что делаем, босс? – поинтересовалась Лир.

– А, все к черту. Отправляемся, – ответил Гарвин.

– Слава тебе, Господи, – от всей души сказала Лир. – Я уж думала, опять все впустую.

«Парнелл» быстро снизился и сбросил на геосинхронную орбиту спутник связи, который должен был передавать любые сообщения от РР кораблям, ждавшим их на краю системы.

* * *

«Велв», которым управлял Аликхан, опустился в почти вертикальном пике. Дилл осмотрел позеленевших десантников, пристегнутых к акселерационным матрасам, наскоро прилаженным в задней части рубки, и фыркнул.

– Оказывается, наши железные герои и героини не во всем совершенны. Радуйтесь, что Аликхан такой кроткий и мягкий. Если бы пилотировал я, вас уж точно вывернуло бы наизнанку. Никто, кстати, не желает устроить себе славную освежающую рвоту перед высадкой в джунгли?

Только у Лир хватило сил послать его куда подальше. Дилл рассмеялся еще сильнее.

– Эй, Аликхан! – крикнул он. – Тебе помочь с контролируемым падением?

– Не стоит, – ответил Аликхан. – По этой схеме я могу вести корабль хоть хвостом.

– Ощущение такое, будто ты и ведешь его хвостом.

«Велв» промчался в пятистах метрах над верхушками деревьев, потом замер над выбранной Гарвином поляной. Аликхан включил антигравы и остановился.

– Спустить трап, – скомандовал он, и два члена экипажа выполнили указание. «Велв» висел в двух метрах над кустами.

– Марш, марш, марш, – закричала Лир.

Команда отстегивалась и выпрыгивала через дверь в кусты. Тут ждал неприятный сюрприз – до земли было еще два метра. А потом был приятный – упали они в мягкую грязь.

Солдаты привели себя в порядок, прошли с дюжину шагов, шатаясь под тяжестью рюкзаков, и заняли позиции с оружием наизготовку.

Наконец выпрыгнул последний. Гарвин повернулся к высунувшейся над трапом голове в шлеме и подал сигнал. Двигатель «велва» заработал, и он быстро взмыл в космос. В тишине джунглей все замерли и ждали. Не было ни выстрелов, ни криков тревоги.

Гарвин встал на колени, потом поднялся на ноги и поманил команду за собой. Он шел впереди. Следом за ним – твег Уай Нектан. Третьим был дек Вал Хекмайер.

Потом – дек Дарод Монтагна, снайпер команды. За ней шел Бен Дилл, самый крупный из них и тяжелее всех нагруженный. В порыве злорадства Гарвин поручил ему основной коммуникатор, а запасной был у финфа Баку аль Шарифа – прямо за ним. Дальше шла медик Джил Махим. За ней – доктор Данфин Фрауде. Последними в изначальном построении шли твег Деб Иртинг и замыкающий стрелок – первый твег Моника Лир.

Они были очень тяжело вооружены. Основным оружием был бластер, выполненный, как было принято в РР, в виде карабина длиной в руку. У бластера Монтагны был сменный оптический прицел и тяжелый ствол. Основным грузом были десять кассет со снарядами у каждого, по сотне в каждой кассете. Гарвин, Хекмайер, Дилл и Лир несли обрезанные орудия поддержки взвода и по пятнадцать кассет снарядов. У всех было по пистолету и стандартному двустороннему кинжалу Корпуса. Дилл нес еще ракетное ружье «Шрайк» и четыре ракеты.

С этой минуты и до того, как их заберут, они будут общаться с помощью микрофонов, настроенных на шепот. Но и их использование будет ограничено, хотя они настроены на частоты, после поверхностной поверки казавшиеся неиспользуемыми. Надежнее всего все-таки жесты.

У каждого было почти по сто килограммов груза плюс запасы первой необходимости для боя и выживания, личное оружие. Такая непосильная ноша была возможна только потому, что в основании рюкзаков находились дропперы – переделанные антигравитационные парашюты, которые снижали вес груза до четырех килограммов, хотя и не делали его менее громоздким. Проблема с дропперами была в том, что они излучали некое количество различимой лишь приборами энергии. Гарвин надеялся на то, что никто не будет внимательно сканировать джунгли.

Большую часть груза составляла взрывчатка, килограммовые бруски телекса, детонаторы, бикфордов шнур и таймеры разных типов. Груз будет уменьшаться, когда они будут находить цели, подвергаться обстрелу и есть.

Гарвин прошел метров сто, когда Лир вдруг прошептала ему в ухо:

– Босс. Лир. Оглянись. На поляне.

Гарвин обернулся.

– Корабль должен был подняться повыше, прежде чем включать двигатель, – сказала она. – Видишь ожоги?

Гарвин заметил быстро коричневеющую полосу в джунглях.

– Давайте-ка двигать отсюда побыстрее. Будем надеяться, что никто не заинтересуется, в чем тут дело.

Моника дважды щелкнула по микрофону в знак согласия. Гарвин ускорил шаг.

А в голове его было: «Ну, разумеется, мы идем полной скоростью именно тогда, когда подъем становится круче».

Гарвин нашел не совсем тропу – это было бы чистым самоубийством, – а следы какого-то животного, которые, похоже, вели к вершине хребта. Они туда и вели, но по-своему: с извивами, остановками, чтобы, как догадывался Гарвин, попробовать вкусную травку или справить нужду.

Он вспомнил две самые большие трудности солдат PP. Первая была очевидна – не отставать, шагать вперед, пока не покажется, что ты уже жуешь свое собственное пересохшее сердце, не забывать, что твое тело врет, когда хрипит, что никаких сил уже не осталось. Те, кто отсеивался из РР, как раз к этому хрипу и прислушивались. Вторая проблема была сложнее – не только продолжать двигаться, но и оставаться настороже, несмотря на усталость. Не дать себе впасть в мучительную рутину – не плестись нога за ногу, глаза в землю, не смотря вверх, не видя, что происходит вокруг.

Те, кто забывал первый урок, не попадали в PP. Те, кто забывал второй, погибали, попадая в ловушки и засады.

Гарвин шел вперед, заново выучивая на собственной шкуре, как не обращать внимания на протесты тела, переводить взгляд, держа оружие наизготовку, быть насто– роже, чтобы не пропустить любое тревожное движение. Или просто внезапной тишины, которая могла означать опасность.

Здесь, в этом чужом мире, его уши и мозг начали запоминать те звуки, которые были нормальными для этих джунглей, и те, которые могли означать новую смертельную опасность. Все они могли только запоминать звуки, стараться дышать потише и не споткнуться, взбираясь по почти отвесному склону.

Они остановились пониже вершины, дали легким прийти в норму и огляделись в поисках опасностей. Их не было или они были везде.

Десантники пошли дальше, перешли через вершину хребта, увидели хребты повыше, джунгли вокруг. Озера видно не было.

«Черт, – подумал Гарвин, – а я-то думал, что до озера один перевал. Придется переделывать планы».

Он подал знак Хекмайеру идти вперед, а Монтагне – за ним. Никто не мог идти впереди слишком долго, терялась бдительность. Гарвин занял место в колонне перед Диллом, которого, похоже, подъем не беспокоил, хоть с него как из ведра лил пот.

Они спустились по склону, время от времени соскальзывая, хватаясь за деревца или друг за друга, и, наконец, достигли дна – скалистого ущелья, по которому, журча, тек ручей.

Так просто было бы отбросить дисциплину, нырнуть в одно из углублений и до отвала напиться чудесной холодной воды. Вместо этого Махим протестировала воду и одобрительно кивнула. Двое солдат перешли ручей, чтобы обеспечить внешнюю охрану вниз и вверх по течению. Двое остались в ближней охране, а шестеро смогли окунуться с головой, насколько это вообще было возможно в бассейне метровой глубины. Потом пришла очередь оставшихся четверых.

Теперь они были мокрые, но им было не так жарко. Перед тем как идти дальше, десантники заново наполнили фляжки в рюкзаках.

Внезапно солнце исчезло, день приближался к вечеру. Гарвин понял, что до следующего гребня они сегодня не доберутся и лагерь придется разбивать, где получится.

«Чудесно, – подумал он, – теперь только хорошего дождичка не хватает».

Через несколько минут Кура Четыре послушно промочила их до костей.

Через час они выбрали наилучшее из нескольких плохих мест для лагеря. Там на протяжении десяти метров наклон холма был всего сорок градусов. Они прошли на сотню метров дальше этого места и заняли засадную позицию. Вокруг ничто не двигалось.

Они спустились к выбранному для лагеря месту. Все разбились на пары и съели свои пайки. Остатки они убрали в тепловые мешочки, которые использовались также для телесных отходов. Перед самым наступлением темноты мешочки собрали и включили на переработку. Они заработали, преобразуя свое содержимое без всякого дыма и запаха. Во всяком случае, люди ничего не чувствовали.

Гарвин послал сжатое сообщение на спутник:

«Встали лагерем. Все в порядке. Движемся к цели».

Потом они расположились на земле в виде ромашки, касаясь друг друга каблуками. Неопытные солдаты так сохраняли бдительность, а ленивые могли и вздремнуть. Они так и собирались сделать, когда отойдут подальше от зоны приземления, но не сегодня. Наручные хронометры уже были установлены на сутки Куры Четыре, состоявшие из двадцати семи часов. Половина солдат была на страже.

Но ничего не случилось. Только аль Шариф во сне так пукнул, что трое солдат рядом не только проснулись, но и вынуждены были передвинуться, пока запах не пройдет. Они обещали себе отомстить позже.

За час до рассвета Гарвин, который всегда брал первую и последнюю вахты на себя, разбудил команду. Они опять поели, ополоснули лица – такая роскошь была им доступна потому, что пришлось пересекать ручей, – справили нужду и пошли дальше, поднимаясь все выше и выше.

На этот раз им повезло: сверху десантники увидели широкую долину между двумя склонами. В центре ее было озеро, в конце которого стояла образовавшая его дамба. Нектан ухмыльнулся Гарвину и по очереди изобразил жестами человека, спускающегося со склона, потом человека, устанавливающего заряд взрывчатки, приводимый в действие взрыватель и, наконец, катящиеся надо всем волны. Потом он победно зааплодировал.

Гарвин показал ему скрещенные пальцы. Команда начала спуск к цели.

Дежурный офицер разбудил Лискеарда, спавшего в своей крошечной каюте на борту «Парнелла».