Валентностный потенциал основных морфологических классов слов при вербализации категории исторической памяти в художественном и публицистическом дискурсах (на материале немецкого языка)

Как показывает анализ трудов отечественных и зарубежных ученых, проблематика вербализации исторической памяти Германии является предметом многих научных изысканий и до сих пор не утрачивает своей актуальности. Многие из этих работ сфокусированы на изучении трагических этапов исторического развития этой страны, например, ее национал-социалистического прошлого [Борозняк, 2014; Вырупаева, 2018; Колесов, Маслова, Сухова, Шиманская, 2018; Тюкина, 2020, и др.]. В частности, А.П. Вырупаева отмечает: «Национал-социалистическое прошлое Германии является глубокой незаживающей раной немецкой истории. Способы осознания данного периода довольно различны – от вытеснения прошлого из сознания до его принятия как страшной, разрушительной части германской истории» [Вырупаева, 2018, с. 154]. Доктор исторических наук, профессор А.И. Борозняк подчеркивает, что прошло уже более полувека, как в немецком языке возникло сочетание Bewaltigung der Vergangenheit, которое не имеет эквивалентов в других языках, а на русский буквально переводится как «преодоление прошлого». Данный термин, по мнению исследователя, олицетворяет национальную боль немцев за свое историческое прошлое: «И, хотя в этом словосочетании стыдливо отсутствует указание на то, о каком именно прошлом идет речь, каждому немцу ясно: речь идет не об абстрактном далеком „прошлом“, но о кровоточащем времени национал-социалистического господства: раны не заживают, а прошлое “не зарастает травой ”» [Борозняк, 2014, с.7]. И здесь сложно не согласиться с этим утверждением. Действительно, эта боль отражена во многих художественных произведениях, валентностный анализ которых лег в основу практической части представленного исследования. Например, роман Бруно Апица «Голый среди волков» повествует о заключенных концентрационного лагеря Бухенвальд, которые рискуют собой, пряча молодого польско-еврейского мальчика. И суверенностью можно сказать, что эта книга является своего рода мемориалом жертвам нацизма и переведена на 30 языков мира. Сам же Бруно Апиц как коммунист был узником Бухенвальда с 1937 по 1945 год.