Десять поворотов дороги

Глава 36. ОБЕД В ВЕСТИНГАРДЕ

Как вы уже поняли, дом был настоящей громадиной – гораздо больше, чем могло в принципе понадобиться для жизни в далеком загородном имении и даже для весьма светского пребывания в столице, если вы, конечно, не собирались открыть собственное министерство чего-нибудь, превратив жилище в учреждение.

Камень, из которого состояло это чудовище, то ли потемнел от времени, то ли таким и был изначально, так что в целом оно, лежащее, обнимая подковой двор, смотрелось как не выветрившийся с рассветом остаток ночи, помешанной на квадратном. Множество дверей и окон были распахнуты. Кое-где за ними трепыхались белые занавески. Время от времени то одно, то другое с силой хлопало о раму от сквозняка, а затем снова распахивалось, следуя той же прихоти воздушных потоков.

Нигде не было видно ни малейших следов запустения или порчи, чего бы следовало ожидать от каменного колосса, стоящего среди леса. Даже вездесущие вьюны не тронули его стен и водосточных труб, хотя деревья вокруг были буквально увиты ими. И, конечно, грифельно-черные, как само здание, крыши были щедро заселены горгульями, каждая из которых так сурово глядела на пришедших, что хотелось попросить извинений за беспокойство.

Вся команда, включая двух лошадей и одну притихшую обезьяну, остановилась у правого крыла дома, прижавшись к какой-то засаженной ирисами обширной клумбе.

Прямо над головами раздалось очередное оконно-сквозняковое «бах!», так что все невольно пригнули головы, ожидая сверху потоков битого стекла. Но никаких осколков на них не сверзилось, а коварное окно, отдавая наружу вдох, снова распахнулось, прилично скрипнув.

Матушка Весна, уйдя куда-то за угол, не возвращалась уже с четверть часа. Это, учитывая размах постройки, могло означать, что она все еще идет туда и не далее как к ужину вернется обратно, чтобы предложить гостям чашку чаю (и желательно горячую ванну с хорошим куском мыла).

– Ну и домина… – покрутил головой Бандон, выражая в кои-то веки общее для всех мнение.

– Сколько же человек здесь живет? – поинтересовался Кир, внезапно получив ответ:

– Зависит от способа подсчета.

Сперва Киру показалось, что с ним заговорил большой куст, почти перекрывающий дорожку, ведущую вокруг дома. Довольно неприятное впечатление, тем более для уставшего в пути человека с натянутыми нервами. Все дружно посмотрели на растение, но не получили от него ни малейших комментариев.

После небольшой паузы среди пробивающейся листвы показался невысокий круглоголовый человек в синем комбинезоне и с садовыми ножницами в руках. Если он и мог быть кем-либо, то в первую очередь смертельным врагом того самого куста, подкравшимся к нему сзади. Словно в доказательство незнакомец щелкнул инструментом, оттяпав торчащую вбок ветку.

– Весна сказала, что у нас гости. Это вы? – осведомился предполагаемый садовник.

– Думаю, да, – продолжил диалог Кир, уже отчасти разочарованный тем, что беседовал не с кустом.

– М-м… Она не сказала, что с вами лошади. Дорожку я недавно почистил, – предупредил незнакомец, недобро поглядывая на животных.

Словно для того, чтобы усилить надвигающийся конфуз, Кляча счастливо облегчилась на подметенный кирпич двора.

– Хм! – только и сказал круглоголовый, живо раздвигая локтями ветви. Его высоко поднятые ножницы совершили судорожное движение, словно он поддевал ими чью-то голову, и клацнули перед носом Кира. – Меня зовут Чорвер Крикк. И я прошу вас от имени владельцев имения соблюдать известные приличия. Если же они вам неизвестны, буду рад втолковать в доходчивой и короткой форме. Первое и главное – следить за собой и своими, – он пожевал губами, подбирая нужное слово, – подопечными! Все должно оставаться таким, как есть! Ничего не портить и не пачкать! Второе – никакого шума. Надеюсь, ваше пребывание здесь будет непродолжительным.

Словно в подтверждение его слов хлопнули сразу два окна. С одного действительно посыпались осколки, что, видимо, побудило Чорвера Крикка немедленно скрыться в доме.

– Эх, Кляча-Кляча… – Бандон потрепал по загривку немолодую кобылу, ткнувшую мордой ему в плечо.

Все постояли в ожидании еще немного. Хвет опасливо покосился на лужайку и садиться на нее не стал, дабы не получить от кого-нибудь отповедь в свой адрес. Наверняка такой вот Чорвер Крикк прятался здесь за любым кустом.

В скором времени место малоприятного садовника заняла матушка Весна с коротким сообщением:

– Идемте. Лошадей можете оставить здесь, за ними проследят.

Бандон, исполнявший в компании роль лошадиного куратора, недоверчиво посмотрел на женщину и пробурчал:

– Я лучше тут останусь.

– Надо, так оставайтесь, – без всякого выражения ответила матушка Весна. – Не беспокойтесь насчет Чорвера, он и мухи не обидит. Если хотите позаботиться о животных, то конюшни там, – она показала куда-то в сторону рощи. – Чуть направо, и увидите сами. Там есть все необходимое. Для них. Для вас, если соблаговолите, мы накроем в доме.

На сем компания разделилась.

***

Вопреки ожиданиям, они, миновав несколько галерей, оказались не на господской кухне, а в небольшой, удобно обставленной столовой с белой мебелью и несколькими неяркими безделушками вдоль стен, подобранными с большим вкусом.

Всюду в доме было светло и необыкновенно свежо, а все краски словно пропущены через фильтр – приглушенными и глубокими с явным предпочтением черного, фиолетового и синего. Полутонов, как видно, не допускалось. То, что было белым, давало фору пастырскому воротничку, черное – казалось чернильным отсутствием чего-либо, не отражающим ни искринки. Про фиолетовое и синее придумайте сравнения сами.

– Здесь вы можете умыться и привести себя в порядок, – матушка Весна показала на боковую дверь, которую бы никогда не заметить, если не искать специально, стуча по стенам.

Когда все, не считая Бандона, уже на две трети насладились обедом, то есть съели почти недельное количество от обычного, в столовой была замечена дама в сопровождении громадного черного кота с золотым колокольчиком на шее. Колокольчик этот по какой-то причине также вел себя беззвучно и промолчал, даже когда котяра вспрыгнул на край стола. Именно это бестактное поведение животного отвлекло всех от трапезы и стало причиной того, что была засвидетельствована фигура в черном же бархатном платье, сидящая в неглубоком кресле у буфета. Сколько времени она уже находилась здесь, никто не мог сказать.

Судя по надменному выражению лица и какой-то особенной манере смотреть на окружающих, это не могла быть никто иная, как хозяйка дома.

Кот между тем улегся, прислонившись боком к горячей супнице, и благостно замурлыкал с громкостью, перекрывавшей все остальные звуки.

Гости немедленно встали, стараясь вознаградить учтивостью столь благополучный прием. Прием, прямо скажем, немало удививший странствующих артистов, которых с сомнением на лице встречали даже собственные родные.

– Итак, вы – гастролирующая труппа, – утвердительно кивнула леди Ралина, вставая с кресла. – И вы в Вестингарде.

Гумбольдт с сожалением посмотрел на солидный кусок утки, лежащей на его тарелке, словно говоря взглядом, что, вот, мол, сейчас за этими ненужными разговорами мы потеряем друг друга навсегда.

– Прошу вас, присаживайтесь и продолжайте. В наши намерения не входило вас оставить голодными с дороги. Господин кот, освободите, пожалуйста, супницу для гостей, – обратилась она к задремавшему на столе животному, которое и не повели ухом. – Барон… – повторила она, словно пытаясь усовестить оккупанта.

Тот с ленивой грацией, присущей только кошачьим, воздвиг себя по частям – от головы до хвоста – и аккуратно проследовал меж тарелок, мягко соскочив на пол вместе с соусницей, чья судьба на этом оборвалась.

– Приятного вечера. Мы продолжим беседу позже, – ответила хозяйка на слова благодарности и скрылась за украшенной мозаикой дверью.

На мозаике длинноволосый мальчик с палкой отгонял от белых овец на синем пастбище черную ворону размером с собственную бабушку. Очень необычный сюжет, если вы разбираетесь в искусстве…

Глава 37. ВЕЧЕРНИЙ РАЗГОВОР

Вечером того же дня вся компания, включая Бандона, оставившего подопечных местному конюху – угрюмому человеку с настороженным взглядом, к которому лошади отчего-то сразу прониклись большим доверием, – собралась в просторной зале с видом на закат.

Прямо у раскрытых дверей размером с речной шлюз начиналась тщательно прополотая лужайка, ковром уходившая с холма на запад. Падающее за холмы солнце выглядело частью удивительной декорации на бирюзово-золотом куполе, обрезанном ровной зеленой линией. Из-за этого, при всех странностях места, теперь создавалось впечатление чего-то вовсе нереального.

Леди Ралина устроилась в изящном фиолетовом кресле за чайным столиком у камина. Ей прислуживала матушка Весна, сменившая свой дневной наряд на такой же, но уже черного цвета с алой розеткой на груди, на которую хозяйка весь вечер предосудительно косилась.

Бандон неуклюже уселся на резной стул, подобрав ноги, стараясь не шевелиться и держась для верности за края сиденья огромными благоухающими лавандовым мылом лапищами. Создавалось впечатление, будто горилла твердо решила высидеть голубиное яйцо и теперь держалась над ним из последних сил, пытаясь не раздавить.

Аврил скромно расположилась на кушетке рядом с книгой, раскрытой на гравюре, где женщина в длинном платье бросается под исходящую дымом одноглазую громаду, похожую на дилижанс с винной бочкой. В гравюре было много неясного, ибо никаких таких дымящих штуковин в Кварте не встречалось, но от нее веяло безутешностью и отчаяньем, какая свойственна истым неврастеникам. Аврил невольно представила себя на месте этой женщины, но тут же отбросила идею как полный бред. «Надеюсь, после того, как повозка переедет эту дуру, им все-таки удастся продать вино», – заключила девушка и тихонько прикрыла томик.

Хвет с Гумбольдтом абонировали два огромных кожаных кресла, бывших скорее маленькими домами, чем предметами интерьера. Погруженные в подушки и тень от глубоких спинок, они по сути отсутствовали на сцене, беспомощно выставив наружу тощие ноги в пыльных разношенных башмаках.

Киру достался крутящийся высокий табурет от секретера, на который тот взгромоздился, подобно встревоженному кукушонку, глядя на огонь в камине и весьма открытый наряд хозяйки. Со спинки ее кресла лениво взирал на происходящее все тот же огромный кот, используя для столь малоинтересной сцены попеременно то один, то другой глаз. Глаза эти, как заметил Кир, каждый раз меняли свой цвет, будто животное забывало, каким было недавно, наплевав на мнение окружающих.

Была в обстановке и еще одна странность, которая сразу бросалась в глаза человеку, много прожившему на природе: во всем доме им ни разу не встретилось ни одно насекомое, хотя уж чего-чего, а мух, мотылей и пчел над каждым лугом всегда кружат мириады. Приятно, конечно, кто бы спорил, но, согласитесь, довольно необычно.

Некоторое время в зале сохранялось абсолютное молчание. Из внешнего, отлетающего в ночь мира доносились лишь отдаленные шорохи да потрескивал поленьями камин, устроенный в форме каменного бутона. Где-то на границе слуха продолжали хлопать незапертые двери и окна, атакуемые полчищем сквозняков, – но теперь гораздо тише, чем днем, будто их накрыло апатией.

– Так, значит, ты тот самый мальчишка из Трех Благополучных Прудов, которого выгнали из деревни за болтовню? – спросила наконец хозяйка, пристально посмотрев на Кира.

Такого определения его персоне еще никто не давал. Кое-кто мог выразиться гораздо грубее (и делали это, включая его собственного отца), но сам он лелеял некоторый более солидный образ самого себя, сейчас подвергшийся значительному испытанию на прочность. Грубостью пренебречь было гораздо проще, чем такой вот откровенной издевкой. Тем паче, она казалась весьма близкой к истине.

Отдадим должное сообразительности молодого человека, не ставшего спорить и отпираться:

– Если называть вещи своими именами, то да, госпожа. Очень верно подмечено, хотя есть и кое-какой нюанс.

– Хм! Для рыбацкого сынишки ты очень изысканно выражаешься. Что-то определенно есть, теперь я вижу это яснее… – последняя фраза была совершенно непонятна и, судя по всему, адресовалась коту.

Тот лишь на секунду приоткрыл оба глаза, сверкнув на Кира двумя продолговатыми рубинами, и решил больше не растрачиваться, спрыгнув с кресла и величественно удалившись из залы.

– Есть разговор. И он тебе может не понравиться. Всем вам, – поправилась леди Ралина, только сейчас будто вспомнив про остальных присутствующих.

Под Бандоном жалобно скрипнул стул. Вероятно, горилла проигрывала в борьбе со своей природой, и ставки, сделанные оптимистами, не стоили выеденного (в данном случае раздавленного) яйца.

– Мне желательна одна услуга, хорошо оплачиваемая и несколько необычная… для вас, – снова поправилась хозяйка. Что называется, взявшись поправляться, тут уж только держись.

– Что от нас потребуется? – полюбопытствовало левое кресло, по размеру обуви судя, содержавшее в своих недрах Гумбольдта.

Его вопрос был мягко проигнорирован. Раздалось недовольное сопение: левое кресло никак обиделось, пребывая, однако, не в том совершенно положении, чтобы это открыто демонстрировать.

– Мы должны кого-то убить? – попытало счастья правое кресло голосом страдающего от переедания Хвета.

В обед он несколько перестарался с пудингом и теперь его одолевали самые неприятные предчувствия насчет сегодняшней ночи и места, в котором он ее проведет. «Надеюсь, у них сортир не в соседнем лесу», – мрачно подумал акробат, прислушиваясь к подозрительным завываниям в животе. Тот зычно пробурчал, подтверждая худшие опасения.

Леди Ралина звонко рассмеялась. Но как-то слишком уж откровенно, не так, как смеются, когда хотят скрыть досаду от несвоевременно разгаданного секрета. Так мудрые смеются над деревенскими дурачками, взявшимися толковать Талмуд.

– Поверьте, для этого я бы нашла кого-нибудь другого! – сквозь смех воскликнула она. – Кто знает толк в деле.

Матушка Весна презрительно фыркнула, метнув на Хвета суровый взгляд. Все это время она стояла за спинкой хозяйского кресла, наподобие огромной совы. Только сейчас Кир увидел, насколько много в ней от этой ночной птицы. Вот-вот, и произойдет конфуз: немолодая экономка, отринув платье, вылетит на улицу в поисках зазевавшейся полевки.

– Вы могли слышать кое о чем по дороге сюда. Я бы сказала, не могли не слышать. И многих бы удивило то, что вы все равно продолжали двигаться на север, – сказала леди Ралина, отпивая подозрительно густого бордового вина из высокого бокала. Вино стекало по хрусталю, словно патока, составляя неприятное впечатление.

Судя по размерам бокала, в него легко помещалась добрая бутылка и сам он весил не меньше. При этом дама держала его двумя пальцами за массивную ножку, словно рюмку с ликером.

Кир лишь кивнул. Он и сам не мог объяснить, почему именно, несмотря на известие о надвигающейся войне с грозной и многочисленной армией, несмотря на поток бегущих на юг людей, они оказались здесь. В начале пути это казалось вполне логичным, а вот сейчас… Сейчас он никак не мог восстановить в мыслях извилистую цепочку, которая привела к таким соображениям. Так протрезвевший гуляка, пытаясь разгадать, что веселого было убегать от официанта по столам, не может этого сделать, сидя в полицейском участке.

– Именно что – многочисленной, – подняла палец леди Ралина, все также глядя ему в лицо. – В этом и состоит некоторый вопрос. Дай ему немного выпить, матушка. В конце концов это негостеприимно, когда наслаждается одна хозяйка.

Матушка Весна без лишних вопросов налила в бокал какой-то переливающейся зеленым жидкости из графина и поднесла на подносе Киру. Остальная четверка смирилась с ролью молчаливых зрителей и демонстративно не подавала признаков заинтересованности в содержимом множества разнокалиберных бутылок, стоящих на сервировочном столике.

– Сначала, однако, я хочу получить ответ. Веселье чуток подождет.

– А… что именно?.. – попытался собраться с мыслями Кир, насколько это возможно в подобной ситуации. Ему все же удалось овладеть собой и ровным голосом ответить: – Да, конечно, веселье подождет. Но все же что именно желательно для вас сделать?

– Вот! Барон! Я же говорила! – воскликнула хозяйка в потолок, будто там среди подвижных теней висел невидимый собеседник. – Правила иногда работают. А иногда нет, – добавила она веселым тоном.

Мало сказать, что присутствующие сочли это странным. Однако пара волшебных слов – «хорошо оплачиваемая» – заставляют людей проявлять чудеса терпения.

– Мне желательно, чтобы вы выяснили точную численность наступающего на Кварту войска. «Без аптеки», плюс-минус сотня голов. И чтобы вы приступили к этому сейчас же.

Кир молча посмотрел на леди Ралину. Та выразительно кивнула, подтверждая свои слова.

Из-за спинки кресла снова появилась матушка Весна, положив на стол туго набитый звякнувший кошель без всяких инициалов и гербов. По зале разлился неуловимый запах дюжей компании золотых монет, решивших устроить вечеринку.

– Здесь не меньше сотни золотых старика Неважнеца – при нем казна еще не мухлевала со свинцом, как при нынешнем, – вступила в диалог матушка. – Они ваши. Лошади запряжены и ждут во дворе. Я укажу направление, куда идти, дальше справитесь сами.