Кротов 2. Книга третья

Глава 1

Равнина, похожая на стол. Ровная и блестящая. Даже линия горизонта обрывалась точно так же, как край у стола – ровной, чёткой чертой.

Вовка покрутил головой, потом повернулся всем телом: бесполезно, во все стороны одно и то же – блестящая гладкая поверхность без единого предмета или хотя бы неровности. И назад не вернуться. Та сверкающая арка, в которую он вбежал вслед за Нифлянцем, тоже отсутствовала. «Я умер что ли? – невесело подумал он. – В чистилище?»

Только что его душа горела яростью. Он хотел как можно больнее убить проклятого зеленокожего. Но сейчас, глядя на квадратные километры зеркальной равнины, он физически чувствовал, как его охватывает странное оцепенение. Не хотелось ничего. Он разжал ладони; игольник выпал и повис на шнуре. Кротов ещё с минуту бездумно потоптался, а потом уселся и безразлично уставился в никуда. «Похоже, и вправду умер», – обрывок мысли скользнул и пропал. Это не взволновало. Не затронуло ни единой струны в душе. Им овладело безразличие. Он словно растворялся. А потом он исчез.

***

Речка вытекала из тумана, выписывала изящный поворот и снова убегала в туман. Всё место – кусок берега с покатым травяным спуском к реке, небольшая песчаная полоса по краю воды и луг с разнотравьем и яркими жёлтыми цветами – всё это окружал туман. Он почему-то не двигался, а стоял молочной пухлой стеной. Вовка глянул на природу лишь мельком, его внимание сразу приковали фигуры на берегу, у песчаной косы. Там находились трое. Мужчина в свободной светлой рубашке и таких же брюках сидел спиной к Вовке прямо на траве. У самой воды по песку шла босиком девушка в цветастом летнем сарафане, рядом с ней, иногда забредая в реку, шёл мальчик. Они не разговаривали. И шума воды Вовка тоже не слышал. Как и запахов. А ведь этот луг должен был просто взрываться запахами, – отстранённо подумал Вовка. Но это были мелочи, и они не взволновали его. Сейчас не до них. Потому что Вовка знал эту троицу. И никак не должен был видеть их в таком виде. Да и сам он должен был сейчас находиться совсем в другом месте. Кротов глянул на себя и усмехнулся: – «Никогда не думал, что в рай теперь берут при всей амуниции».

Он был в обгоревшем, грязном бронекостюме, а на плече висел игольник. Только шлем снят и пристегнут к поясу. Вовка не помнил, когда снял его. И откуда у него игольник. Кроме того, у него ничего не болело. Он пошевелил пальцами. Целые. Значит точно сон. Он стоял и никак не мог заставить себя подойти к людям. Ему казалось, что они специально не показывают ему лица, и если он их увидит, весь этот мир разрушится. Вовка понимал, что то, что он видит, не может быть реальностью. Это или бред, или он действительно умер, и загробный мир существует.

Серёга повернулся, и у Вовки отлегло от сердца – брат выглядел так же, как всегда. Улыбка и внимательные, понимающие глаза.

– Ну, что ты, братишка? Иди сюда!

Он похлопал по траве возле себя. Фраза звучала как явный глюк. Потому что слова Серёги оказались единственным звуком, потревожившим эту идиллическую пастораль. Вся остальная картинка продолжала жить беззвучно, как в немом кино. Запахи тоже не появились. Но это не было и сном, потому что он ощущал себя вполне реально, а не так, как во сне – перескакивая от картинки к картинке. Без логики и смысла. Нет, он чувствовал даже вес игольника, оттягивающего плечо. Но когда общаешься с Серегой, можно ожидать чего угодно.

Вовка поправил игольник и зашагал вниз, к брату. Он подошёл, но не сел, а, смотря в лицо брата, прямо спросил:

– Серёга, это ты? Или мне опять что-то чудится?

– Это я, не сомневайся.

Серега протянул руку, Вовка торопливо содрал боевую перчатку и схватил ладонь брата. И тут же попытался отдернуть руку. Пальцы оказались холодными, как лед.

–Блин! – чертыхнулся Сергей. – Прости. Все время что-то упускаю. Забываю, что ты чувствуешь по-другому.

Лед мгновенно исчез. Вовка сжимал теплую человеческую ладонь. И ту же секунду мир наполнился звуками и запахами.

– Прости, – опять извинился брат. – Для меня это уже не нужно. Ни слух, ни осязание, ни зрение. Поэтому забываю. Теперь нормально?

То, что говорил брат, звучало какой-то абракадаброй, но Вовка принял все как норму. Когда рядом Серега, весь мир превращается в сплошной бред. Так что включать и выключать звуки и запахи, это уже не казалось большим фокусом. Вовка перестал об этом думать и тоже опустился на траву. Ему страшно хотелось расспросить брата обо всем, но его грызла тревога. Он не мог забыть о том, что принцессу сейчас возможно убивают.

– Братишка, прости, тут у тебя здорово, но у меня проблема. Мне срочно надо…

– Я все знаю, – перебил Сергей. – Но ты уже не успеешь. Слишком много времени прошло. Принцесса Гелия уже не в этой вселенной.

– Она жива?

– Да. Она слишком важна для Нифлянцев, чтобы причинить ей вред.

– А ребята? Остальные. Которые со мной были?

– Да. Они пошли за тобой. Я сейчас держу их в зеркале. И все, закончим на этом. Потом разберешься сам. У нас не так много времени. Скоро мы расстанемся, наверное, навсегда. Поэтому сейчас ты будешь просто слушать. Я немного расскажу тебе, то, что тебе надо знать.

Вовка хотел спросить еще. У него в голове роились сотни вопросов, но слова брата остановили его. Слишком повелительно звучал его голос.

– Хорошо. Я слушаю.

Сергей взглянул на него и улыбнулся.

– Не вешай нос, брат. Прорвемся. И прости, времени, действительно нет. Мой сын не может здесь оставаться. Это очень опасно.

– За ним охотятся? Нифлянцы? – не выдержал Вовка.

Брат укоризненно глянул на него.

– Не перебивай. Это опасно не для него. Это опасно для этого мира. Для вас всех.

«Нормально объяснил, – подумал Вовка. – только еще больше запутал». Но перебивать он больше не решился. «Пусть говорит. Может и пойму что-нибудь».

Первые слова Сергея прозвучали, словно он услышал его мысли:

– Ты многое не поймешь. Сильно не переживай, оно тебе и не нужно. Но вкратце ты знать должен. Чтобы понимать картину. Вдруг на тебя захотят выйти, минуя меня.

– Кто? – опять не выдержал Вовка. Но брат только погрозил пальцем и продолжал:

– Самое главное, что ты должен уяснить – то, что случилось с нами, это совсем не случайность. Мы с тобой не просто так попали с нашей голубой планеты сюда. Чем дальше я ухожу от человека, тем больше понимаю, что мы с тобой всего лишь пешки, в чьей-то большой игре. Сейчас, по человеческим меркам, я почти бог. Могу играть пространством и временем. Но, как оказалось, есть те, для которых я такая же пылинка, как земляне перед Предтечами. И чем сильнее я становлюсь и больше узнаю, тем больше понимаю, что я ничего не знаю, и мои силы просто ничтожны. И каждый раз надо расти и пробиваться. Люди считают, что они венец творения. Они развиваются, выйдут в космос и так далее. Будут становиться все умнее и мощнее. Великая Звездная Империя и Нифлянцы, считают что они венец творения. Они путешествуют по космосу и воюют так, что гибнут миллиарды. Предтечи считали, что они венец, и дальше развиваться некуда, они выше богов. Я перешагнул порог развития Повелителей Звезд. Но и я теперь вижу, что я только на пороге настоящей жизни, настоящих повелителей.

И знаешь, что я думаю? – он наклонился к Вовке. – Что, в конце концов, окажется, что те тоже всего лишь та же пылинка перед следующим великим миром.

Он усмехнулся.

– Вот теперь ты знаешь об этом мире тоже, что и я. То есть ничего. И оно тебе не нужно. Можешь смело выкинуть это из головы. Слушай что тебе надо практически. Те силы, что уничтожили Предтеч, создали Нифлянцев и прочее, продолжают свою игру, или свою битву. Это без разницы. Те же войны, что между племенами на земле, идут между космическими расами в космосе, все тоже самое, только масштаб больше. Эти противоборствующие силы сейчас ведут игру в этом мире. И почему-то все это оказалось связано с Землей. С нами. Меня вытащили, для того, чтобы запустить какую-то реакцию. Чтобы одна сила получила перевес. Но теперь появился Шахур. И он может нейтрализовать меня. Тогда другая сила получит перевес. Поэтому я ухожу. Хрен им. Мне очень трудно сдерживать сына в этом мире. Остаешься ты. Возможно, на тебя партия не расписывалась. Должен был войти в игру только я. Но теперь ты здесь. И ты тоже вступаешь в игру. На своем уровне. Ты мой брат, и ты сможешь это сделать.

– Братишка! Прости, но я должен сказать! – Вовка хотел вскочить, но Сергей удержал его за плечо, – Я почти ничего не понял. Для меня все, что ты говорил слишком заумно. Просто скажи, что я должен сделать, и я постараюсь не подвести.

Сергей на секунду замер. Потом виновато улыбнулся. И сразу стал похож на того Серегу, из детства. «Это все-таки он, – подумал Вовка. – Кем бы его не сделали, внутри он Серега».

– Да. Ты прав. Закругляюсь. Твое дело сохранить статус-кво в этом мире. Не дать весам склониться в одну сторону. Ты должен вернуть принцессу Гелию в Империю. Найти и вернуть. Если Нифлянцы смогут победить, история пойдет по другой линии. Я вмешиваться не могу. Я и так натворил очень много – спас вас, и еще кое-что. Но я это восстановлю.

Он опять виновато улыбнулся.

– Вот такая она – жизнь бога. Шагай и оглядывайся, как бы не сломать что-нибудь. Смеюсь, конечно. Но мой лимит на переделки в этом мире почти исчерпан. Поэтому дальше твоя работа.

Он вздохнул.

– Как же это долго – передавать информацию словами. Я так отвык от этого. И если я буду все рассказывать, я истрачу слишком много энергии на поддержку этой картинки, – он показал рукой вокруг. – Дай мне коммуникатор.

Вовка снял браслет и протянул брату. Тот зажал его в кулаке, и тут же протянул назад.

– Все. Держи. Не потеряй. Там теперь вся информация по твоим делам. А мне пора.

– Подожди, братишка. Скажи, а она, – он показал на Шевезу. – Она стала как ты и Шахур?

– Нет, – Серега печально улыбнулся. – Нет, я не пойду на такое. Она единственный человек в нашей компании. И она останется такой, чтобы мне это не стоило. И только она удерживает его, моего сына. Такие дела, брат, самая слабая, оказалась самой сильной.

Он обернулся и негромко позвал:

– Шевеза, подойди. Шахур, тоже.

Шевеза совсем не изменилась. Она радостно обняла Вовку и прошептала в ухо:

– Я все слышала. Не верь ему. Он человек. Я-то знаю.

– Я и не верю, – шепнул в ответ Вовка.

Их прервал Шахур. Он дергал Вовку за руку и радостно кричал:

– Дядя Вова! Привет!

Вовка отпустил Шевезу и подхватил ребенка.

– Привет, Шахур! Какой ты стал тяжелый!

Тот тоже зашептал в ухо, как Шевеза. Но слова оказались совсем другие. Он зло прошипел:

– Зачем ты приперся? Тебе здесь нечего делать. Твоя роль закончилась на Камгуре.

Вовка опешил. Он отодвинул племянника и заглянул в его глаза. Но там опять плескалось веселье. Он вопросительно взглянул на Сергея. Тот в ответ тихо спросил:

– Теперь понял?

Володька кивнул.

– Но все брат. Прощаемся.

Вовка отпустил Шахура на траву и братья обнялись. Потом его обняла Шевеза и опять шепнула:

– Ты не бойся, они оба останутся людьми. Я с ними.

Вовка в этот раз промолчал, и наклонился к племяннику. Тот опять глядел чужим взглядом. Но тут же, чужой спрятался, глаза повеселели, и он совершенно искренне попрощался:

– До свидания, дядя Вова. До встречи.

– Теперь иди.

– Куда? – Вовка закрутил головой, ища какой-нибудь выход.

– В любую сторону. Здесь нет разницы. И не пугайся, придется опять пройти через зеркало. Тут по-другому нельзя.

Вовка качнулся туда-сюда, выбирая, потом развернулся и пошел прямо в туман. Отойдя шагов десять, он обернулся. На поляне никого не было. И саму поляну уже начал захватывать двинувшаяся молочная хмарь. Через секунду белое облако окутало и его.

Черт! Вовка крутился и ругался. Опять эта блестящая равнина. Наверное, это и есть зеркало. Он снова почувствовал, как все чувства покидают его. Вовка опустился на идеальную серебристую поверхность и потерялся.

***

– Кротов, очнись! – знакомый голос пробивался сквозь вату сна. Он заставил себя раскрыть глаза.

– Ну, наконец! – Снежа перестала его тормошить и встала. – Оживай быстрей. Надо спешить.

Вокруг все было до одури привычно: где-то грохотал бой, в пустом, выбитом окне, ночь вспыхивала частыми сполохами разных цветов, а перед ним стояла Снежа. Щиток шлема открыт, и во время взрывов лицо резко проявлялось, потом вновь исчезало. Оставался только силуэт на фоне окна. Вовка вскочил. Все, баловство кончилось. Теперь уже никакой фантастики. Надо снова драться, надо выживать. И в ту же секунду он понял, что он уже не на Эскито. И тут же вспомнил, все, что было до этого. Зеркальный мир, полевая пастораль и брат с женой и сыном. Было это на самом деле, или ему все-таки померещилось?

– Снежа, что происходит? Где мы? И где остальные?

– Кенич и Шакран здесь. А про остальное, я знаю не больше тебя. Мы и тебя нашли уже здесь.

– Что? Как это?

– Как. Как в сказке. Брели по развалинам, зашли в этот дом, а тут ты. Как будто кто-то тебя подбросил, прямо нам под ноги.

Кротов вздохнул. Значит, не привиделось. Кто мог его подбросить сюда? Только братишка.

– Понятно. Давно вы здесь?

– Уже сутки.

– А я?

– Тебя нашли пару часов назад. А ты помнишь что-нибудь?

Вовка на секунду задумался. Может Снеже рассказать? Она про Серегу наслышана. Но тут же решил, что пока не стоит. Надо самому разобраться. Вовка помотал головой.

– Нет, ничего не помню. Как выскочил из арки на какую-то блестящую хрень, помню, а потом похоже вырубился.

– Ты тоже был там?! Значит, мы были в одном месте. Мы тоже заснули на каком-то безразмерном зеркале. Потом очнулись уже здесь.

«Значит, Серега говорил правду. Что он задержал их. Ладно. Надо как-то выпутываться. Но почему он не предупредил, что отправит меня прямо на войну? Здесь явно что-то не так. Ведь меня могли убить еще до того, как меня нашли ребята. Нет. Серега так не сделал бы». И тут Вовка вспомнил про коммуникатор. Сергега сказал, что информация там. Надо зайти и посмотреть.

– А где ребята?

– Пошли поискать что-нибудь лучше. Может где-то комната сохранилась. Теперь уже надо ночевать. Завтра будем разбираться. Кротов, а ты догнал зеленого с принцессой? Куда они делись?

– Нет. Говорю, выскочил сразу на зеркало. И все.

Он хотел сказать, что знает, где Гелия. Но вовремя остановился. Серега ведь не дал точного места. Так, что можно показаться идиотом. Нет, надо срочно посмотреть, что в коммуникаторе.

– А ты смотрел свой комм?

Вовка чуть не вздрогнул. Она что – мысли читает?

– Нет. Ты же видела. Я только очнулся.

– Так проверь, может что-нибудь осталось. Броня ведь пишет все постоянно.

Это действительно, так. Человек не все замечает. Иногда подобная информация с бронекостюма очень помогает.

– А вы смотрели? Что-нибудь есть?

– Конечно. Сразу, как только появилась возможность. Бесполезно. Зеркальный мир там не отобразился. У всех кончилось тем, как мы забегаем в арку на корабле Нифлянца. Я думаю, что зеркало, это просто у нас в голове. На самом деле, там просто какие-нибудь физические поля.

– Ладно. Сейчас посмотрим.

Вот сейчас заодно и проверю, глюк это был или нет. Если информация от Сереги есть, то значит и остальное, что он говорил, тоже правда. Вовка натянул шлем и вывел хранилище коммуникатора на щиток. «Твою медь!» – выдал он любимое ругательство брата. Объем информационного пакета, в виде охотничьего рюкзака, на который показывала улыбавшаяся фигурка брата, был просто огромен. Ничего себе! И он еще хотел мне все рассказать словами? Миллион лет бы сидели. Вовка раскрыл виртуальный рюкзак и недовольно нахмурился. Открыть сейчас он мог только небольшой мешочек завязанный простой веревкой. Все остальные папки были в виде сейфов с надписью: вставьте ключ. Блин! И где он, этот ключ? Серега про это ничего не говорил.

– Ну что там? – Снежа тронула его за локоть. – Что-то есть?

– Сейчас. Что-то нашел, – ответил он, и потянул за веревку. Узел развязался и мешок раскрылся. Но узнать я ничего не успел. В проем выломанной двери заскочил человек.

– Снежа, надо уходить. Шакрана взяли!

Кротов уже вскинул игольник, но по голосу узнал Кенича. Теперь не до информации. Он отключил коммуникатор и бросился к окну, посмотреть. Но тут же отпрянул назад – в проем один за другим влетели несколько дронов, и сразу разлетелись по углам. На людях скрестились лучи мощных прожекторов. Один из роботов начал транслировать команды:

– Бросить оружие! Руки за голову!

На площадке за выбитой дверью загрохотали сапоги. И тут же в окно, вслед за дронами, влетел человек в бронекостюме и с игольником в руках. Следом за ним, почти без паузы появились еще двое. Потом посыпались и из дверей. Вовка разглядел эмблему на плече ближайшего солдата и расслабился. Отбросил игольник и поднял руки.

Глава 2

Грони и Полковник сидели на каменой площадке и изумленно смотрели друг на друга. Первым очнулся Грони. Он осторожно кашлянул, словно пробуя голос, и почти шепотом спросил:

– Полковник, где мы? Что случилось?

Гланд ничего не ответил. Он поднялся и прошел к краю площадки. Долго смотрел вниз, а потом спокойно ответил:

– Демон его знает. Первый раз вижу это место…

Грони тоже мог бы поклясться, что никогда не был тут. Потому что это явно не планета Счастье.

– Мы не на Камгуре? – для проформы спросил он.

– Похоже на то, – снова с задержкой ответил Полковник. Больше эти двое почти не разговаривали. Лишь иногда, когда без этого нельзя было обойтись, они перебрасывались фразами. Но то, что они делали, получалось настолько слаженно, что сторонний наблюдатель, появись он здесь, сразу бы подумал, что эта парочка не один год проработала вместе. Они по-солдатски четко забросили за спину игольники, поправили остальные навески на бронекостюмах и не сговариваясь, направились к полуразрушенной каменной лестнице. Если для Гланда с его легендой заслуженного вояки, все эти действия выглядели привычными, то от Грони – барыги, торгующего дурью в вымирающем Сангвиле, этого ожидать было трудно. Если бы тут были их недавние спутники, они бы глаза выпучили от удивления. Вечно неряшливый и неуклюжий торговец наркотиками, сейчас двигался, словно боец спецназа. Оба мужчины как будто помолодели. Они без проблем перепрыгивали через трещины, через которые еще несколько часов назад, Грони надо было бы перетаскивать.

Лестница оказалась очень длинной. Начинаясь на площадке на вершине горы, она, закручиваясь по склону, спускалась все ниже и ниже. Пока наконец, не исчезала в темном, похоже, хвойном лесу. Странная парочка дошла до уровня леса и пропала.

Уже вечером, когда огромный красный диск местного солнца, медленно уползал за остроконечные кроны высоких деревьев, двое путешественников вышли к реке.

– Придется ночевать, сегодня не успеем, – высказался тот, кого считали полковником.

«Барыга» согласно кивнул.

– Ночуем.

Через полчаса они сидели у костра и жарили насаженные на заостренные ветки, куски мяса. Еще по дороге, в лесу они добыли местного зверя, и вырезали с него мякоть. Сейчас жирное мясо скворчало и издавало умопомрачительный аромат.

– Хорошо, что тут осталась дичь, – в этот раз высказался Грони. – Таблетки в НЗ лучше поберечь.

Полковник кивнул. На этом беседа опять прекратилась. И только уже в темноте, когда они сытые, лежали у костра, спутники поговорили немного дольше.

– Как ты думаешь, – первым спросил Грони. – Это из-за мальчишки?

Гланд опять ответил с задержкой. Здесь, когда не надо постоянно подтверждать свое военное прошлое, стало заметно, что он любит сначала обдумать ответ. То есть разговаривает совсем не так, как закостенелый служака.

– Сначала я тоже так подумал. Этот Шахур, это явное проявление. Но сейчас думаю, что это не так. Где-то дело серьезнее. Потому что иначе нас отправили бы с мальчишкой.

– Да. Ты прав.

Еще раз они обменялись фразами уже улегшись спать.

– Ты смотри, столько лет провели рядом, и не знали, что нас двое.

Полковник, зевая, подтвердил:

– Я тоже считал, что я один на Камгуре.

Потом они уснули. Не договариваясь, кто будет дежурить в ночь. Словно совсем не боялись никого на этой планете. Эти двое ни словом не обмолвились о том, как они оказались здесь. Как будто это не стоило обсуждения. Словно это в порядке вещей: потерять сознание на одной планете, а очнуться уже на другой.

Похоже, они не зря никого не боялись. Ночью к костру пробрался довольно крупный хищник. Массой в половину веса полковника, но с внушительным набором зубов, и отличными острыми когтями, прячущимися в подушечках лап. Но, как только он подобрался ближе, и учуял настоящий запах этих людей, он тотчас потерял всякое желание двигаться дальше. Наоборот, он медленно и аккуратно сдал назад, развернулся и неслышными скачками умчался в лес.

Как только красноватые лучи от гигантского косматого светила пробились через темные хвойные шапки и стволы, оба мужчины вскочили. Умылись прямо из реки, потом позавтракали остатками холодного мяса, и все так же не разговаривая, зашагали в лес. Оба знали – сегодня у них долгий путь, тянуть некогда. Уже в обед, когда для короткого отдыха, они присели на поваленное дерево, полковник спросил:

– Ты его чувствуешь?

– Да, – кивнул Грони.

– Тебе не кажется, что он стал другим?

– Да, я тоже заметил, – опять кивнул торговец. На этом беседа снова иссякла.

Уже стемнело, а они все шли и шли. Для того, чтобы не наткнуться на сухую ветку, и не лишиться глаз, они надели шлемы. Оба знали, что цель уже рядом и останавливаться ни к чему. Не ночевать же рядом с Убежищем. Через час после наступления абсолютной темноты, они, наконец, остановились. В зеленоватой подсветке щитков бронешлемов, перед ними темнел идеальный овал входа в подземелье.

***

Одна из охранниц была из живых. Высокая, крепкая, с немного широковатыми для женщины плечами. Загорелое скуластое лицо, живые черные глаза и черный ежик волос. «Солдатская» стрижка. Увидев эти живые глаза, Гелия обрадовалась, но, как оказалось, напрасно. То, что она живая, ничего не меняло. Скорее было даже хуже. Те, кого во время войны называли мертвецами, абсолютно никак не реагировали на принцессу. Безэмоционально делали свое дело или истуканами стояли, ожидая приказаний. Эта же явно ненавидела заключенную. Хотя охранница и старалась не показывать этого, Гелия иногда ловила взгляд женщины. За что? «Похоже, у нее что-то с психикой», – решила принцесса. Может, повлияли зеленокожие. Сама принцесса Гелия Барримору Блиц Голиеконе вела себя безукоризненно. Какой бы она не была сумасбродкой в юности, она никогда не позволяла себе проявить пренебрежение к обслуге. Воспитание в доме Барримору придерживалось классического Имперского образца. И даже годы откровенного эпатажа, когда она взрывала общество Цессии, не могли сломать в ней этот заложенный в детстве стержень.

Свою злость женщина показала еще на первой встрече. Но когда она нарочито громко гремя тарелками, начала выставлять обед на стол, а потом грубо позвала к столу, принцесса не стала бросать в нее посудой. Она даже не закричала и не затопала ногами. Гелия лишь поблагодарила, и сказала, что хотела бы ухаживать за собой сама. На что получила ожидаемый резкий ответ:

– Нельзя. Я должна быть с вами. И я буду здесь все время.

– Хорошо, – не стала возражать принцесса. – Тогда скажите, как вас зовут. Чтобы я могла обращаться к вам по имени.

Женщина, похоже, не ожидала подобного. Она на секунду замешкалась. Лицо неожиданно перекосило злобой, но охранница справилась с собой, и все-таки ответила:

– Гаруда.

Однако тут же едко добавила:

– Но вы, принцесса, можете звать меня как все – эй, прислуга.

– Но зачем же вы так?

Но женщина только фыркнула в ответ и больше они не разговаривали.

***

Как она оказалась здесь, Гелия не помнила. Последние воспоминания перед забвением – это бой на космической торговой станции. И противоестественная эйфория от того, что она служит Хозяину. Очнулась она в медмашине уже здесь. Это тоже космическая станция, но она не идет ни в какое сравнение с той, где она была до этого. Станция—база у Эскито была монстром, а эта похожа на научную станцию-зонд на новых планетах. Может это так и было. Потому что на обзорных экранах она часто видела бело-синий шар планеты. Что это за планета, она не знала. Никто не собирался её просвещать. Сначала, когда только очнулась, она даже не сообразила, что в плену. Думала, что наконец попала в Империю. Но тишина и спокойствие медотсека оказались обманом. Первым её посетителем оказался Нифлянец. Он не стал разговаривать с принцессой. Просто посмотрел на нее, и пригрозил двум людям, пришедшим рядом с ним, что разорвет их на кусочки своими руками, если с ней что-нибудь случится.