Овраг

Напарник рассказывал эту историю. А он ее от своего деда слышал.

Как-то раз делали с ним ревизию электрического шита. Работа несложная, непыльная, но грязная. Ну и трепались о том, о сем.

Говорили о фильме, что вчера по телеку шел. Фильм о войне, ну и соответственно киношники наворотили в нем всяких эффектов. Я телевизор не смотрю, но как-то так получилось, что этот фильм я видел раньше, и поэтому кой-какое представление о нем имел. Потрепались, обсудили…

Тут напарник спустя минуту и говорит: – Не верю я что там показывали, явно от балды придумано.

– Почему?

– Как-то раз дед мне историю рассказал. Вот ему можно верить. Ладно, бросай работу. Война – войной, а обед по расписанию.

Во время обеда снова завели разговор о фильме и войне. И напарник рассказал мне дедовскую историю.

Я постараюсь дословно передать этот рассказ от лица напарника, лишь добавлю в него чуть-чуть художественности.

« – Это в Карелии дело было, – рассказывал дед. – Как раз в сорок четвертом году. В аккурат после нашего прорыва. Там в лесах вообще месиво творилось: кто по кому стрелял – непонятно. Мы по немцам – немцы по нам. Мы по своим – немцы по своим. Мы по финнам, немцы и по финнам, и по нам. Не всегда так было, но очень часто. И никто не разбирался кого положили. Накроют огнем и уходят. А кто и кого накрыл – непонятно.

И вот идем мы. То ли наступаем, то ли отступаем. Куда двигаться –непонятно. И выяснить это никак нельзя: связи нет, радист вместе с рацией под минометный обстрел попал. От взвода лишь половина солдат осталась, а командовал нами старшина, комвзвода тоже убило…

Двигаемся на север, канонада оттуда доносится. Значит, там бой и наверняка мы там на наших наткнемся. И вот выходим мы к оврагу. Тропка у него вдоль обрыва, только по ней и можно пробраться. И с другой стороны тоже самое. Овраг тоже на север сориентирован. А мы идем по его правой стороне. Идем растянувшись цепочкой. И вдруг «Ложись!». Ну-у нас учить не надо, тут же залегли. Глядь, а на левой стороне оврага финны на землю бросаются. И откуда они там взялись! Чисто же только что было, все видели.

Лежим, ждем. Минута проходит, другая. Ни с нашей, ни с другой стороны выстрелов не слышно. И тут гляжу поднимается там один финн. Отчаянный! Положить его секундное дело!

И вот встает этот финн и на русском и финском кричит: – Не стреляйте! Яла амму! Ялла амму! Не стреляйте! Мы стрелять не будем!

Минута, другая… Мы лежим, ждем. И тут вдруг встает наш старшина и кричит финну: – Мы не будем стрелять! Идите!

И медленно вешает свой автомат стволом вниз, мол, он к бою не готов. И стрелять я не буду. И рукой вперед машет.

Тут финн своим команду отдает: – Хелла кюон!

Быстрее, значит. И по-фински что-то еще своим рявкнул.

Гляжу, поднимаются финны. Автоматы, свои, «Суоми», тоже стволами вниз повесили, и винтовки тоже.

– Подъем! – это уже наш старшина. И кричит финнам, подтверждает: – Ялкя ампуко! Мы не будем! – И уже нам рукой машет: – Вперед!

Поднялись мы, глядим на другую сторону. Пригнулись. А финны тоже нас опасаются, это видно. Головы вжали. Ну и мы тоже на полусогнутых шагаем и на ту сторону поглядываем.

Дед затянулся «Примой» и продолжил:

– Вот так и прошли до конца оврага метров пятьсот. Мы на финнов поглядываем, они на нас. Положить друг друга одной очередью можно и их, и нас. Но ничего, обошлось. Когда овраг стал заканчиваться, свернули финны налево. Ну а мы направо. Никто не выстрелил, хотя все были как на ладони… Так и разошлись, ни одного выстрела не раздалось…

– И что дальше? – спросил я.

Дед затянулся еще раз, поднял палец и со значение произнес:

– А нам делить нечего. Никто не стрелял. Воюют-то обыкновенные люди. Война – войной, а жить-то всем хочется!

Извините за повтор, но по правилам чтобы выставить рассказ на литрес нужно определенное количество знаков. Что я и сделал)) Итак, этот же рассказ во второй раз.

Напарник рассказывал эту историю. А он ее от своего деда слышал.

Как-то раз делали с ним ревизию электрического шита. Работа несложная, непыльная, но грязная. Ну и трепались о том, о сем.

Говорили о фильме, что вчера по телеку шел. Фильм о войне, ну и соответственно киношники наворотили в нем всяких эффектов. Я телевизор не смотрю, но как-то так получилось, что этот фильм я видел раньше, и поэтому кой-какое представление о нем имел. Потрепались, обсудили…

Тут напарник спустя минуту и говорит: – Не верю я что там показывали, явно от балды придумано.

– Почему?

– Как-то раз дед мне историю рассказал. Вот ему можно верить. Ладно, бросай работу. Война – войной, а обед по расписанию.

Во время обеда снова завели разговор о фильме и войне. И напарник рассказал мне дедовскую историю.

Я постараюсь дословно передать этот рассказ от лица напарника, лишь добавлю в него чуть-чуть художественности.

« – Это в Карелии дело было, – рассказывал дед. – Как раз в сорок четвертом году. В аккурат после нашего прорыва. Там в лесах вообще месиво творилось: кто по кому стрелял – непонятно. Мы по немцам – немцы по нам. Мы по своим – немцы по своим. Мы по финнам, немцы и по финнам, и по нам. Не всегда так было, но очень часто. И никто не разбирался кого положили. Накроют огнем и уходят. А кто и кого накрыл – непонятно.

И вот идем мы. То ли наступаем, то ли отступаем. Куда двигаться –непонятно. И выяснить это никак нельзя: связи нет, радист вместе с рацией под минометный обстрел попал. От взвода лишь половина солдат осталась, а командовал нами старшина, комвзвода тоже убило…

Двигаемся на север, канонада оттуда доносится. Значит, там бой и наверняка мы там на наших наткнемся. И вот выходим мы к оврагу. Тропка у него вдоль обрыва, только по ней и можно пробраться. И с другой стороны тоже самое. Овраг тоже на север сориентирован. А мы идем по его правой стороне. Идем растянувшись цепочкой. И вдруг «Ложись!». Ну-у нас учить не надо, тут же залегли. Глядь, а на левой стороне оврага финны на землю бросаются. И откуда они там взялись! Чисто же только что было, все видели.

Лежим, ждем. Минута проходит, другая. Ни с нашей, ни с другой стороны выстрелов не слышно. И тут гляжу поднимается там один финн. Отчаянный! Положить его секундное дело!

И вот встает этот финн и на русском и финском кричит: – Не стреляйте! Яла амму! Ялла амму! Не стреляйте! Мы стрелять не будем!

Минута, другая… Мы лежим, ждем. И тут вдруг встает наш старшина и кричит финну: – Мы не будем стрелять! Идите!

И медленно вешает свой автомат стволом вниз, мол, он к бою не готов. И стрелять я не буду. И рукой вперед машет.

Тут финн своим команду отдает: – Хелла кюон!

Быстрее, значит. И по-фински что-то еще своим рявкнул.

Гляжу, поднимаются финны. Автоматы, свои, «Суоми», тоже стволами вниз повесили, и винтовки тоже.

– Подъем! – это уже наш старшина. И кричит финнам, подтверждает: – Ялкя ампуко! Мы не будем! – И уже нам рукой машет: – Вперед!

Поднялись мы, глядим на другую сторону. Пригнулись. А финны тоже нас опасаются, это видно. Головы вжали. Ну и мы тоже на полусогнутых шагаем и на ту сторону поглядываем.

Дед затянулся «Примой» и продолжил:

– Вот так и прошли до конца оврага метров пятьсот. Мы на финнов поглядываем, они на нас. Положить друг друга одной очередью можно и их, и нас. Но ничего, обошлось. Когда овраг стал заканчиваться, свернули финны налево. Ну а мы направо. Никто не выстрелил, хотя все были как на ладони… Так и разошлись, ни одного выстрела не раздалось…

– И что дальше? – спросил я.

Дед затянулся еще раз, поднял палец и со значение произнес:

– А нам делить нечего. Никто не стрелял. Воюют-то обыкновенные люди. Война – войной, а жить-то всем хочется!