– «Восход», «Беркут», разрешите исходный.
– «Беркут», «Восход», исходный разрешаю.
– «Беркут», занимаю исходный.
Ударный космолет первого класса «Беркут», приглушенно свистя двигателями, мягко выкатился в начало взлетной полосы. Тут он остановился как вкопанный, чуть присев на амортизаторах шасси. Острый нос его, точно клюв хищной птицы, нацелился на стеклобетонную дорожку, стрелой убегавшую к далекому горизонту.
– «Беркут», к взлету готов!
– «Беркут», «Восход», взлет разрешаю.
– «Беркут», взлетаю.
Полковник привычно перевел РУД¹ в положение «взлет», и двигатели тотчас запели на высокой-высокой ноте. Свист перешел в рев, грохот, «Беркут» задрожал, будто породистый скакун перед скачкой, зеленые цифры оборотов на дисплее ринулись вверх. Полковник отпустил тормоза, и космолет горячим конем рванулся вперед. А одного из лучших асов ВКС России, как всегда, как все двадцать лет, в которые он поднимал на крыло боевые машины, охватило волнующее чувство подъема, чувство начала пути, предвкушение стремительного свободного полета, единения с машиной и небом.
Взлетная полоса стремглав понеслась навстречу «Беркуту». Огромный темно-серый, почти черный титановый хищник с оглушительным ревом мчался по ней, глотая оранжевую полосу разметки. За стеклом кабины в мгновение ока промелькнули светлые здания космодрома; затем с обеих сторон дорожки вихрем пустилась выгорелая к началу осени зеленовато-желтая степь.
Полковник, наметанным взглядом окидывая взлетную полосу и цифры на дисплее, аккуратно потянул на себя джойстик РУК². Нос «Беркута» плавно пошел вверх; еще мгновение – и многотонная машина легко, как пушинка, оторвалась от земли и взмыла в небо.
– «Беркут», взлет.
– «Беркут», «Восход», курс 40, набор 100, достижение доложить.
– «Беркут», курс 40, набор 100, доложить.
¹ РУД – ручка управления двигателями
² РУК – ручка управления космолетом
Под крылья космолета ложилось, быстро ширясь, бескрайнее степное раздолье, а сверху все ближе и ближе теснились извечные спутники пилотов – снежно-белые облака. На несколько мгновений вокруг кабины заклубился непроглядный туман, но «Беркут», не задерживаясь ни на секунду, пробил молочную завесу. Еще чуть-чуть – и облачные стада уже паслись далеко-далеко внизу. Среди них просвечивали ровные соломенные квадраты сжатых пшеничных полей, голубой полоской тянулся Дон.
Могучая машина продолжала стремительно набирать высоту. Вскоре можно было окинуть взглядом огромные пространства хлеборобного Юга России – желтеющую степь, причудливые синие чаши Цимлы, голубые нитки Дона и Волги. Вдоль Волги-матушки, белея, вытянулись кварталы Волгограда.
«Беркут» неудержимо рвался по касательной вверх; приветливая голубизна высокого неба над ним тускнела, на глазах приобретая суровый, грозный вид. Внизу простиралась русская равнина от края и до края. Вдали виднелась Москва. Громадный мегаполис с такой высоты смотрелся большим белесым пятном на желто-зеленом фоне.
Мягкое сентябрьское земное солнце быстро превращалось в яростное слепящее светило, стекла кабины темнели, защищая зрение пилота. «100» – выскочило на дисплее. «Линия Кармана», – мелькнула привычная мысль.
– «Беркут», высота 100.
– «Беркут», «Восход», набрать 450, приступить к оперативному патрулированию, рабочий курс 230, исполнение доложить.
– «Восход», «Беркут», набор 450, оперативное патрулирование, рабочий курс 230, доложить.
Горизонт далеко впереди изгибался дугой, напоминая, что Земля – шар. Над его краем светилась яркая бело-голубая полоска атмосферы. Под крыльями «Беркута» лежала Европа. Двигатели космолета работали теперь в безатмосферном режиме, а в глаза полковнику уже глядел холодный, но невообразимо прекрасный космос – тысячи и тысячи звезд сверкали в иссиня-черном бездонном небе Галактики. Привыкнуть к зрелищу безбрежного звездного океана было невозможно. Невероятный, нереальный темный простор, пронизанный леденящим серебристым светом, всегда входил прямо в душу, заставлял вдыхать глубоко и свободно.
– «Восход», «Беркут», высота 450, оперативное патрулирование, курс 230, приступил.
– «Беркут», «Восход», мирного полета!
– «Беркут», благодарю, будем стараться!
Это были традиционные фразы начала боевого дежурства. Обменявшись ними с «Восходом», заслуженный летчик-космонавт полковник Алексей Иванович Беликов перевел машину в орбитальный полет. Черное небо с мириадами звезд и голубая планета, покрытая облаками, поделили пространство перед «Беркутом» почти поровну. Для полковника начиналась привычная работа, радиообмен с Землей с этого момента становился свободнее. Беликов, уже не называя своего позывного, спросил:
– Кто там у партнеров взлетел?
«Восход» в лице Лены Верейко, Героя России, летчика-космонавта с налетом в полтора раза больше, чем у полковника, тотчас ответил:
– У китайцев – твой приятель Майк Лисян на «Тяньлуне». От тебя 2000, курс 80.
– Старый пройдоха тут как тут, – добродушно отозвался полковник. – А у амеров кто?
Лена ответила не сразу, и Беликов почувствовал – она улыбается во весь рот ослепительно-белозубой улыбкой. Уже догадываясь о том, что она сейчас ему объявит, полковник начал улыбаться сам.
– С Эдвардса взлетел «Индевор». Пилот – капитан Космического корпуса Кэролайн Шумчик, – сообщила Лена звенящим голосом и, не выдержав, рассмеялась: – Встречай свою любовь, красавчик!
– Американцы подняли «Индевор», принято, – улыбаясь, ответил полковник.
С Кэролайн Беликов познакомился три года назад в центре космических полетов в Хьюстоне.
Полковник в некотором замешательстве стоял перед сверкающим никелем автобаром, размышляя, как добиться от этого агрегата чашечки черного чая. Почувствовав, что кто-то пристально на него смотрит, Беликов повернул голову и увидел двух молоденьких девушек в форме американских ВВС.
Одна была чернявой, высокой, остроносой, с темными глазами чуть навыкате. Она искоса, с равнодушным интересом, поглядывала на русского. Беликов скользнул по ней столь же безразличным взглядом.
А вот на ее подруге с нашивками первого лейтенант взор полковника задержался. Небольшого роста, с мальчишеской фигуркой, она смотрела на двухметрового русского богатыря снизу вверх удивительно открытым, теплым и добрым взглядом. Полковник явственно ощутил волну симпатии, исходившую от молодой американки, и внимательнее вгляделся в нее. Густые, мягкие даже на вид волосы цвета воронова крыла чуть пониже плеч; расчесанные на пробор они открывали ясный лоб без единой морщинки. Смуглая кожа; правильный овал лица, с разве что самую чуточку широковатыми скулами. Живописные черные брови над серо-зелеными глазами. Немного великоватый рот с чувственными губами, плавная линия подбородка. У американки явно имелись восточные или латинские корни.
Между тем маленькая девушка, глядя полковнику прямо в глаза, мило улыбнулась и спросила на безупречном английском, безо всякого намека на акцент: «Сэр, вам помочь?» – «Да, пожалуйста. Не могу разобраться, как получить от этой машины чашечку чая». Юная американка решительно повернулась к никелированному монстру и, спустя полминуты, протянула Беликову коричневую пластиковую чашку с дымящимся чаем.
Вскоре они стояли у широкого панорамного окна в холле административного здания Космоцентра и, глядя на зеленую лужайку за стеклом, весело переговаривались. Через каких-нибудь десять минут Беликов уже знал, что маленькую американку зовут Кэролайн Шумчик; родом она из крохотного городка Ливингстон, штат Монтана. Ее любимая мама действительно испанка; сама Кэролайн, хоть и немного, но говорит по-испански. Отец, с виду суровый, но на самом деле добрый черногорец, держит крупную зерновую ферму в окрестностях городка. Полковник, практически без малейших усилий с его стороны, узнал также, что у нее есть родной брат, лейтенант U.S. Army, настоящий танкист; что она без ума от собак, а котов не жалует, и что в прихожей у них всегда стоит мешок с Chappy для ее любимого лабрадора. Еще Кэролайн сообщила, что пока она служит в ВВС (двести пятьдесят часов налета на «Доминаторах»), но ждет перевода в Космический корпус; в Джонсон-центр прибыла для обучения пилотированию лунного корабля NASA.
Полковник стоял, внимательно ее слушал и, прихлебывая чай, думал: «А вдруг она?» Уже много лет искал он свою девушку; ту, которой не побоялся бы довериться без оглядки, которую мог бы назначить у себя «начальником тыла», с которой решился бы связать собственную судьбу раз и навсегда. За двадцать лет, прошедших с момента, когда он, совсем еще зеленым лейтенантом сел за штурвал старичка Су-27 и до нынешнего времени, ему довелось встречать немало разных женщин, и плохих, и хороших, таких, например, как Лена Верейко, его старый боевой товарищ. Но своей полковник до сих пор еще не встречал. Ни с кем он не чувствовал духовной близости, не ощущал единого настроя и воли, а потому ни разу женат не был и детей не имел.
Юная американка продолжала рассказывать о себе, при этом от нее словно исходило какое-то тепло, покой и уют. «Неужели она? – снова подумал полковник. – А может и впрямь судьба?» Беликов получил направление в Джонсон-центр по программе обмена и тоже готовился занять пилотское кресло в кабине американского лунного челнока. Правда, он уже заканчивал обучение, а Кэролайн только-только прилетела.