Армагеддон. Беглецы

Капитан вытащил из кармана бушлата плоскую коробочку рации. Торопливо забубнил в нее.

Порыв ветра, словно ледяная игла, пронзил бушлат Алексея, обнажая тело перед мертвой пустотой городских окраин, а внутри будто тысячи морозных иголок…

Торопливо поднял воротник, автомат небрежно скользнул за плечо. Пальцем машинально коснувшись едва пробивающейся поросли над губой – робкого намека на будущие усы. Неспешно и осторожно прошел по узкому лабиринту бетонных глыб.

Убитый лежал навзничь, на обращенном к серому небу бледном лице, с черными потеками грязи, навечно застыл немой вопрос. На грязной ветровке, от которой прежде отшатнулся бы даже бродяга, расползалось багровое пятно.

Чем ближе Алексей подходил, тем тяжелее становился каждый шаг. Первый убитый тобою… Это не просто страх – это пропасть, разверзшаяся под ногами. Нахлынуло острое чувство тоски и одиночества. Он замер в нескольких шагах от мертвого тела, переваривая тучи мыслей и чувств, раздиравших его буквально по кускам. Зябко передернул плечами. Тишина, только заунывно воет ветер, да визгливо брешет где-то собака.

Как же он хотел бы, чтобы этого не случилось, чтобы время отмотало назад … И чувство беспомощности – ничего теперь не исправить.

«Он первый начал, а я только защищался! Я не хотел смерти этого человека, я всего лишь защищал собственную жизнь…»

Но что-то внутри него, возможно совесть, твердило: он теперь ничем не лучше и что он стал убийцей… И это реальность. И эта страшная, беспощадная реальность навсегда впечаталась в душу.

И тут он увидел… увидел, как лужа под одной из детских колясок потихоньку наливалась розовым, словно в состряпанном бесталанным режиссером дурацком детективном сериале. Уже понимая, ЧТО увидит, но запрещая себе даже мысленно признаться в этом, рванул полы бушлата. С треском отскочила в сторону пуговица.

Все еще надеясь на что-то, медленно, словно под неподъемным грузом, подошел к коляске. Замер в нерешительности на несколько долгих мгновений, потом наклонился и заглянул внутрь.

То, что увидел, он не сможет забыть до конца жизни. В грязном чепце на голове младенца, по виду едва пяти-шести месяцев, жуткая рана: белели обломки костей, перемешанные с черно-розовой жижей, медленно сочившейся в лужу под коляской.

Алексея замутило, согнулся в приступе бурной рвоты. Наконец желудок опустел, разогнулся и вытер тыльной стороной ладони побледневшие губы.

Вечером, в оружейке полиции, когда Алексей Алексеевич Купинский пришел сдавать оружие, бабахнул выстрел – стажер полиции застрелился.

Несмотря на немалые размеры, а в городе проживало семьдесят тысяч человек, в чем-то он был сродни большой деревне и слухи разлетались моментально. И на следующий день то, что на блокпостах убивают, стало главной темой кухонных разговоров. Господствовало одно мнение: Пустоцвет – так за глаза звали мэра Георгия Александровича Пустоцветова – настроен бескомпромиссно и крови не боится. И это многим пришлось не по нраву.

Дневник Егора Петелина

1 мая.

И какого черта с утра поперся на первомайскую демонстрацию? Не знаю!

Короче. Лил холодный – не весенний, а настоящий октябрьский дождь. Вызреет ли в этом году урожай? Сомнительно. Разве что только в парниках.

Под гимн России из громкоговорителей на кроваво-красном здании администрации, мимо мокрых тряпок флажков, под предводительством преподов уныло прошкандыбали по Ленина колонны школьников и студентов. И только Пустоцвет, на трибуне, надувался как индюк и давил из себя довольную лыбу!

Редкие прохожие на миг останавливались и тут же бежали дальше.

В общем ужасное зрелище! А еще и дефицитную солярку расходовали на громкоговорители! Ничего, что город сидит без света? Зла не хватает! Плюнул и вернулся домой!

Вот помню, был мальцом – тогда не протолкнуться было на первомайской демонстрации. Да, наверное, весь город собирался на Ленина! Люди улыбающиеся, смеющиеся, в праздничной одежде. Детвора, на надежных папиных плечах, с энтузиазмом размахивает разноцветными шариками и флажками. Праздник и весна. Здорово было!

Вечером уехали соседи из 16-й квартиры – тетя Рая и дядя Юра. Погрузили вещи в машину и уехали на остатках бензина – у них двухэтажный дом на участке в Токаревке. Говорят – у земли легче будет прокормиться. Хоть что-нибудь да уродится в парнике.

Многие уезжают. У кого домик в дачном садоводстве или родственники в деревне. Возможно они и правы.

А еще мама «обрадовала», что нормы по продовольственным карточкам урезали. Они издеваются, что-ли? Там и так курам на смех нормы! Если бы не папины запасы мы бы уже голодали! Небось себе, любимому, Пустоцвет нормы не урезает!

2 мая

Ночью проснулся – что-то грохотнуло и сразу понял – это взрыв. Судя по всему, в центре города. Короче, вечером Али вернулся с дежурства и все узнал. Какие-то отморозки убили полицейских, охранявших склады с продовольствием и пытались подорвать ворота. Примчалась патрульная машина, так настоящая перестрелка была пока не прогнали. Трое полицейских двухсотые и два бандюгана. Короче пипец!

Утром по улицам опять ездили водовозки и мыли асфальт. Папа потом замерил уровень радиации – 10 мЗв. Много. Не катастрофично, но много. Видимо, ночью прошел радиоактивный дождь. Но на улицу на всякий случай днем не выходили. Вечером снова пошел дождь со снегом и уровень радиации уменьшился, и папа куда-то уходил.

И еще про Али. Так вот, он хотя и пожарный, но заканчивал техникум по профессии техник чего-то там по сотовой связи и, соображает в ней здорово. Короче на смартфонах есть режим вай-фай для беспроводной связи. Так вот, в этом режиме возможно связываться с другим сотиком на манер радиотелефона малого радиуса действия. А если роутер выставить на подоконник, тогда он работает на манер ретранслятора. Короче, поставили на телефоны какую-то программу и теперь я снова со связью, плохенькой, но со связью. Проблема только с зарядкой телефона, но у отца нашлась солнечная зарядка! Не… отец молодчага!

***

Прошло три дня.

Если бывают чудеса, то, наверное, только чудовищные.

Природа единым махом перескочила из теплого конца апреля в начало марта, когда морозы, даже днем, скорее норма. Вдали противным голосом орала на полгорода жаждавшая любви кошка ее вопли, казалось, впитали в себя всю безысходность промозглого дня. В проводах выл холодный северный ветер, мерно раскачивал мокрые и черными ветками деревьев. Температура упала, днем едва два-три градуса тепла, а ночью опускалась ниже нуля и город задыхался в грязной слякоти.

Меж обшарпанных гаражей ютились и, не собирались таять, почерневшие от грязи сугробы; отовсюду плыли холодные, пресные запахи сырости.

Александр Петелин, плотнее запахнул вытертую куртку летчиков – подарок друзей и прислонился к шершавой бетонной стене гаража. Холод пронизывал до костей, словно не девятое мая маячило впереди, а коварный март, с его ледяным дыханием, снова пытался отвоевать себе место. «Не дай бог мои предположения подтвердятся!» А то он и так работает Кассандрой местного разлива, предрекая одни беды. Извлек из кармана початую пачку «Rothmans», прикурил, смакуя первую, самую долгожданную за день сигарету. Плевать на предостережения о курении на улице! Двадцать лет дымил, не бросать же теперь, когда все катится в тартарары! И слава богу – сделал приличный запас и пока курево можно не экономить. А когда закончится… все будет плохо и придется бросать… Дымок, растворяясь в стылом воздухе, поплыл навстречу низким, свинцовым тучам, затянувшим небо, совсем не по-весеннему хмурым. Докурил, дымящийся бычок полетел огненным светлячком, зашипел в луже.

«Ладно,» – вздохнул, – «Пойду, а то Оля второй день шумит, требует перетащить как можно больше припасов домой. Возможно она и права, гараж – лакомая добыча для воров, а в квартире всегда кто-нибудь есть».

Выудив из кармана связку ключей, Александр снял скрипучий навесной замок и отворил проржавевшую дверь, впуская внутрь ледяной ветер.

Ударил яркий и горячий солнечный свет, он протер глаза и увидел – в узком проеме между стеллажами, погребенными под завалами «совершенно необходимых» вещей, за купленным год тому назад в кредит «Ford Focus», зияла пустота. Задней стены не было. Совсем.

«Что за хрень?» Неужели Оля права и все запасы отправились кобыле под хвост?

Короткий импульс гнева и страха, как удар под вздох. Шумно задышал. Но все это схлынуло мгновенно.

Впереди не маячили серые плиты соседского гаража. В проеме, во всю ширину задней стены – добрых два метра, и почти два с половиной в высоту – открывался вид в другой мир.

Полуденное солнце на фоне пронзительно-синего неба, горячие лучи нежно коснулись лица.

У горизонта стеной невероятно свежий лес, будто размашисто нарисованный ярко-зеленой тушью на бумаге талантливым художником, гряда причудливых кучевых облаков над ним. И какой тут был лес! При виде его так и просилось слово: тайга! Деревья – один к одному земные сосны в три обхвата, вздымались в небо на головокружительную высоту. Ветви начинались на высоте 5–6 метров. По склону, между беспорядочно росших одиноких неохватных «сосен» вился крутой спуск внизу, к берегу. Светло-коричневая кайма нацелованной волнами гальки и дальше – перекипало на ветру вороненой рябью стремя реки, широкой, как Велька под центральным городским мостом.

И всюду, где только лес пореже, распластались на земле белые холсты солнечного света.

Пейзаж великолепен той дивной красотой, которая так много говорит сердцу и заставляет воображение рисовать сказочные картины: поросших свежими побегами леших и Бабу Ягу в ступе, летящую над лесом и русских былинных богатырей – да мало ли еще чего!

А запахи… Какие вкусные запахи несло из чужого мира! С едва уловимой ноткой прохлады, пахнущий лугами и лесами. И тишина. Оглушающая, невероятная тишина. Лишь изредка ее нарушали робкие трели неведомых птиц, да ветер едва слышно трогал верхушки деревьев – прекрасные и удивительные звуки живого, не испоганенного ядерным Апокалипсисом мира.

– Что за хрень… – вырвались помимо воли слова. И в голосе его звучало искреннее непонимание.

Еще раз протер глаза, словно пытаясь стереть наваждение. Черт возьми, это не галлюцинация! Хорошо, что ни одна живая душа сейчас этого не видит. Он снова закурил и вновь стал самим собой. Прежде всего, понять… что это вообще такое? Картина в портале, а никак по-иному проход назвать он не мог – фантастику то читывал, до боли напоминала Землю. Так что первая мысль, а не портал ли это в пространстве в некий не тронутый войной уголок? Но на Австралию с Южной Америкой и прочую Африку картина походила мало. Тогда, словно озарение, пришла другая догадка: а что, если это Земля, но в другом времени?

Решительным шагом направился к забитому всякой всячиной для ремонта машины стеллажу (припасы он держал в вырытой здесь же, в гараже яме) и выбрав молоток, осторожно подошел поближе. Опасливо ткнул им в непонятное нечто. Молоток с частью ручки беспрепятственно прошел сквозь портал.

Вытащил его и поднес к глазам. Тщательно осмотрел и даже ощупал – вроде ничего не изменилось.

Озадаченно хмыкнул и кончиком пальца осторожно коснулся поверхности проема – снова ничего. Почесал затылок и решился на более смелый эксперимент.

Сунул молоток в портал и провел до самого края и дальше.

Молоток с частью ручки упал на землю с другой стороны портала.

«Шлеп!»

Дернулся назад.

«Б… Ну ни черта себе!» – эта мысль крутилась в голове, когда смотрел на срезанный конец палки. Ровненький, словно отрезанный лазером, – Да нее… касаться краев точно не стоит. Б…! Что же это такое, в конце концов?!»

Петелин довольно потер ладони, на лице расцвела хищная, многообещающая улыбка. Именно в этот момент до него дошло, он почувствовал – вот оно! – он наконец ухватил удачу за хвост! Судьба все же вспомнила о нем, и нужно быть круглым идиотом, чтобы упустить свой шанс! Шанс вырваться из разрушенного безумием людей мира.

Вот только тишина запортального мира звенела вопросом, и на него не было ответа: почему именно он открыл портал. Везение, чья-то воля? И что по другую сторону? Параллельный мир, прошлое, будущее или столь похожая на Землю другая планета?

Спустя несколько часов.

Настороженный, словно диверсант, крадущийся по вражескому тылу, старший Петелин, стремительно двигался между безликих дверей и бетонных стен гаражного кооператива. На плече он придерживал охотничье ружье «Сайга». Невидимые за туманной пеленой, над головой надрывно и тревожно каркали вороны. Дальние гаражи тонули, расплывались в синеватой дымке, а дальше уже и не разобрать, что там. Позади шли: жена с кошкой по кличке Муся в руках, и старшенький – Егор, в сопровождении угрюмого крепыша Степана Ивановича – военного штурмана на пенсии, их соседа.

Супруга выслушала рассказ о портале в неведомый мир почти спокойно, только время от времени уголки ее рта нервно подергивались. Но при известии, что муж хочет его разведать, вспылила и пришлось рассказать о перспективах ядерной зимы. После этого впечатлившаяся женщина, немного поплакала и согласилась на рискованную авантюру. Она с юности была умненькая и отличалась продуманностью.

Александр кожей чувствовал настороженность спутников, взгляды их прожигали спину. Но вот, наконец, дверь с грубо намалеванным алым номером: 118 – гараж Петелиных. Остановился, снял скользкий, в мелких капельках воды, висячий замок и шагнул внутрь. Троица первопроходцев проскользнула следом, и дверь со скрипом захлопнулась, отрезая от привычного мира.

Свет закатного солнца ударил по глазам. Женщина вскинула ладошку к глазам. Гараж наполняло ласковое, душистое тепло, острый лесной запах ласкал обоняние. Легкий, пахнущий рекой и лесом ветерок, ласкал кожу, и хотелось раствориться в этой дивной, неведомой теплоте.

Ольга удивленно ахнула и широко распахнула глаза, прижимая к высокой, словно и не рожала, груди недовольно мяукнувшую кошку. В том месте, где распахивался портал, находился мир, целый мир, похожий на древнеславянский ирий (рай) и она не могла не испытывать опасливое благоговение, сродни мистическому. Сюда, на отделенный парой сотен метров от реки портал, не доносился ни шелест леса, ни тихий плеск набегающих волн. И вместе с тишиной на нее снизошло ощущение покоя, какое она не ощущала с самого начала войны. Правда, глаза резала нестерпимая яркость красок, слишком ярких и насыщенных после весенней, блеклой природы Южного Урала двадцать первого века. Всего здесь было слишком: раскаленное до белизны солнце, склоняющееся к горизонту, пронзительная синева неба, безвкусно-сочная зелень гигантов-елей. И по-прежнему сиротливо валялся на земле молоток с обрезанной ручкой… Где расположен мир за порталом? В миллионах парсеков от совсем небольшой планеты Земля или за барьером времени? В прошлом или будущем? Неизвестно.

Серо-синие глаза старшего сына искрились восторгом, а мужнин приятель, застыл, с наивным изумлением ребенка уставившись на портал.

Было в этом что-то трогательное и забавное – видеть, как суровые мужчины на миг превращаются в мальчишек, завороженных чудом… Впрочем, и сама она испытывала нечто подобное.

– Ой! И правда, – повернулась к мужу, и он засмущался под взглядом наивно-восхищенных, широко открытых глаз, – как же здесь красиво!

– Дак я же тебе говорил! – довольный произведенным эффектом Александр с ободряющей улыбкой кивнул. Под пристальными взглядами спутников прямиком направился к сияющему в лучах послеобеденного солнца порталу, остановился не доходя шаг. Рюкзак опустился на бетонный пол, покопался в нем, на свет появилась невзрачная коробочка бытовой дозиметр. Затаив дыхание, поднес к порталу…

Перед тем, как отправиться в гараж, семья обсудила «программу» разведки.

– Петелин, ты чо творишь! Ты не охренел часом? – сказала Оля звенящим голосом, подрагивая верхней губой (первый признак едва сдерживаемого бешенства)– настроение ее менялось с калейдоскопической быстротой, словно апрельская погода в предгорьях Урала. От недоверия к восторгу, а затем к гневу, – Одна морока (мучение, южноуральский диалект) с тобой! Вдовой хочешь меня оставить? Еще лыбу мне давишь! Какой к чертовой матери переход в другой мир!? Без самой тщательной проверки – ни шагу! На радиоактивность, на ядовитые газы, вредные бактерии всякие – не знаю, – она пожала плечами, – Это ты должен знать! Пока все не проверишь, не пущу, слышишь меня, Петелин? Не пущу никуда!

Ожгла полымем потемневших глаз. Еще мгновение, и едва сдерживаемая буря вырвется наружу оглушительным криком.

– Оленька, дорогая моя, – Петелин выставил ладони вперед, словно защищаясь. Он давно не считал себя Д’Артаньяном двадцать первого века – жизнь не раз жестоко обламывала, но, если перед ним лежал нераскрытый прикуп, всегда его поднимал. Мещанская жизнь, с ее символами успеха: квартирой, машиной, дачей, статусными поездками в курортные края, карьерой – все это в его глазах не значило почти ничего, – конечно проверим, проверим все, что можем, но «в каждом большом деле всегда приходится какую-то часть оставить на долю случая»

– Да ну? – Оля склонила голову набок и опасно прищурилась, словно пантера Багира, готовящаяся к смертоносному прыжку, – На ходу выдумываешь отмазки, брехло?

Александр сглотнул. Возможно – из-за недоверчивого, почти враждебного взгляда голубых глаз по-прежнему любимой подруги жизни и постарался сделать вид, что не понял их выражения. Улыбнулся как можно простодушнее.

– Не знаю, что там тебе поблазнилось (показалось, южноуральский диалект) – он пожал плечами, – но я…

– Никак нет, не придумывает он, Оленька, – перебил приятеля бывший штурман и машинально провел сильной ладонью по бритой наголо голове, словно смахивал невидимую пыль, – Это Бонапартий сказал так, тот самый, который не торт. Что можно проверить – давай проверим, давайте мы…

– Так… 008 микрозивертов, – произнес Александр и, наткнувшись на гневный взгляд жены, торопливо добавил, – Да не выпендриваюсь (выделываться, южноуральский диалект) я. Нормальный уровень, короче. Давай Мусю.

Александр повернулся к жене и требовательно протянул руки. Ольга на мгновение заколебалась – кошку жалко, но муж с сыном, конечно, дороже. Кто знает, какая за порталом атмосфера? Вдруг непригодна для дыхания человека? Вздохнула и с мрачным выражением лица протянула мужу домашнюю любимицу.

Александр подошел к стеллажу, покопался в наваленных вещах и извлек веревку. Вместе с сыном, соорудил – ее и обвязал недоумевающую кошку.

– Давай помогай, сестра меньшая, – поднес вздыбившую шерсть кошку к порталу, погладил, словно прощаясь и перебросил в запортальный мир.

Едва кошка коснулась земли, как тут же с отчаянным ревом метнулась обратно, в спасительные объятия Оли, но хозяин перехватил ее и небрежно бросил назад. И в тот же миг, перекрывая выход из портала, на бетон пола лег старый письменный стол. Его Александр использовал вместо верстака. Волей-неволей кошке пришлось стать первопроходцем нового мира.

Солнце, склоняясь к закату, палило нещадно. Люди, с напряженными и озабоченными лицами, наблюдали за пленницей другого мира, а кошка за ними. Травиться или задыхаться она и не думала. Даже довольно урчала время от времени – сердобольная хозяйка захватила пакет с «вкусняшками» и время от времени бросала в другой мир, сглаживая «страдания» любимицы. Прошло долгих двадцать минут.

– Ну что, – вздохнул Александр, – похоже все чисто – атмосфера человеку подходит.

Сын помог сдвинуть стол к стене. Довольная кошка моментально заскочила в гараж и с душераздирающим мяуканьем подскочила к Оле. Хозяйка подхватила «страдалицу» на руки, погладила. Влажный, проворный язычок благодарно облизал тонкие женские пальцы.

Электрический дрон-квадрокоптер: маломерка и малошумный, прошел в портал легко, хотя подсознательно Егор ожидал что он встретит некое сопротивление, за ним последовала антенна связи. Мгновение – и лопасти слились в полупрозрачный, дрожащий нимб. Бесшумной тенью взмыл вертикально вверх и растворился в небесной лазури. Степан Иванович с тяжелым вздохом поднял планшет и осторожно присел на край стола. Десять томительных минут – и дрон вернулся, обследовав круг радиусом около километра – больше не получилось. При большом удалении дрон терял связь с антенной, но и то что удалось увидеть, не радовало. Вокруг простиралась лишь девственная, равнодушная к человеческим страданиям природа.

Четверо человек застыли, не в силах отвести ошеломленные взгляды от портала. молчание давило, густело, словно перед прыжком в ледяную воду. Переступить черту, ступить в неведомое… Решиться никто не мог. Войдешь, а портал вдруг захлопнется, и как вернуться обратно? В этом смысле любое земное путешествие, наверное, все-таки проще…

Александр Петелин задумчиво потер подбородок ладонью, словно прикидывая, не пора ли побриться. Заложил руки за спину, задумчиво качнулся с каблука на носок. Был бы он верующим, наверняка бы перекрестился. Можно бы еще трижды сплюнуть через левое плечо или произвести иные ритуальные действия. К его настроению только Ольгиной истерики и не хватало. «Вдовой хочешь меня оставить?». Знала бы она, насколько близка в своих интуитивных опасениях к его собственным мыслям.

Глубокий вздох наполнил легкие промозглым воздухом привычного мира, он задержал дыхание и перегнулся через край портала. Пальцы осторожно коснулись густой зелени, на вид неотличимой от земной, он ощутил упругость стеблей.

Вынул руку и тщательно осмотрел. Вроде никаких последствий.

– Ну ладно тогда, раз я все это начал, – произнес хрипло, – то сам и сделаю собственный маленький шаг, который гигантский скачок для человечества.

Рюкзак тяжело лег на плечи, ремень ружья повис на шее и, набрав в легкие побольше воздуха, решительно шагнул в квадрат портала. Замер на расстоянии вытянутой руки, по колено в густой траве. Где он в этот момент? Кто его знает…

Обернулся. Бледное лицо вдруг расцвело бесшабашной, мальчишеской улыбкой, той самой, которую так ненавидела Ольга. Его захлестывала беспечная, разухабистая радость первооткрывателя, смешанная с наплевательским презрением к возможным последствиям: «А гори все синим пламенем!» Призывно махнул рукой:

– Айда за мной, мужики!

Александр и Степан Иванович, с карабином «Байкал» на плече и миниатюрным квадрокоптером, в рюкзаке за спиной, настороженно осматриваясь по сторонам, неспешно двинулись вниз, к реке, где вероятность встретить людей наибольшая, или кто там здесь обитает… Звериная тропа, натоптанная веками, вилась меж сосен, словно пьяная лента, то взмывая вверх, то камнем падая вниз. На каждом шагу коварные корни, словно узловатые пальцы, цеплялись за ноги, превращая путь в подобие лестницы с причудливо разбросанными ступенями.

Егор, поправил врученный отцом охотничий нож, на поясе и, застыл перед входом в портал со стороны чужого мира. Его миссия охранять! Он, дитя асфальтовых джунглей, ощущал себя чужаком в этом первобытном мире. Безлюдный, дремучий лес, так непохожий на знакомые уральские рощи, давил своей архаичной мощью, пробуждая в душе смутный, первобытный страх.

Оля устроилась в раскладном кресле – договорились, что разведчики вернуться не позже чем через три часа, вытянула ноги и только теперь поняла, как устала. Так устала, что не оставалось сил ни на одно движение. Усталость от вороха проблем, возникших после начала войны, от безысходности коммунальной хаоса и, тщательно скрываемого от самой себя страха за семью.

В мире за порталом день истекал к исходу. Солнце наполовину скрылось за лесом; густые черные тени поползли по земле и пришлось зажечь керосиновую лампу – Александр играя роль «хомяка» припас и лампы и керосин, а разведчики все не появлялись. Время от времени Оля, тщательно скрывая волнение, перебрасывалась ничего не значащими фразами с старавшимся оставаться на виду старшим сыном.

Минуты тянулись мучительно медленно. Не выдержала, вскочила и принялась вышагивать по длинному и узкому гаражу, словно птица-секретарь в тесной клетке провинциального зоопарка.

Наконец Егор вскочил на ноги и крикнул во весь голос:

– Идут! – мать всплеснула руками, а Егор, побежал, не слушая вопросы и скрылся из виду. Спустя пару минут она увидела в проеме портала разведчиков в сопровождении Егора. На усталых лицах довольные улыбки и сердце женщины затрепетало от радости, словно у маленькой девочки, получившей в подарок долгожданную куклу с пышными бантами. Глаза ее горели гордостью за своих мужчин:

– Ну наконец-то! – в голосе слышался упрек, – Я уже вся извелась, чего только не надумала себе! Что там у вас случилось? Давай говори, где пропадали столько времени?

– Да что с нами будет, – отмахнулся Александр и вслед за приятелем перебрался в гараж, на ходу поправляя на плече верную «Сайгу», – я…

Но его перебила подскочившая к мужу Оля.

– Ну рассказывай же, рассказывай, что там? – она свела ладони в молитвенном жесте, – Ну, где вы были? Это Земля? А люди тут есть? – зачастила она.