- -
- 100%
- +
Нога заживала. Намного медленнее, чем ему бы хотелось, но значительно быстрее, чем ожидала сама Даника.
У Эвара в гостях были Страж Порядка хорро Азал и Юна. Гай был рад их видеть, но задерживаться не стал, до его прихода они обсуждали нечто личное и его не касающееся, он не хотел мешать. К тому же, его самого раздирало иррациональное ощущение надвигающейся катастрофы, потому он не стал себя уговаривать «не страдать паранойей», а увеличил гир и полетел в сторону катка, сразу как вышел из соседского дома.
На катке был аншлаг, как и в любой другой всеобщий неучебный день. Заметив среди катающихся знакомую фигуру с растрепанными, торчащими во все стороны кроваво-черными волосами, будто припорошенными снегом, благодаря тонким белым прядям, Гай в миг успокоился, взял в открытой таверне себе кофе с карамельным сиропом и хотел уже идти устраиваться на трибуне для зрителей, когда услышал у входа на каток громкий окрик:
– Эрмир! Иди сюда!
Гай надвинул капюшон поглубже и посмотрел в сторону того, кто кричал, сосредоточив все свое внимание. Молодой ведьмак пальори, едва достигший возраста полной силы или чуть моложе. Никакой угрозы или дурных помыслов от него не исходило, в отличие от стоявшего рядом с ним взрослого, если не сказать пожилого, но все еще могучего и слишком высокого даже для пальори ведьмака. Тот просто кипел от желания свернуть юному Мертвому Ветру шею, хоть выглядел абсолютно спокойным. Гай протиснулся ближе, облокотившись о бортик ограды катка, как и многие другие, ждущие своей очереди войти кататься. Поскольку на льду уже было не протолкнуться, вход для новых посетителей временно закрыли.
Эрмир явно не испытывал большой радости, что его выдернули с катка, подошел к молодому ведьмаку. Гай стоял очень близко, но его никто не видел в толпе вокруг.
– Тайрдэль, как ты тут оказался? – хмуро спросил он, – Я не думал, что ты захочешь меня видеть.
– Каникулы у меня, я приехал домой погостить. Честно говоря, не хотел, – признался тот, – Меня попросил Садар.
– Здравствуй, – кивнул Эрмиру второй ведьмак, – Ты должен помнить меня, я брат твоего отца, – его голос звучал спокойно и сдержано, – Мне нужно поговорить с тобой.
Все трое отошли в сторону от входа. Гай последовал за ними, остановившись на расстоянии в полтора метра за спиной своего подавана, который очень хотел поскорее закончить этот совершенно неинтересный для него разговор.
– Что с твоими волосами? Ты даже на ведьмака не похож, – фыркнул Садар, уже с трудом сохраняя хладнокровие, – Будь моя воля, я бы сделал из тебя достойного пальори, ну, да ладно, это не в моей власти. Я хотел тебе сказать о другом. Ты должен запомнить раз и навсегда, ты мертв для всех 11 кланов, у тебя нет и не может быть будущего в чистокровной общине, чтобы не предпринимал твой прадед со стороны матери! Не питай иллюзий! Я не допущу, чтобы такой как ты вошел мужем в чей-то чистокровный дом!
Эрмир явно вздохнул с облегчением.
– Я клянусь вам, мне неинтересна чистокровная община ни в каком виде и качестве, последнее, что я хотел бы, так это вступать во временный брак с чистокровной пальори. К счастью, теперь я свободен от этой повинности.
Садар резко саданул его по лицу, казалось, просто не успел поймать собственную руку. Тайрдэль моментально закрыл Эрмира собой, развернувшись к Садару:
– Не смей!
Однако Эрмир также стремительно оттолкнул брата и шагнул к Садару сам. Все произошло мгновенно, ведьмаки могли двигаться молниеносно. Гай скорее почувствовал, чем успел заметить черный дым, зависший в паре сантиметров над головой парня, готовый лететь в уши, глаза, нос противнику.
– Эрмир! – гаркнул Гай, – Чем это ты тут занимаешься? – убедившись, что его услышали, он нарочито не спеша подошел ближе, откинув капюшон назад. Тайрдэль и Садар удивленно воззрились на него, Эрмир мгновенно остыл, дым вновь впитался в волосы. Садар, ожидавший, что племянник бросится на него с кулаками и готовый продемонстрировать ему неравность их сил, так и не осознал грозившей ему опасности.
– Гай, я…
– Доброго вам дня, господа, все вопросы вы можете задать мне, я – наставник Эрмира – Гай чуть поклонился, опираясь на трость двумя руками.
– Я – Тайрдэль, – с явным облегчением представился молодой ведьмак, – Эрмир – мой брат по матери.
– Садар, – буркнул второй ведьмак, – Я – бывший родственник вашего ученика, мне нужно было закрыть старые семейные вопросы. Более у меня вопросов к нему нет. Он больше не чистокровный ведьмак, да и не ведьмак вовсе, – он смерил Гая задумчивым взглядом. Он отлично знал, что перед ним богатый, влиятельный и очень сильный маг и не желал с ним конфликта, – Я вижу, кто является примером для моего бывшего родственника, на кого он жаждет быть похожим даже внешне. Но вы аркельд, господин Гай. Он не сможет стать таким, как вы.
– И не нужно, он тот, кто он есть – воплощение Мертвого Ветра, он один такой в Алаутаре, – лучезарно улыбнулся Гай, приобнимая своего ученика за плечи, тот успел осознать, что мог только что сделать, и запаниковал.
С катка вышли Гелара и Иви, но не стали подходить близко. Тайрдэль улыбнулся им, давая понять, что все в порядке и что он скоро сам подойдет и все объяснит.
– Я не побеспокою более вашего ученика или вас, – медленно произнес Садар, – я недооценил то, насколько желательна создавшаяся ситуация для, – он не сдержал сарказма, – Мертвого Ветра. Я думал, он все же имеет достоинство чистокровного ведьмака. Я рад, что все так, как есть, это все сильно упрощает. Приятного вечера, господа, – он коротко кивнул, глядя только на Гая, развернулся и быстро ушел.
– Гай, я… – Эрмир окончательно скис.
Гай вручил ему свой остывший кофе и тихо сказал:
– Все хорошо, ничего не случилось, забудь.
– Я хочу домой, – вздохнул он.
– Сейчас пойдем, потерпи.
Тайрдэль помахал девчонкам, те тут же подбежали к ним. Гелара крепко обняла старшего брата. Иви с тревогой смотрела на Гая и Эрмира.
– Что случилось?
– Ничего особенного, просто я пришел за Эрмиром, оказалось, нам надо срочно встретиться с его будущим преподавателем в школе Сайнз, не задумываясь, соврал Гай.
– Ну, вот! – расстроилась Гелара, – Завтра он придет к нам домой? Завтра пятый день, мы будем ждать…
– А вы сами не хотите придти к нам в гости? У нас есть клубника.
Эрмир вымучено улыбнулся.
– Да, так было бы лучше.
– Хорошо, я передам маме, – кивнула Гелара, – Ты какой-то странный ты что-то сотворил плохое? – она с тревогой посмотрела на брата и после на Гая.
– Нет, что ты он просто расстроен, что на сегодня его развлекательная программа закончена.
– Да… – кивнул Эрмир.
– Рад был познакомиться, господин Гай, жаль, что при таких обстоятельствах, – вздохнул Тайрдэль.
Он не стал прощаться с братом, можно сказать игнорируя его в упор, но пообещал Гаю дождаться Аодари, Орвиру или Кадъераина и передать им девчонок «с рук на руки».
– Гай, я гуляю в Калантаке одна давно, что тут может случиться? Это же каток, – осуждающе покосилась на него Иви.
Гай улыбнулся и заставил Эрмира снять все же коньки, о которых тот забыл. Десять дней назад он купил себе свои собственные, даже если бы он ушел в них, никто бы не расстроился, но по фармарисовым мостовым в коньках ходить было неудобно.
Они дошли только до ближайшего сквера, Гай указал своему ученику на лавку-качели. Эрмир буквально рухнул на нее, закрыв лицо ладонями.
– Ты ведь знаешь, что я хотел сделать, да?
– Знаю, – Гай аккуратно усадил себя рядом с ним, вытянув негнущуюся ногу вперед, – все обошлось, намерение – еще не преступление. Я не оправдываю тебя, но понимаю, – он перевел дыхание, найдя оптимальное положение для своей ноги, позволявшее не ощущать боли, – Он ударил тебя, ты собирался ударить в ответ удобным тебе способом.
– Я не позволю больше никому себя бить, – рвано вздохнул Эрмир, – никто не имеет на это право, раз уж даже ты этого не делаешь. В следующий раз я обещаю не пользоваться магией, если мне придется ударить в ответ.
– Ударить можно по-разному, ты же в курсе? – усмехнулся Гай, – Ты мог рассыпать в пыль его кольцо, например, я бы слова не сказал, он бы понял, что с тобой шутки плохи и любой Страж Порядка посчитал бы твой ответ правомерным.
Эрмир ошарашено на него посмотрел.
– Ты совсем не злишься?
– Ты знаешь ответ на этот вопрос, – хмыкнул Гай.
– Я не понимаю…
– Я помню жизни Гаитоэранта. Он был смертным в другом мире, – пожал плечами наставник, – вернее, считал и ощущал себя таковым и часто казался себе беспомощным перед миром. На моих руках много крови. Я не был добрым и всепрощающим многие тысячелетия.
Эрмир смотрел на него с открытым ртом.
– Ты должен запомнить, со всем, что ты сделаешь, тебе придется жить. Жить долго. И, возможно, помнить все содеянное тобой, если дух Мертвого Ветра, то есть твой дух, решит, что ему важно это помнить, даже после смерти и в другом теле. Тем более, в тебе много Воды, ты заточен помнить все. Прежде чем кого-то убить, ты должен быть уверен, что действительно хочешь этого и не пожалеешь потом. Я не могу осуждать тебя, я хочу оградить тебя от этой ноши. Не разрушай себя из-за тупых смертных, неспособных оценить грозящую от тебя опасность, – заключил Гай.
– Если хочешь, я уберу макалитово-рубиновую смесь с волос, это действительно оружие для меня…
– Поэтому пусть будет с тобой, – прервал его Гай, – иметь оружие не значит убивать им. Твои клыки тоже оружие, что теперь вырвать их?
Эрмир улыбнулся.
– С ножами же никто не ходит.
– А с клыками ходят и с тростями, – он крутанул свою трость в руках, не оставив у собеседника сомнений, что ее можно использовать как опасное оружие, – Ты же не хочешь снова стать блондином?
Эрмир покачал головой.
– Ну и все, о чем мы говорим тогда.
– Я клянусь тебе, я буду помнить этот разговор, я постараюсь не разочаровывать тебя.
– Если в аналогичной ситуации ты развеешь все пряжки, пуговицы, застежки на одежде противника, с него упадут штаны, но никто не надышится этой пылью, я не буду разочарован, – хмыкнул Гай.
Эрмир улыбнулся и кивнул.
– Слушай, а почему у твоего старшего брата практически калатарийское имя? – спросил Гай, больше для того, чтобы сменить тему, чем желая знать ответ.
– Он сын аркельда со многими калатарийскими предками в родословной, – объяснил Эрмир, – Отец считал его большим пальори, чем меня, – и, помолчав, добавил, – и любил намного больше, чем меня, не имея никакой власти над его судьбой. Мы с Тайрдэлем не ладили. Я давно его не видел, он поступил в магическую школу строителей в Мильде четыре года назад и живет там.
– Садар тоже из Мильда?
– Нет, он из Шокра. Он просто каждые десять лет приезжает в Калантак на соревнования здешних школ боевых искусств, набирает воинов для охраны своих торговых кораблей. Гай, можно задать тупой вопрос?
Тот кивнул.
– Хотя ладно, не важно, я сам знаю ответ.
– Ну, нет, друг любезный, говори, иначе я скончаюсь от любопытства, – возмутился наставник.
– Не могу, – Эрмир замотал головой.
– Я не читаю мыслей и эмоций, – предупредил Гай, – но точно знаю, что ты хочешь задать этот вопрос. Спрашивай, меня трудно чем-то удивить. Я отвечу честно.
– Как… – его голос дрогнул и он выпалил на вдохе – Можно как-то убрать старые шрамы с тела?
– Вот этого не знаю, – спокойно ответил Гай, – Солеа может убрать любые шрамы сколько угодно старые и хоть бы от белого огня, но ее высокоблагородие не является в Алаутар по четкому расписанию. Других настолько же гарантирующих результат способов я не знаю, но я и не целитель, – Он посмотрел на мальчишку, заметив стоящие у того в глазах слезы, – Время лечит любые шрамы, со временем они исчезают. Иногда времени нужно больше, иногда меньше.
– Они как белые волосы – неоспоримое свидетельство, что я рожден чистокровным ведьмаком, – вздохнул Эрмир.
Гай на секунду задумался и как бы между прочим сказал:
– Калатарийские рубашки расстегиваются спереди, если не снимать их с рукавов, то они никак не мешают наслаждаться телесной близостью и берегут спину от нескромных глаз. В темноте плохо видят не только калатари, но и многие аркельды, а твои шрамы просто белые полоски, их не почувствовать на ощупь, к тому же, их мало и они не большие, лет через 10 твой магический потенциал их сведет на нет, если твое сознание не будет за них цепляться, может, даже раньше, не загоняйся.
– Я думал о серфинге, мужчины катаются на досках в коротких штанах, но не в рубашках, летом только все одетые, чтобы не обгореть, – Эрмир вновь тяжело вздохнул.
Гай засмеялся в голос.
– Прости, я забываю, что ты еще совсем-совсем юный.
– Нет, наоборот, я очень тебе благодарен. На эту тему я бы, как ты говоришь, загнался бы намного сильнее, я просто не успел об этом подумать. А когда бы подумал, возможно, решил бы остаться одиноким на десять лет или навсегда, это было бы грустно.
– О, да, таких крайностей точно не надо. Ну, что идем домой? – Гай выразительно крякнул и с превеликими предосторожностями поднялся с лавки, – Серфинговать можно в чем угодно, нет правил, как одеваться при этом.
– Ну, не скажи, когда катаешься не один, всем есть дело. Дарку и Арикарде нет, потому что они меня знают, но я ведь не только с ними буду кататься, когда научусь… – возразил Эрмир, допивая холодный кофе, который все еще держал в руках.
Гай не стал спорить, он знал, что в возрасте его ученика невозможно поверить в то, что «внешний образ это не главное».
– Почему не продают холодный кофе? Это ведь вкусно! – возмутился его ученик.
«Ведьмакам любой кофе вкусный» – подумал про себя Гай, но вслух ничего не сказал, просто спалил белым огнем пустой стаканчик, который его ученик готовился смять и сунуть в карман.
* * *
Аодари и Гелара явились четко к завтраку. Конечно, для них это было уже «время, близкое к обеду», но Эрмир с Гаем редко завтракали раньше полудня, потому гостям тут же предложили «составить им компанию».
Гелара впервые попробовала клубнику. В Калантаке эта ягода появлялась всего три недели в году и стоило дорого. К тому же, здесь она никогда не была такой крупной и сладкой как та, что Эрмир притащил из Лаукара.
Заодно он рассказал о своем путешествии в Армарль и в Лаукар, о серфинге, единорогах и аклинахах, Сестра слушала его, открыв рот в самом буквальном смысле. Аодари с грустной улыбкой. Она не выразила удивления и ничего не сказала по поводу его нового цвета волос, видимо, заранее зная, что ей предстоит увидеть.
В какой-то момент, еще не допив кофе, Эрмир притащил за стол свой новый альбом с рисунками, чтобы показать сестре карандашные наброски лаукарских морских пейзажей и серфингистов на волнах. Гелара покосилась на не отреагировавшего на столь вопиющую неучтивость за столом Гая, продолжавшего доедать фрукты. Аодари вздохнула, перехватив взгляд дочери:
– Дома не вздумай так делать сама, по крайней мере, когда кто-то кроме нас с тобой еще будет за столом!
– Ой, простите, я забыл… – опомнился Эрмир, собрал рисунки, допил одним глотком кофе и поманил сестру на диваны.
– Идем туда, мама, Гай, приятной трапезы.
Гелара быстро засунула в рот последние три ягоды клубники и ускакала следом за ним.
– Я так понимаю, строгих правил в вашем доме не много, – улыбнулась Аодари Гаю.
– Они просто немного другие. Некоторые незыблемые, – он усмехнулся, – например, ни в коем случае не будить меня, по утрам, я страшен в гневе, могу крайне неучтиво ругаться. А за столом я сам часто работаю, пока Эрмир или мои гости едят. Я сам злостный нарушитель этикетных устоев.
– Я бы хотела, чтобы все мои дети росли в столь же злостном наплевательстве на устои, – вдруг тихо призналась ведьмачка.
Эрмир и Гелара хохотали в другой части большой гостиной и слышать разговор за столом не могли. Гай решил «сунуть нос не в свое дело» самым неучтивым образом.
– Почему вы вышли за Нирдэра? Простите мне мое любопытство, я лишь недавно узнал о нравах и правилах чистокровных семейств, я не предполагал прежде, что так тоже бывает.
Аодари ничуть не оскорбилась. Ему показалось, она хотела поговорить на эту тему сама.
– Я была раздавлена смертью моего первого мужа. Нирдэр оказался рядом. Мы встречались с ним в далекой юности, но мне не нравилось то, как он зависим от своего клана. Потом мы расстались и много лет не виделись. Когда мой супруг погиб, Нирдэр меня очень поддержал. Мой сын от первого брака Тайрдэль очень к нему привязался. В итоге мы заключили временный союз, я считала, рождение детей мне поможет справиться с моим горем, тем более, в любом случае мне пришлось бы побывать в браке с чистокровным, почему не с тем, кого давно и хорошо знаю, кто любит меня и моего сына… За эти 19 лет я тоже полюбила Нирдэра, но…
– У вас разные взгляды на воспитание детей, – закончил за нее Гай.
Аодари кивнула.
– Просто он чистокровный, ничего не поделать. Тайрдэль остался свободен от правил чистокровного мира, судьба Гелары лишь в моих руках, за нее я спокойна, но Эрмир и Ардрид… Ардрид покладист, почтителен и прост, с ним легко, – она перевела взгляд на внимательно слушавшего ее Гая и быстро договорила, – То что произошло в руднике было благом. Последние три месяца до этого Эрмир все больше уходил в себя, он стал казаться безразличным к жизни, неизвестно, как бы все повернулось, если бы не его выходка, благодаря которой он стал вашим учеником. Я снова сплю по ночам с тех пор, как увидела его в вашем доме, похожим на обычного восемнадцатилетнего парня, с настоящими эмоциями.
– Аодари, позвольте мне еще неучтивый вопрос, рожденный исключительно моим любопытством.
– Любой, – улыбнулась она.
– Эрмир похож на ваших родственников, так? У него ваши глаза.
– Да, это не частое явление, чтобы чистокровные мальчишки пальори наследовали черты внешности по материнской линии, но бывает. По словам моей матери, Эрмир внешне – копия моего дяди, который умер во цвете лет, погиб при кораблекрушении, сама я не знала его. На родню Нирдэра он совсем не похож…
– Ваши бабушка и дед родились в Алаутаре? – напрямую спросил Гай.
Аодари кивнула.
– Да, конечно, моему клану более семи тысяч лет, а клан моего деда один из древнейших. Но почему вы спросили?
– Мой ученик неприлично похож на весьма конкретную разновидность ведьмаков. В Алаутаре таких только трое, двоих из них знает весь мир.
– Батъёри? – ее зрачки сузились и резко расширились от внезапной догадки, – она посмотрела на Гая долгим оценивающим взглядом.
– В роду моей матери много оборотней, – наконец, решилась она. – Бытует легенда, что мой женский клан произошел от некого разумного снежного барса. В Алаутаре таковых нет, как вы сами знаете. Любой разумный снежный барс – просто чистокровный пальори оборотень. Однако легенда гласит, что первый разумный барс явился из другого мира и прожил много лет в Сизых горах близ Ребдмера и лишь потом принял облик ведьмака и соблазнил девушку пальори, дочь той, что сама пришла из другого мира. Потом затосковал и спустя несколько лет сбежал обратно в лес снежным барсом, оставив жену с тремя дочерьми большой магической силы. Мой женский клан не знает рождений детей немагов, господин Гай.
– Вот как… – озадачено протянул тот.
– Это легенда…
– О, не беспокойтесь, частные семейные тайны и легенды в любом случае не подлежат оглашению. Я просто безмерно любопытен. Прошу еще раз прощения за мою неучтивость.
– Вы навели меня на странную мысль, – призналась ведьмачка, нисколько не оскорбившись и вовсе не испытывая желания немедленно сменить тему, – Считаете, снежный барс был?
Гай улыбнулся.
– Да кто же его знает. Батъёри Изначального мира сильные маги, но насколько мне известно, ни дарик Агелар, ни дарик Ордъёраин не владеют искусством обращения. Они могут стать ветрами, но не барсами или кем-то еще с шерстью и хвостом. А вот о подобных способностях пальори в Изначальном мире я слышал. От них же, – тут же добавил Гай, заметив удивленно распахнутые глаза собеседницы, – Вы же, наверняка, знаете, что именно я нашел Инвервиру…
– Ах, да, – кивнула Аодари, – конечно знаю. Неудивительно, что догадки о происхождении малышки обсуждались при вас.
– Все ведьмаки Алаутара, так или иначе, ведут свой род от ведьмаков Изначального мира, каким-либо образом оказавшихся тут. Почему один из таких пришельцев не мог бегать по лесам в облике снежного барса? Все логично и правдоподобно, – а про себя подумал, что только в облике барса батъёри мог проникнуть в Алаутар, иначе этот мир его бы не пропустил.
– Мама, посмотри это твой портрет! – крикнула Гелара, размахивая одним из листов.
Гай и Аодари поспешили закончить завтрак. Ведьмачка присоединилась к детям на диване в гостиной, а «занятой наставник» сбежал в свой кабинет «работать».
* * *
Все услышанное от матери своего подавана Гай при первой же возможности обрушил на Кайлин, Ордъёраина и Волрклара. И в первый момент никто из них не удивился и не нашел эту историю сколько-нибудь интригующей.
«Даже если барс был, все тривиально. Пальори Изначального мира пришел в Алаутар барсом, потерял, как водится, память, потом вспомнил, что может ходить на двух ногах…» – смеялся Ордъёраин.
Однако спустя еще несколько дней Гая навестил заинтригованный Волрклар, выбрав момент, когда Эрмир был на катке, чтобы сообщить, что пытался «прозреть историю с хвостатым предком Мертвого Ветра и не смог». Все происходило в Сизых горах, видимо, близко от какого-то суффера. Он не смог преодолеть эти помехи. Он даже позволил себе ничем не оправданное неприличие – заглянуть в спальню к ведьмачке, предполагаемой пра-пра-пра бабки Аодари. Ничего не вышло. Он видел ее, когда она жила одна, потом с дочерью, потом с двумя, наконец, с тремя, потом вновь, как будто, одна. Причем, жила она безбедно и казалась довольной жизнью больше ста пятидесяти лет после рождения третьей дочери, а вот дальше резко угасла и, похоже, умерла от тоски. Но ни хвостатого, ни самого обычного мужа Волрклар так и не смог увидеть, только помехи и зеленые кошачьи глаза, всплывали всякий раз, стоило ему подумать о происхождении этих трех дочерей, интимной жизни женщины или посмотреть целиком весь ее обычный день ее глазами или глазами ее детей.
– Как будто этот барс носил ошейник из суффера, – подытожил Волрклар, – Зачем только, вот вопрос, не для того же, чтобы скрыть от меня свой хвост.
Гай засмеялся в голос, подумав, как двояко звучит эта фраза.
– Кстати, я рассказал о настолько пристальном моем внимании к этой давно почившей женщине только тебе, – предупредил Волрклар, – Даже Айра не в курсе.
Гай едва не икал от смеха.
– Все верно, жена не должна знать о твоих попытках посмотреть порнуху, я нем как могила.
Волрклар осуждающе покосился на него, не выдержал, тоже засмеялся, но вернулся вновь к теме:
– Все это случилось около семи тысяч лет назад. Клан Аодари считается самым молодым и она совершенно не преувеличила, сказав, что среди рожденных женщинами ее клана детей нет немагов. И смерть ее дяди тоже была странной. Я не увидел, чтобы он погиб, скорее, исчез из мира во время кораблекрушения. Вероятно, он провалился в Изначальный мир. И да, он тоже был похож на батъёри больше, чем на пальори, хоть и не был воплощением Стихии. Просто сильный маг.
– Алаутар выкидывает батъёри домой, как Изначальный мир тех, в ком течет кровь Алаутара? – удивился Гай.
– Я считаю, Дамарду и Светлане стоит еще раз посетить Изначальный мир и уточнить этот момент, – кивнул Волрклар, – Ты больше не говоришь во сне с Великим Морем?
– Лет десять уже, – вздохнул Гай, – я иногда чувствую ее присутствие в своих снах и даже запоминаю это, но нет, не говорим. Видимо, не о чем, – прозвучало как-то обижено и жалко, он поспешил добавить, – Я имею в виду, что ее устраивает все, что она видит, – чтобы закрыть тему он позвонил в колокольчик, – Не знаешь, мой подаван еще не собирается домой? – спросил он у Волрклара, когда слуга появился перед ними.
Ведьмак достал из кармана эфирное зеркальце и, заглянув в него, усмехнулся:
– Нет, точно не в ближайшее время.
– Принеси нам трубки и табак, – распорядился Гай.
Волрклар удивленно посмотрел на него, пришлось пояснить.
– Из-за этого паршивца я теперь курю в кабинете, когда он дома. У него какие-то вьетнамские флешбеки от обыкновенного табачного дыма.
Волрклар был способен понять любой язык, фраза ему была хорошо знакома, но удивление в его глазах не стало меньше.
– Ты не должен идти на поводу его страхов. Они иррациональны, – в итоге выдал он.
– И смотреть как его корежит? – скривился Гай, – Настроение курить пропадает сразу.
– А почему корежит, ты не спрашивал?
– Разве это не его личное приватное дело? Захотел бы рассказать, рассказал бы…
– Есть травмы исцелиться от которых, можно лишь рассказав о них, – уверено возразил Волрклар.