Поломка

Поломалось счастье –

Не купить запчасть.

Знал я его. Человек-то он хороший был… Иной раз думаешь – вот ведь, что жизнь с людьми делает. Или не жизнь…

Мы с начальной школы были знакомы, да и про детство про его я много слышал, с родителями его знался. Считай – всю жизнь. Крепкий был пацан, спортивный. Помню, однажды мы с ним в сад полезли за яблоками, а там собака. То ли с цепи сорвалась, то ли просто во дворе разгуливала. Кинулась. Я пока туда-сюда, через забор, а он уже там. Мигом перемахнул, я и не заметил. А забор-то – будь здоров, роста два будет. Он тогда невредимым вышел, а мне досталось. До сих пор шрам на жопе. Всю жизнь ношу, вроде как на память… Вроде как такая памятка кармическая – нехорошо, мол, воровать. С другой стороны, хоть он и крепким был, а со шпаною не водился. Читал много. Сам знаешь, как у нас обычно ведётся – уж если здоров, то улица тебе дом, а коли хилый от природы, тогда сиди дома и книжки читай. Его же здоровьем, как говорится, Бог не обделил, а вот уличная романтика, беззаботность эта его не прельщала. Я даже не помню, чтобы тройки у него были. Не то, что годовые или за четверть, а даже так – случайные. Чтобы он, да к уроку не подготовился… Ночь спать не станет, а всё выучит. Ответственность чувствовал, а мы… раздолбаи… К сигаретам тоже не притрагивался, вплоть до выпускного класса, да и потом, может быть пару раз начинал курить, но бросал быстро. Умный был пацан. Поведение примерное. Ну пару раз по садам с ним лазили, так это с кем не бывает… В остальном – лучшим был в классе. Даже девочкам в пример его ставили. И в пионеры его первым приняли. Знаешь, как мы завидовали… И в то же время – уважали его. Хлюпиком он никогда не был, потому и не трогал его никто. Отпор всегда мог дать – мало не покажется!

В свободное время, ходил в кружок самодеятельности… Хотя нет, вру. Это студия была театральная при Дворце пионеров. Он всё время, что в школе учился, актёром мечтал стать. На школьных вечерах выступал, да так здорово, что мы со смеху падали. Хорошо у него это получалось, да и характер у него подходящий был – общительный, весёлый… С родителями он тоже всегда в отличных отношениях был. Да и с чего им ругаться? Это мы – шантропа местная, а за него родители рады, наверное, были. Он вроде как это… жизненный путь нащупал, цель имел, стремился к ней, к цели этой. В выпускной вечер он нам целый спектакль забабахал. Не один, конечно, но всё равно – здорово!

А потом – кто куда… Я из наших-то почти никого и не видел после школы.

Так уж случилось, что мы с ним вместе сюда, в город перебрались. Он учиться хотел поступать. А я – на работу устраиваться. Больно уж в тягость мне учеба эта, да и деньги нужны были… Это мы стареем, а деньги сути своей не меняют… Что сейчас, что тогда… Так мы с ним и сдружились ещё ближе. Как-никак, одни в чужом городе. Здесь уж, как ни крути, а вдвоём-то выжить легче. То я ему в чём подсоблю, то он мне. Так и повелось…

Потом армия, пошла она прахом… Мы-то с ним одногодки, да и на здоровье не жаловались, вот и загремели в один призыв. А так как мы уж вроде попритёрлись друг к другу, то и напросились служить в одно место. Им-то, не всё ли равно? Они нас в одну группу и вписали. А вот по распределению забросило нас к чёрту на кулички. Я сейчас уж и места не помню, но где-то под Омском, в пехотные войска. Вот здесь-то его «учёность» и сказалась… Как узнали, что он после школы ещё какое-то образование получил, так и взяли к начальству поближе, с корреспонденцией работать, а меня в самой грязи и оставили. А кто виноват, если у парня башка соображала в своё время, а у меня – нет? Я не жалуюсь, говорю, как есть. Тут уж поздно было за ум браться, оставалось только на руки надеяться. Там мне мизинец и оторвало, на учениях. Видал? Ему тоже в армии досталось. Пуля срикошетила – и в плечо. Обошлось, царапина только осталась. Ну да Бог с ней, с армией…

Вернулись мы вместе обратно. Я сразу на поиски работы. А вот ему повезло. Можно даже сказать, мечта его сбылась, о которой он ещё в школе нам все уши прожужжал. Посчастливилось ему актёром устроиться. В театр гастрольный. Вроде, драматический. Конечно, не Бог весть что, но для него это настоящим успехом стало. Я за него тогда искренне порадовался – как-никак у человека жизнь начала устраиваться. Ты только не думай, что удача с неба на него свалилась. Заслужил он её… Каждую секунду своей радости заработал. Столько порогов обил, прослушиваний прошёл… Всегда я настойчивости его удивлялся. Перед отъездом мы с ним встретились, посидели, выпили, поболтали. Грустно мне было с ним расставаться, но он божился, что вернётся, да всё шутил, что вернётся, мол, звездой. Так и уехал…

Года два, наверное, я его не видел. Уж и забывать стал. Дел по горло, да тут ещё женился. Вдруг иду однажды по улице… А ты знаешь, у меня со школы ещё привычка такая – в пол смотреть, когда иду куда-нибудь. А тут словно кто-то мой взгляд поднял. Смотрю на афишу и с места не двигаюсь. Ничего не понимаю. Вроде как он, а вроде и нет. А как фамилию на афише прочёл, так и вовсе дара речи лишился! Ну, думаю, паразит такой, а ведь добился своего! Стал-таки звездой! Куда уж мне теперь, поди и не признает, а если и признает, то вид сделает, что незнакомы вовсе. Стоял, размышлял, сомневался, а купил-таки билет.

А после концерта, что ты думаешь? Увидел меня, обнял, руку мне пожал… Одним словом – ничто его за эти годы не изменило: ни слава, ни связи крутые, ни разъезды. Я-то чего за жизнь повидал? Хер да ни хера. А он-то поколесил. Много чего рассказывал. Говорил, что не останавливается, движется дальше, что не собирается всю жизнь так мелко плавать… Так дальше и пошёл. На меня в ту пору много трудностей навалилось, иной раз – хоть на стену лезь, так он мне помогал, чем мог, когда в город возвращался. Я вроде и не просил ничего, но он словно чувствовал, и в нечастые встречи умел как-то так разговор выстроить, что я ему свою нужду и выкладывал. Иной раз даже неловко становилось. Вроде того – жалуюсь я постоянно, ною. Хотя я точно не такой. Ну вот как-то удавалось ему подход к людям отыскивать.

В конце концов ушёл он из театра из своего, потому как в Областную филармонию его позвали. Я хотя в этой теме дуб-дубом, а понимал, что учреждение государственное – дело нешуточное. Туда ещё не всякого возьмут.

У него тогда невеста была. Жениться собирался. Да как дела на лад пошли, работу поменял, так и женился. А там ему и квартиру выдали. Хорошую, в центре. А вот детей у него не было. Уж не знаю, что да как, да вот, без детей жили. Он темы этой не поднимал, а я и не лез – не моё это дело. Может, сами так хотели, а мож болячка какая была. Как бы то ни было – теперь уж и не узнаешь. Жена его тоже актрисой работала. Часто играли вместе. Я со своей тоже частенько на его спектакли ходил. На друга посмотреть. Да и чего не посмотреть – ходил бесплатно, по пригласительным.

Три года прошло. В своей сфере он ещё больше поднаторел. Его уже и на улицах узнавать стали. В кино приглашали сниматься. Отказался. Всё говорил, что кино – это как консервы. Может годами лежать и не скиснет, а он больше свежее предпочитал. Ну вот такой образ мысли у него был интересный, мне б такое сравнение и в голову не пришло. Мог очень увлечённо и долго рассказывать, что театр – это жизнь настоящая. И каждый спектакль – жизнь.

Я тогда в общаге с женой отирался. И тут вдруг он обещает мне с квартирой помочь. Конечно, я ему тогда не поверил. Отдельное жильё мне тогда сказкой казалось. Я хоть и вкалывал в две смены вот этими вот руками, семью обеспечивал – не жалуюсь, а вот хаты своей в перспективе не наблюдалось. А он и говорит: «Я, мол, помогу». Как я ему поверить мог? Друг другом, а здесь, сам понимаешь, не о двух рублях речь идёт. И что бы ты думал? Полгода не прошло, как мы в новую квартиру въехали! Небольшую, скромную, конечно, но ты не представляешь, каким я себя должником почувствовал, а он всё отшучивался, мол, по старой дружбе чего не сделаешь… Понимаю, что связи сейчас всё решают, а тогда – и подавно. Уж не знаю, как у него так вышло. Пытался выяснить – не рассказывает. Друзей у него тогда море было, а вишь, не оставил меня. Сам посуди – кто я для него? Что я сделал? Вот так вот. Такой был человек. Таких друзей поискать ещё, да не каждый найдёт…

А компании у него всегда собирались большие. Мне даже как-то иногда неловко было. Незнакомые все всё-таки. Не в своей тарелке себя чувствовал. Однако, стоило чуть-чуть пропустить, и всё улаживалось. Он как-то умел скрашивать то, что все мы были разными… Душа компании! Всегда шутил, анекдоты рассказывал. Мне в такие вечера вспоминались школьные времена, тогда мы тоже взахлёб слушали его шутки. А потом он нам всем на аккордеоне играл. Вроде это как не модно сейчас, а всё равно… родное такое… А как подопьют все, так начинали песни петь. Тогда уж точно все равны оказывались. В пьяном-то виде и бомж от министра не шибко отличается. А как пели! Сейчас так не поют уже… Весело было. Душевно.

Отличный был человек.

Родителей он своих хотел в город привезти, так отец ни в какую! Дескать, за хозяйством следить надо, а бросить всё не соглашался. Мать, правда, приезжала и подолгу у них гостила. Всё сыном своим восхищалась, да фотографии смотрела… Да укоряла только: «Что же, сынок, в кино-то не пошёл… Снимался бы сейчас с Никулиным в одной картине!». Шибко уж она Никулина любила…

А порой и не было никаких шумных компаний. Порой мы просто собирались с ним вдвоём, да с жёнами, и про годы школьные болтали. Пока они там меж собой кудахчут, мы рюмашку-другую и опрокинем.

Ему тогда какое-то место блатное, вроде художественного руководителя в филармонии пророчили. Так он дальше и не глядел. Вполне благодарен судьбе был за такие подарки. Да и грех ему было жаловаться, всё у него было, к чему стремился. Жена, работа любимая. Оно ведь, знаешь как – когда работа по душе, то и дома порядок, и с женой лады, а коли на работе нанервничаешься, то и в дому война. Всю жизнь он к цели своей шёл, настойчиво шёл. Сколько оступался, падал, а всё равно вставал и шёл! Словно не было в мире ничего больше. Не подумай, только, что я к нему наведывался с умыслом, чтобы поближе к высшему обществу быть. Не. Никогда я ему не навязывался. Он всегда сам приглашал. А то бывало, и они к нам забредут. Хорошо мы вместе время проводили. Выпьем, споём… По-трезвому петь как-то несподручно, неловко как-то, да и голос не тот… Но в основном, это его идея была насчет выпивки. Я, знаешь, как-то более спокойно к этому относился. Ну есть – хорошо, нет – ну и не надо. А он обычно настаивал… А я, в принципе, никогда против не был…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.