© Вадим Беляев, 2025
ISBN 978-5-0065-5424-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
1
Представляемая книга посвящена методологическому анализу работы Т. Сергейцева, И. Валитова и Д. Куликова «Русский урок истории»1, где авторы поднимают вопросы, касающиеся методологии и культурных подходов к изучению истории в российском контексте. В ходе исследования я буду называть Т. Сергейцева, И. Валитова и Д. Куликова просто Авторами. Основной проблемой, которая выявляется при анализе их работы, является недостаточность методологической культуры, что становится значительным препятствием на пути к более глубокому пониманию исторического процесса и его структурных оснований.
Методологическая культура, по моему мнению, определяется как степень присутствия методологического мышления в социокультурном дискурсе, который анализирует и конструирует социокультурную реальность. В этом контексте я выделяю два типа мышления: предметное и методологическое. Первое, предметное мышление, обычно оказывается привязанным к существующим системам социокультурных ценностей, что порождает ангажированность и, следовательно, субъективный подход к анализу. В этом понимании субъективное мышление склонно к выделению определенных культурно-ценностных миров, утверждая противопоставление «позитивного» и «негативного» (те ценностные миры, которых придерживается субъект, утверждаются как позитивные, а остальные – как негативные). В противовес этому, методологическое мышление стремится к невовлеченности в указанные системы и призвано открывать универсальные аспекты различных социокультурных контекстов, исследуя их с точки зрения объективности.
Анализируя позицию Авторов и их подход к изучению истории, я намерен детально рассмотреть, насколько их мышление демонстрирует предметное или методологическое начало. Степень их методологической культуры будет определяться тем, как и в какой степени они формируют своё мышление в русле взглядов, свободных от ангажированности.
Важно отметить, что позиция Авторов, с моей точки зрения, воспринимается в целом как сброс методологической культуры. Одним из ключевых принципов, способствующих росту такой культуры, является поиск максимального позитивного содержания в аргументах оппонента. Такой подход подразумевает достаточную степень генерализации при изучении культурно-исторических субъектов, что минимизирует возможность противопоставления разных систем и идеологий. Чем больше исследователь отдаляется от уникальности отдельных субъектов через объективизацию, тем ближе он подходит к общей структуре культурно-исторического пространства.
2
Печально, что Авторы фактически обходят стороной логические конструкции, выработанные модерном в отношении посткультурно-интеркультурной архитектуры и постидеологического общества. Их внимание сосредоточено на бинарной логике противостояния, где на уровне народов, культур и цивилизаций существует лишь борьба. Эта борьба, в предельном смысле, оказывается онтологической – противостоянием бытия и небытия. В таком взгляде «мы» находимся в бытии, а «они» – в небытии, и это категорическое деление обесценивает сложность и многообразие современных теорий и практик межкультурного взаимодействия.
Авторы акцентируют внимание на кризисной и критической ситуации в современном мире, утверждая, что в ближайшем будущем нас ожидают ощутимые изменения в глобальном раскладе сил, что приведет к подчинённому положению множества народов. Эта панорама представляется как безусловная и объективная картина происходящего. Стремление к миру для Авторов выглядит лишь иллюзией или же откровенным обманом. Они интерпретируют это как прямую проекцию той самой «борьбы цивилизаций», которую принимают за предельную онтологию.
Хотя борьба может не составлять суть всех процессов на сегодняшний день, Авторы настойчиво утверждают, что на этом уровне нет ничего, кроме конфликта, а все разговоры о мире воспринимаются как пропаганда, лишь призванная ослабить противника. Даже не предпринимается попыток выделить в контексте современного глобализированного человечества тот слой, который стремится к установлению мира, от слоя, руководствующегося жаждой доминирования и культурной борьбы.
Таков глубинный пафос Авторов. Они готовы рассматривать новую эпоху борьбы культурных систем как нечто безусловно положительное. Из их анализа словно выпадает логика модерна, воспринимаемая как ответ на конфликт между культурами и формирующая современные интеркультурные архитектуры. Это выпадение следует понимать не только как несоответствие, но и как явное отторжение более позитивного взгляда на объективное, посткультурное отношение к истории.
Таким образом, предложенные в их работе идеи о «новом средневековье» и «новой мифологии» становятся важными отправными точками для дискуссии о том, как необходимо взглянуть на историю и её роль в формировании культурных идентичностей в современном мире.
Я буду анализировать только первую часть указанной работы Авторов, так как именно в ней сконцентрированы главные идеи.
3
Фундаментом этого исследования является специфическая социокультурная методология и параметрическая реконструкция социокультурной логики модерна-постмодерна, разработанная автором в ряде предшествующих исследований:
Беляев В. А. Логика истории и самосознания модерна: Между «закрытым» и «открытым» универсумами. Модерн как вторая редакция «мировой этической революции» христианства. Полемика с контр-модерном. – М.: ЛЕНАНД, 2017. – 528 с.
Беляев В. А. Логика культурных форм и логика истории. Макросоциология предельных теорий: Методологический анализ оснований. Выделенная роль модерна. – М.: ЛЕНАНД, 2017. – 480 с.
Беляев В. А. Методологическое пространство европейской философии: Между первыми и вторым просвещениями. – М.: ЛЕНАНД, 2019. – 480 с.
Беляев В. А. Социокультурная методология в действии: В сопоставлении с традиционной, феноменологической методологиями и миросистемным анализом. – М.: ЛЕНАНД, 2019. – 368 с.
Беляев В. А. Философия в зеркале социокультурной методологии (через критику позиции Ю.И.Семенова): Кн. 1. Основные представления. – М.: URSS, 2020. – 224 с.
Беляев В. А. Философия в зеркале социокультурной методологии (через критику позиции Ю.И.Семенова): Кн. 2. Функционалистская революция модерна. – М.: URSS, 2020. – 224 с.
Беляев В. А. «Вечный капитализм» и логика модерна: Через критику концепции «Трех великих трансформаций глобального капитализма». Книга 1: Методологические основания анализа. Первая и вторая фазы модернизации и глобализации. – М.: URSS, 2021. – 382 с.
Беляев В. А. «Вечный капитализм» и логика модерна: Через критику концепции «Трех великих трансформаций глобального капитализма». Книга 2: Третья фаза модернизации и глобализации. – М.: URSS, 2021. – 224 с.
Беляев В. А. Континентальная философия: Через критику книги Д. Уэста «Континентальная философия. Введение». – М.: URSS, 2021. – 416 с.
Беляев В. А. Методологический дискурс о модерне: Через критику книги Ю. Хабермаса «Философский дискурс о модерне». – М.: URSS, 2022. – 367 с.
Беляев В. А. Методология как социокультурный феномен: Методология в широком смысле. Социокультурная методология. Методология ММК в зеркале социокультурной методологии. – М.: URSS, 2022. – 406 с.
Беляев В. А. Методология ММК в зеркале социокультурной методологии. – М.: КнигИздат, 2022. – 308 с.
Беляев В. А. Европейская социальность в зеркале социокультурной методологии и параметрической реконструкции. – М.: КнигИздат, 2022. – 428 с.
Беляев В. А. Методологический дискурс о постмодерне: между про-капитализмом и контр-капитализмом. – [б.м.]: Издательские решения, 2023. – 378 с.
Беляев В. А. Современный культуроцентризм и история в поисках общечеловеческого. Российский проект цивилизационного развития и Программа мирового развития. – [б.м.]: Издательские решения, 2023. – 416 с.
Беляев В. А. Современный культуроцентризм как объект методологического анализа. Теория интегральных аспектов мирового развития. – [б.м.]: Издательские решения, 2024. – 309 с.
Беляев В. А. Методологическое пространство мышления о культурно-специфическом и посткультурно-общечеловеческом. – [б.м.]: Издательские решения, 2024. – 268 с.
Беляев В. А. Консерватизм и методологическая культура. – [б.м.]: Издательские решения, 2024. – 168 с.
Глава 1. Введение в проблематику
1. Постсоветская Россия, коллективный Запад, генерализирующее мышление и «битва богов»
Приступим к анализу Введения.
В параграфе «Русский вектор европейской истории» Авторы пишут: «Книга представляет собой русский взгляд на историю европейской цивилизации и нас самих как безусловных и ключевых участников этой истории, ответственных за её (цивилизации) судьбу».
В параграфе «Время Обмана» выражены такие идеи.
В отношении постсоветской России Запад считает, что «русский вопрос» уже решён. Ликвидация России из стратегической задачи стала тактической целью западного бизнеса, который ожидает, что россияне «сдадутся» сами. Запад прогнозирует, что Россия превратится в хаос из множества мелких демократий, которые будут использоваться для своих целей Западом. Ожидается, что многослойная культурная и многонациональная идентичность России будет стёрта, что станет выгодно для Запада. Утверждение о дружбе и переселении в лоно западной цивилизации рассматривается как обман. Официальная наука России (перестроечной и постперестроечной) не смогла должным образом ответить на распространение указанной лжи, что усугубляет ситуацию. Обман имеет успех в обществах, где нет понимания и знаний о происходящем, что позволяет ему распространяться. Итак, Запад считает, что Россия утрачена, однако этот миф создаёт лишь иллюзии о будущем, основанные на обмане и манипуляциях.
Проанализируем сказанное.
Если свести эти тезисы к минимуму, то получится следующее: Запад хочет уничтожить Россию как геополитически значимую систему. Для этого Западу нужно уничтожить специфическую идентичность России (что он и делает). Запад обманывает Россию утверждением о дружбе и переселении в лоно западной цивилизации. Ключевым здесь является утверждение, что Запад, с одной стороны, делает вид, что принимает Россию в лоно западной цивилизации, а с другой стороны, реально занимается её уничтожением как цивилизационно и геополитически значимой единицы. Это были утверждения предметного мышления. Что в этом с точки зрения методологического мышления вызывает вопросы? Позиция, в соответствии с которой Запад только делает вид, что хочет принять Россию. Что можно выставить в качестве антитезиса?
Первое – это изменение идеологического плана. Если можно рассматривать ХХ век как противостояние России и Запада, то это противостояние холодной войны: либерального мира и контрлиберального (каким со стороны Запада выглядел СССР). Перестройка может рассматриваться как движение в сторону либерализации. Расформирование СССР можно рассматривать как либеральную революцию. В этом смысле произошла мировая трансформация, направленная на построение мировой либеральной системы. Ровно в этом смысле Запад реально приветствовал преобразования в России и включал её в мировую либеральную систему. Если рассматривать это как глобальную тенденцию, то можно говорить о конце истории как конце противостояния глобальных социально-исторических проектов. Разумеется, что это только идеальная перспектива. Но это та перспектива, которая реально рассматривалась западными идеологами. Нельзя сказать, что в этом отношении кто-то обманывал Россию. Если такая перспектива является обманом, то это общий самообман тех, кто так мыслил и продолжает мыслить сходным образом.
Второе – это метаморфозы реального социально-экономического плана. В этом отношении Авторы утверждают, что Россия получила только периферийное значение в глобальном распорядке, созданном Западом. Никто не собирается помогать России становиться центральной державой, гегемоном и т. п. Более того, Запад хочет превратить Россию в территорию глубокой провинции. Какие контр-тезисы здесь можно предъявить? Можно поставить вопрос: а является ли логика западной интеграции иной в отношении других европейских государств? Если взять реальность Евросоюза, то она наполнена теми же проблемами, которые Авторы утверждают относительно России. Есть центральные государства, которые образуют ядро Евросоюза. Есть государства, которые являются его периферией. Последние вполне могут предъявлять примерно те же претензии центральным государствам, которые Авторы предъявляют условному Западу. То есть можно говорить, что проблемы с европейской интеграцией являются не специфически российскими, а относящимися ко всем государствам, участвующим в этой интеграции.
Третье. Прорисуем симметрию относительно положения России и Китая. Если следовать логике Авторов о том, что Запад хочет уничтожить Россию как геополитического и цивилизационного конкурента (если универсализировать эту логику), то логично было бы увидеть, что Запад то же самое делает с Китаем. Но с Китаем всё выглядит наоборот. По факту, Запад (в виде инвестиций в китайскую экономику) сделал нечто противоположное: он помог ему стать экономически сильным. Из примера Китая можно вывести два следствия: 1) представление о Западе как консолидированной силе, которая методично уничтожает своих геополитических конкурентов, явно преувеличено; 2) представление о России как о жертве разрушающего западного влияния тоже преувеличено; у России было достаточно возможностей пойти по китайскому пути.
Что я сделал с точки зрения предметного мышления? Я вышел из того мыслительного контекста, который задаёт соотношение России и коллективного Запада как уникальное. Я сделал шаги генерализации и 1) стал рассматривать Россию как одно из европейских государств; 2) стал рассматривать Россию как одно из неевропейских государств, получивших возможность развиваться за счёт западных инвестиций; 3) стал рассматривать идеально-проектную составляющую западной позиции как ту, которая задана не логикой эксплуатации незападных государств, а логикой идеального проекта либерализации человечества, построения «вечного мира» и «конца истории». Я выполнил шаги генерализации, которые дали возможность рассматривать положение современной России как одной из европейских государств, имеющих проблемы, связанные с евроинтеграцией. Эта генерализация даёт возможность смягчить представление о противостоянии России и Запада. Сам Запад в этом контексте не является чем-то консолидированным и направленным против России. Генерализация относительно незападных государств, которые получили возможность развиваться через западные инвестиции, даёт возможность видеть, что Запад в этом контексте не является чем-то, что отдает все свои силы борьбе с другими государствами как политическими и экономическими конкурентами. Из этого надо сделать такой вывод: Китай использовал возможность развиваться с помощью западных инвестиций, а Россия такую возможность не использовала. Китай, развиваясь, не потерял свою идентичность. Это должно означать, что у России был шанс пойти таким же путём. А это в свою очередь означает, что проблема России в этом отношении задаётся российской, а не западной политикой. Российская элита не смогла (или не захотела) использовать шанс, который использовал Китай.
Если иметь в виду оговорённые генерализации, то положение современной России определяется не какой-то специфической борьбой консолидированного Запада против неё, а общими проблемами евроинтеграции и специфической политикой российской элиты. Россия могла пойти по китайскому пути, но не захотела. Имея всё это в виду, невозможно, как Авторы, рисовать образ Запада как коллективного врага. Запад является конкурентом, но не более того. Если иметь в виду идеально-проектную составляющую западной позиции, то она имеет позитивный культурно-исторический смысл. Можно не принимать этот смысл, но нельзя игнорировать его.
Почему, несмотря на возможность выполненных мной генерализаций, Авторы утверждают, что Россия находится в борьбе с коллективным Западом, и все её проблемы по своей сути заданы этой борьбой? Почему Авторы говорят не о сомнительном качестве российской элиты, а о специально выстроенном обмане со стороны Запада? Мой ответ таков: потому что Авторы уже до анализа заданы «черно-белой» логикой. Авторам нужно выстроить отношения между Россией и Западом как между «светлым богом» и «тёмным богом». Вспомним утверждение Авторов о своей позиции как «русском взгляде на историю европейской цивилизации и нас самих как безусловных и ключевых участников этой истории, ответственных за её (цивилизации) судьбу». В контексте «европейской цивилизации» противостоят два её направления: западное и российское. Это как два бога в зороастризме. Между ними невозможно согласие и конструктивное взаимодействие. Между ними возможна только мировая борьба. Если Россия и Запад рассматриваются в такой логике, то тогда их отношения нужно выстроить так, как это делают Авторы. Это фундаментальное убеждение Авторов объясняет и их нежелание всерьез рассматривать западный идеальный проект «вечного мира» и «конца истории». Для идеологов «борьбы богов» такой исторический исход должен выглядеть чем-то энергетически неприемлемым, всемирной пошлостью. Конец истории должен быть окончательной «битвой богов».
При этом я хочу обратить внимание на методологическую культуру Авторов. Их позиция выглядит как сброс такой культуры. Одним из главных принципов, который действует в направлении увеличения методологической культуры, является принцип поиска максимального позитивного содержания в своём оппоненте. Такое содержание можно получить, если мыслить предельно объективно, выполняя разного рода генерализации, которые делают положение разных культурно-исторических субъектов сходным. Применяя какие-то схематизации к одному субъекту, нужно применять их и к другому. Чем больше выполняется этот шаг генерализации, тем меньше остаётся возможности говорить об уникальности субъекта. В предельном варианте мы получим прорисовку общей структуры культурно-исторического пространства, в которой возможности противопоставления систем и идеологий сводятся к минимуму. Такого рода противопоставления остаются, но они проходят проверку генерализирующим мышлением.
Например, два государства могут бороться друг с другом, представляя это на идеологическом плане как борьбу «светлого» и «тёмного» начал: «мы» светлые, а «они» тёмные. Таково будет их предметное мышление. Если мы выйдем к позиции методологического мышления, то увидим, что противоположные стороны мыслят сходным образом. Если это будет утверждено как объективный взгляд, то переход к объективному взгляду будет увеличением методологической культуры. В случае с позицией Авторов я предложил сделать генерализации как именно такой шаг. К позиции Авторов можно вернуться, идя в противоположном направлении: от объективно-генерализирующего взгляда к субъективно-индивидуализирующему: надо будет снова утверждать «черно-белую» логику и выделенность России в качестве «светлой» стороны.
2. Следование собственной судьбе, общечеловеческие проблемы-решения и авангардные культурные области
Вот что говорят Авторы в параграфе «Знание своей Судьбы».
Осознание своей истории и судьбы критически важно для сохранения идентичности и возможности действовать в будущем. Современный кризис вызван потерей четкого представления о собственной истории, что приводит к утрате достоинства и самоуважения. Опыт прошлого, включая события 1917—1921 и 1985—1991 годов, подчеркивает важность сохранения исторической памяти. Жизнь должна иметь высшие цели и замыслы, иначе она становится бессмысленной, приводя к снижению человечности. У каждого народа есть своя судьба, познание которой объединяет поколения и способствует солидарности. Понимание своей судьбы влечет за собой ответственность и выбор следовать ей, несмотря на соблазны и обстоятельства. Западные стратегии направлены на подчинение, а не на сотрудничество, что требует от нас выявления и защиты нашей идентичности. Итак, понимание своей исторической судьбы и идентичности становится критически важным условием для выживания и лидерства в будущем, поскольку потеря самосознания ведет к разрушению народа.
Проанализируем сказанное.
Во-первых.
На что здесь надо обратить внимание? Прежде всего, на то, что Авторы вводят представление о том, что человеческая жизнь должна иметь смысл, и этот смысл должен быть внутренне связан с судьбой народа. У каждого народа есть своя судьба. Нужно выяснить судьбу России и следовать этой судьбе. Культурно-историческая идентичность системы заключается в следовании своей судьбе. Далее следует обратить внимание на то, что поиск своей судьбы и следование ей связано с логикой западного мира, которая направлена на подчинение, а не на сотрудничество.
Главным содержанием здесь является отрицательное отношение к западному миру и всему современному человечеству в той мере, в какой оно является продуктом глобализации западного мира. Встроенность постсоветской России в глобальную миросистему рассматривается как потеря высших целей и замыслов, при которой жизнь становится бессмысленной. Зададим вопрос в противоположном направлении: есть ли в западной миросистеме высшие цели и замыслы, которые могли бы стать соответствующим уровнем для всего человечества? Для Авторов ответ на такой вопрос является отрицательным. Именно поэтому, с их точки зрения, нужно искать специфически российские цели и замыслы. Однако есть возможность дать положительный ответ на поставленный вопрос. У Запада есть высшие цели и смыслы. Часть из них связана с общечеловеческими проблемами. Логично предполагать, что человеческое существование – это осознание и решение жизненно значимых проблем. В отношении культурно-исторического уровня человеческого существования можно говорить об определённой группе проблем, значимых для всего человечества. Такие проблемы можно назвать общечеловеческими. Их решение должно привести к общечеловеческим достижениям, а также ценностям, которые можно назвать общечеловеческими.
Эта логика довольно очевидна. Опираясь на представления об общечеловеческих решениях и ценностях, можно двигаться к соответствующим проблемам. Фиксация этих проблем и направленность на их решение вполне можно считать тем уровнем целей и смыслов, который делает человеческое существование осмысленным в глобальном отношении. Допустим, есть не только уровень общечеловеческих проблем, но и уровень специфических проблем у каждой отдельной культурной системы. Это будет означать, что относительно целей и смыслов есть не только глобально-общечеловеческий уровень, но и множество локально-культурных уровней. Это вполне логично. Далее можно считать, что постановка и решение общечеловеческих проблем не возникает сразу во всех областях социокультурного пространства. Некоторые системы (или области) могут выступать в авангардной роли, показывая пример для всего человечества. Кроме того, они могут иметь внутри себя императив распространения общечеловеческих проблем-решений на всё человечество. В современной ситуации роль такого авангарда выполняет западный мир, который можно называть модерновым. Модерн можно считать той культурной областью, которая предложила постановку и решение группы общих для человечества проблем.
Какие это проблемы? Относительно природного аспекта человеческого существования – это проблема преобразования природы и выхода из состояния зависимости от природных катаклизмов. Относительно социокультурного аспекта – это решение проблемы конфликта культурных систем. Каждая из таких систем исходно мыслила себя центром мироздания, окруженным варварством, язычеством или еретичеством, и вела с ними войны, которые оформлялись как войны за веру. Решение этой проблемы должно было привести к формированию представления о едином человечества, единой человеческой природе, разделенной социокультурными системами и представлениями. В рамках этого решения должен был сформироваться корпус общечеловеческих ценностей. Кроме того, в качестве фундаментальной общечеловеческой проблемы модерн поставил утверждение «открытого» общества и «человека активного» (активность которого направлена на земную природную и социальную реальность). В упрощенном виде это можно называть программой либерализации.
Итак, если мы можем говорить об общечеловеческих проблемах-решениях и об авангардных культурных областях в этом отношении, то западноевропейская область – модерн – может рассматриваться именно в таком качестве. Разумеется, наличие в нем указанной идеальной программы не отменяет всего того, что связано с логикой капитализма и системного эгоизма. Западный мир несет в себе и то, и другое. Но эти планы нельзя смешивать. Можно, принимая одно, не принимать другое. Как Авторы относятся к западному миру? Как к тому, что 1) не имеет глобально значимого слоя проблем-решений; 2) направлено на борьбу с Россией (и очевидно – со всем остальным миром).
Почему для Авторов это так? Снова хочу указать на их фундаментальную логику борьбы светлого и темного богов. Такого рода борьба не должна иметь ограниченный, локальный смысл. Она не должна наталкиваться на то, что может сделать эту борьбу бессмысленной – общечеловеческие ценности. Представим себе, что зороастрийские боги обнаруживают некоего бога-третейского судью. Он говорит им, что можно не вести мировую борьбу, не готовиться к этой борьбе, что возможно примирение как конец истории. Что должны почувствовать боги, готовые воевать? Они должны почувствовать потерю смысла своего существования. Ведь этот смысл для них присутствовал как смысл мировой битвы добра и зла, светлого и темного начал. Если вдруг оказывается, что нет никакого светлого и темного, а есть просто разные субъекты, каждый из которых мыслит себя светлым, а своего оппонента – темным, то для этих субъектов должно наступить состояние потери фундаментального смысла – глобальное обессмысливание.
Если на позицию Авторов смотреть именно так, то станет понятным, почему для них распад СССР как субъекта глобальной холодной войны является фундаментальным смысловым поражением и почему погружение постсоветской России в глобальный либеральный мир является ее растворением в западной цивилизации как небытии. Светлый бог умер, он оказался побежденным темным богом. Со стороны адептов светлого бога это должно восприниматься как потеря высшего смысла. Что им нужно делать? Восстанавливать этот смысл, собирать силы для нового этапа битвы богов. Своего противника нужно представить в негативном ключе. В нем не должно быть никакого общечеловеческого – только культурно-специфическое, только темное начало. Нужно постоянно утверждать, что Запад – это только враг, что декларации с его стороны об общечеловеческом мире – это лишь обман.
Разговор о методологической культуре в этом контексте – это разговор о занятии позиции по ту сторону логики борьбы богов, занятии позиции объективного (насколько это возможно) анализа.
Во-вторых.
Имеет смысл более дифференцированно высказаться относительно следующих тезисов Авторов.
«Судьба опознаётся как должное. Вот такой вроде бы парадокс: с одной стороны, это, бесспорно, творческий акт – никто вроде бы нам приказы сверху не спускает, мы сами в меру своего понимания и воображения полагаем себя и свою судьбу. А с другой, мы относимся к этому как к должному. Исходим из того, что не только мы являемся Авторами своей судьбы. Есть ещё и Тот, перед кем придётся держать ответ как за своё понимание/непонимание, так и за исполнение задания, которое мы должны свободно принять. Свободно, потому что мы вольны и уклониться от него. Хотя лучше этого не делать.
Свобода заключается в том, чтобы понять свою судьбу и подчиниться ей вопреки обстоятельствам и соблазнам. Свобода – в следовании своему пути. Свобода в том, чтобы быть тем, кем – в соответствии с пониманием (откровением) – начертано. Поэтому полагание пути есть одновременно и полагание себя, решение подчиниться судьбе, решение быть кем-то определённым. Это гибкость и свобода в выборе действий, в тактике и может даже стратегии, но одновременно это фиксация себя и подчинение Его воле. Это определение констант своего существования».
Что представляют собой свобода и творчество в обрисованных Авторами обстоятельствах? Это ветхозаветно понимаемая свобода первых людей в Райском Саду. С одной стороны, у них есть возможность выбирать: срывать плоды с древа познания добра и зла или нет. С другой стороны, есть запрет на это, который поставил Бог. Вроде бы есть свобода, но её проявление оказывается только отрицательным. Существует только один путь, заданный Богом. В этой логике вся человеческая свобода, проявленная в истории, является продуктом негативно понимаемой свободы. Она проявляется как волюнтаризм, как отпадение от божественных заповедей. В этом смысле человеческая история (если она хочет соответствовать исходным божественно установленным направленностям) должна быть утверждением «человека пассивного». Он не должен выдумывать себе жизненных целей. Он должен реализовывать то, что ему предзадано. Это восстановление пути к утраченному раю. Свобода у человека есть, но её положительный смысл ему предзадан.
Ровно такой же смысл утверждают Авторы. С одной стороны, человек признаётся творческим существом, которое создаёт реальность вокруг себя и смыслы своего существования. Но с другой стороны, есть Тот, кто задаёт общий смысл человеческого существования. Он создаёт предначертание для человека. Предельный смысл человеческого существования предзадан. Так Авторы вводят религиозный и абсолютный план отсчёта. Историческая судьба России оказывается уже не продуктом человеческого волюнтаризма, а реализацией божественного плана относительно русской истории. В этом смысле противостояние России и Запада с неизбежностью должно быть противостоянием культурно-исторического движения, которое соответствует божественному плану, и культурно-исторического движения, которое этому плану не соответствует. Так мы получаем вариант «битвы богов», но в рамках единобожия. Россия выступает в роли того, кто соответствует Божьей воле, а Запад – в роли того, кто ей противится.
В этом смысле Авторы делают движение в направлении «нового средневековья». Если говорить о методологической культуре, то её увеличение и сохранение следует считать результатом выхода из средневекового состояния противостояния религиозно обосновываемых культур. Я говорил о том, что модерн в одном из своих решений является решением проблемы противоборства культурных систем через утверждение единой человеческой природы, разделённой социокультурными представлениями. Если современное глобализированное человечество можно считать реализацией (пусть и несовершенной) этого пути, то Авторы предлагают движение в противоположном направлении. Они и утверждают «новое средневековье», и сбрасывают методологическую культуру.