Моя любовь

Огромная благодарность моей семье —

маме Екатерине Беляевой и папе Михаилу Беляеву

за поддержку в создании книги.

Благодарность Ираиде Кочетовой за создание фото для обложки

(Вулкан Гирвас, Карелия).

Благодарность Кристи Котэ за создание образа и фото автора.

Благодарность Ольге Тихонович за создание иллюстраций к книге.

Благодарность Наталье Тихомировой и Ольге Тихонович

за финансовую поддержку в создании книги.

Благодарность Анастасии Кислициной за сопереживание

в процессе создания книги.

Благодарность Ютуб каналу психотерапевта Елены Скотт

за вдохновение и нахождение пути к себе.

Художник Ольга Тихонович

Сказка о сказках

Я написать решила сказку,

А в ней укрыть свои подсказки

Для вас, читатели мои,

Для мудрых жителей Земли.

Начну свой сказ с простого слова:

Жила – была одна особа,

Любила крепкое вино,

Любила пиво пить в бистро,

А на лице носила маску,

Что странно – обожала сказки.

Но только те, что покупала

У сатаниста из подвала.

Он был ну очень симпатичный,

И из себя такой приличный,

А то, что он в подвале жил —

Так просто света не любил.

А говорить он как умел —

Ну просто будто песню пел.

Вот наша странная особа,

Его послушав так немного

(Зимой спросил он закурить,

Уж солнце стало заходить,

А заодно разговорились,

Его слова в нее и впились),

При своем кладезе ума,

Узрела истину в его словах.

И правда видно интересно —

Залезть куда-то в неизвестность,

Забыв заветные слова:

«Мой Ангел, будь со мной всегда!».

К Душе ее открыл он двери,

Там поселилась пустота,

Вот так вот делал Сатана…

Была уж первая подсказка,

Но я свою продолжу сказку.

Жила, ходила та особа,

Хандрить вдруг стала понемногу.

А позже и совсем слегла,

Беду свалив на холода.

Сама не помня по какой подсказе —

Она и нацепила маску,

Да вот заметить не смогла

Двух глаз из черного стекла.

У стекол тех имелось свойство,

При виде их дарить расстройство:

Днем они дарят раздраженье,

А ночью – жуткий страх, сомненья.

Коль этот страх в тебя войдет —

К тебе никто не подойдет

В мучениях, руку не протянет,

И добрым словом не помянет.

Художник Ольга Тихонович

Так эта бедная мадам

Стала стареть не по годам,

Читая сказки Сатаны,

Уж не могла налить себе воды.

Ее манило так в бистро,

Но денег не было давно.

Друзей уж у нее не стало,

Она сама их разогнала.

Ну что же ждет нашу особу?

Уже ль так и пойдет дорогой,

Что приведет ее к обрыву,

Обрыву жизни, духа силы?

Не знаю, что ты ждешь, читатель,

Но нынче я повествователь.

Шла наша дама и стонала,

Все в мире к черту посылала:

«Невкусный хлеб, тупой кондуктор,

Дебильный дед – сосед – инструктор,

Дурной автобусный шофер…»

И вдруг к ней кто-то подошел.

Его нельзя было запомнить.

Заговорил с мадам он скромно:

«Ты не желаешь ли присесть?

Должно быть, трудно столько несть?»

Он разговаривал на ты,

Ведь годы были их равны,

Об этом знали лишь они —

На вид ей было шестьдесят три.

На самом деле на двоих

Им было ровно сорок три.

В руках особы было пусто.

Вздохнувши очень-очень грустно,

Польщенная за слово «ты»,

Сказала – «Отвали, кретин!»

А он ответил: «Что ж, напрасно,

Я рассказать хотел вам сказку».

Мы знаем слабости особы.

Так вот она решила сходу,

Прослушав сказку до конца,

Рассказчика отправить к праотцам.

И начал сказку господин.

О как он плавно говорил,

И в речи не было надрыва,

В ней светлая скрывалась сила.

Был в сказке радостный сюжет,

Про жизнь планеты, Божий Свет,

Рассказчик же ну так сиял,

Как будто сам впервой слыхал.

А как особе вдруг вздохнулось!

Как будто что-то в ней проснулось.

Поднять глаза хватило сил,

Но господина след простыл.

И лишь, где он сидел недавно,

Лежала книга сказок. Странно,

Не попросил он заплатить,

А разве можно вещь дарить?

Не удивляйтесь, господа,

Она забыла все тогда,

Когда надела свою маску

И затемнила свои глазки.

Она забыла про «любить»,

Не говоря уж о «дарить».

Придя домой, и не заметив,

Что ночь, читала до утра,

Очнулась только на рассвете,

Воды напившись, спать легла.

Обычно шторы задвигала,

Как только в окна свет стучал,

Сейчас же так она устала,

Что свой забыла ритуал.

Свет не замедлил к ней ворваться,

Лишь он добрался до лица,

Все стало в ней преображаться,

Ведь утра свет – Есмь Свет Творца!

И прям на коже маска тлела,

И пот струился по вискам,

И вдруг во сне она запела,

Как тут же кто-то постучал.

И лишь ресницы распахнулись,

Вновь воссияла в ней Душа,

К ней чувства все опять вернулись.

Она поднялась не спеша.

Вокруг нее валялись книги

Все тьмой и страхами дыша,

Их не хотелось даже видеть,

И лишь одна была нужна.

В дверь снова кто-то постучался,

Она открыла не боясь,

Весь в черном человек скрывался,

То сатанист зашел, смеясь…

Ну что, читатель мой боится?

А вдруг с особой что случится?

Намекам кто моим как внял —

Решенье каждый уж принял.

Но я продолжу свой рассказ,

Он должен полным быть у вас.

Художник Ольга Тихонович

Он оглядел её и охнул,

Он кулаком по двери грохнул,

Он весь осел и поперхнулся,

Аж в три погибели согнулся.

«Ты променяла тьму веков

На сказку про царя ветров?

А эпопею о чертях

На сказку о святых полях?

Возьми, дарю, вот эту книжку,

Здесь все о том, что всем нам крышка.

А в этой даже про любовь,

О тех, кто очень любит кровь!»

«Да будет вам теперь известно,

Вы мне совсем не интересны.

Мне очень жаль, о Боже, каюсь,

Что в людях я не разбираюсь.

Зато я разбираюсь в сказках,

Как никогда, теперь прекрасно.

И благодарна я судьбе,

Что даже в гибельной беде,

За морем множества грехов

Меня мой не покинул Бог.

Он сам предстал передо мной

И вывел к свету за собой.

И он читал свои мне сказки

Без саркастической указки.

И в них я узнаю Творца,

Ведь в его сказках – нет конца…»

Услышать в ночи нереальную сказку,

Увидеть во сне нереальный сюжет,

И в этом почуяв благую подсказку,

На сотни вопросов осмыслить ответ.

Желанная тайна сама разобьется,

Когда упадет на нее лунный свет,

Но значит ли это, что тьма разойдется?

Святой скажет «да», кто иной, может, «нет».

В повторах столетий укрылась загадка,

И только в мгновеньи – правдивый совет,

Мгновенье упущено, вот в чем накладка,

И слишком состарился Ветхий Завет.

Не выпитый джин разольют по бутылкам,

Не съеденный ужин раздарят врагу,

Все люди, как люди – по тюрьмам, по ссылкам,

А я ни туда, ни сюда не могу.

За скорбной рекой поднебесное счастье

Себя обнаружив покой принесет,

Забудем, прошу вас, былые ненастья,

Сполна заплатив за предъявленный счет.

Художник Ольга Тихонович

Это стихотворение много лет считалось потерянным. Запомнилось мне его яркое название и мои чувства к нему, не утихавшие долгие годы. Я искала его, но безуспешно. Ощущение, что Время само приберегло стихотворение для этой книги и подсунуло мне тетрадку с рукописным первозданным текстом именно на момент создания сборника. Рядом с текстом я обнаружила заметку и оставляю ее на своем месте и здесь:

Автор идеи – Павел Булгаков.

Танцующие с молнией

Честность или красота?

Когда я собирала стихотворения в эту книгу, я была погружена сразу в два процесса. Я интересовалась психологией и размышляла о ней, и искала стихи из непечатного материала, который у меня хранится в большом количестве рукописных дневников. И в какой-то момент эти два процесса соединились. Я смотрела видео психотерапевта и меня пронзили ее слова. Я поделюсь ими, в своей манере, чтобы стихотворение за этим следующее не вызвало у читателя шок и отрицание. А даже если и вызвало, причина его присутствия в сборнике – была понятна.

То, что человек отрицает в себе – начинает человеком управлять, и проявляться в разных жизненных сферах. По сути, человек может сражаться с самим собой до бесконечности, не понимая, что именно происходит и почему, видя в ком-то другом то, что он не может принять, как часть себя. Выносить свой ад наружу и бить его до самой смерти, сражаться, бить себя кулаком в грудь и даже побеждать порой, только потом эта гидра высовывает уже три головы и человек снова готов с ней биться, праведный и правильный до мозга костей, только не видя, что гидра – это он сам…

На моем примере – это темные стороны меня, смотрящие на мир с осуждением, насмешкой и даже звериным оскалом, которые возможно родились уже вместе со мной и моей личностью, но были глубоко загнаны духовным поиском. А все что загнано вглубь, в бессознательное – становится только сильней. Поэтому, я хочу выпустить это на свет. Чтобы оно, такое мрачное и грубое, не управляло мной и моим миром, не вырывалось и не проецировалось на кого-то жаждой борьбы за праведность саркастическим осуждением, а просто было, прозрачной темной глубиной голубого озера со спокойной поверхностью…

***

Искусственность слов, как прощальный мотив,

Как запись на память, искусство уродов,

Как мертвые сказки ушедших народов,

Как лысины скрывшие детский наив.