Пестрые дни Тальи Мирей. История 4

Впрочем, глаза боятся, а руки делают. Усевшись за стол, я внимательно просмотрела то, что от меня хотели получить, и взялась за работу. Иногда, отвлекаясь от чтения очередной папки, я выныривала в реальность и прислушивалась к спокойным голосам полицейских, перемешанным воплями пьяниц и бандитов. М-да… Не думала я, домашняя девочка, что в нашем цивилизованном мире столько грязи! Если честно, уже после просмотра первого дела мне захотелось надеть перчатки, чтобы не касаться страниц с показаниями пальцами. Как можно только из-за того, что тебе понравились заработанные честным трудом другого человека безделушки, убить всю семью? Ну да, ими можно завладеть. Но лежа в кармане, кроме удовлетворения, они не принесут ни прибыли, ни мелькающей в чужих глазах зависти. Как только они попали в руки перекупщика, а затем были проданы, полицейские легко вышли на след виновного. Судя по документам, не удержавшийся от соблазна грабитель теперь добывает самоцветы в одной из глубоких драконьих шахт. И будет он этим заниматься до самой своей смерти. Неужели, совершая такой ужасный поступок, он надеялся разбогатеть? Вот еще дело… Я брезгливо убрала тонкую папку на полку, а написанную мной карточку с присвоенным номером – в картотеку. Там глава семьи, большой любитель некоей травки, торговал своими дочерьми в одном из притонов. Когда старшая пропала, две младшие девочки, не выдержав издевательств, закололи папашу и прыгнули с моста в реку. Полицейские дело распутали, поскольку городские маргиналы, не желая попасть под колесо правосудия, сразу поделились, как было дело. Правда, в документах я так и не нашла следов их матери… Но лучше бы она умерла еще до этих событий.

– Ну, как ты? – В мой закуток зашел начальник отделения. – Справляешься?

Я подняла на него взгляд.

– Господин капитан! Это же… так страшно! Как люди могут быть настолько жестокими? Ведь если хорошенько подумать, то можно понять всю тщету их грязных дел!

– Так-то оно так… – Мужчина оперся ладонью о мой стол. – Вся беда в том, что человек становится половозрелым и, следовательно, способным на поступок, очень рано. Не разобравшись в мироустройстве, он осознает только свои желания: получить для завидной жизни средства и вступить, гм, – он немного покраснел, – в отношения. Понимаешь, дочка, ему хочется. Хочется денег, власти, женщин… вот прямо сейчас. Поэтому и происходит в нашем мире то, что не должно. Говорят, когда во всем жила магия, отношения и вещи были другими.

– Небо синее, трава голубее? – Усмехнулась я. – Действительно, жестоких дел, в которых фигурировали бы тролли или гномы, я не нашла. Это из-за магии?

– Это из-за диаспор. Тролли с гномами крепко держат в узде свой молодняк, сызмальства привлекая оболтусов мужского пола к работе. К такой, от которой к вечеру на подвиги совсем не тянет. К тому же, их дети обязательно получают образование. А если кровушка все же кипит, то гномская молодежь отправляется в горы. Охота на горгисов или добыча самоцветов неплохо успокаивают нервы и приводят в порядок мозг. И магия тут не при чем. А мы, люди, проводим свой короткий век иногда настолько глупо…

Капитан махнул рукой, но тут же с тревогой посмотрел на меня.

– Скажи, птичка, ты к нам еще вернешься? Не испугаешься грязи?

Я улыбнулась, тут же вспомнив о господине Соймеле.

– Если в полиции, помогая нам с Вами, работает эльф с другого континента, стоит ли мне бояться?

Начальник улыбнулся.

– Ты о господине заместителе начальника полиции? Видела его? Влюбилась?

Я рассмеялась.

– Видела. И не один раз. Но увы… его чары не про меня. Кто он, и где я? Было бы глупым даже мечтать. Но я видела, насколько тщательно он подходит к каждому делу. Вот этим я готова восхищаться с утра до ночи!

– Точно, птичка! Его работа достойна уважения. Вот только не по нашим скорбям он здесь торчит, разгребая человеческий мусор…

Я тут же вскочила со стула и наклонилась к капитану.

– Тогда почему он здесь?!

Мужчина повел глазами и тонко улыбнулся.

– Может, из-за чьих-то прекрасных глаз?

Я покраснела и надулась.

– Не стоит, девочка, лезть в тайны сильных мира сего. – Он коснулся моего плеча. – Ради своих интересов они смахнут такую букашку, как ты, и не заметят.

– Простите, господин капитан! – Моя улыбка была исполнена очарования, в свое время отрепетированного перед зеркалом. – Любопытство – движущая сила любой женщины. Из-за него мы до замужества ищем работу и ужасаемся миру, так непохожему на бантики с рюшами собственной спальни. Потом – ищем того, кто защитит нас от всяческих страданий. Успокоившись и убедившись, что никакие беды нас не коснутся, рожаем детей и помогаем им стать полезными обществу. Ну а потом, когда все работы выполнены, начинаем вглядываться в небеса.

– Такие умные мысли водятся в голове такой крошки? – Кажется, отважный полицейский был удивлен. – Тем более, никому тебя не отдам!

Я рассмеялась.

– Господин капитан! Вы женаты? Если да, послушайте, о чем говорит Ваша жена. Уверена, Вы очень удивитесь.

Мужчина опустил голову и потоптался на месте.

– Там, кроме обсуждения кухни и нарядов, ничего интересного нет.

– Возможно, именно эти слова Вы хотели от своей половины слышать? И если она все это время успешно скрывала свой ум, то поздравляю: Вы женились на сокровище!

Капитан улыбнулся и взглянул в мои глаза.

– Вот оно как? Что ж, я над этим подумаю. А сейчас, малышка, ступай в Академию. Твоя смена окончена. А я, пожалуй, пошлю на тебя персональный запрос. Не возражаешь?

Ответно улыбнувшись, я покачала головой.

На следующий день вышел приказ, что я зачислена в местный полицейский участок на должность секретаря-архивариуса с зарплатой на треть большей, чем моя учительская ставка и всего с тремя рабочими днями за декаду. А еще мне, как курсанту, полагалась стипендия… Неужели жизнь снова налаживается?

***

За целой горой свалившихся на меня изматывающих занятий и новой работы я все равно помнила обо всех, с кем в этом городе сложились хорошие отношения. С господином Сурвеем мы встретились, как только меня начали отпускать по вечерам. Правда, сначала заставили расписать на листе все те места, которые я собиралась посетить. На мой вопрос "зачем" мне ответили, что следует знать предполагаемые точки всплеска криминальной активности и заранее подготовиться. Директор, увидев мое вытянутое лицо, обидно расхохотался. Но, по размышлении придя к выводу, что чужие насмешки задевать меня не должны, я в первый же свободный вечер отправилась к моему дорогому ресторатору. Ведь за ним был небольшой, но важный для меня должок.

Сказать, что тролль принял блудную работницу с распростертыми объятиями, это все равно как назвать ливень хорошей погодой.

– Мне списать с тебя деньги за упущенную выгоду? – Мрачно поинтересовался господин Сурвей, когда я зашла к нему в кабинет. – Треть посетителей… Понимаешь, девушка? Целая треть ушла делать праздничную выручку конкурентам! И вообще… – Он посмотрел на форменные брюки, заметные под длинным штатским пальто. – Ты снова решила зарабатывать переодеванием? Э-э… не боишься, что поймают? Мойша совсем распоясался, так что могу поставить тебя на раздачу.

Я улыбнулась и расстегнула пальто, под которым была форменная рубаха.

– Нет, господин Сурвей. Так получилось, что теперь я работаю секретарем в полицейском участке. Но не отказалась бы продлить наши с Вами почти родственные отношения.

– Ну, если ты, девушка, забудешь о некоторых э-э… аспектах нашей почти безвозмездной работы…

– Вы о чем, господин Сурвей? – Я удивленно похлопала глазами, делая вид, что не помню некоторых прегрешений по финансовой части. – Неужели все-таки о кухонном мальчике Мойше, который по праву Вашего с ним родства требует зарплату повара и личное место за столиком у окна?

Тролль довольно улыбнулся.

– Все-то ты понимаешь… И по глазам вижу, что у тебя есть новая идея, которой ты желаешь со мной поделиться.

– За прежнюю оплату.

– Какая меркантильная особа… – Сурвей поджал тонкие губы и постучал пером по чернильнице. – А говорят, тролли жадные… Девушка, ты разоришь будущего мужа!

– Я выйду замуж за сына Клана и на оплату расходов стану таскать из шахты самоцветы. – Невозмутимо ответила я. – А пока кандидаты собираются с духом, подсчитывая предстоящие убытки, мне будете платить Вы и доблестная полиция. Кстати, как Ваша прекрасная дочка? Излом года, балы… расходы. Таки стоит готовиться к свадьбе?

Тут тролль посуровел. Но, смерив взглядом мою невысокую фигуру, неожиданно смягчился. И я увидела перед собой не дельца, а доброго отца семейства, переживающего за свою кровинку.

– Даже не знаю, в чем дело, но парни обходят мою девочку стороной. Талья! Вот ты – не самый красивый человек…

– Спасибо, я в курсе.

– Не перебивай старших!

Я закрыла рот и похлопала глазками. Тролль, фыркнув, продолжил:

– Но тебя любят наши парни. Даже Моисей как-то сказал, что ты в его вкусе. А к моей ягодке не подходит никто, хотя денег за ней я даю достаточно, чтобы открыть собственное дело даже в другой долине. Что не так?

Я пожала плечами.

– Сложно говорить о девушке, которую ни разу не видела. Ну что, господин Сурвей, обсудим наш с Вами новый проект?

– Обсудим… – Ресторатор снов побарабанил пером. – Талья! А давай ты придешь к нам на обед? Как насчет последнего дня декады?

***

Похоже, господин Сурвей действительно не знал, что делать, поскольку иные расы городскими троллями не приветствовались. Вернее, торговый народ имел с людьми и гномами дело, но только с точки зрения получения прибыли. Поэтому приглашение застало меня врасплох. Интересно, что такого разглядел во мне хитрый ресторатор, если после разговора накормил бесплатным ужином?

Если честно, за шесть с небольшим лет, что я провела вне дома, жизнь научила видеть в каждом встреченном существе отнюдь не друга и не учителя, как говорят красивые эльфийские притчи, а расчетливого потребителя чужих возможностей. И этот каждый встречный, подходя на расстояние вытянутой руки, сразу начинал ощупывать мои способности, словно товар на базаре: подойдет – не подойдет. А если да, то почем. Исходя из того, что господин Сурвей решил расщедриться, нужно было либо бежать без оглядки, либо готовиться к уплате безбожных процентов. Но с другой стороны, когда еще представится возможность побывать у тролля в гостях? Так что, не особенно долго раздумывая, я согласилась.

И теперь передо мной стояло два вопроса. Один из них – получить в нужный день увольнительную, а второй – одеться так, чтобы не походить на попрошайку, из милости пущенную в дом.

Увольнительную, конечно же, придется выпрашивать у руководства. И для положительного решения этой проблемы нужно стать отличным студентом хотя бы на ближайшие дни. А со второй задачей мне поможет справиться мой любимый дядюшка Горс. Тем более, с последней нашей встречи прошло непозволительно много для его любознательного нрава времени.

***

И вот, спустя три дня после занятий я направилась в ту часть города, где до недавнего времени жила. По этой улочке ходили мы с Вайтой. На трамвайчике со стертой циферкой семь мне частенько приходилось возвращаться в гимназию из ресторана. Колоннами со змеями на угловом доме я не только восхищалась, как произведением гномского камнерезного искусства, но и гладила украдкой змеиные надменные морды, выпрашивая для себя счастье. А старые тополя в сквере той весной стряхивали мне на плечи свой белый пух…

Если быть до конца честной с самой собой, то порой на меня накатывала обида. Ну почему я выросла такой некрасивой и зачем доверилась Вайте? Наверно, обрадовалась, что у меня появилась подруга! А ведь еще сызмальства мне было известно, что девчонки, особенно если их компания разбавлена мальчиками, зачастую становятся лживыми и завистливыми существами. Сколько мне крови попортила девочка, влюбленная в соседского мальчишку Понсэя! Она лезла в наши игры, капризничала, заставляя обращать на себя внимание, говорила про меня Красу гадости… Тем удивительней стал ее скоропалительный брак с дальним родственником из долины Саламандр. Вообще-то удивлялись все, кроме меня. А если вспомнить колледж? Будущие учительницы с наслаждением рассказывали мне о своих молодых людях, притворно жалея дурнушку, которая никому не нужна. И вообще, они меня терпели только ради того, чтобы списывать на проверочных работах. Кстати, одной из девушек, попавшей к нашим кобрам в немилость, пришлось отчислиться с последнего курса. Но я терпела. Терпела их насмешки, издевательства, дурацкие просьбы поработать почтальоном. И все для того, чтобы однажды стать самостоятельной. Затем в моей жизни случилась Вайта с ее ненормальным братцем… Даже интересно, как там моя бывшая подруга? Работает еще в гимназии или осталась дома? Странно, что директриса, госпожа Вейдо, ни разу в наших телефонных разговорах о ней не обмолвилась.

Размышляя подобным образом, я добралась до дома дядюшки Горса. Протянув вознице монетку, поблагодарила его за хорошую поездку и подошла к знакомой двери. Не успела я стукнуть молоточком по пластине, как створка распахнулась, и с порога мне улыбнулся мой добрый друг.

– Заходи, мышка! – Проворчал он, поглаживая заплетенную косичкой бороду. – Совсем забыла старика… Не звонишь, носа не кажешь…

Когда я поднялась, он по-свойски прижал меня к своему большому животу.

– Похудела… Хотя куда бы еще? – Не отпуская, он за руку втащил меня в дом и усадил в глубокое кресло. – Сейчас заварю тебе травки, угощу козьим сыром и ты, отведав терпкий вкус предгорий, расскажешь мне все. – Болтая всякую успокоительную ерунду без устали, он споро заварил чай, нарезал хлеб с сыром и в большом блюде поставил передо мной ватрушки. – Моя половина вчера в подгорные чертоги уехала. Говорит, тяжело ей в городе, хочется поближе к сыновьям и внукам. Вот, напекла вкусностей, чтобы не расстраивался, и уехала.

– А Вы, дядюшка Горс, расстроились? – Я поводила носом над чашкой и прикрыла глаза. – О-о! Божественный напиток!

– И впрямь хорош. – Он сел напротив и обхватил широкими ладонями свой большой пол-литровый бокал. – Так что у меня все без изменений. И нет, не расстроился. Чего мне делать под горой, когда я и здесь неплохо зарабатываю? Днем стригу дам и господ. Вечером сплю, а ночью работаю в кузне. Счастливая размеренная жизнь без ежедневных сожалений второй половины.

– Уверена, дядюшка Горс, что Вы от супруги откупаетесь. – Улыбнулась я. – Просто так дама вашего народа мужа в одиночестве не оставит!

Гном рассмеялся.

– Точно, маленькая! Сыновья, хоть и на производстве работают, все равно меньше старика получают. А ведь каждый из них начал свой чертог отделывать! Сама понимаешь, какие это расходы.

– Угу. – Я вспомнила пещеру, где Сиилвин похоронил горничную, и дернула плечами. – Только мне больше нравится жить здесь, наверху, и каждый день видеть наши светила! Разве можно променять их утреннюю изумрудную песнь на подгорную тьму?

– Ты не была во дворце нашего Короля, девонька. Сколько там света! Поделочный камень облицовочных плит просто невероятен, а бронзовые светильники достойны всяческого восхищения! Эх, были времена… А сейчас, – он тяжело вздохнул, – сплошная профанация. Но ты ведь здесь не затем, чтобы писать эссе о гномских чертогах?

И снова я улыбнулась прозорливости старого гнома.

– Конечно. Ведь я – обычный человек, который, скорее всего, в эти чертоги даже не попадет. Хотелось бы… – я бросила на дядюшку лукавый взгляд. – Но не судьба. Никому я не интересна. Даже своим родителям.

– Эй! – Похоже, мой добрый господин Горс не на шутку встревожился. – Что за упадническое настроение? Что такого печального за эти пару декад произошло с моей маленькой мышкой?

Его лицо было таким добрым и внимательным, таким заботливым… В общем, я не удержалась и разрыдалась до икоты.

– Поплачь, доченька! – Старый гном сел рядом, обнял мое плечо и осторожно поцеловал в макушку. – Не держи боль в себе. Просто рассказывай, и тебе станет легче.

Тогда я рассказала ему о Вайте и ее брате. Рассказала, как случайно встретившийся Кай и его друзья отправили меня к родителям. И как отец хотел выдать замуж за первого встречного. А еще о друге детства Понсэе и мерзком поцелуе, после которого волей одного известного заместителя начальника полиции меня заперли в ведомственной Академии. Понятно, что о чужих тайнах пришлось молчать, но свое горе лилось из меня рекой.

Подтерев мои слезки огромным клетчатым платком, господин Горс задумчиво покачал головой.

– Вот так дела! Мышка… не обижайся на дядюшку, но может тебе стоило выйти за твоего Краса? Все-таки он любит тебя не за внешность…

Я шмыгнула носом.

– Он любит меня за… память. За беззаботное детство, в котором все друзья и каждый готов протянуть другу руку. Но я уверена: стоит ему поменять родной город на новое место службы, он посмотрит на меня глазами сослуживцев и ужаснется. Так что пусть все идет своим чередом: я буду там, куда забрасывает судьба, а он – с моей младшей сестрой. Любви, конечно, в их отношениях не будет, но ревности и ссор тоже. Надеюсь, они будут счастливы.

– А с твоей белобрысой длинной подружкой – все? Даже не поговорили?

– Нет, дядюшка. Если честно, я боюсь. Как вспомню безумие в глазах Руйки и нетерпеливое ожидание остальных членов семейства, становится страшно. Как хорошо, что Кай меня услышал! Но мне так стыдно… Кто они, и где я!

– Они – маги. Студенты университета. – Гном задумчиво погладил косичку на бороде. – А где будешь ты – мы еще увидим. Так что не унижай себя в своих глазах, мышка! Но что в тебе разглядел господин Соймель? Это очень любопытно!

– Дядюшка, – я умоляюще посмотрела на моего доброго друга, – пусть я оказалась в полицейской академии, но у меня совсем нет магии! Я вместе со всеми пишу формулы, учу заклинания, но у курсантов все получается, а у меня…

Вздох получился тяжелым.

– Магия… – Гном усмехнулся. – Когда-то ее было много. А сейчас она стала очень избирательной. Прежде чем кому-то открыться, присматривается, прислушивается, выстраивает диалог с судьбой. Путь твоих курсантов прямой – они выбрали служение порядку. А вот ты… – он потрепал мои волосы. – Темная лошадка. Скорее всего, твои каналы из-за каких-то событий слегка приоткрылись. Понимаешь, мышка, магия – это самая созидательная энергия на планете. Сможешь ли ты идти интересной для нее дорогой? Не отступишься? Не осядешь в чьем-то доме, рожая детей и выгуливаясь скуки ради в ближайший городок на базар?

Я улыбнулась.

– Если в этом дело, то нет. Ненавижу скуку. Хотя ярмарки в маленьких городках очень веселые. Дядюшка Горс! Тут как раз меня озадачили одним делом… Помогите, пожалуйста, информацией и советом!

– Ну вот! – Гном широко улыбнулся. – Боец! А то устроила слезопад…

– Наверно мне, действительно, надо было выплакаться… Спасибо!

– Чайку еще заварить? Гляжу, ты ватрушки почти не ела!

Я посмотрела на миску, в которой осталось всего три штуки, и приподняла брови.

– Шутите, дядюшка? Я столько стала лопать… Самой страшно.

– Это хорошо. – Гном насыпал еще ватрушек. – Ешь! А пока я завариваю травки, начинай излагать проблему. Даже издалека видно, как тебе нетерпится!

Еще немного повздыхав, я все-таки взяла в руку ватрушку, откусила кусок и… поняла, что могу съесть еще штучек пять. Но укорив себя тем, что пришла не есть, а поговорить, положила сдобу в свое блюдечко.

– Дядюшка Горс… На днях я заехала к господину Сурвею за оплатой. – Увидев сведенные к переносице брови, улыбнулась и коснулась его руки. – Простите, дядюшка, что сначала к нему, но времени свободного было мало…

– А деньги нужны всегда. – Его большая твердая ладонь накрыла мою и легонько по ней похлопала. – Я, девонька, не обижаюсь. Просто мой друг в последнее время стал каким-то нервным. Неужели ты разобралась в причине?

– Нет, дядюшка. Но господин Сурвей пригласил меня на обед в последний декадный день. А еще он говорил о дочери. Так что я хотела узнать, в каком наряде следует идти в гости к троллям и что с его дочерью не так.

Мой добрый хозяин задумался.

– Если Сурвей надеется на сметливость человеческой девушки… Как у вас говорят – схватиться за соломинку? Похоже, он на самом деле сильно озадачен с одной стороны, а с другой – страшно боится.

– Чего, дядюшка Горс? Должна же я понимать, с чем придется столкнуться?

– А он тоже хорош! Пригласил в гости девчонку без мужского сопровождения! Нарушил все правила хорошего тона! Вот что, мышка… – В глазах гнома зажглась уверенность в правильности решения. – Я поеду с тобой.

– А… ну… Вы же не родственник!

– Я – мужчина. – Он хлопнул себя по груди. – Почти что опекун!

– Да, дядюшка! – Я с облегчением рассмеялась, понимая, что в незнакомом месте буду не одна. – Согласна. Но что же мне надеть?

– Тролли любят моду и блеск. М-м… – Он критически взглянул на мой скромный костюм. – Надень самое лучшее платье. Пусть оно будет недорогим. – Господин Горс поднялся. – Но ярким. – Он поднял указательный палец вверх и исчез за занавеской. Когда вернулся обратно, в его руках была большая шкатулка. – Чтобы тролли не насмешничали, пустим им в глаза алмазную пыль.

Повернув в крохотном замочке ключик, он откинул крышку, и я зажмурилась от брызнувших во все стороны искр.

– Ты не морщись, а смотри. – Раздался его довольный голос. – Это тебе не тролльи безделицы, а настоящая подгорная работа!

Потихоньку открыв глаза, я ахнула. Это… это было неописуемо прекрасно! Мне казалось, что каждый из самоцветов, вставленных в скрепы, живет своей жизнью, наполняя сиянием этот прекрасный мир.

– Они… живые? – Я кончиком пальца коснулась грани рубиновой капли. – Ничего подобного я не видела никогда!

Теперь мне стало понятно, почему Сейви так легко рассталась с украшениями, лежавшими теперь в моем чемодане. В сравнении с гномскими драгоценностями они казались крашеным бутылочным стеклом. А ведь это было лучшим из всего, что я видела до сих пор!

– Камни тут древние, из глубоких шахт. – Гном достал кусок тонкой замши и расстелил передо мной. А потом начал выкладывать поверх нее чудеса ювелирного мастерства. – В них жива магия ушедших времен. – Он достал колье, где в завитках белого золота прятались мерцающие цветными огоньками кристаллы, похожие на опал. Рядом положил серьги. – В этом комплекте выходила замуж моя прабабка. Говорят, она была писаной красавицей! За честь стать ее супругом сражались лучшие парни Лучистого подгорного королевства… А выбрала она все же прадеда.

– Они прекрасны! – Я с восхищением кивнула. – Уверена, Ваша прабабушка выглядела очень утонченно. Этот комплект явно сделан для девушки невероятной чистоты и красоты!

Мой добрый гном сразу залучился сотней морщинок у глаз.

– Точно. В моем подгорном доме есть ее портрет. – Тут он повернулся и пристально посмотрел на меня. – А ведь вы с ней чем-то похожи!

– Разве что цветом волос! – Я улыбнулась и снова поглядела на украшения. – А вот эти серьги…

– Ты любишь берилл? – Удивился гном. – Мне кажется, тебе к лицу красные оттенки, вроде граната или пиропа.

Я немного покраснела, но расстегнула на заправленной в юбку рубахе верхнюю пуговку. Затем, покраснев еще больше, достала подаренную господином Соймелем цепочку с изумрудным кулоном.

– Может, подобрать серьги к нему?

– Ого! – Глаза гнома сначала полезли на лоб, а потом сжались вокруг увеличительной линзы. – Эльфийская работа! Такое на нашем континенте нынче сложно купить. Есть, правда, в человеческих семьях кое-какие безделушки с давнишних времен… Вот только у тебя, можно сказать, новодел. Говори, мышка, где ее взяла?

Кажется, малиновым стал даже кончик моего носа.

– Подарили… – Я взяла подвеску в горсть и снова убрала за пазуху. А потом постаралась вернуть разговор к гномским богатствам. – Да, дядюшка, Вы правы. Мне идут закатные оттенки.

Но гном, не задавая больше вопросов, взялся снова перебирать украшения.

– Знаешь, девонька, – он еще раз с вниманием оглядел мой облик, – ты права: пускать пыль в глаза троллям не станем. Не стоит расстраивать пригласившую сторону нелестным в ее адрес сравнением. Мы сделаем выбор в пользу всего двух вещей: этого браслета с бериллом и серег. Пусть кумушки в очередной раз почувствуют свое превосходство над людьми, но суть нашего проекта не в этом.

– А в чем?

– Тот кулон, что прячется на твоей груди, не простой. В нем много охранной магии, которая тонко ощущает чуждую энергетику. А эти украшения, – гном с любовью коснулся браслета, – делал я сам. Но девушки, для которой они когда-то предназначались, давно нет. Их никто не успел поносить, оставив в камне свой отпечаток.

– Все так серьезно? Но я уже надевала чужие вещи…

– Вместе с кулоном?

Я качнула головой, вспомнив об открытом платье.

– Если когда-нибудь захочешь примерить чужие украшения, сожми их сначала в ладони и попытайся ощутить, хорошо тебе с ними или нет. Ну-ка… – дядюшка Горс взял мою ладошку и вложил в нее серьги. – Закрой глазки и скажи, что чувствуешь.